— Нет, мэм, мы уже приехали. Но на еду у нас будет только двадцать минут: нам нужно еще сегодня поспеть в Харрисберг.
К этому сообщению Маккриди отнесся с полным безразличием, тогда как Верена уже не в состоянии была спокойно сидеть на месте.
— Извините, — пробормотала она, обращаясь к нему, — но мне снова нужно выйти.
Переступив через его ноги, она распрямила плечи, собралась с духом, чтобы решиться на новое путешествие в переднюю часть вагона, и, подобрав обеими руками юбку, ступила в проход. Но не прошла она и трех метров, как ее остановил проводник. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он вполголоса произнес:
— Туалет закрыт, мэм.
— Но мы ведь находимся среди чистого поля, — проговорила она с отчаянием.
— Сожалею, мэм, но на остановках пользоваться запрещено.
Ей ничего не оставалось, как возвратиться на место. Она старалась сидеть неподвижно и не думать о неловком положении, в котором оказалась. Ее сосед негромко проговорил:
— Насколько я понимаю, из-за недостатка времени сюда кого-то пришлют, чтобы собрать заказы на обед.
— Меня это сейчас совершенно не волнует — мне во что бы то ни стало нужно выйти из вагона, и я готова для этого даже перелезть через корову, — сказала она сквозь стиснутые зубы.
— Неужели дело настолько плохо?
В других обстоятельствах ей следовало бы оскорбиться, но сейчас ей было не до этого.
— Да, — без обиняков ответила она.
— В таком случае пойдемте.
— Как, прямо сейчас?
— Ну да. Я же вам говорю — сюда придет человек собирать заказы, и если он может каким-то образом войти в вагон, почему мы не можем выйти?
Шагнув в проход, он рывком открыл заднюю дверь и пропустил Верену вперед. Пройдя под надписью «НЕТ ВЫХОДА», она очутилась на узкой площадке лицом к следующему вагону. Слева от нее два ковбоя на лошадях, гикая и размахивая шляпами, отгоняли животных от поезда, а справа простирались зеленые луга и было видно несколько строений, которые и деревней-то назвать было нельзя.
Спрыгнув на землю, Маккриди ссадил Верену с площадки вагона и, взяв за локоть, повел к ближайшему дому. Когда они обошли его кругом и оказались во дворе, ее спутник показал на кривобокую уборную, наспех сколоченную из голых досок, и спросил:
— Мне подождать вас?
— Но не могу же я просто так взять и зайти туда — это ведь кому-то принадлежит.
Он выразительно посмотрел на нее, затем пожал плечами и сказал:
— Дело, конечно, ваше, но учтите — как только откроют вагон, это место и все другие подобные места будут попросту переполнены.
Он, несомненно, был прав. Глянув сначала в одну, затем в другую сторону, она быстро прошла к деревянному домику и, зайдя внутрь, закрыла за собой дверцу. Там было темно, душно и стоял такой одуряющий запах, какой приобретают подобного рода службы, если их не обрабатывать известью очень много лет. Разглядеть хоть что-нибудь в темноте было невозможно, и она чуть-чуть приоткрыла дверцу, но сразу же пожалела об этом. Стало видно, что сиденье представляет собой неотесанную, неровную доску с вырезанными в ней двумя дырками. Перед сиденьем стоял ящик, наполненный сухими кукурузными початками, по которым ползали черные жуки. Верене нужно было по меньшей мере три руки — две, чтобы поддерживать юбки, и одна, чтобы зажимать нос. Увы природа снабдила ее только двумя. Вынув из сумочки свой батистовый носовой платок с вышивкой, она принялась вытирать с сиденья пыль.
Когда она вышла во двор, Маккриди нигде не было видно. Теперь, оказавшись на свежем воздухе, она смогла различать и другие запахи. Самым сильным из них был неприятный запах подгоревшего прогорклого жира, исходивший откуда-то из дома. А сам двор, еще пять минут назад совершенно пустой, был теперь наполнен пассажирами, ждущими своей очереди пройти в дом за едой. Если бы у Ве-рены так не сосало под ложечкой от голода, она не раздумывая возвратилась бы в поезд и обошлась без всякого обеда.
Не успела она занять очередь, как из дома вышел Маккриди, неся в руках что-то, завернутое в кусок ткани. Лицо его было хмурым, брови сдвинуты.
— Скажите, у вас в этих краях есть родственники? — спросил он, подойдя к ней.
— Разумеется, нет. А почему вы спрашиваете?
— Узнаете, когда возвратимся в поезд, — ответил он, беря ее за руку. — Идемте, я несу наш обед.
— В этой тряпке, что ли?
— Ну да, а в чем же еще?!
Он шел очень быстро, и ей трудно было поспевать за ним.
— До отправления поезда еще целых двадцать минут, — напомнила она ему, — и я бы предпочла поесть на свежем воздухе — здесь прохладнее.
— Я на вашем месте не стал бы этого делать.
Вместо того чтобы войти через переднюю дверь вагона, он повел Верену к задней площадке, через которую они выходили, взобрался на нее, ловко перемахнув через перила, а затем, протянув руку своей спутнице, помог подняться и ей.
В вагоне никого не было, если не считать проводника и кондуктора, обедавших в другом конце вагона, да двух-трех ковбоев, слишком пьяных, чтобы передвигаться самостоятельно.
Маккриди, не отпуская руку Верены, довел ее до места, усадил, затем сел сам и развернул салфетку.
— Держите, — сказал он, протягивая ей свернутую маисовую лепешку. — Насколько я мог установить, у них ничего больше нет.
— Вы, надо полагать, были первый в очереди? — предположила она.
— Отнюдь.
— Мистер Маккриди, вы что-то от меня скрываете? — с любопытством спросила она.
— Вы меня опередили — я собирался задать вам тот же самый вопрос.
— И что же вы хотите узнать?
— Там были каких-то два типа, на вид — закоренелые преступники; так вот — они вами очень интересовались.
— Что? Этого не может быть — я никого в этом штате не знаю, — уверенно заявила она. — И ни один человек, кроме мистера Хеймера, даже не подозревает, что я сюда должна приехать.
— Мистера Хеймера? А кто он такой?
— Юрист. Он был назначен судьей для ведения дел, связанных с имуществом моего отца, но вряд ли это можно назвать знакомством — мы с ним даже не встречались.
— Но эти двое не юристы, это уж как пить дать.
— Тут, должно быть, какая-то ошибка.
— Не знаю, не знаю, но пока вы уединялись в том маленьком домике во дворе, они обращались буквально к каждому человеку, выходящему из поезда, и спрашивали, не видел ли кто-нибудь из них некую Верену Хауард — а точнее, мисс Верену Хауард. Похоже, что вам предстоит встреча с давно пропавшими родственниками.
— Но этого не может быть — у меня нет никаких родственников, — возразила она, но тут же уточнила: — По крайней мере, таких, о которых я слышала. После того как отец оставил нас, мне ничего не было известно о его жизни.
— Оба они старше вас.
— Очень странно.
— И, как я уже сказал, парочка эта — отъявленные головорезы.
— В каком смысле?
— В прямом — настоящие разбойники.
— А точнее?
— Ну, как вам еще объяснить: сразу видно, что с ними лучше не иметь дела. Не знаю, может быть, это техасские рейнджеры? Трудно сказать. Знаю только одно — они были уверены, что найдут вас именно в этом поезде. Им нужна была женщина, путешествующая одна, без чьего-либо сопровождения, и направляющаяся в Сан-Анджело.
Она с подозрением на него взглянула и недоверчиво произнесла:
— Признайтесь, что вы все это придумали. Не пойму, почему, но вам непременно нужно путешествовать в моем обществе, и вы добиваетесь этого любыми средствами.
— К вашему сведению, я собираюсь выйти еще до Игл-Пасс.
Она некоторое время помолчала, осмысливая его слова, а затем неожиданно спросила:
— Скажите, вы попали в какую-то неприятную историю?
— Они ведь спрашивали о вас, а не обо мне, — ушел он от ответа. — А если они имели в виду меня, то в их представлении я должен выглядеть молодой, стройной женщиной двадцати с небольшим лет, решившейся самостоятельно пересечь почти весь Техас. Нет уж, именно вы — вот кто им нужен.
— Я вам не верю.
— Ага — как говорится, легки на помине, — тихо проговорил он. — Вон появился один из них.
— Вы это серьезно?
— Только не поднимайте голову, а еще лучше — спрячьтесь за мое плечо.
— Это еще зачем?
— Делайте, как вам говорят.
Прежде чем она успела что-то сообразить, он схватил ее левую руку и повернул таким образом, чтобы лучше было видно кольцо на пальце, а затем, поместив свою правую руку рядом с ее рукой, едва слышно проговорил:
— Ни в коем случае не смотрите на него. Он уже совсем близко.
— Но это же бог знает что такое! — протестующе прошептала она в ответ. — Я чувствую себя полной идиоткой.
— И прошу вас — сидите тихо. Говорить с ним буду я.
Все еще испытывая сильные сомнения, она тем не менее придвинулась к нему, спрятала голову за рукавом его пиджака, держась одной рукой за его плечо, и тихонько пробормотала:
— Если только выяснится, что вы все это подстроили…
— Тише! — прошептал он ей. — Слушайте во все уши, но проглотите язык.
И с неожиданным для нее сильным южным акцентом он громко проговорил:
— Ничего страшного, Бесс. Успокойся, солнышко. Наверно, эти лепешки не для твоего нежного желудка. Продержись до Остина, а там тебе станет лучше. Вот увидишь.
Чувствуя, как она вся напряглась и порывается что-то сказать, он обнял ее правой рукой за плечи, крепко прижал к себе и продолжал:
— Такое бывает сплошь и рядом, когда ждешь ребенка, а ты у меня совсем слабая. Говорил же тебе — оставайся лучше в Литл-Рок, с мамой, но ты разве послушаешься. Ну ладно, милая, сиди тихонько, и все пройдет.
— Что, ей нехорошо, мистер?
— Наш первенец! — услышала она ответ Маккриди, не скрывавшего переполнявшей его отцовской гордости; голос его под самым ее ухом звучал как из бочки. — Ей и впрямь было плохо — страшно плохо. Ну а теперь похоже на то, что эта маисовая лепешка, которую она только что съела, на свою голову, недолго задержится у нее в желудке.
Высвободив правую руку, он протянул ее незнакомцу:
— Меня звать Маккриди, Том Маккриди, но люди называют меня просто Мак. А это моя жена Элизабет Маккриди.
— Привет, Мак. Мое почтение, мэм, — ответил тот, но сам не представился. — Что-то не очень она показывает свое лицо.
— Ей нельзя сидеть прямо, — объяснил Маккриди, — ее сразу начинает выворачивать наизнанку. Только успевай за ней убирать.
Глаза незнакомца сузились, и он спросил:
— Ты, часом, не из мятежников, Мак?
— Точно — и чертовски этим горжусь. Адская бригада, 3-й Арканзасский полк. Ну а ты тоже воевал?
— Да, я был янки. — Он сделал небольшую паузу, а затем добавил: — Не забывай, мы вас победили.
— Кто ж такое забудет, — неохотно отозвался Маккриди.
— Ты случайно не видел в этом поезде молодую деваху? — спросил незнакомец как бы между прочим. — Ее легко заметить — она едет совсем одна.
— Не больно много женщин увидишь на этом маршруте, приятель. Садилась какая-то особа, если не ошибаюсь, в Галвестоне, но она была не сама, а с малышней.
— Нет, я же тебе говорю — эта совсем молодая, ей лет двадцать; может, немного больше.
Маккриди сдвинул брови, словно силясь вспомнить, а затем медленно покачал головой:
— Не припоминаю таких, хотя я просто мог не заметить, учитывая состояние Бесс. Извини, приятель.
Незнакомец глубоко вздохнул и ответил:
— Ладно, и ты извини.
— А кто она тебе — подружка?
— Нет, сестра. Едет из Новой Англии, причем совершенно одна.
— Боишься, может заблудиться?
— Ну да. Мы ее встречали в Галвестоне, но, видать, разминулись, а теперь, выходит, она вообще исчезла. А я думал, что обязательно найду ее в этом поезде.
— Может, она в каком-нибудь другом вагоне? — предположил Маккриди.
— Нет, ее нигде не видели. Мы у всех спрашивали.
— Знаешь, что я предлагаю — назови мне свое имя и скажи, как с тобой связаться. Если мы с Бесс увидим ее, когда будем делать в Харрисберге пересадку, я сразу же дам тебе телеграмму.
Но незнакомец не попался на эту удочку. Пропустив мимо ушей предложение Маккриди, он сказал:
— Ее зовут Хауард — Верена Хауард. Имя, сам видишь, какое-то чудное — Верена; такое один раз услышишь — надолго запомнишь.
— Ладно, будем иметь в виду, — неопределенно пообещал Маккриди. — Мне лично мало бы понравилось, если бы здесь очутилась моя сестра и некому было бы постоять за нее. Уж слишком много бродит в наших краях разных подонков — одних янки сколько тут развелось!
Челюсть головореза заметно напряглась, рука дернулась к шестизарядному револьверу, торчащему из-под приспущенного на бедра ремня, но он заставил себя сдержаться, выдавил улыбку и процедил сквозь зубы:
— Придется ехать в Сан-Антонио и искать ее там. Сдается мне, она поехала туда на дилижансе.
— Я бы тоже так сделал — я имею в виду, искал бы ее в Сан-Антонио.
— И куда, ты говоришь, вы направляетесь?
— В Остин — у нас там родственники, — ответил Маккриди и, снова обняв Верену за плечи и слегка пододвинув к себе, заботливо спросил у нее: — Ну как, солнышко, тебе лучше?
— Мне трудно дышать, — приглушенным голосом выговорила она.
— Это потому, что тебя вырвало, — успокоил он ее.
— Ну ладно, я двинул дальше, — произнес незнакомец. — Черт возьми, как сквозь землю провалилась!
— Надеюсь, все будет в порядке и вы найдете ее, — проговорил Маккриди. — Главное, чтобы с ней ничего не случилось.
— Уж будьте уверены, найдем — никуда она от нас не денется!
Верена услышала удаляющееся позвякивание шпор, из чего могла заключить, что ее самозваный братец уходит, но Маккриди по-прежнему крепко прижимал ее к себе, и в ухе у нее отдавалось биение его сердца.
— Ну хорошо, — сказал он, наконец отпустив ее, — можете садиться нормально. Но учтите — он только что вышел из вагона, так что не спешите выглядывать из окна.
— У меня из-за вас шея затекла, — недовольно пробурчала она.
Откинувшись на спинку сиденья, она украдкой глянула в сторону окна, надеясь хоть мельком увидеть человека, который прилагает так много усилий, чтобы найти ее. Но, поскольку он был к ней спиной, она могла рассмотреть лишь шляпу с большими полями, клетчатую фланелевую рубашку и короткие, выгнутые колесом ноги, обутые в сильно изношенные ботинки. Шел он, заметно прихрамывая.
— Ну что, узнали его?
Застигнутая врасплох, она виновато отвернулась от окна и, не колеблясь, ответила:
— Нет, я его, конечно, не знаю. Ну, и уж тем более он не мой брат.
— Почему вы так уверены? Может быть, он ваш единокровный брат?
— Исключено: отец жил с нами до 1861 года, то есть до самого начала войны.
— Что ж, надо признать, особого сходства между вами я и в самом деле не заметил, хотя кто знает.
— Я знаю. Отец мой был выше ростом и имел на редкость привлекательную внешность.
Вроде вашей, промелькнуло у нее в голове, но вслух она этого не сказала. Вместо этого, иронически взглянув на него, она произнесла с легкой, полунасмешливой улыбкой:
— Должна признать, мистер Маккриди, что кое-чем вы меня все-таки поразили.
— Чем же это?
— Вы оказались непревзойденным вруном. Если вспомнить, что говорила ваша матушка, то уши у вас должны были бы уже свисать до самого пола.
— Вы несправедливы — я ведь помог вам отделаться от несимпатичного родственничка; так разве цель не оправдывает средства?
— Не знаю — может быть. Но почему вам вздумалось выбрать для меня имя Бесс? Мне оно никогда не нравилось. Оно скорее подходит для какой-нибудь толстой пожилой женщины.
— Это имя моей матери.
— Понятно. В таком случае у вас к нему должно быть особое отношение, — смущенно пробормотала она.
— Так оно и есть.
— Извините, — вздохнула она. — Мне не следовало говорить такие бестактные вещи.
— Ничего, ей всегда нравилось, когда люди не скрывают того, что думают. Впрочем, разговоры о Бесс Маккриди вряд ли помогут понять, чего, собственно, хотел от вас этот ковбой, — сказал он, возвращаясь к эпизоду с незнакомцем. — Вы уверены, что не знаете этого?
— Если бы знала, неужели я вам не сказала бы?
— Думаю, что нет.
— И тем не менее я не знаю.
— Но кому-то было известно, что вы едете в Техас, не так ли?
— Никому, кроме мистера Хеймера; однако я не думаю, что он мог обратиться к парочке головорезов с просьбой встретить меня, когда я высажусь на техасский берег.
— А что вы о нем знаете?
— О мистере Хеймере? Практически ничего, хотя, судя по его письму, это, несомненно, джентльмен и к тому же опытный адвокат. Словом, человек, которому можно полностью доверять.
— Таких людей вообще не существует в природе.
— Ну, не знаю. Во всяком случае, у меня сложилось впечатление, что написал мне уже немолодой и очень приличный человек. Я даже не уверена, что он был знаком с моим отцом. Из присланных им бумаг следует, что округ назначил его вести дела, связанные с оставшимся после отца имуществом — хотя, судя по всему, оставил отец совсем немного: небольшую ферму и дом с тремя комнатами. Собственно, завещание можно было бы утвердить и без моего присутствия на судебном заседании.
— В таком случае возникает вопрос — зачем вам понадобилось ехать в такую даль, если в этом нет особой необходимости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37