Алекс сунул руки в карманы и снова подошел к окну. — Мама успокоилась. Говорит, что после ужина можно будет сыграть в мушку, — добавила Марлен.
— С нетерпением буду ждать, — пробормотал Алекс, придя в ужас от такой перспективы.
На следующее утро Марлен, спускаясь по лестнице, с радостью увидела, что сквозь тучи пробиваются слабые солнечные лучи. Солнце поможет прогнать уныние. Состояние бабушки за ночь не улучшилось, но хуже ей не стало, и врач сказал, что это самое главное.
Девушка направилась в столовую, впервые за все эти дни она почувствовала, что ей хочется есть. Увидев Алекса, обрадовалась. Он уже позавтракал, отодвинул тарелку и теперь был погружен в чтение газеты.
— Доброе утро, — сказала она с улыбкой.
— Доброе утро. — Он поднял глаза.
— Бабушка все в том же состоянии, — сообщила Марлен, и улыбка сбежала с ее лица. — И врач говорит, что если ночью не наступит ухудшение, можно надеяться на благополучный исход.
— А, это превосходная новость.
И он снова углубился в газету.
Между ними опять выросла невидимая стена, подумала Марлен. Она подошла к буфету и положила себе на тарелку яйца и поджаренный хлеб. Последнее время Алекс отдалился от нее, но ведь все они были сейчас в напряжении. Приготовления к свадьбе всегда утомительны, не говоря уже о болезни бабушки, которая действует угнетающе.
— Не хотите ли чего-нибудь? — спросила она.
— Нет, спасибо, — пробормотал он, не отрываясь от газеты. Пожав плечами, она села рядом с ним.
— Вы видели сегодня утром папу?
— Он, кажется, пошел в конюшни, — ответил Алекс, не глядя на нее, и рассеянно добавил: — Говорит, что кобыла вот-вот ожеребится.
Марлен отодвинула яйца к краю тарелки и взяла ломтик хлеба, обеспокоенная невниманием Алекса. Решив проверить, так ли это на самом деле, девушка сделала еще одну попытку:
— Что вы читаете?
Он искоса взглянул на нее с досадой, как ей показалось.
— Коммерческие новости.
— Вот как, — прошептала она и, глядя на его профиль, откусила ломтик хлеба.
Вид у Алекса странный, не то скучающий, не то раздраженный. Впрочем, последнее время у него такой вид постоянно. Он словно чего-то ждет. Марлен покачала головой, упрекнув себя за эти мысли. Конечно, он раздражен. Все они обеспокоены состоянием бабушки, а Алекс ее почти не знает. Марлен напомнила себе, что он приехал в Тэрритон ради нее, а она почти не уделяет ему внимания.
Нужно его как-то развлечь.
— Мама говорит, что лорд и леди Харрис будут в Париже во время нашей свадьбы. У лорда Харриса там какие-то неотложные дела, — сказала она, нервничая и катая яйца по тарелке.
— Ну и что? Полагаю, они повидали на своем веку немало свадеб, — равнодушно бросил он, перевернув страницу.
— Леди Харрис подарит нам на свадьбу бокалы для вина. Из толстого хрусталя. Мама сказала, что такой хрусталь можно найти только в Бельгии.
Она продолжала катать яйца по тарелке.
— Хм-м. Очень мило с ее стороны.
Марлен стало не по себе. И не в первый раз. Ах, она прекрасно знает, как мало у них общего. Он любит лошадей, а она нет. Его интересует политика, а она увлекается танцами, балами и еще садом. Она просто не знала, о чем с ним говорить, как заинтересовать. И дело не в том, что они разные, — ему с ней откровенно скучно.
Она незаметно откинулась на стуле, внимательно глядя на Алекса. Ему с ней скучно с тех самых пор, как на балу у Харрисов появилась графиня Берген! Как ни пыталась Марлен убедить себя, что опасения ее напрасны, она не могла не видеть, что Алекс рассеян и мысли его витают где-то далеко. Да, ему скучно с ней.
Она с шумом положила вилку на тарелку.
Алекс вздрогнул и повернулся к ней.
— Что-нибудь случилось?
— Мне бы очень хотелось, Алекс, прогуляться по парку. Выглянуло солнце, и день обещает быть погожим, — сказала она.
Он медленно опустил газету, настороженно глядя на свою невесту.
— Если вам угодно. Она порывисто встала.
— Единственное, что мне угодно, — бросила она с раздражением, — так это дружеское общение!
И, не дожидаясь ответа, Марлен быстро направилась к двери, страстно желая убежать к себе.
У Алекса хватило такта отложить газету и броситься за ней. Он догнал Марлен уже в коридоре и взял за локоть.
— Не надо так спешить, — мягко сказал он.
Алекс открыл дверь, ведущую на террасу, и жестом предложил девушке следовать за ним. Потом просунул ее руку под свою и повел Марлен по усыпанной гравием дорожке, вьющейся среди кустов. Шли они медленно, в полном молчании. Страх Марлен постепенно уступал место гневу. Мама рассказывала ей о мужчинах, об их желаниях, об их похотливых взглядах. Алекс был таким, как все, да она, собственно, и не ждала от него ничего другого. Конечно же, не ждала, но все-таки он должен вести себя прилично, постараться сделать вид, что интересуется свадьбой, выказать хоть какие-то чувства! У нее вырвался тяжелый вздох.
— Мне больно видеть вас раздраженной, — спокойно проговорил Алекс. Она испуганно посмотрела на него. Он улыбнулся ей теплой, нежной улыбкой. — Вашей бабушке лучше. Может быть, она поправится.
И столько нежности было в его словах, что она чуть не расплакалась. И поспешно отвела взгляд; все внутри у нее перевернулось. Ей так много хотелось ему сказать, хотелось, чтобы он ее понял. Однажды у нее хватило духу высказать все, что накопилось на душе. На сей раз все было гораздо труднее.
Она нервно кашлянула.
— Алекс, я знаю о графине Берген, — начала она почти шепотом.
— Прошу прощения? — холодно отозвался он.
— Я заметила, как вы… как вы смотрите на нее. Он остановился, повернулся к ней.
— Что за чепуха!
— Мне не почудилось, — слабым голосом сказала она. Он слегка прищурил свои изумрудные глаза. — Я… я понимаю. Она очень красива.
— Любовь моя, вы совершенно не правы…
— Прошу вас, не отрицайте! — быстро перебила она его. — Я не ребенок. Я вижу, как вы на нее смотрите. — Вид у Алекса был удивленный, и это ее рассердило. Или он думает, что она слепая? — Ну ладно. Я знаю, каковы мужчины, Алекс. Но… но… — Она замолчала, пытаясь собраться с духом. Алекс хотел взять ее за руку, но она покачала головой и жестом остановила его, потом снова заговорила. Голос ее дрожал: — Я знаю, каковы мужчины, но думаю, вы не дали мне возможности проявить себя. Я буду вам хорошей женой, клянусь жизнью. Но вы должны дать мне шанс!
Алекс, онемев, смотрел на нее. Верхняя губка у нее слегка дрожала, карие глаза блестели от едва сдерживаемых слез. Господи, что он с ней делает? Он смотрел на Марлен, охваченный угрызениями совести. Безмятежная и спокойная, она никогда ни о чем его не просила, а теперь просит дать ей шанс стать хорошей женой.
Глубоко пристыженный, он провел рукой по волосам. Она всегда вела себя как настоящая леди, а теперь просит об уважении. Подумать только! Об уважении. Как он ненавидел себя в этот момент! Как ненавидел бунтарский дух, который привнесла в его жизнь Лорен! Он страдал из-за темноволосого ангела, о котором мечтал день и ночь, в то время как подле него была милая молодая женщина, его будущая жена. С ней легко и спокойно, не то что с Лорен. Что за бес вселился в него?
— Я знаю, что я не такая… живая или хорошенькая, но я… Он схватил Марлен за руку и привлек к себе.
— Марлен, вы красавица, я буду гордиться вами. Мне жаль, любимая, очень жаль, что я заставил вас страдать. — Губы Марлен слегка приоткрылись от удивления; впервые чуть ли не за месяц Алексу захотелось попробовать их вкус. — Я тоже буду вам хорошим мужем, если вы дадите мне шанс, — сказал он и порывисто поцеловал ее в губы.
Марлен напряглась, руки ее бессильно повисли, в то время как его руки скользнули по ее спине. Алекс легко провел языком между ее губами. Она застыла точно мраморная статуя, зажмурилась, сжала губы. Он погладил ее по спине, пытаясь расшевелить. Напрасно. Она оставалась бесстрастной. Тогда он чмокнул ее в щеку и отпустил. Бедняжка густо покраснела от смущения.
— Алекс, я… Мама и папа в доме! — прошептала она.
— Ничего страшного, Марлен, ничего страшного, — солгал он.
Напряжение ее спало, и она прильнула к нему.
— Я буду вам хорошей женой, — прошептала она уже в который раз.
Все ясно, подумал он. Она будет хорошей женой, то есть покорной как овца. И останется девственницей до самой свадьбы, пока закон не обяжет ее покориться мужу. Со вздохом он обнял ее. Тут уж ничего не поделаешь.
Прошло дня два, бабушка вроде бы пошла на поправку, но врач предупредил, что опасность пока не миновала. Что в любую минуту может наступить ухудшение. И они терпеливо ждали. Алекс изо всех сил старался вести себя, как и положено жениху, проявляя заботу о Марлен. Он все еще ощущал беспокойство, однако надеялся в конце концов избавиться от него. Марлен, твердил он себе, — превосходная партия. Настанет день, и он будет благодарен ей за то, что она проявила столько терпения.
Он был в библиотеке, искал, что бы почитать, когда появился дворецкий Ризов.
— Прошу прощения, ваша милость, к вам нарочный.
— Нарочный?
— Из Лондона, ваша милость. Алекс кивнул:
— Пусть войдет.
Судя по виду, появившийся в дверях человек очень быстро скакал. Алекс пошел ему навстречу.
— От кого послание? — спросил он.
— От лорда Кристиана, ваша милость, — проговорил тот и протянул Алексу пакет. — Он велел передать, что вам нужно срочно ехать в Лондон.
Алекс кивнул, выудил из кармана пару монет и велел посыльному пройти в кухню. Потом распечатал пакет и пробежал глазами письмо. Артур сообщал, что вопрос о правах католиков будет обсуждаться в палате общин на следующий день. Но в палате лордов мнения разделились, члены ее чуть ли не дерутся, обсуждая этот вопрос. Присутствие Алекса совершенно необходимо, если он хочет, чтобы законопроект о реформах получил шанс пройти через верхнюю палату.
Алекс аккуратно сложил письмо, не признаваясь себе, что испытал огромное облегчение — наконец-то он вырвется из заточения! В Лондоне он будет заниматься только делами, готовиться к выступлению в палате лордов. Повернувшись, он вышел из библиотеки и отправился на поиски лорда Уиткома.
К вечеру он будет в Лондоне.
Глава 15
Алекс не верил, что это он сидит в фаэтоне на Рассел-сквер, держит на коленях букет гардений и собирается идти к ней. Господи, он и не припомнит, когда в последний раз был с визитом у дамы. Но выбора у него нет — за два дня, проведенных в Лондоне, беспокойство его достигло таких размеров, что он решил во что бы то ни стало увидеть ее. Иначе он спятит. Если, конечно, уже не спятил.
Он сидел в фаэтоне почти четверть часа. Когда свернул на площадь, увидел, что из дома вышел баварец с корзиной на плече; в корзине были, как показалось Алексу, помидоры. Алекс презирал этого красивого великана за то, что тот находится в Лондоне, преследует Лорен. За то, наконец, что несет на плече эту дурацкую корзину с помидорами.
Мимо прошла пожилая пара и с любопытством посмотрела на него. Вздохнув, Алекс заставил себя выйти из фаэтона. Прихватив гардении, подошел к парадной двери и постучал. Дверь открыл худощавый старик и смерил Алекса подозрительным взглядом.
— Добрый день, сэр. Могу ли я увидеть графиню Берген?
— Карточку, — потребовал старик.
Алекс вынул из нагрудного кармана визитную карточку и положил на поднос, поданный стариком. Дворецкий, взглянув на карточку, без долгих разговоров захлопнул дверь перед самым носом Алекса. Ошеломленный Алекс переминался с ноги на ногу, чувствуя себя просто посмешищем — ждать на лестнице, точно юный денди! К счастью, седовласый слуга вскоре опять растворил дверь и сказал:
— Гостиная, — кивком указав, куда следует идти.
Алекс тоже кивнул в знак благодарности и вошел. Как ни странно, он не обратил внимания на необычность обстановки. Единственное, чему Алекс отдал должное, так это набору доспехов, который попался ему по пути.
Войдя в гостиную, Алекс огляделся, но, к своему великому разочарованию, увидел там только Пола Хилла.
— Полагаю, вы — мистер Хилл. Я — Алекс Кристиан, герцог Сазерленд.
— Я знаю, кто вы, — отозвался Хилл и медленно поднялся с кресла, выпрямившись во весь рост, коего было в нем около шести футов; потом, прихрамывая, вышел из-за стола.
Алекс несмело указал на букет гардений.
— Могу ли я видеть графиню Берген? — спросил он, раздраженный тем, что приходится задавать вопросы.
— Нет. Она уехала кататься с лордом Уэстфоллом, — проговорил Хилл ледяным тоном и скрестил руки на груди — больше, по-видимому, для равновесия, чем для эффекта.
Разозлившись оттого, что Лорен опять находится в обществе Дэвида, Алекс вздохнул:
— Понимаю.
— Вот как?
Резкий тон удивил Алекса.
— Прошу прощения?
— Моя сестра не принадлежит к высшему обществу. Она бесхитростна и простодушна, и я совершенно не понимаю, зачем вы ее преследуете.
Подобные вещи Алекс называл «перейти к сути дела». Проклятые гардении действовали ему на нервы, и он переложил их на другую руку.
— Простите, мистер Хилл, — холодно возразил он, — но я не преследую вашу сестру. Я пришел к ней с визитом.
— Я не стану безучастно наблюдать за тем, как вы с ней играете! — заявил Хилл, напыжившись. — С какой стати вы наносите ей визит? Ее положение в обществе ниже вашего, и поскольку вы женитесь на леди Марлен, могу с уверенностью сказать, что вы просто играете ею!
Алекс, ошеломленный, тем не менее не мог не признать, что в его словах есть доля истины, и сердито прищурился.
— Мистер Хилл, на сей раз прощаю вам ничем не обоснованные обвинения в мой адрес. Если вы полагаете, что наше знакомство с графиней Берген нуждается в штампе «Одобрено обществом», то глубоко заблуждаетесь, — заявил он с оскорбленным видом, понимая, что лицемерит. — Вероятно, мне следует зайти в более благоприятный момент.
И, не дожидаясь ответа, он покинул гостиную, все еще держа на сгибе локтя несчастные гардении.
Проходя мимо дворецкого, старательно полирующего шарниры доспехов, Алекс остановился. Огляделся — и сунул цветы этому щуплому старику. Тот не моргнув глазом принял букет и положил между доспехами. Алекс воздел глаза к небу, прошел к своему экипажу, сел и пустил чалого быстрой рысью, не решив пока, куда направиться. Горький смех замер у него в горле. В последнее время он только и делал, что сомневался. Буквально во всем.
На следующий день ровно в два пополудни Алекс прибыл на Рассел-сквер верхом, не раздумывая спешился и дал двух-пенсовик парнишке, чтобы тот отвел лошадь на конюшню. После чего решительным шагом направился к парадному входу и резко постучал.
— Добрый день, — сказал он, когда дверь распахнулась. — Будьте добры сообщить мистеру Хиллу, что я пришел с визитом к его сестре. Повторно.
Странный дворецкий и глазом не моргнул, захлопнув дверь, как и накануне. Алекс стоял, небрежно прислонившись к косяку, пока дверь снова не отворилась.
— Гостиная? — спросил Алекс.
Ни единый мускул не дрогнул на лице дворецкого. Он молча кивнул и отступил в глубь вестибюля. Положив шляпу и перчатки на маленький столик, Алекс прошел через вестибюль, отметив про себя, что доспехи передвинуты на другое место.
Гостиная была пуста, и впервые Алекс заметил причудливую смесь обстановки и охотничьих трофеев. Но его внимание тут же привлекло постукивание трости о деревянный пол коридора.
— Меня ждете? — ухмыльнулся Хилл, который, прихрамывая, вошел в гостиную и с раздраженным видом направился к креслу.
— Я предпочел бы увидеть вашу сестру, но уверен, что ее нет дома, — сказал Алекс, когда Хилл опустился в кресло.
Пол бросил взгляд на шейный платок Алекса, перевел его на сюртук.
— Вы совершенно правы, — сказал он.
— Катается с лордом Уэстфоллом? Усмехнувшись, Хилл покачал головой:
— С графом Бергеном.
Алекс устремил глаза в потолок.
— Я и представить себе не мог, что кто-то еще любит кататься в парке так, как ваша сестра.
— Что она любит, вас не касается. Моя сестра не хочет вас видеть.
— Надеюсь, это она вам сказала? — спросил Алекс не без сарказма.
— Уж если быть точным, она сказала, что у вас вместо головы кочан капусты. На вашем месте я забыл бы об этом безумии.
— Но вы не на моем месте, мистер Хилл, — спокойно возразил Алекс. — И вряд ли пожелали бы на нем оказаться. А мне, насколько я понимаю, остается только ждать.
И он опустился на красный диванчик.
Хилл насторожился.
— Простите, но не можете же вы просто сидеть и ждать.
— А кто мне запретит? — спросил Алекс. Хилл похолодел, лицо его побагровело.
— Вы злоупотребляете гостеприимством моего дяди!
Алекс улыбнулся:
— Ваш дядя весь день проведет в Уоллис-Хаусе. Я знаю — моя тетка Пэдди битых полчаса сетовала на столь ужасную перспективу. — Хилл еще больше помрачнел. Алекс покачал головой. — Я желаю поговорить с вашей сестрой, сэр, и, поскольку вызвать на дуэль этого немца никак не могу, единственное, что мне остается, дождаться ее возвращения.
— Вы не можете вмешиваться в ее жизнь против ее воли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— С нетерпением буду ждать, — пробормотал Алекс, придя в ужас от такой перспективы.
На следующее утро Марлен, спускаясь по лестнице, с радостью увидела, что сквозь тучи пробиваются слабые солнечные лучи. Солнце поможет прогнать уныние. Состояние бабушки за ночь не улучшилось, но хуже ей не стало, и врач сказал, что это самое главное.
Девушка направилась в столовую, впервые за все эти дни она почувствовала, что ей хочется есть. Увидев Алекса, обрадовалась. Он уже позавтракал, отодвинул тарелку и теперь был погружен в чтение газеты.
— Доброе утро, — сказала она с улыбкой.
— Доброе утро. — Он поднял глаза.
— Бабушка все в том же состоянии, — сообщила Марлен, и улыбка сбежала с ее лица. — И врач говорит, что если ночью не наступит ухудшение, можно надеяться на благополучный исход.
— А, это превосходная новость.
И он снова углубился в газету.
Между ними опять выросла невидимая стена, подумала Марлен. Она подошла к буфету и положила себе на тарелку яйца и поджаренный хлеб. Последнее время Алекс отдалился от нее, но ведь все они были сейчас в напряжении. Приготовления к свадьбе всегда утомительны, не говоря уже о болезни бабушки, которая действует угнетающе.
— Не хотите ли чего-нибудь? — спросила она.
— Нет, спасибо, — пробормотал он, не отрываясь от газеты. Пожав плечами, она села рядом с ним.
— Вы видели сегодня утром папу?
— Он, кажется, пошел в конюшни, — ответил Алекс, не глядя на нее, и рассеянно добавил: — Говорит, что кобыла вот-вот ожеребится.
Марлен отодвинула яйца к краю тарелки и взяла ломтик хлеба, обеспокоенная невниманием Алекса. Решив проверить, так ли это на самом деле, девушка сделала еще одну попытку:
— Что вы читаете?
Он искоса взглянул на нее с досадой, как ей показалось.
— Коммерческие новости.
— Вот как, — прошептала она и, глядя на его профиль, откусила ломтик хлеба.
Вид у Алекса странный, не то скучающий, не то раздраженный. Впрочем, последнее время у него такой вид постоянно. Он словно чего-то ждет. Марлен покачала головой, упрекнув себя за эти мысли. Конечно, он раздражен. Все они обеспокоены состоянием бабушки, а Алекс ее почти не знает. Марлен напомнила себе, что он приехал в Тэрритон ради нее, а она почти не уделяет ему внимания.
Нужно его как-то развлечь.
— Мама говорит, что лорд и леди Харрис будут в Париже во время нашей свадьбы. У лорда Харриса там какие-то неотложные дела, — сказала она, нервничая и катая яйца по тарелке.
— Ну и что? Полагаю, они повидали на своем веку немало свадеб, — равнодушно бросил он, перевернув страницу.
— Леди Харрис подарит нам на свадьбу бокалы для вина. Из толстого хрусталя. Мама сказала, что такой хрусталь можно найти только в Бельгии.
Она продолжала катать яйца по тарелке.
— Хм-м. Очень мило с ее стороны.
Марлен стало не по себе. И не в первый раз. Ах, она прекрасно знает, как мало у них общего. Он любит лошадей, а она нет. Его интересует политика, а она увлекается танцами, балами и еще садом. Она просто не знала, о чем с ним говорить, как заинтересовать. И дело не в том, что они разные, — ему с ней откровенно скучно.
Она незаметно откинулась на стуле, внимательно глядя на Алекса. Ему с ней скучно с тех самых пор, как на балу у Харрисов появилась графиня Берген! Как ни пыталась Марлен убедить себя, что опасения ее напрасны, она не могла не видеть, что Алекс рассеян и мысли его витают где-то далеко. Да, ему скучно с ней.
Она с шумом положила вилку на тарелку.
Алекс вздрогнул и повернулся к ней.
— Что-нибудь случилось?
— Мне бы очень хотелось, Алекс, прогуляться по парку. Выглянуло солнце, и день обещает быть погожим, — сказала она.
Он медленно опустил газету, настороженно глядя на свою невесту.
— Если вам угодно. Она порывисто встала.
— Единственное, что мне угодно, — бросила она с раздражением, — так это дружеское общение!
И, не дожидаясь ответа, Марлен быстро направилась к двери, страстно желая убежать к себе.
У Алекса хватило такта отложить газету и броситься за ней. Он догнал Марлен уже в коридоре и взял за локоть.
— Не надо так спешить, — мягко сказал он.
Алекс открыл дверь, ведущую на террасу, и жестом предложил девушке следовать за ним. Потом просунул ее руку под свою и повел Марлен по усыпанной гравием дорожке, вьющейся среди кустов. Шли они медленно, в полном молчании. Страх Марлен постепенно уступал место гневу. Мама рассказывала ей о мужчинах, об их желаниях, об их похотливых взглядах. Алекс был таким, как все, да она, собственно, и не ждала от него ничего другого. Конечно же, не ждала, но все-таки он должен вести себя прилично, постараться сделать вид, что интересуется свадьбой, выказать хоть какие-то чувства! У нее вырвался тяжелый вздох.
— Мне больно видеть вас раздраженной, — спокойно проговорил Алекс. Она испуганно посмотрела на него. Он улыбнулся ей теплой, нежной улыбкой. — Вашей бабушке лучше. Может быть, она поправится.
И столько нежности было в его словах, что она чуть не расплакалась. И поспешно отвела взгляд; все внутри у нее перевернулось. Ей так много хотелось ему сказать, хотелось, чтобы он ее понял. Однажды у нее хватило духу высказать все, что накопилось на душе. На сей раз все было гораздо труднее.
Она нервно кашлянула.
— Алекс, я знаю о графине Берген, — начала она почти шепотом.
— Прошу прощения? — холодно отозвался он.
— Я заметила, как вы… как вы смотрите на нее. Он остановился, повернулся к ней.
— Что за чепуха!
— Мне не почудилось, — слабым голосом сказала она. Он слегка прищурил свои изумрудные глаза. — Я… я понимаю. Она очень красива.
— Любовь моя, вы совершенно не правы…
— Прошу вас, не отрицайте! — быстро перебила она его. — Я не ребенок. Я вижу, как вы на нее смотрите. — Вид у Алекса был удивленный, и это ее рассердило. Или он думает, что она слепая? — Ну ладно. Я знаю, каковы мужчины, Алекс. Но… но… — Она замолчала, пытаясь собраться с духом. Алекс хотел взять ее за руку, но она покачала головой и жестом остановила его, потом снова заговорила. Голос ее дрожал: — Я знаю, каковы мужчины, но думаю, вы не дали мне возможности проявить себя. Я буду вам хорошей женой, клянусь жизнью. Но вы должны дать мне шанс!
Алекс, онемев, смотрел на нее. Верхняя губка у нее слегка дрожала, карие глаза блестели от едва сдерживаемых слез. Господи, что он с ней делает? Он смотрел на Марлен, охваченный угрызениями совести. Безмятежная и спокойная, она никогда ни о чем его не просила, а теперь просит дать ей шанс стать хорошей женой.
Глубоко пристыженный, он провел рукой по волосам. Она всегда вела себя как настоящая леди, а теперь просит об уважении. Подумать только! Об уважении. Как он ненавидел себя в этот момент! Как ненавидел бунтарский дух, который привнесла в его жизнь Лорен! Он страдал из-за темноволосого ангела, о котором мечтал день и ночь, в то время как подле него была милая молодая женщина, его будущая жена. С ней легко и спокойно, не то что с Лорен. Что за бес вселился в него?
— Я знаю, что я не такая… живая или хорошенькая, но я… Он схватил Марлен за руку и привлек к себе.
— Марлен, вы красавица, я буду гордиться вами. Мне жаль, любимая, очень жаль, что я заставил вас страдать. — Губы Марлен слегка приоткрылись от удивления; впервые чуть ли не за месяц Алексу захотелось попробовать их вкус. — Я тоже буду вам хорошим мужем, если вы дадите мне шанс, — сказал он и порывисто поцеловал ее в губы.
Марлен напряглась, руки ее бессильно повисли, в то время как его руки скользнули по ее спине. Алекс легко провел языком между ее губами. Она застыла точно мраморная статуя, зажмурилась, сжала губы. Он погладил ее по спине, пытаясь расшевелить. Напрасно. Она оставалась бесстрастной. Тогда он чмокнул ее в щеку и отпустил. Бедняжка густо покраснела от смущения.
— Алекс, я… Мама и папа в доме! — прошептала она.
— Ничего страшного, Марлен, ничего страшного, — солгал он.
Напряжение ее спало, и она прильнула к нему.
— Я буду вам хорошей женой, — прошептала она уже в который раз.
Все ясно, подумал он. Она будет хорошей женой, то есть покорной как овца. И останется девственницей до самой свадьбы, пока закон не обяжет ее покориться мужу. Со вздохом он обнял ее. Тут уж ничего не поделаешь.
Прошло дня два, бабушка вроде бы пошла на поправку, но врач предупредил, что опасность пока не миновала. Что в любую минуту может наступить ухудшение. И они терпеливо ждали. Алекс изо всех сил старался вести себя, как и положено жениху, проявляя заботу о Марлен. Он все еще ощущал беспокойство, однако надеялся в конце концов избавиться от него. Марлен, твердил он себе, — превосходная партия. Настанет день, и он будет благодарен ей за то, что она проявила столько терпения.
Он был в библиотеке, искал, что бы почитать, когда появился дворецкий Ризов.
— Прошу прощения, ваша милость, к вам нарочный.
— Нарочный?
— Из Лондона, ваша милость. Алекс кивнул:
— Пусть войдет.
Судя по виду, появившийся в дверях человек очень быстро скакал. Алекс пошел ему навстречу.
— От кого послание? — спросил он.
— От лорда Кристиана, ваша милость, — проговорил тот и протянул Алексу пакет. — Он велел передать, что вам нужно срочно ехать в Лондон.
Алекс кивнул, выудил из кармана пару монет и велел посыльному пройти в кухню. Потом распечатал пакет и пробежал глазами письмо. Артур сообщал, что вопрос о правах католиков будет обсуждаться в палате общин на следующий день. Но в палате лордов мнения разделились, члены ее чуть ли не дерутся, обсуждая этот вопрос. Присутствие Алекса совершенно необходимо, если он хочет, чтобы законопроект о реформах получил шанс пройти через верхнюю палату.
Алекс аккуратно сложил письмо, не признаваясь себе, что испытал огромное облегчение — наконец-то он вырвется из заточения! В Лондоне он будет заниматься только делами, готовиться к выступлению в палате лордов. Повернувшись, он вышел из библиотеки и отправился на поиски лорда Уиткома.
К вечеру он будет в Лондоне.
Глава 15
Алекс не верил, что это он сидит в фаэтоне на Рассел-сквер, держит на коленях букет гардений и собирается идти к ней. Господи, он и не припомнит, когда в последний раз был с визитом у дамы. Но выбора у него нет — за два дня, проведенных в Лондоне, беспокойство его достигло таких размеров, что он решил во что бы то ни стало увидеть ее. Иначе он спятит. Если, конечно, уже не спятил.
Он сидел в фаэтоне почти четверть часа. Когда свернул на площадь, увидел, что из дома вышел баварец с корзиной на плече; в корзине были, как показалось Алексу, помидоры. Алекс презирал этого красивого великана за то, что тот находится в Лондоне, преследует Лорен. За то, наконец, что несет на плече эту дурацкую корзину с помидорами.
Мимо прошла пожилая пара и с любопытством посмотрела на него. Вздохнув, Алекс заставил себя выйти из фаэтона. Прихватив гардении, подошел к парадной двери и постучал. Дверь открыл худощавый старик и смерил Алекса подозрительным взглядом.
— Добрый день, сэр. Могу ли я увидеть графиню Берген?
— Карточку, — потребовал старик.
Алекс вынул из нагрудного кармана визитную карточку и положил на поднос, поданный стариком. Дворецкий, взглянув на карточку, без долгих разговоров захлопнул дверь перед самым носом Алекса. Ошеломленный Алекс переминался с ноги на ногу, чувствуя себя просто посмешищем — ждать на лестнице, точно юный денди! К счастью, седовласый слуга вскоре опять растворил дверь и сказал:
— Гостиная, — кивком указав, куда следует идти.
Алекс тоже кивнул в знак благодарности и вошел. Как ни странно, он не обратил внимания на необычность обстановки. Единственное, чему Алекс отдал должное, так это набору доспехов, который попался ему по пути.
Войдя в гостиную, Алекс огляделся, но, к своему великому разочарованию, увидел там только Пола Хилла.
— Полагаю, вы — мистер Хилл. Я — Алекс Кристиан, герцог Сазерленд.
— Я знаю, кто вы, — отозвался Хилл и медленно поднялся с кресла, выпрямившись во весь рост, коего было в нем около шести футов; потом, прихрамывая, вышел из-за стола.
Алекс несмело указал на букет гардений.
— Могу ли я видеть графиню Берген? — спросил он, раздраженный тем, что приходится задавать вопросы.
— Нет. Она уехала кататься с лордом Уэстфоллом, — проговорил Хилл ледяным тоном и скрестил руки на груди — больше, по-видимому, для равновесия, чем для эффекта.
Разозлившись оттого, что Лорен опять находится в обществе Дэвида, Алекс вздохнул:
— Понимаю.
— Вот как?
Резкий тон удивил Алекса.
— Прошу прощения?
— Моя сестра не принадлежит к высшему обществу. Она бесхитростна и простодушна, и я совершенно не понимаю, зачем вы ее преследуете.
Подобные вещи Алекс называл «перейти к сути дела». Проклятые гардении действовали ему на нервы, и он переложил их на другую руку.
— Простите, мистер Хилл, — холодно возразил он, — но я не преследую вашу сестру. Я пришел к ней с визитом.
— Я не стану безучастно наблюдать за тем, как вы с ней играете! — заявил Хилл, напыжившись. — С какой стати вы наносите ей визит? Ее положение в обществе ниже вашего, и поскольку вы женитесь на леди Марлен, могу с уверенностью сказать, что вы просто играете ею!
Алекс, ошеломленный, тем не менее не мог не признать, что в его словах есть доля истины, и сердито прищурился.
— Мистер Хилл, на сей раз прощаю вам ничем не обоснованные обвинения в мой адрес. Если вы полагаете, что наше знакомство с графиней Берген нуждается в штампе «Одобрено обществом», то глубоко заблуждаетесь, — заявил он с оскорбленным видом, понимая, что лицемерит. — Вероятно, мне следует зайти в более благоприятный момент.
И, не дожидаясь ответа, он покинул гостиную, все еще держа на сгибе локтя несчастные гардении.
Проходя мимо дворецкого, старательно полирующего шарниры доспехов, Алекс остановился. Огляделся — и сунул цветы этому щуплому старику. Тот не моргнув глазом принял букет и положил между доспехами. Алекс воздел глаза к небу, прошел к своему экипажу, сел и пустил чалого быстрой рысью, не решив пока, куда направиться. Горький смех замер у него в горле. В последнее время он только и делал, что сомневался. Буквально во всем.
На следующий день ровно в два пополудни Алекс прибыл на Рассел-сквер верхом, не раздумывая спешился и дал двух-пенсовик парнишке, чтобы тот отвел лошадь на конюшню. После чего решительным шагом направился к парадному входу и резко постучал.
— Добрый день, — сказал он, когда дверь распахнулась. — Будьте добры сообщить мистеру Хиллу, что я пришел с визитом к его сестре. Повторно.
Странный дворецкий и глазом не моргнул, захлопнув дверь, как и накануне. Алекс стоял, небрежно прислонившись к косяку, пока дверь снова не отворилась.
— Гостиная? — спросил Алекс.
Ни единый мускул не дрогнул на лице дворецкого. Он молча кивнул и отступил в глубь вестибюля. Положив шляпу и перчатки на маленький столик, Алекс прошел через вестибюль, отметив про себя, что доспехи передвинуты на другое место.
Гостиная была пуста, и впервые Алекс заметил причудливую смесь обстановки и охотничьих трофеев. Но его внимание тут же привлекло постукивание трости о деревянный пол коридора.
— Меня ждете? — ухмыльнулся Хилл, который, прихрамывая, вошел в гостиную и с раздраженным видом направился к креслу.
— Я предпочел бы увидеть вашу сестру, но уверен, что ее нет дома, — сказал Алекс, когда Хилл опустился в кресло.
Пол бросил взгляд на шейный платок Алекса, перевел его на сюртук.
— Вы совершенно правы, — сказал он.
— Катается с лордом Уэстфоллом? Усмехнувшись, Хилл покачал головой:
— С графом Бергеном.
Алекс устремил глаза в потолок.
— Я и представить себе не мог, что кто-то еще любит кататься в парке так, как ваша сестра.
— Что она любит, вас не касается. Моя сестра не хочет вас видеть.
— Надеюсь, это она вам сказала? — спросил Алекс не без сарказма.
— Уж если быть точным, она сказала, что у вас вместо головы кочан капусты. На вашем месте я забыл бы об этом безумии.
— Но вы не на моем месте, мистер Хилл, — спокойно возразил Алекс. — И вряд ли пожелали бы на нем оказаться. А мне, насколько я понимаю, остается только ждать.
И он опустился на красный диванчик.
Хилл насторожился.
— Простите, но не можете же вы просто сидеть и ждать.
— А кто мне запретит? — спросил Алекс. Хилл похолодел, лицо его побагровело.
— Вы злоупотребляете гостеприимством моего дяди!
Алекс улыбнулся:
— Ваш дядя весь день проведет в Уоллис-Хаусе. Я знаю — моя тетка Пэдди битых полчаса сетовала на столь ужасную перспективу. — Хилл еще больше помрачнел. Алекс покачал головой. — Я желаю поговорить с вашей сестрой, сэр, и, поскольку вызвать на дуэль этого немца никак не могу, единственное, что мне остается, дождаться ее возвращения.
— Вы не можете вмешиваться в ее жизнь против ее воли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36