— А вы, графиня?
Вместо ответа графиня пригубила пунш, посмотрела на миссис Кларк своими огромными сапфировыми глазами. Потом расхохоталась и никак не могла остановиться.
— Боже мой, что с вами, графиня? — воскликнула Ханна, поднявшись с кресла.
— Ничего особенного! — Она махнула герцогине рукой, нота уже подошла к ней. Лорен, смущенная, поднялась, скользнула взглядом по Алексу и повернулась к миссис Кларк. — П-поверите ли, — проговорила она запинаясь, — не выношу сахара! А пунш подслащен, и я выпила его слишком много. — И она улыбнулась своей лучезарной улыбкой.
Чересчур лучезарной, подумал Алекс. Это упоминание о гардениях всполошило ее. Вот и отлично. Не одному же ему страдать.
— Но вы пьете уже второй стакан, — заметила миссис Кларк.
— Разве? — слабым голосом спросила Лорен, снова засмеялась и осторожно поставила стакан на стол. — Думаю, мне просто нужно подышать свежим воздухом.
«Конечно, — подумал Алекс равнодушно, — свежий воздух ей нужен».
— Чудесная мысль. Вы не против, если я пройдусь вместе с вами? — спросила Марлен.
Алекс в изумлении уставился на нее. Это так не похоже на Марлен, совсем не похоже. Он с недоумением смотрел на свою невесту, не понимая, что с ней происходит, но она избегала его взгляда.
— Ах, это очень мило с вашей стороны, — спокойно ответила Лорен, но лицо ее выражало смятение.
Алексу стало не по себе, и когда Марлен и Лорен вышли, он взглянул на мать. Ханна смотрела на него с некоторым любопытством, а вот леди Уитком — со злобой.
— Это может плохо кончиться, — хмыкнув, заметил Майкл. Алекс в ужасе взглянул на него. — Они могут решить, что нужны и ландыши, и розы, и гардении — чтобы вся церковь была в цветах!
Алекс закрыл глаза и медленно покачал головой. Майкл пожал плечами.
Марлен от волнения теребила свое розовое платье. Что она наделала? Но Алекс так смотрит на графиню Берген! Марлен старается не замечать этого, но, видит Бог, ничего не может с собой поделать. На нее он смотрит совсем, совсем иначе! И когда графиня поспешно встала, явно чем-то смущенная, женское чутье подсказало Марлен, что нужно как-то прекратить то, что происходит между Алексом и этой женщиной. Однако чувствовала, что с этим щекотливым делом ей не справиться.
— Леди Дарфидд — прекрасная садовница, — заметила графиня, — насколько я понимаю, часть роз выращена ею собственноручно.
— Я… мне хотелось бы после замужества заняться выращиванием роз в Сазерленд-Холле, — выпалила Марлен. Графиня не проронила ни слова, отвела глаза и стала смотреть на розы. Ну что ж, назад дороги нет, сказала себе Марлен и продолжала: — Когда мы поженимся, я буду бесконечно счастлива. Алекс необычайно добр ко мне, хотя я не так… не так соблазнительна, как другие.
— Уверена, — еле слышно прошептала графиня. — герцог считает вас совершенством.
Марлен натянуто улыбнулась:
— Не знаю, но я… то есть он…
Она никак не могла найти нужных слов, чтобы выразить свое отчаяние и страх, и взглянула на графиню краешком глаза. Закусив губу, та упорно смотрела себе под ноги. Марлен показалось, что графиня расстроена, и у нее появились ростки доверия к этой женщине.
— По правде говоря, я понятию не имею, как глубоки его чувства, но совершенно уверена, что он меня любит, а однажды он сказал, что я для него — подходящая партия. И что наша помолвка… имеет важное значение. — Марлен замолчала, найдя наконец нужное слово.
— Да, это очень важная партия, — слабым голосом проговорила графиня.
Удивленная тем, что графиня с ней согласна, Марлен облегченно вздохнула:
— Да, конечно, ведь Алекс — герцог, и его брачный союз чрезвычайно важен по многим причинам. Уверена, вы поймете — наша помолвка затрагивает очень многих. Мой отец и Алекс пользуются в палате лордов большим влиянием. Их поступки — в центре внимания. Это весьма обязывает, и если, не дай Бог, что-то случится, это будет ужасно — не только для меня, как вы понимаете, но и для множества людей.
— Понимаю.
Голос графини звучал едва слышно. Она выглядела совершенно больной. Дойдя до конца сада, они повернули обратно, к лужайке, где началась игра в крокет. Леди Пэддингтон окликнула их, жестом приглашая присоединиться к играющим. Марлен улыбнулась и махнула в ответ рукой, но вдруг остановилась. Лорен невольно тоже остановилась.
Заметив, как растеряна графиня, Марлен, расхрабрившись, повернулась и взглянула ей прямо в глаза.
— Наш брак, мадам, действительно имеет очень большое значение. Не только для меня, но и для Алекса и, разумеется, для наших семей. Вы понимаете, если… если что-то случится, пострадает мое доброе имя. И я… я буду в отчаянии, если потеряю его.
Ну вот, теперь она все сказала. И испытала огромное облегчение.
Кровь отлила от лица Лорен, сапфировые глаза потускнели, и она быстро их опустила.
— Мне кажется, леди Марлен, вы беспокоитесь понапрасну. Как вы говорите, его милость по-настоящему любит вас. И я просто не представляю, что может помешать вашему браку, — сказала она и медленно подняла глаза.
Марлен была на седьмом небе от счастья. Она победила, Господи Боже, она победила!
— Я надеялась, что вы это скажете, — прошептала леди Марлен. Внезапно ей захотелось скрыться от этих ярких сапфировых глаз. — А сейчас мне бы очень хотелось поиграть в крокет. Вы меня извините?
И, не дожидаясь ответа, Марлен быстро пошла прочь. Сердце ее гулко стучало. Она, радостно улыбаясь, чуть ли не бегом устремилась к лужайке и присоединилась к играющим. Никогда в жизни Марлен не чувствовала себя такой счастливой.
А Лорен испытала унижение. Она медленно пошла следом за Марлен, стараясь не замечать леди Пэддингтон, изо всех сил махавшую ей рукой. Вспоминая свой разговор с Марлен, ее невысказанную мольбу, она едва не задохнулась от чувства собственной вины. Когда она приблизилась к лужайке, синий шар миссис Кларк залетел за живую изгородь, отделяющую розарий.
— Ну вот! Достаньте его, милочка, пожалуйста! — крикнула ей миссис Кларк.
Лорен махнула рукой, быстро подошла к изгороди и, войдя в цветник, буквально рухнула на кованую чугунную скамью. Пытаясь успокоиться, она несколько раз глубоко вздохнула, а услышав какой-то звук за спиной, обернулась, уверенная, что это Марлен.
Но это был Алекс. Он стоял, заложив руки за спину и устремив на Лорен свои изумрудные глаза.
— Хорошо ли вы себя чувствуете? — нерешительно спросил он.
Лорен вскочила.
— Я… я не могу найти шар, — солгала она.
— Вот он, — проговорил Алекс, указывая на шар, лежавший на самом виду.
Краска стыда залила ее лицо.
— Ах! Вы его нашли! — Она попыталась рассмеяться и поспешно подняла шар. Потом повернулась, чтобы уйти, но Алекс преградил ей дорогу. — Я должна его вернуть…
— Лорен, хорошо ли вы себя чувствуете? — тихо повторил он.
Она не в силах была взглянуть на него, не могла слышать его голос. Что-то надорвалось внутри, грозя вызвать потоки слез. Однако она спокойно сказала:
— Со мной все в порядке, — и попыталась обойти его. Алекс коснулся ее локтя.
— Марлен огорчила вас?
Лорен с трудом сдержала рвущуюся наружу ярость. И как ни в чем не бывало ответила:
— Мне действительно нужно отдать мяч…
— Лорен, посмотрите на меня, — настойчиво попросил он.
Ей страшно хотелось на него посмотреть, но она подавила в себе это желание, боясь разрыдаться и остро осознавая собственную вину.
— Посмотрите же на меня! Она упорно не поднимала глаз.
— Мне кажется, мы пришли к соглашению, — в отчаянии прошептала она.
— К соглашению? Что вы имеете в виду? Что мы больше не будем разговаривать друг с другом? — резко спросил он. — Что вы больше не взглянете мне в глаза? Что-то я не припомню такого.
Лорен закрыла глаза, собираясь с силами. Она не покорится, она не…
— Взгляните же на меня! — Он крепко сжал ее локоть.
Охваченная страхом, она отпрянула и вырвала руку. Потом повернулась к нему.
— Мне тяжело смотреть на вас! Это причиняет мне боль! — крикнула она. — Мы же договорились!
Его глаза от удивления стали круглыми.
— Вы правы, — тихо произнес он. — Мы действительно пришли к соглашению, поняли, что нас связывает нечто важное и очень сильное. — Он несмело шагнул к ней. Сверкнул своими изумрудными глазами в сторону тех, кто находился по другую сторону изгороди, потом на нее и понял, что она сердится. — Я не хочу мучить вас, ангел. Но не могу вас забыть.
Господи, она тоже не может и за это почти ненавидит его.
— Прошу вас, не говорите так. Не надо, — прошептала она и вышла, прижимая к груди шар.
Глава 14
Алекс в одиночестве сидел в своем кабинете, уставившись на груду бумаг. Работать он не мог; мешало беспокойство, которое поселилось в нем в последнее время и, казалось, никогда не пройдет.
Накануне у Дарфилдов он понял, как страдает Лорен, и мысль об этом буквально жгла его.
Что, черт возьми, с ним происходит? Почему эта женщина вывела его из состояния равновесия? Ничего подобного с ним раньше не бывало. С того вечера, когда он встретил Лорен на приеме у Грэнбери, она не идет у него из головы.
Охваченный отвращением к самому себе, Алекс поднялся из-за стола, подошел к ореховому буфету и налил себе хереса. Осушив стакан, он уже хотел налить второй, когда дверь открылась и вошел Финч.
— Ее милость герцогиня и леди Марлен, — объявил он.
Алекс кивнул и поставил стакан; ему совершенно не хотелось болтать с Марлен.
Его удивило беспокойство на лице матери. Она быстро вошла в кабинет вместе с Марлен.
— Матушка? Что случилось?
— Ах, милый, мы с Марлен и леди Уитком обсуждали детали свадебного завтрака, когда пришла ужасная весть! — воскликнула Ханна.
У Алекса болезненно сжалось сердце, и он бросился к Марлен. Та опустила глаза. Алекс взял ее изящные ручки в свои.
— Какая весть, Марлен?
— Бабушка, — сквозь рыдания проговорила она. — Ах, Алекс, ей стало хуже! Мама и папа поедут в Тэрритон прямо сейчас! — Из уголка ее глаза выкатилась слеза.
Он нежно смахнул ее пальцем.
— Тогда вам следует не мешкая отправляться к бабушке. Финч, распорядитесь подать ландо.
— Слушаю, ваша милость.
Марлен засопела, мужественно сдержав слезы. Алекс обвил рукой плечи девушки и привлек ее к себе.
— Ах, дорогая, мне так жаль, — пробормотал он. Вдруг она схватила его за лацканы сюртука.
— Вы ведь поедете со мной, да, Алекс? Мысль о том, что я поеду одна, кажется мне невыносимой, просто невыносимой!
Он напрягся, потому что в этот момент подумал о Лорен.
— Марлен, когда нужно, вы бываете очень сильной. Она опять захлебнулась слезами.
— Нет, Алекс, я не сильная, вовсе нет! Мне так тяжело! Я хотела, чтобы бабушка увидела нас женатыми, я это ей обещала. О, прошу вас, поедемте со мной!
Он колебался — в голове, к его удивлению, в тот же момент появилась масса поводов для отказа. Он бросил взгляд на мать, но быстро отвел глаза. Ее взгляд обжег Алекса. Она смотрела на него с неодобрением, больше того, с упреком, который он, конечно же, заслужил. Через несколько недель Марлен станет его женой, а он колеблется, нет, хуже, всеми правдами и неправдами старается уклониться от поездки к ее безнадежно больной бабке. Господи, что же это с ним творится?
— Я… я понимаю, что вы нужны здесь. Знаю, как важна ваша работа, — пробормотала Марлен, очевидно, пытаясь убедить в этом саму себя. — Но… но Тэрритон всего в двух часах езды от Лондона. — Она посмотрела па пего своими большими блестящими карими глазами, и его тут же охватило раскаяние.
— Конечно, я поеду, — примирительно проговорил он и запечатлел поцелуй на ее лбу, презирая себя и свое вероломство.
Три дня — с тех пор как они приехали — в Тэрритоне, большом поместье к северу от Лондона, не переставая моросил дождь. Алекс не помнил такого случая, чтобы во время его посещения Тэрритона обошлось без дождя. Это ужасное место казалось еще ужаснее оттого, что в доме, на верхнем этаже, лежала умирающая женщина. Вот уже три дня в ее состоянии не было никаких перемен. Ни в лучшую, ни в худшую сторону. Время от времени она приходила в сознание, но по большей части просто спала.
В первый день, когда началось семейное бдение у смертного одра, Алекс занимался бумагами, которые взял с собой; закончив работу, он отослал их в Лондон еще до того, как легли вечерние тени. Второй день он начал с бесцельного блуждания из комнаты в комнату, отчего беспокойство его только усилилось. Он попытался читать, но не смог сосредоточиться. Во второй половине дня побеседовал с лордом Уиткомом о необходимости парламентских реформ, но понял, что тому не до политики, поскольку в семью пришла беда. Алекс попытался успокоить Марлен, но та была безутешна.
Ужин проходил в тягостном молчании. Кто-то завел разговор о свадьбе, но убитая горем Марлен отказалась его поддержать. В общем, за ужином Алексу было не по себе. Почему-то разговоры о свадьбе угнетали его не меньше, чем бодрствование у постели умирающей.
На четвертый день с самого утра он отправился на верховую прогулку, чтобы немного взбодриться. В Тэрритоне он чувствовал себя словно в ссылке, здесь только и было разговоров, что об умирающей и о грядущей свадьбе. Возбужденный и злой, Алекс провел в седле больше часа, промокнув до нитки, но беспокойство не прошло — он так и не сумел выбросить из головы мысли о Лорен.
Испробовав все известные ему способы в своем стремлении избавиться от беспокойства и потерпев неудачу, Алекс сидел в одиночестве в кабинете, глядя невидящими глазами в широкое окно. В комнате стояла мертвая тишина, слышно было только, как Алекс постукивает пером о стол.
Его охватило уже знакомое чувство вины. Вот как он отплатил Марлен за верность — мечтами о Лорен, постоянным стремлением к ней. Он пытался взглянуть на Марлен иначе, как на желанную женщину, но ангел с сапфировыми глазами прочно поселился в его сердце. Какой же он глупец! Ведь у него есть перед Марлен моральные обязательства. И не проходит дня, чтобы он не терзался сознанием этого.
Почему его так заинтересовала сельская девчонка с весьма сомнительным графским титулом? Ведь это она перевернула всю его жизнь, спокойную и размеренную. Что в этой Лорен такого, что он обезумел от страсти? Спору Нет, она красива. Но он знал множество красивых женщин, однако ни к одной его так не влекло, и дело было даже не в похоти, впрочем, похоти тоже хватало с избытком.
Может быть, дело в ее остроумии, или в необычной способности к языкам, или в забавной манере вставлять в разговор цитаты из литературных произведений?
В уме, конечно, ей не откажешь. Но его никогда не интересовали умные женщины.
Может быть, дело в ее доброте? Она обладала определенными качествами, вызывающими у него восхищение и зависть. Он вспомнил ее очаровательный рассказ о Картофельном Человеке; вспомнил, как она настояла, чтобы он протанцевал с этой мышкой Шарлоттой Притчит, потому что это будет хорошо. А как терпимо она относится к невыносимо скучной болтовне тети Пэдди! И видит Бог, Эбби Ингрэм считает ее просто святой, потому что она растит этих несчастных детей в Роузвуде.
Постукивая все быстрее пером по столу, Алекс пришел к выводу, что Лорен вскружила ему голову и с этим ничего не поделаешь. В полном отчаянии он отбросил перо и, встав из-за стола, подошел к окну. Господи, ему до боли хотелось заглянуть сейчас в ее сапфировые глаза, ощутить под собой ее тело, услышать ее переливчатый смех. Услышать, как она поет, как читает стихи, увидеть ее чарующую улыбку.
Черт побери, желания его неосуществимы, и это бесит его! Как-никак он герцог! У него есть обязанности, и среди них не последнее место занимает женитьба и рождение наследника. Он должен вникать во все мелочи, касающиеся управления его огромным состоянием, а не грезить средь бела дня о женщине, за которой тенью ходит какой-то великан-баварец! Он должен вместе с Марлен составить план свадебного путешествия, а не задаваться вопросом, когда он сможет снова увидеть Роузвуд.
Но беда в том, что он не только герцог, но еще и мужчина. И как мужчина хочет Лорен Хилл, а остальное пусть идет ко всем чертям. Он погружается в самые глубины своей души, но не чувствует раскаяния.
Он просто не в силах справиться со все усиливающимся желанием.
Услышав звук отворяющейся двери, он подобрался, как делал это всякий раз в этом доме, когда дверь отворялась, готовясь услышать, что бабушка умерла, и бросил взгляд через плечо.
Марлен улыбалась:
— Чудесная новость! Врач сказал, что ей немного лучше.
— Правда?
Она поспешно направилась к нему, крепко охватив себя руками за талию.
— Опасность еще не прошла, но врач считает, что появилась надежда, — весело проговорила девушка.
— Замечательная новость, Марлен! Она просияла:
— Ода!
Он протянул к ней руки, и она позволила заключить себя в объятия.
— Я горячо молился, чтобы ваша бабушка увидела, как вы выходите замуж, — тихо сказал он, целуя ее в макушку.
— Я надеюсь на лучшее, — отозвалась она, кивнув, и, бросив робкий взгляд на дверь, высвободилась из его объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Вместо ответа графиня пригубила пунш, посмотрела на миссис Кларк своими огромными сапфировыми глазами. Потом расхохоталась и никак не могла остановиться.
— Боже мой, что с вами, графиня? — воскликнула Ханна, поднявшись с кресла.
— Ничего особенного! — Она махнула герцогине рукой, нота уже подошла к ней. Лорен, смущенная, поднялась, скользнула взглядом по Алексу и повернулась к миссис Кларк. — П-поверите ли, — проговорила она запинаясь, — не выношу сахара! А пунш подслащен, и я выпила его слишком много. — И она улыбнулась своей лучезарной улыбкой.
Чересчур лучезарной, подумал Алекс. Это упоминание о гардениях всполошило ее. Вот и отлично. Не одному же ему страдать.
— Но вы пьете уже второй стакан, — заметила миссис Кларк.
— Разве? — слабым голосом спросила Лорен, снова засмеялась и осторожно поставила стакан на стол. — Думаю, мне просто нужно подышать свежим воздухом.
«Конечно, — подумал Алекс равнодушно, — свежий воздух ей нужен».
— Чудесная мысль. Вы не против, если я пройдусь вместе с вами? — спросила Марлен.
Алекс в изумлении уставился на нее. Это так не похоже на Марлен, совсем не похоже. Он с недоумением смотрел на свою невесту, не понимая, что с ней происходит, но она избегала его взгляда.
— Ах, это очень мило с вашей стороны, — спокойно ответила Лорен, но лицо ее выражало смятение.
Алексу стало не по себе, и когда Марлен и Лорен вышли, он взглянул на мать. Ханна смотрела на него с некоторым любопытством, а вот леди Уитком — со злобой.
— Это может плохо кончиться, — хмыкнув, заметил Майкл. Алекс в ужасе взглянул на него. — Они могут решить, что нужны и ландыши, и розы, и гардении — чтобы вся церковь была в цветах!
Алекс закрыл глаза и медленно покачал головой. Майкл пожал плечами.
Марлен от волнения теребила свое розовое платье. Что она наделала? Но Алекс так смотрит на графиню Берген! Марлен старается не замечать этого, но, видит Бог, ничего не может с собой поделать. На нее он смотрит совсем, совсем иначе! И когда графиня поспешно встала, явно чем-то смущенная, женское чутье подсказало Марлен, что нужно как-то прекратить то, что происходит между Алексом и этой женщиной. Однако чувствовала, что с этим щекотливым делом ей не справиться.
— Леди Дарфидд — прекрасная садовница, — заметила графиня, — насколько я понимаю, часть роз выращена ею собственноручно.
— Я… мне хотелось бы после замужества заняться выращиванием роз в Сазерленд-Холле, — выпалила Марлен. Графиня не проронила ни слова, отвела глаза и стала смотреть на розы. Ну что ж, назад дороги нет, сказала себе Марлен и продолжала: — Когда мы поженимся, я буду бесконечно счастлива. Алекс необычайно добр ко мне, хотя я не так… не так соблазнительна, как другие.
— Уверена, — еле слышно прошептала графиня. — герцог считает вас совершенством.
Марлен натянуто улыбнулась:
— Не знаю, но я… то есть он…
Она никак не могла найти нужных слов, чтобы выразить свое отчаяние и страх, и взглянула на графиню краешком глаза. Закусив губу, та упорно смотрела себе под ноги. Марлен показалось, что графиня расстроена, и у нее появились ростки доверия к этой женщине.
— По правде говоря, я понятию не имею, как глубоки его чувства, но совершенно уверена, что он меня любит, а однажды он сказал, что я для него — подходящая партия. И что наша помолвка… имеет важное значение. — Марлен замолчала, найдя наконец нужное слово.
— Да, это очень важная партия, — слабым голосом проговорила графиня.
Удивленная тем, что графиня с ней согласна, Марлен облегченно вздохнула:
— Да, конечно, ведь Алекс — герцог, и его брачный союз чрезвычайно важен по многим причинам. Уверена, вы поймете — наша помолвка затрагивает очень многих. Мой отец и Алекс пользуются в палате лордов большим влиянием. Их поступки — в центре внимания. Это весьма обязывает, и если, не дай Бог, что-то случится, это будет ужасно — не только для меня, как вы понимаете, но и для множества людей.
— Понимаю.
Голос графини звучал едва слышно. Она выглядела совершенно больной. Дойдя до конца сада, они повернули обратно, к лужайке, где началась игра в крокет. Леди Пэддингтон окликнула их, жестом приглашая присоединиться к играющим. Марлен улыбнулась и махнула в ответ рукой, но вдруг остановилась. Лорен невольно тоже остановилась.
Заметив, как растеряна графиня, Марлен, расхрабрившись, повернулась и взглянула ей прямо в глаза.
— Наш брак, мадам, действительно имеет очень большое значение. Не только для меня, но и для Алекса и, разумеется, для наших семей. Вы понимаете, если… если что-то случится, пострадает мое доброе имя. И я… я буду в отчаянии, если потеряю его.
Ну вот, теперь она все сказала. И испытала огромное облегчение.
Кровь отлила от лица Лорен, сапфировые глаза потускнели, и она быстро их опустила.
— Мне кажется, леди Марлен, вы беспокоитесь понапрасну. Как вы говорите, его милость по-настоящему любит вас. И я просто не представляю, что может помешать вашему браку, — сказала она и медленно подняла глаза.
Марлен была на седьмом небе от счастья. Она победила, Господи Боже, она победила!
— Я надеялась, что вы это скажете, — прошептала леди Марлен. Внезапно ей захотелось скрыться от этих ярких сапфировых глаз. — А сейчас мне бы очень хотелось поиграть в крокет. Вы меня извините?
И, не дожидаясь ответа, Марлен быстро пошла прочь. Сердце ее гулко стучало. Она, радостно улыбаясь, чуть ли не бегом устремилась к лужайке и присоединилась к играющим. Никогда в жизни Марлен не чувствовала себя такой счастливой.
А Лорен испытала унижение. Она медленно пошла следом за Марлен, стараясь не замечать леди Пэддингтон, изо всех сил махавшую ей рукой. Вспоминая свой разговор с Марлен, ее невысказанную мольбу, она едва не задохнулась от чувства собственной вины. Когда она приблизилась к лужайке, синий шар миссис Кларк залетел за живую изгородь, отделяющую розарий.
— Ну вот! Достаньте его, милочка, пожалуйста! — крикнула ей миссис Кларк.
Лорен махнула рукой, быстро подошла к изгороди и, войдя в цветник, буквально рухнула на кованую чугунную скамью. Пытаясь успокоиться, она несколько раз глубоко вздохнула, а услышав какой-то звук за спиной, обернулась, уверенная, что это Марлен.
Но это был Алекс. Он стоял, заложив руки за спину и устремив на Лорен свои изумрудные глаза.
— Хорошо ли вы себя чувствуете? — нерешительно спросил он.
Лорен вскочила.
— Я… я не могу найти шар, — солгала она.
— Вот он, — проговорил Алекс, указывая на шар, лежавший на самом виду.
Краска стыда залила ее лицо.
— Ах! Вы его нашли! — Она попыталась рассмеяться и поспешно подняла шар. Потом повернулась, чтобы уйти, но Алекс преградил ей дорогу. — Я должна его вернуть…
— Лорен, хорошо ли вы себя чувствуете? — тихо повторил он.
Она не в силах была взглянуть на него, не могла слышать его голос. Что-то надорвалось внутри, грозя вызвать потоки слез. Однако она спокойно сказала:
— Со мной все в порядке, — и попыталась обойти его. Алекс коснулся ее локтя.
— Марлен огорчила вас?
Лорен с трудом сдержала рвущуюся наружу ярость. И как ни в чем не бывало ответила:
— Мне действительно нужно отдать мяч…
— Лорен, посмотрите на меня, — настойчиво попросил он.
Ей страшно хотелось на него посмотреть, но она подавила в себе это желание, боясь разрыдаться и остро осознавая собственную вину.
— Посмотрите же на меня! Она упорно не поднимала глаз.
— Мне кажется, мы пришли к соглашению, — в отчаянии прошептала она.
— К соглашению? Что вы имеете в виду? Что мы больше не будем разговаривать друг с другом? — резко спросил он. — Что вы больше не взглянете мне в глаза? Что-то я не припомню такого.
Лорен закрыла глаза, собираясь с силами. Она не покорится, она не…
— Взгляните же на меня! — Он крепко сжал ее локоть.
Охваченная страхом, она отпрянула и вырвала руку. Потом повернулась к нему.
— Мне тяжело смотреть на вас! Это причиняет мне боль! — крикнула она. — Мы же договорились!
Его глаза от удивления стали круглыми.
— Вы правы, — тихо произнес он. — Мы действительно пришли к соглашению, поняли, что нас связывает нечто важное и очень сильное. — Он несмело шагнул к ней. Сверкнул своими изумрудными глазами в сторону тех, кто находился по другую сторону изгороди, потом на нее и понял, что она сердится. — Я не хочу мучить вас, ангел. Но не могу вас забыть.
Господи, она тоже не может и за это почти ненавидит его.
— Прошу вас, не говорите так. Не надо, — прошептала она и вышла, прижимая к груди шар.
Глава 14
Алекс в одиночестве сидел в своем кабинете, уставившись на груду бумаг. Работать он не мог; мешало беспокойство, которое поселилось в нем в последнее время и, казалось, никогда не пройдет.
Накануне у Дарфилдов он понял, как страдает Лорен, и мысль об этом буквально жгла его.
Что, черт возьми, с ним происходит? Почему эта женщина вывела его из состояния равновесия? Ничего подобного с ним раньше не бывало. С того вечера, когда он встретил Лорен на приеме у Грэнбери, она не идет у него из головы.
Охваченный отвращением к самому себе, Алекс поднялся из-за стола, подошел к ореховому буфету и налил себе хереса. Осушив стакан, он уже хотел налить второй, когда дверь открылась и вошел Финч.
— Ее милость герцогиня и леди Марлен, — объявил он.
Алекс кивнул и поставил стакан; ему совершенно не хотелось болтать с Марлен.
Его удивило беспокойство на лице матери. Она быстро вошла в кабинет вместе с Марлен.
— Матушка? Что случилось?
— Ах, милый, мы с Марлен и леди Уитком обсуждали детали свадебного завтрака, когда пришла ужасная весть! — воскликнула Ханна.
У Алекса болезненно сжалось сердце, и он бросился к Марлен. Та опустила глаза. Алекс взял ее изящные ручки в свои.
— Какая весть, Марлен?
— Бабушка, — сквозь рыдания проговорила она. — Ах, Алекс, ей стало хуже! Мама и папа поедут в Тэрритон прямо сейчас! — Из уголка ее глаза выкатилась слеза.
Он нежно смахнул ее пальцем.
— Тогда вам следует не мешкая отправляться к бабушке. Финч, распорядитесь подать ландо.
— Слушаю, ваша милость.
Марлен засопела, мужественно сдержав слезы. Алекс обвил рукой плечи девушки и привлек ее к себе.
— Ах, дорогая, мне так жаль, — пробормотал он. Вдруг она схватила его за лацканы сюртука.
— Вы ведь поедете со мной, да, Алекс? Мысль о том, что я поеду одна, кажется мне невыносимой, просто невыносимой!
Он напрягся, потому что в этот момент подумал о Лорен.
— Марлен, когда нужно, вы бываете очень сильной. Она опять захлебнулась слезами.
— Нет, Алекс, я не сильная, вовсе нет! Мне так тяжело! Я хотела, чтобы бабушка увидела нас женатыми, я это ей обещала. О, прошу вас, поедемте со мной!
Он колебался — в голове, к его удивлению, в тот же момент появилась масса поводов для отказа. Он бросил взгляд на мать, но быстро отвел глаза. Ее взгляд обжег Алекса. Она смотрела на него с неодобрением, больше того, с упреком, который он, конечно же, заслужил. Через несколько недель Марлен станет его женой, а он колеблется, нет, хуже, всеми правдами и неправдами старается уклониться от поездки к ее безнадежно больной бабке. Господи, что же это с ним творится?
— Я… я понимаю, что вы нужны здесь. Знаю, как важна ваша работа, — пробормотала Марлен, очевидно, пытаясь убедить в этом саму себя. — Но… но Тэрритон всего в двух часах езды от Лондона. — Она посмотрела па пего своими большими блестящими карими глазами, и его тут же охватило раскаяние.
— Конечно, я поеду, — примирительно проговорил он и запечатлел поцелуй на ее лбу, презирая себя и свое вероломство.
Три дня — с тех пор как они приехали — в Тэрритоне, большом поместье к северу от Лондона, не переставая моросил дождь. Алекс не помнил такого случая, чтобы во время его посещения Тэрритона обошлось без дождя. Это ужасное место казалось еще ужаснее оттого, что в доме, на верхнем этаже, лежала умирающая женщина. Вот уже три дня в ее состоянии не было никаких перемен. Ни в лучшую, ни в худшую сторону. Время от времени она приходила в сознание, но по большей части просто спала.
В первый день, когда началось семейное бдение у смертного одра, Алекс занимался бумагами, которые взял с собой; закончив работу, он отослал их в Лондон еще до того, как легли вечерние тени. Второй день он начал с бесцельного блуждания из комнаты в комнату, отчего беспокойство его только усилилось. Он попытался читать, но не смог сосредоточиться. Во второй половине дня побеседовал с лордом Уиткомом о необходимости парламентских реформ, но понял, что тому не до политики, поскольку в семью пришла беда. Алекс попытался успокоить Марлен, но та была безутешна.
Ужин проходил в тягостном молчании. Кто-то завел разговор о свадьбе, но убитая горем Марлен отказалась его поддержать. В общем, за ужином Алексу было не по себе. Почему-то разговоры о свадьбе угнетали его не меньше, чем бодрствование у постели умирающей.
На четвертый день с самого утра он отправился на верховую прогулку, чтобы немного взбодриться. В Тэрритоне он чувствовал себя словно в ссылке, здесь только и было разговоров, что об умирающей и о грядущей свадьбе. Возбужденный и злой, Алекс провел в седле больше часа, промокнув до нитки, но беспокойство не прошло — он так и не сумел выбросить из головы мысли о Лорен.
Испробовав все известные ему способы в своем стремлении избавиться от беспокойства и потерпев неудачу, Алекс сидел в одиночестве в кабинете, глядя невидящими глазами в широкое окно. В комнате стояла мертвая тишина, слышно было только, как Алекс постукивает пером о стол.
Его охватило уже знакомое чувство вины. Вот как он отплатил Марлен за верность — мечтами о Лорен, постоянным стремлением к ней. Он пытался взглянуть на Марлен иначе, как на желанную женщину, но ангел с сапфировыми глазами прочно поселился в его сердце. Какой же он глупец! Ведь у него есть перед Марлен моральные обязательства. И не проходит дня, чтобы он не терзался сознанием этого.
Почему его так заинтересовала сельская девчонка с весьма сомнительным графским титулом? Ведь это она перевернула всю его жизнь, спокойную и размеренную. Что в этой Лорен такого, что он обезумел от страсти? Спору Нет, она красива. Но он знал множество красивых женщин, однако ни к одной его так не влекло, и дело было даже не в похоти, впрочем, похоти тоже хватало с избытком.
Может быть, дело в ее остроумии, или в необычной способности к языкам, или в забавной манере вставлять в разговор цитаты из литературных произведений?
В уме, конечно, ей не откажешь. Но его никогда не интересовали умные женщины.
Может быть, дело в ее доброте? Она обладала определенными качествами, вызывающими у него восхищение и зависть. Он вспомнил ее очаровательный рассказ о Картофельном Человеке; вспомнил, как она настояла, чтобы он протанцевал с этой мышкой Шарлоттой Притчит, потому что это будет хорошо. А как терпимо она относится к невыносимо скучной болтовне тети Пэдди! И видит Бог, Эбби Ингрэм считает ее просто святой, потому что она растит этих несчастных детей в Роузвуде.
Постукивая все быстрее пером по столу, Алекс пришел к выводу, что Лорен вскружила ему голову и с этим ничего не поделаешь. В полном отчаянии он отбросил перо и, встав из-за стола, подошел к окну. Господи, ему до боли хотелось заглянуть сейчас в ее сапфировые глаза, ощутить под собой ее тело, услышать ее переливчатый смех. Услышать, как она поет, как читает стихи, увидеть ее чарующую улыбку.
Черт побери, желания его неосуществимы, и это бесит его! Как-никак он герцог! У него есть обязанности, и среди них не последнее место занимает женитьба и рождение наследника. Он должен вникать во все мелочи, касающиеся управления его огромным состоянием, а не грезить средь бела дня о женщине, за которой тенью ходит какой-то великан-баварец! Он должен вместе с Марлен составить план свадебного путешествия, а не задаваться вопросом, когда он сможет снова увидеть Роузвуд.
Но беда в том, что он не только герцог, но еще и мужчина. И как мужчина хочет Лорен Хилл, а остальное пусть идет ко всем чертям. Он погружается в самые глубины своей души, но не чувствует раскаяния.
Он просто не в силах справиться со все усиливающимся желанием.
Услышав звук отворяющейся двери, он подобрался, как делал это всякий раз в этом доме, когда дверь отворялась, готовясь услышать, что бабушка умерла, и бросил взгляд через плечо.
Марлен улыбалась:
— Чудесная новость! Врач сказал, что ей немного лучше.
— Правда?
Она поспешно направилась к нему, крепко охватив себя руками за талию.
— Опасность еще не прошла, но врач считает, что появилась надежда, — весело проговорила девушка.
— Замечательная новость, Марлен! Она просияла:
— Ода!
Он протянул к ней руки, и она позволила заключить себя в объятия.
— Я горячо молился, чтобы ваша бабушка увидела, как вы выходите замуж, — тихо сказал он, целуя ее в макушку.
— Я надеюсь на лучшее, — отозвалась она, кивнув, и, бросив робкий взгляд на дверь, высвободилась из его объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36