А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ролан и не думал входить в столовую, и молодой человек мог спокойно позавтракать.
На десерт сам хозяин подал ему кофе. Монбар догадался, что почтенный трактирщик не прочь поболтать; это было кстати: следовало кое о чем порасспросить его.
— Скажите-ка, — начал Монбар, — куда девался ваш приезжий? Что, он только переменил лошадь?
— Нет, нет, нет, — ответил хозяин. — Вы были правы: это аристократ, он потребовал, чтобы ему подали завтрак в его комнату.
— В его комнату или мою? — переспросил Монбар. — Ручаюсь, вы ему дали знаменитый первый номер.
— Ну, уж это ваша вина, господин де Жайа, — вы сами мне сказали, что я могу располагать этим номером.
— Вы поймали меня на слове и хорошо сделали: для меня подойдет и второй номер.
— О, он придется вам не по вкусу: его отделяет от первого номера тоненькая перегородка, и поэтому будет слышно все, что говорится и делается за стенкой.
— Так вы воображаете, мой друг, что я приехал к вам, чтобы скандалить или распевать бунтарские песни, и боитесь, что от меня будет много шума!
— О, дело не в этом.
— А в чем же?
— Я ничуть не боюсь, что вы побеспокоите других постояльцев, но опасаюсь, как бы они вас не беспокоили.
— Так, значит, ваш молодой человек — скандалист?
— Нет, но он смахивает на офицера.
— Почему вы так думаете?
— Первым делом — у него военная выправка, потом — он осведомился, что, мол, за полк стоит гарнизоном в Маконе. Я ему говорю: «Седьмой конных егерей». А он мне: «Вот славно, я знаю командира бригады, это мой приятель. Пусть ваш слуга отнесет ему мою карточку и спросит, не придет ли он позавтракать со мной».
— Вот оно как!
— Вы, конечно, понимаете, когда встретятся два офицера, какой поднимается шум и галдеж! Возможно, они будут не только завтракать, но и обедать и ужинать!
— Я уже вам сказал, мой друг, что, по всей вероятности, не буду иметь удовольствия ночевать у вас. Я жду писем из Парижа, посланных до востребования, из них я узнаю, что мне делать дальше. А покамест велите затопить камин во втором номере. Только пусть при этом не шумят, чтобы не побеспокоить моего соседа. Кстати, пришлите перо, чернил и бумагу — мне надобно писать письма.
Распоряжения Монбара были добросовестно выполнены. Вслед за слугой он поднялся наверх, намереваясь оберегать спокойствие соседа. Хозяин почтовой гостиницы сказал правду: каждое слово и малейший шорох были слышны за перегородкой.
Монбар услышал, как слуга доложил о приходе командира бригады Сен-Мориса, и тут же послышался стук каблуков в коридоре и радостные восклицания встретившихся приятелей.
Сначала Ролан обратил внимание на какие-то голоса в соседнем номере, но вскоре звуки затихли, и молодой полковник забыл об этом и думать. Оставшись один, Монбар сел за стол, но не притронулся к перу и замер на месте.
Офицеры знали друг друга по Италии: Ролан служил под началом Сен-Мориса, когда тот был капитаном, а сам он — лейтенантом.
Теперь они сравнялись в чинах. Более того, Ролан получил от первого консула и от министра полиции особые полномочия, на основании которых ему обязаны были повиноваться офицеры одного с ним ранга, а в экстренных случаях даже старшие по чину.
Из разговора офицеров выяснилось, что Морган не ошибся: брат Амели действительно был занят преследованием Соратников Иегу. Если обыск, произведенный в Сейонском монастыре, наводил на такую мысль, то теперь уже в этом не оставалось сомнений.
Первый консул действительно посылал пятьдесят тысяч франков в дар монахам монастыря святого Бернара; сумма была отправлена почтой, но она служила своего рода приманкой для грабителей дилижансов; они неминуемо попались бы в эту ловушку, если бы их не захватили в Сейонском монастыре или в каком-нибудь другом убежище.
Но как их захватить?
Этот вопрос долго обсуждался за завтраком, причем офицеры горячо спорили.
За десертом они наконец пришли к соглашению и выработали план действий.
В тот же вечер Морган получил письмо такого содержания:
«Как нам сообщил Адлер, в эту пятницу в пять часов вечера из Парижа отправится почтовая карета, которая повезет пятьдесят тысяч франков, предназначенных для монахов монастыря святого Бернара.
Три места, одно в купе и два внутри кареты, заранее заказаны для трех пассажиров, первый из которых сядет в Сансе, а двое других — в Тоннере.
Купе займет один из самых храбрых полицейских гражданина Фуше, а места в карете — господин Ролан де Монтревель и командир бригады седьмого егерского полка, что стоит гарнизоном в Маконе. Они поедут в штатском, чтобы не возбуждать подозрений, но вооруженные до зубов.
Двенадцать конных егерей с мушкетами, пистолетами и саблями, будут сопровождать карету, держась на известном расстоянии; они подоспеют, когда уже завяжется схватка. Услышав сигнал — выстрел из пистолета, — они пустят коней в карьер и обрушатся на нас.
Я нахожу, что, несмотря на все предосторожности, вернее, благодаря всем принятым мерам, нападение должно произойти в условленном месте, а именно у Белого Дома.
Если наши соратники согласны со мной, дай мне знать; я вместо почтового кучера повезу мальпост из Макона в Бельвиль.
Беру на себя командира бригады, пусть кто-нибудь из вас расправится с полицейским господина Фуше.
Что до господина Ролана де Монтревеля, с ним ничего не случится: я придумал способ помешать ему выйти из мальпоста,
Шамберийский мальпост проедет мимо Белого Дома в субботу ровно в шесть часов вечера.
Ответь мне такими словами: «Суббота, шесть часов вечера» — и все пойдет без затруднений.
Монбар».
Между тем Монбар пожаловался на шумного соседа и перебрался в комнату, расположенную на противоположном конце гостиницы. В полночь его разбудил курьер, это был тот самый конюх, что привел ему на дорогу из леса оседланного коня.
Письмо содержало всего несколько слов и постскриптум:
«Суббота, шесть часов вечера.
Морган.
P.S. Не забывать даже в разгар битвы — и особенно в разгар битвы, — что жизнь Ролана де Монтревеля находится под охраной».
Молодой человек с радостью прочел ответ. На этот раз предстояло не рядовое ограбление дилижанса — то было дело чести, схватка непримиримых врагов.
Не только золото просыплется на дорогу — прольется кровь. Они будут иметь дело не с пистолетом кондуктора, заряженным одним порохом и находящимся в руках ребенка, а со смертоносным оружием и с опытными в бою солдатами.
Впрочем, в их распоряжении оставался завтрашний день и половина послезавтрашнего и можно было как следует подготовиться к сражению. Монбар велел своему конюху разузнать, какой возница отправится в пять часов вечера с каретой из Макона в Бельвиль.
Он поручил ему также купить четыре скобы и два висячих замка.
Монбару было известно, что почтовая карета прибудет в Макон в половине пятого; пассажиры пообедают и двинутся дальше ровно в пять часов.
Было ясно, что Монбар все уже заранее подготовил, ибо, отдав распоряжения конюху, он его отпустил, бросился на кровать и сразу же уснул, как человек, которому несколько дней не удавалось выспаться.
На другой день он встал, точнее, спустился вниз, в девять часов утра. Он небрежно спросил у хозяина, что поделывает его шумливый сосед.
Оказалось, что офицер уехал в шесть часов утра в мальпосте, направлявшемся из Лиона в Париж, вместе со своим приятелем, командиром бригады егерей, и хозяин уловил из разговора, что они заплатили только до Тоннера.
Оказалось также, что интересовавший г-на де Жайа офицер, в свою очередь, полюбопытствовал, завсегдатай ли гостиницы его сосед и можно ли надеяться, что он согласится продать своего коня.
Хозяин ответил, что прекрасно знает г-на де Жайа, что он останавливается в его гостинице всякий раз, как приезжает по делам в Макон, но что он очень дорожит своим конем и, надо думать, ни за какие деньги не продаст его.
Офицер больше не настаивал и тут же уехал.
После завтрака г-н де Жайа, видимо томившийся от безделья, приказал оседлать своего коня, вскочил в седло и поскакал по дороге на Лион. Пока он ехал по городу, конь под ним гарцевал, как и подобало такому породистому красавцу, но, выехав из Макона, всадник натянул поводья и пришпорил его.
Понятливый конь мигом перешел на галоп.
Монбар промчался мимо селений Варенн, Креш, Ла-Шапель-де-Генше и остановился возле Белого Дома.
Валансоль верно описал это место, оно в самом деле как нельзя лучше подходило для засады.
Белый Дом стоял в глубине лощинки, в небольшой впадине; в углу примыкавшего к нему сада протекала безымянная речушка, впадавшая в Сону возле Шаля.
Высокие ветвистые деревья росли вдоль речки и полукругом обступали здание.
Что касается самого здания, то раньше здесь находился постоялый двор, но хозяин его разорился; уже семь-восемь лет дом стоял заколоченный и постепенно разрушался.
По пути из Макона, недалеко от Белого Дома, дорога делала поворот. Монбар тщательно осмотрел местность, словно стратег, выбирающий поле битвы; потом вынул из кармана карандаш и записную книжку и начертил точный план местности. Затем он вернулся в Макон.
Через два часа он послал конюха с планом к Моргану; конюх уже разузнал, что кучера, который должен был отправиться с почтовой каретой, звали Антуаном. По поручению Монбара были куплены четыре скобы и два замка.
Монбар потребовал бутылку старого бургундского и велел позвать Антуана.
Минут через десять кучер появился.
То был крупный красивый малый лет двадцати пяти-двадцати шести; он был примерно одного роста с Монбаром; тот убедился в этом, смерив его взглядом с головы до ног, и казалось, обрадовался.
Кучер остановился на пороге и отдал честь по-военному.
— Вы меня звали, гражданин? — спросил он.
— Так это вас зовут Антуаном? — сказал Монбар.
— Готов служить по мере сил вам и вашим друзьям!
— В самом деле, приятель, ты можешь мне послужить… Прикрой дверь и подойди сюда.
Антуан закрыл за собою дверь и, остановившись в двух шагах от Монбара, снова отдал честь.
— Слушаю вас, хозяин.
— Прежде всего, — проговорил Монбар, — если ты не против, выпьем по стаканчику вина за здоровье твоей любовницы.
— Какая там любовница! — воскликнул Антуан. — Разве у нашего брата бывают любовницы? Не то, что у вас, господ.
— Хватит тебе обманывать, дуралей! — осадил его Монбар. — Так я и поверю, что такой богатырь вздумал дать обет воздержания!
— О! Я не хочу сказать, что корчу из себя монаха. Само собой, дело не обходится без интрижек там и сям на большой дороге.
— Да, в каждом кабачке. Вот почему на обратном пути вы, кучера, то и дело останавливаетесь пропустить глоточек да выкурить трубку.
— Черт возьми! — характерным движением Антуан вздернул плечи. — Надо же позабавиться.
— А ну, отведай вот этого винца, милый мой! Ручаюсь, что ты от него не заплачешь.
И, взяв со стола полный стакан, Монбар указал кучеру на другой.
— Это большая честь для меня… За ваше здоровье и за здоровье ваших друзей!
Это присловье бравого кучера, изощрявшегося в любезностях, конечно, не имело в виду никаких реальных друзей.
— Ай да вино! — прищелкнул он языком. — А я-то проглотил его, даже не распробовав, как самый обыкновенный сидр!
— Ты оплошал, Антуан.
— Здорово оплошал!
— Ну, да это не беда, — сказал Монбар, наливая второй стакан. — Дело, к счастью, поправимое.
— Только до большого пальца, хозяин! — заявил разбитной кучер, протягивая стакан и прижав палец у самого края.
— Одну минутку! — воскликнул Монбар в момент, когда Антуан подносил стакан ко рту.
— Вовремя остановили, — заметил кучер, — чуть не проглотил его, беднягу. Что такое?
— Ты не захотел, чтобы я пил за здоровье твоей любовницы, но надеюсь, не откажешься выпить за здоровье моей?
— О! В таких случаях не отказываются, особенно когда потчуют таким вином. За здоровье вашей любовницы и ее друзей!
И гражданин Антуан опрокинул стаканчик красного вина, на сей раз не позабыв его посмаковать.
— Я вижу, — заметил Монбар, — ты опять поторопился, мой друг.
— Ба! — небрежно бросил кучер.
— Да… Предположим, что у меня несколько любовниц. Если мы не называем ту, за чье здоровье пьем, — какой ей будет от этого прок?
— Ей-Богу, вы правы.
— Как ни печально, придется нам начинать снова, приятель.
— Так что ж! Начнем! С таким человеком, как вы, не собьешься с дороги. Мы с вами сделали промах, так в наказание выпьем еще разок.
Антуан протянул стакан, и Монбар наполнил его до краев.
— Ну, а теперь, — добавил кучер, покосившись на бутылку и обнаружив, что она пуста, — не будем повторять прежние ошибки. Как ее зовут?
— За здоровье красотки Жозефины! — провозгласил Монбар.
— За здоровье красотки Жозефины! — повторил Антуан. Бургундское пришлось ему по вкусу.
Осушив стакан, он поставил его на стол и вытер губы рукавом.
— Погодите минутку, хозяин.
— Что такое? — осведомился Монбар. — Опять что-нибудь не так?
— Ну да. Мы с вами опять допустили промах, да теперь уж поздно!
— В чем же дело?
— Бутылка-то пуста!
— Не беда, вот тебе другая.
И Монбар взял с камина заранее откупоренную бутылку.
— Ого! — воскликнул Антуан, и лицо его просияло.
— Ты придумал, как помочь беде? — спросил Монбар.
— Придумал, — ответил кучер и протянул Монбару свой стакан.
Тот наполнил его все так же добросовестно, как это делал уже три раза.
— Так вот, — сказал кучер, любуясь на свет рубиновой жидкостью, искрившейся в стакане. — Я сказал, что мы пили за здоровье красотки Жозефины…
— Так оно и есть, — поддакнул Монбар.
— Однако, — продолжал Антуан, — у нас во Франции до черта этих Жозефин!
— Правда. Сколько же их, по-твоему, Антуан?
— Да добрая сотня тысяч.
— Допустим. Что дальше?
— Так вот, из этой сотни тысяч самое большее одна десятая наберется смазливых.
— Это уж ты преувеличил!
— Ну, скажем, одна двадцатая.
— Пусть так.
— Это составляет пять тысяч.
— Черт возьми! Да ты, я вижу, силен в арифметике.
— Я сын школьного учителя.
— Ну и что же?
— За которую же из этих пяти тысяч мы с вами пили?.. А?
— Ей-Богу, ты прав, Антуан: надо прибавить к имени фамилию. За красотку Жозефину…
— Постойте. Мы с вами уже пригубили стакан, от него опять не будет проку. Чтобы вино пошло на пользу, надо допить стакан и снова наполнить его.
Антуан поднес стакан к губам.
— Вот он и пуст, — сказал он.
— А вот он и полон, — подхватил Монбар, наливая вина.
— Ну, говорите: за какую Жозефину?..
— За красотку Жозефину… Лолье!
И Монбар опрокинул стаканчик.
— Черт возьми! — вырвалось у Антуана. — Да я ее знаю, Жозефину Лолье!
— Очень возможно.
— Жозефина Лолье! Да это же дочка начальника почты в Бельвиле!
— Она самая.
— Черт подери! — воскликнул кучер. — Вам можно позавидовать, хозяин! Девчонка хоть куда. За здоровье Жозефины Лолье!
И он выпил пятый стакан бургундского.
— Ну, а теперь, — спросил Монбар, — ты, надеюсь, понимаешь, зачем я тебя позвал, милый мой?
— Нет. Но я на вас не в обиде.
— Очень мило с твоей стороны.
— О! Я малый простой.
— Так вот, я тебе скажу, зачем я тебя позвал.
— Я весь обратился в слух.
— Постой! Мне думается, ты еще лучше расслышишь с полным стаканом в руке.
— А вы, случайно, будете не врач, что лечит от глухоты? — ухмыльнулся Антуан.
— Нет, но мне не раз приходилось иметь дело с пьяницами, — ответил Монбар, вновь наливая Антуану.
— Если человек любит вино, — заметил кучер, — это еще не значит, что он пьяница.
— Я согласен с тобой, друг мой, — кивнул Монбар. — Пьяница — это тот, кто хмелеет от вина.
— Здорово сказано! — воскликнул Антуан, который, казалось, вовсе не хмелел. — Слушаю вас.
— Ты сказал, что не понимаешь, зачем я тебя позвал?
— Сказал.
— А ведь ты мог бы догадаться, что у меня была цель!
— У всякого человека имеется своя цель, у кого хорошая, а у кого и дурная, как говорит наш кюре, — наставительным тоном изрек Антуан.
— А у меня вот какая цель, приятель, — продолжал Монбар, — неузнанным пробраться ночью во двор папаши Никола Дени Лолье, начальника почты в Бельвиле.
— В Бельвиле… — повторил Антуан, не без труда улавливая смысл речи Монбара, — понимаю… И вы, значит, хотите неузнанным пробраться во двор папаши Никола Дени Лолье, начальника почты в Бельвиле, чтобы всласть повеселиться с красоткой Жозефиной? Ну и молодец!
— Вот именно, друг Антуан. Я хочу пробраться туда неузнанным, потому что папаша Лолье уже обо всем узнал и настрого запретил дочке меня принимать.
— Ишь ты!.. А чем я-то могу помочь?
— У тебя в голове туман, дружище, — хлебни-ка еще стаканчик, чтобы в мозгах прояснилось.
— И то правда, — согласился кучер. И он осушил шестой стакан.
— Ты спрашиваешь, Антуан, чем ты можешь мне помочь?
— Ну да, чем я-то могу помочь? Вот что я у вас спрашиваю.
— Ты все можешь, дружище.
— Я?
— Да, ты.
— Любопытно узнать. Говорите начистоту. И он протянул стакан Монбару.
— Ты везешь завтра шамберийскую почтовую карету?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79