На лбу у него выступили капельки пота.
– Ничего, – шепотом ответил он.
– Говорите, что с вами! Сердечко пошаливает или что-то не так с животом? Я видел у солдат точь-в-точь такие же лица, как у вас сейчас, – но это было во время смертельной схватки с врагом. Только не уверяйте меня, что все в порядке, я все равно вам не верю. Что происходит в доме моего дяди?
Этот вопрос почему-то вселил в Лэдока еще больший ужас.
– Право, ничего, – повторил он. – Вы мне не верите? Это я должен спрашивать у вас, что здесь происходит. Я нашел вас среди ночи в своей рабочей комнате… и, конечно, перепугался – вот и все. Я, знаете ли, никогда не отличался смелостью.
Шагнув к секретарю, Блэкторн не очень любезно хлопнул его по плечу, отчего тот неловко опустился на стоявший сзади стул.
– Чушь! – Сурово глядя на Лэдока, Эдвард присел на край стола и скрестил руки на груди. – Говорите, что случилось.
– Ничего, – снова пролепетал Лэдок. Под взглядом Блэкторна ему явно было не по себе, и его побелевшие губы нервно подрагивали, как жабры у пойманной рыбы. Наконец он заговорил шепотом: – Мне кажется, кто-то иногда роется в моих бумагах… то есть в бумагах сэра Перрана. Сперва я думал, мне померещилось, но позже понял: нет, тут и впрямь что-то не так. Скажем, утром какая-нибудь бумага неожиданно исчезает, а вечером вдруг появляется на том же самом месте. Конечно, такое случается не всякий день, но достаточно часто, чтобы я начал беспокоиться.
– Давно вы служите у сэра Перрана?
– Шесть месяцев.
– Всего только? – Блэкторн как будто несколько удивился. – А что сталось с вашим предшественником?
Мистер Лэдок еще больше побледнел.
– Он погиб от несчастного случая. Упал с лошади и ударился головой.
– Значит, теперь вы боитесь за свою жизнь, – медленно проговорил Блэкторн.
Лэдок кивнул и закрыл лицо руками.
– Как я радовался, когда мне предложили это место! Работать секретарем у сэра Перрана – это же была моя давняя мечта! А теперь… – Дрожащей рукой секретарь откинул волосы со лба.
– Какие бумаги пропадали у вас за это время?
Секретарь долго не отвечал, потом поднял на собеседника измученный взгляд.
– Только те, которые имеют отношение к действиям союзников в Европе. Того, кто их брал, видимо, не интересует ни Америка, ни Южная Африка, ни Индия с Востоком.
– Мистер Лэдок, могу ли я попросить вас сообщить мне, если в ближайшие дни у вас снова что-нибудь пропадет? – проговорил Блэкторн.
– Так вот почему вы здесь, – выдохнул секретарь, и смертельная бледность начала постепенно сходить с его щек. В глазах его заблестели слезы. – Хорошо, я вам сообщу.
– Только, прошу вас, никому ни слова.
– Да-да, конечно. – Лэдок шмыгнул носом, потом вытащил из кармана носовой платок и шумно высморкался.
Блэкторн наклонился вперед и положил руку ему на плечо.
– Доверьтесь мне, мой друг. Немного мужества – и мы его одолеем. Но напоминаю еще раз: никому ни слова.
Лэдок слабо улыбнулся и кивнул.
– Может, выживу как-нибудь, – пробормотал он.
– Разумеется, выживете, – твердо заверил его Блэкторн.
* * *
– Джулия! – донеслось словно откуда-то издалека, но она не слышала этого, как не слышала ничего кругом. Обычная какофония бальной залы казалась ей сегодня приглушенной. Была пятница, вечер, почти все гости Дома балов и собраний уже съехались. Оркестр, расположившийся, как всегда, на хорах, только что доиграл очередную пьесу и смолк.
Джулия напряженно смотрела перед собой. В голове у нее словно бы свистел неутихающий ветер, сметая все ее мысли в один мощный поток: Эдвард! Он только что вошел в залу; сейчас ее жизнь снова помчится вперед.
Очнись, приказала она самой себе.
С той самой минуты, когда Эдвард вчера остановил их старенькую повозку у хатерлейского крыльца, она беспрестанно спорила с собой и пыталась урезонить свою заблудшую душу. Снова и снова она убеждала себя, что дела их из рук вон плохи и вот-вот может случиться непоправимое, однако ее сердце не желало слышать и знать ничего, кроме слов Эдварда: скоро он разрешит все ее затруднения и они поженятся. Но увы, он даже не намекнул ей, как он собирается их разрешать, и ее надеждам не за что было зацепиться.
Он велел ей верить ему, и она верила, во всяком случае, наполовину. Однако, как только он уехал, Джулия узнала, что в конторе ее ждут двое торговцев, которые пришли за своими деньгами. Ничего особенного, такое не раз случалось и прежде, но сегодняшние кредиторы очень беспокоились и говорили о каких-то пяти тысячах, которые лорд Делабоул якобы задолжал ростовщикам. От таких слов в глазах у Джулии потемнело: хорошо еще, что прямо перед нею стоял стол и она успела опереться на него обеими руками.
– Глупости, – твердо сказала она. – Выдумки сплетников – и больше ничего.
Они еще долго изливали перед Джулией свои сомнения и беспокойства, а она уверяла их, что, невзирая ни на какие слухи, ложные или правдивые, она намерена скоро расплатиться со всеми отцовскими долгами. В конце разговора она сказала:
– У меня самой есть кое-какие планы, которые должны разрешить все наши трудности еще до конца лета.
Торговцы вздохнули с видимым облегчением: вероятно, обоим вспомнились слухи об ее скорой помолвке с лордом Питером.
Разговор с кредиторами нарушил прекрасное, но хрупкое ощущение покоя, в котором она пребывала после поездки в Чеддарское ущелье. Когда они ушли, Джулия без сил откинулась на спинку стула.
К чему обманывать себя? Разве может Эдвард помочь или хотя бы понять ее? Он не может взять в толк, что расплатиться с долгами – для нее вопрос чести. Выйдя за Эдварда, она не сможет этого сделать.
Отогнав грустные мысли, она снова устремила взор на Эдварда. Сегодня на нем был черный фрак тончайшего сукна, белый жилет, черные панталоны и черные бальные туфли. Он был, как всегда, неотразим.
Она медленно обмахивалась кружевным веером, надеясь таким образом скрыть свое волнение от посторонних глаз. Эдвард обменивался любезностями со своими многочисленными знакомыми. Дамы улыбались и кокетливо приседали перед ним, с видимым ободрением оглядывая его атлетическую фигуру с широкими плечами и тонкой талией.
Мужчины крепко пожимали его руку; некоторые что-то шептали ему на ухо, и тогда до Джулии доносился его смех, обдавая волной неизъяснимого блаженства. Видимо, мужчины и женщины одинаково симпатизировали ему, что бывало в обществе нечасто.
Возможность хоть несколько мгновений смотреть на него без помех казалась Джулии драгоценным подарком судьбы. Однако вправе ли она положиться на него и поверить всем его обещаниям? Этого она не знала. Ее мысли и чувства так безнадежно перепутались, что она уже ничего не знала и не понимала.
– Джулия!
Голос, на сей раз более настойчивый, звал ее и требовал внимания, однако она и теперь не услышала его.
Любит ли она Эдварда? Конечно. Любит до безумия. Он целовал ее и ласкал так, что при одном воспоминании об этом ее бросало в дрожь. Он грезился ей во сне и наяву. У него было все, о чем она только могла мечтать, – кроме того единственного, что казалось ей сейчас нужнее всего. Рядом с ним ее желания вырастали вдруг до пугающих размеров и заслоняли все, а долг как будто не имел никакого значения. Раньше она не была такой.
То она начинала ненавидеть его за то, что он нарушил размеренное течение ее жизни; то ей мучительно хотелось, чтобы этот постылый, раз и навсегда заведенный порядок поскорее разбился вдребезги.
Она казалась сама себе натянутой струной, которую дергают, и щиплют, и терзают безжалостным смычком. Скоро, казалось ей, от нее ничего не останется.
И зачем только Эдвард приехал в Бат?
И все же больше всего на свете ей хотелось сейчас танцевать с ним, чтобы снова ощутить волшебство его прикосновений, – и целовать его.
– Джулия! – строго позвал ее голос. Она не слышала.
Смех Эдварда, донесшийся до нее, опять обдал ее горячей волной.
– Посмотри на меня! – шепнула она, и от веера, прижатого почти вплотную к губам, к ней вернулся слабый аромат чая. Эдвард, казалось, услышал ее, потому что в ту же секунду его взгляд начал блуждать по зале и перебегал с одного лица на другое, пока не отыскал Джулию. Отыскав, он выпрямился и тотчас словно бы оказался ближе к ней; серые глаза пронзили ее желанием и мольбой.
Она немного приоткрыла лицо, и кружевной край веера скользнул по ее губам. Эдвард улыбнулся ей в ответ. Гул в голове у Джулии усилился, в нем слышался вчерашний шепот Эдварда: «Джулия, я люблю тебя». Шепот любимого. Руки любимого. Внутри у нее все напряглось, голова закружилась, и сердце затрепетало пойманной птицей. Она захлопнула веер и опустила руку. Пусть он увидит ее всю, в бальном платье из розового шелка и легкого летящего тюля, с высоко перехваченной талией и низким декольте; пусть увидит, как вздымается от волнения ее грудь.
Он увидел. Она поняла это по тому, как потемнел вдруг его взгляд.
– Джулия! – послышался совсем рядом недовольный голос. – Джулия, вот лорд Питер, твой кавалер на следующий танец. Но ты, кажется, опять витаешь в облаках? Дитя мое, спустись-ка на землю, иначе его милость подумает о тебе Бог знает что! – Лорд Делабоул рассмеялся деланным смехом. – Ну же, где твой книксен?
Невозможно было отгораживаться далее от этого настойчивого голоса. Джулия со вздохом обернулась к отцу и к лорду Питеру. Но мысли ее в эту минуту были так переполнены Эдвардом, что она лишь скользнула по сыну маркиза равнодушным взглядом и весьма сдержанно протянула ему руку.
– Добрый вечер, сэр Питер, – машинально произнесла она. Оказывается, лорд Питер уже вернулся в Бат, а она этого даже не заметила. – Надеюсь, вы простите мою рассеянность?
Тут случилось нечто непредвиденное. Когда она присела перед ним, сэр Питер поднес ее руку к губам и поцеловал с неожиданной пылкостью.
Джулия не верила своим глазам! Наверняка скоро вся зала начнет обсуждать этот страстный поцелуй. Прежде он не позволял себе ничего подобного, все его поцелуи были обычными проявлениями любезности. Джулия не знала, радоваться ей или досадовать. С чего это он вдруг так осмелел? Неужто наконец решился сделать предложение? Теперь, когда она уже не хочет этого предложения, но все так же отчаянно ждет его, невзирая на поспешные заверения Эдварда?
Когда, выпрямившись, он шагнул еще ближе к ней и уверенно взял ее за руку, ей вдруг сделалось ужасно смешно.
Неделю назад от такого особенного знака внимания она бы воспарила до небес. Теперь же, глядя на своего поклонника, она видела вместо карих глаз серые, вместо светлых кудрей длинные черные пряди, а приветливое, доброжелательное лицо лорда Питера и вовсе расплывалось перед ее глазами, превращаясь в бесформенную маску.
Эдвард.
Джулия зажмурилась, пытаясь отогнать от себя его образ, но от этого назойливый гул в ушах стал как будто еще сильнее. Что за ветер, куда он ее влечет, зачем? – рассеянно думала она, выходя на контрданс под руку с лордом Питером. Зачем Эдвард приехал в Бат? Без него все было бы так просто и понятно. К тому же, судя по всему, лорд Питер получил родительское благословение.
* * *
– Ах вы юная плутовка! – Сэр Перран подмигнул Элизабет Вердель и игриво сжал ее руку. – Разве можно так наговаривать на собственную сестру? – Он произнес это как можно беспечнее, чтобы собеседница не заметила душившей его ярости. Ему пришлось даже задержать дыхание, чтобы успокоиться и немного овладеть собой. После этого он снова с улыбкой обернулся к собеседнице.
– Вы мне не верите! – воскликнула Элизабет и победно улыбнулась. – Но я своими глазами видела их во вторник вечером! До этого он пробыл у нас почти весь день. Потом мы с младшими сестрами пошли переодеваться к ужину, но я забыла сумочку и вернулась за ней в Красную гостиную. Они были там… вместе, и это было прекрасно! Да, прекрасно – хотя, быть может, так и не принято говорить. Они стояли обнявшись и… Одним словом, Джулия любит вашего племянника. Лично я уверена, что она всегда его любила.
Несколько минут назад, когда Элизабет взволнованным шепотом сообщила сэру Перрану свою тайну, он не поверил, зная, что юная леди любит присочинить. Теперь, однако, он видел, что она говорит правду. Чтобы в этом убедиться, достаточно было взглянуть на рассеянную, словно хмельную Джулию, увидеть, как, встретившись со взглядом Эдварда, засияли над кружевным веером ее зеленые глаза и как потом веер скользнул по ее губам и, захлопнувшись, упал вниз.
Каменея от холодного бешенства, сэр Перран перевел взгляд на племянника. Щенок, как он похож на эту ничтожную женщину, свою мать. Давно уже пора сбить с него спесь!..
– Так вы не верите? – заговорщицким шепотом повторила Элизабет. Сэру Перрану очень нравилась ее решительность и прямота, и порой он даже подумывал о том, не остановить ли свой выбор на второй сестре. – Тогда зачем, по-вашему, она сшила себе такое… такое откровенное платье? Оно так облегает ее в танце, что не нужно даже увлажнять нижнюю сорочку, как делают некоторые дамы. Нет, прежде она никогда такой не была!
Сэр Перран отвел взгляд от племянника, вытащил из кармана темно-вишневого бархатного фрака носовой платок и закашлялся. Кашлять ему пришлось довольно долго: он не хотел, чтобы по его выражению проницательная Элизабет догадалась о его чувствах. При мысли о том, что все его планы могут разбиться из-за неожиданного увлечения Джулии, лицо его словно превратилось в неподвижную маску, и он никак не мог выдавить из себя улыбку, приличную для такого случая. Пришлось изобразить приступ кашля.
Проклятье! – думал он. Как она может выставлять напоказ свои чувства к этому офицеришке, подобно развратной лондонской куртизанке? Да и кому вообще могло прийти в голову, что она тоже подвластна страстям и желаниям? Ах, как это все усложняет!.. Он снова закашлялся.
– Сэр Перран, что с вами? Принести вам чашечку чаю? Вы так покраснели!
Милые голубые глаза смотрели на него с таким искренним участием, что он опять невольно подумал о том, не стоит ли ему пересмотреть свой выбор. Вздохнув, он откинулся на бархатную спинку стула и принялся привычно поглаживать набалдашник трости.
– Мисс Элиза, задай вы мне такой вопрос лет этак несколько назад, я бы тут же пригласил вас на танец, и вы бы убедились, что со мною все в порядке. Что особенного, если человек пару раз кашлянул? И не смотрите на меня так удивленно! Я уж вижу, вам кажется, что я дряхлый старик и никуда не гожусь, но, уверяю вас, это не так.
Элизабет улыбнулась, и ее нежное лицо словно осветилось изнутри. Все-таки сестры совсем не походили друг на друга. У Джулии, как и у ее отца, были золотисто-рыжие, летом с красноватым оттенком, волосы, прямой нос, овальное лицо и легкие дуги бровей над зелеными миндалевидными глазами. Черноволосая Элизабет, напротив, пошла в мать: те же черные с изломом брови, тот же милый, слегка вздернутый носик и упрямый подбородок, в точности отражавший ее нрав. Да, вот уж кому силы и упрямства не занимать, подумал сэр Перран.
Однако не она, а Джулия была облечена долгом старшей сестры и намеревалась исполнить его во что бы то ни стало. Увы, на Элизабет в этом смысле рассчитывать не приходилось.
– Скажите-ка мне, мисс Элиза, нет ли среди присутствующих кавалеров того, который бы растревожил ваше сердце?
Элизабет улыбнулась в ответ, глаза ее сощурились. Все-таки прекрасно, подумал сэр Перран, когда в девушке нет ни капли жеманства.
– Нет, здесь его нет… как, впрочем, и нигде. Я уже начинаю сомневаться, есть ли вообще у меня сердце. Единственный, к кому я довольно долго питала хоть какие-то теплые чувства, был мой друг, Чарльз Эверард. Помните его?
– Сын булочника? – удивленно воскликнул сэр Перран. – Вы меня разыгрываете!
Элизабет понизила голос.
– Пожалуйста, не говорите никому, потому что это тайна, но одно время мы с ним часами бродили по нашим холмам. Я тогда только-только научилась лазать по деревьям и распробовала вкус рыбы, которую он ловил в ручьях. А в четырнадцать лет он решил стать моряком, и теперь я получаю от него письма примерно раз в два месяца. Сейчас ему двадцать два, он плавает в Средиземном море, и мы с ним не виделись уже Бог знает сколько времени.
– И все же – вы не влюблены в него? – с интересом спросил сэр Перран.
Элизабет неожиданно прыснула.
– Я бы рада сказать, что влюблена, – представляете, как романтично было бы объявить подругам, что отец никогда не позволит мне выйти замуж за любимого, – но увы! Я люблю его просто как брата… Ну а вы, сэр Перран? Вы-то почему за столько лет не женились? Ведь вы наверняка замечаете, какими глазами смотрят на вас мамаши, у которых дочки на выданье. Помню, я еще была совсем маленькая, а уже понимала из разговоров взрослых, что многие возлагали на вас весьма нешуточные планы.
– Точнее, на мое состояние, – поправил он и сощурился, внимательно следя за ее лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Ничего, – шепотом ответил он.
– Говорите, что с вами! Сердечко пошаливает или что-то не так с животом? Я видел у солдат точь-в-точь такие же лица, как у вас сейчас, – но это было во время смертельной схватки с врагом. Только не уверяйте меня, что все в порядке, я все равно вам не верю. Что происходит в доме моего дяди?
Этот вопрос почему-то вселил в Лэдока еще больший ужас.
– Право, ничего, – повторил он. – Вы мне не верите? Это я должен спрашивать у вас, что здесь происходит. Я нашел вас среди ночи в своей рабочей комнате… и, конечно, перепугался – вот и все. Я, знаете ли, никогда не отличался смелостью.
Шагнув к секретарю, Блэкторн не очень любезно хлопнул его по плечу, отчего тот неловко опустился на стоявший сзади стул.
– Чушь! – Сурово глядя на Лэдока, Эдвард присел на край стола и скрестил руки на груди. – Говорите, что случилось.
– Ничего, – снова пролепетал Лэдок. Под взглядом Блэкторна ему явно было не по себе, и его побелевшие губы нервно подрагивали, как жабры у пойманной рыбы. Наконец он заговорил шепотом: – Мне кажется, кто-то иногда роется в моих бумагах… то есть в бумагах сэра Перрана. Сперва я думал, мне померещилось, но позже понял: нет, тут и впрямь что-то не так. Скажем, утром какая-нибудь бумага неожиданно исчезает, а вечером вдруг появляется на том же самом месте. Конечно, такое случается не всякий день, но достаточно часто, чтобы я начал беспокоиться.
– Давно вы служите у сэра Перрана?
– Шесть месяцев.
– Всего только? – Блэкторн как будто несколько удивился. – А что сталось с вашим предшественником?
Мистер Лэдок еще больше побледнел.
– Он погиб от несчастного случая. Упал с лошади и ударился головой.
– Значит, теперь вы боитесь за свою жизнь, – медленно проговорил Блэкторн.
Лэдок кивнул и закрыл лицо руками.
– Как я радовался, когда мне предложили это место! Работать секретарем у сэра Перрана – это же была моя давняя мечта! А теперь… – Дрожащей рукой секретарь откинул волосы со лба.
– Какие бумаги пропадали у вас за это время?
Секретарь долго не отвечал, потом поднял на собеседника измученный взгляд.
– Только те, которые имеют отношение к действиям союзников в Европе. Того, кто их брал, видимо, не интересует ни Америка, ни Южная Африка, ни Индия с Востоком.
– Мистер Лэдок, могу ли я попросить вас сообщить мне, если в ближайшие дни у вас снова что-нибудь пропадет? – проговорил Блэкторн.
– Так вот почему вы здесь, – выдохнул секретарь, и смертельная бледность начала постепенно сходить с его щек. В глазах его заблестели слезы. – Хорошо, я вам сообщу.
– Только, прошу вас, никому ни слова.
– Да-да, конечно. – Лэдок шмыгнул носом, потом вытащил из кармана носовой платок и шумно высморкался.
Блэкторн наклонился вперед и положил руку ему на плечо.
– Доверьтесь мне, мой друг. Немного мужества – и мы его одолеем. Но напоминаю еще раз: никому ни слова.
Лэдок слабо улыбнулся и кивнул.
– Может, выживу как-нибудь, – пробормотал он.
– Разумеется, выживете, – твердо заверил его Блэкторн.
* * *
– Джулия! – донеслось словно откуда-то издалека, но она не слышала этого, как не слышала ничего кругом. Обычная какофония бальной залы казалась ей сегодня приглушенной. Была пятница, вечер, почти все гости Дома балов и собраний уже съехались. Оркестр, расположившийся, как всегда, на хорах, только что доиграл очередную пьесу и смолк.
Джулия напряженно смотрела перед собой. В голове у нее словно бы свистел неутихающий ветер, сметая все ее мысли в один мощный поток: Эдвард! Он только что вошел в залу; сейчас ее жизнь снова помчится вперед.
Очнись, приказала она самой себе.
С той самой минуты, когда Эдвард вчера остановил их старенькую повозку у хатерлейского крыльца, она беспрестанно спорила с собой и пыталась урезонить свою заблудшую душу. Снова и снова она убеждала себя, что дела их из рук вон плохи и вот-вот может случиться непоправимое, однако ее сердце не желало слышать и знать ничего, кроме слов Эдварда: скоро он разрешит все ее затруднения и они поженятся. Но увы, он даже не намекнул ей, как он собирается их разрешать, и ее надеждам не за что было зацепиться.
Он велел ей верить ему, и она верила, во всяком случае, наполовину. Однако, как только он уехал, Джулия узнала, что в конторе ее ждут двое торговцев, которые пришли за своими деньгами. Ничего особенного, такое не раз случалось и прежде, но сегодняшние кредиторы очень беспокоились и говорили о каких-то пяти тысячах, которые лорд Делабоул якобы задолжал ростовщикам. От таких слов в глазах у Джулии потемнело: хорошо еще, что прямо перед нею стоял стол и она успела опереться на него обеими руками.
– Глупости, – твердо сказала она. – Выдумки сплетников – и больше ничего.
Они еще долго изливали перед Джулией свои сомнения и беспокойства, а она уверяла их, что, невзирая ни на какие слухи, ложные или правдивые, она намерена скоро расплатиться со всеми отцовскими долгами. В конце разговора она сказала:
– У меня самой есть кое-какие планы, которые должны разрешить все наши трудности еще до конца лета.
Торговцы вздохнули с видимым облегчением: вероятно, обоим вспомнились слухи об ее скорой помолвке с лордом Питером.
Разговор с кредиторами нарушил прекрасное, но хрупкое ощущение покоя, в котором она пребывала после поездки в Чеддарское ущелье. Когда они ушли, Джулия без сил откинулась на спинку стула.
К чему обманывать себя? Разве может Эдвард помочь или хотя бы понять ее? Он не может взять в толк, что расплатиться с долгами – для нее вопрос чести. Выйдя за Эдварда, она не сможет этого сделать.
Отогнав грустные мысли, она снова устремила взор на Эдварда. Сегодня на нем был черный фрак тончайшего сукна, белый жилет, черные панталоны и черные бальные туфли. Он был, как всегда, неотразим.
Она медленно обмахивалась кружевным веером, надеясь таким образом скрыть свое волнение от посторонних глаз. Эдвард обменивался любезностями со своими многочисленными знакомыми. Дамы улыбались и кокетливо приседали перед ним, с видимым ободрением оглядывая его атлетическую фигуру с широкими плечами и тонкой талией.
Мужчины крепко пожимали его руку; некоторые что-то шептали ему на ухо, и тогда до Джулии доносился его смех, обдавая волной неизъяснимого блаженства. Видимо, мужчины и женщины одинаково симпатизировали ему, что бывало в обществе нечасто.
Возможность хоть несколько мгновений смотреть на него без помех казалась Джулии драгоценным подарком судьбы. Однако вправе ли она положиться на него и поверить всем его обещаниям? Этого она не знала. Ее мысли и чувства так безнадежно перепутались, что она уже ничего не знала и не понимала.
– Джулия!
Голос, на сей раз более настойчивый, звал ее и требовал внимания, однако она и теперь не услышала его.
Любит ли она Эдварда? Конечно. Любит до безумия. Он целовал ее и ласкал так, что при одном воспоминании об этом ее бросало в дрожь. Он грезился ей во сне и наяву. У него было все, о чем она только могла мечтать, – кроме того единственного, что казалось ей сейчас нужнее всего. Рядом с ним ее желания вырастали вдруг до пугающих размеров и заслоняли все, а долг как будто не имел никакого значения. Раньше она не была такой.
То она начинала ненавидеть его за то, что он нарушил размеренное течение ее жизни; то ей мучительно хотелось, чтобы этот постылый, раз и навсегда заведенный порядок поскорее разбился вдребезги.
Она казалась сама себе натянутой струной, которую дергают, и щиплют, и терзают безжалостным смычком. Скоро, казалось ей, от нее ничего не останется.
И зачем только Эдвард приехал в Бат?
И все же больше всего на свете ей хотелось сейчас танцевать с ним, чтобы снова ощутить волшебство его прикосновений, – и целовать его.
– Джулия! – строго позвал ее голос. Она не слышала.
Смех Эдварда, донесшийся до нее, опять обдал ее горячей волной.
– Посмотри на меня! – шепнула она, и от веера, прижатого почти вплотную к губам, к ней вернулся слабый аромат чая. Эдвард, казалось, услышал ее, потому что в ту же секунду его взгляд начал блуждать по зале и перебегал с одного лица на другое, пока не отыскал Джулию. Отыскав, он выпрямился и тотчас словно бы оказался ближе к ней; серые глаза пронзили ее желанием и мольбой.
Она немного приоткрыла лицо, и кружевной край веера скользнул по ее губам. Эдвард улыбнулся ей в ответ. Гул в голове у Джулии усилился, в нем слышался вчерашний шепот Эдварда: «Джулия, я люблю тебя». Шепот любимого. Руки любимого. Внутри у нее все напряглось, голова закружилась, и сердце затрепетало пойманной птицей. Она захлопнула веер и опустила руку. Пусть он увидит ее всю, в бальном платье из розового шелка и легкого летящего тюля, с высоко перехваченной талией и низким декольте; пусть увидит, как вздымается от волнения ее грудь.
Он увидел. Она поняла это по тому, как потемнел вдруг его взгляд.
– Джулия! – послышался совсем рядом недовольный голос. – Джулия, вот лорд Питер, твой кавалер на следующий танец. Но ты, кажется, опять витаешь в облаках? Дитя мое, спустись-ка на землю, иначе его милость подумает о тебе Бог знает что! – Лорд Делабоул рассмеялся деланным смехом. – Ну же, где твой книксен?
Невозможно было отгораживаться далее от этого настойчивого голоса. Джулия со вздохом обернулась к отцу и к лорду Питеру. Но мысли ее в эту минуту были так переполнены Эдвардом, что она лишь скользнула по сыну маркиза равнодушным взглядом и весьма сдержанно протянула ему руку.
– Добрый вечер, сэр Питер, – машинально произнесла она. Оказывается, лорд Питер уже вернулся в Бат, а она этого даже не заметила. – Надеюсь, вы простите мою рассеянность?
Тут случилось нечто непредвиденное. Когда она присела перед ним, сэр Питер поднес ее руку к губам и поцеловал с неожиданной пылкостью.
Джулия не верила своим глазам! Наверняка скоро вся зала начнет обсуждать этот страстный поцелуй. Прежде он не позволял себе ничего подобного, все его поцелуи были обычными проявлениями любезности. Джулия не знала, радоваться ей или досадовать. С чего это он вдруг так осмелел? Неужто наконец решился сделать предложение? Теперь, когда она уже не хочет этого предложения, но все так же отчаянно ждет его, невзирая на поспешные заверения Эдварда?
Когда, выпрямившись, он шагнул еще ближе к ней и уверенно взял ее за руку, ей вдруг сделалось ужасно смешно.
Неделю назад от такого особенного знака внимания она бы воспарила до небес. Теперь же, глядя на своего поклонника, она видела вместо карих глаз серые, вместо светлых кудрей длинные черные пряди, а приветливое, доброжелательное лицо лорда Питера и вовсе расплывалось перед ее глазами, превращаясь в бесформенную маску.
Эдвард.
Джулия зажмурилась, пытаясь отогнать от себя его образ, но от этого назойливый гул в ушах стал как будто еще сильнее. Что за ветер, куда он ее влечет, зачем? – рассеянно думала она, выходя на контрданс под руку с лордом Питером. Зачем Эдвард приехал в Бат? Без него все было бы так просто и понятно. К тому же, судя по всему, лорд Питер получил родительское благословение.
* * *
– Ах вы юная плутовка! – Сэр Перран подмигнул Элизабет Вердель и игриво сжал ее руку. – Разве можно так наговаривать на собственную сестру? – Он произнес это как можно беспечнее, чтобы собеседница не заметила душившей его ярости. Ему пришлось даже задержать дыхание, чтобы успокоиться и немного овладеть собой. После этого он снова с улыбкой обернулся к собеседнице.
– Вы мне не верите! – воскликнула Элизабет и победно улыбнулась. – Но я своими глазами видела их во вторник вечером! До этого он пробыл у нас почти весь день. Потом мы с младшими сестрами пошли переодеваться к ужину, но я забыла сумочку и вернулась за ней в Красную гостиную. Они были там… вместе, и это было прекрасно! Да, прекрасно – хотя, быть может, так и не принято говорить. Они стояли обнявшись и… Одним словом, Джулия любит вашего племянника. Лично я уверена, что она всегда его любила.
Несколько минут назад, когда Элизабет взволнованным шепотом сообщила сэру Перрану свою тайну, он не поверил, зная, что юная леди любит присочинить. Теперь, однако, он видел, что она говорит правду. Чтобы в этом убедиться, достаточно было взглянуть на рассеянную, словно хмельную Джулию, увидеть, как, встретившись со взглядом Эдварда, засияли над кружевным веером ее зеленые глаза и как потом веер скользнул по ее губам и, захлопнувшись, упал вниз.
Каменея от холодного бешенства, сэр Перран перевел взгляд на племянника. Щенок, как он похож на эту ничтожную женщину, свою мать. Давно уже пора сбить с него спесь!..
– Так вы не верите? – заговорщицким шепотом повторила Элизабет. Сэру Перрану очень нравилась ее решительность и прямота, и порой он даже подумывал о том, не остановить ли свой выбор на второй сестре. – Тогда зачем, по-вашему, она сшила себе такое… такое откровенное платье? Оно так облегает ее в танце, что не нужно даже увлажнять нижнюю сорочку, как делают некоторые дамы. Нет, прежде она никогда такой не была!
Сэр Перран отвел взгляд от племянника, вытащил из кармана темно-вишневого бархатного фрака носовой платок и закашлялся. Кашлять ему пришлось довольно долго: он не хотел, чтобы по его выражению проницательная Элизабет догадалась о его чувствах. При мысли о том, что все его планы могут разбиться из-за неожиданного увлечения Джулии, лицо его словно превратилось в неподвижную маску, и он никак не мог выдавить из себя улыбку, приличную для такого случая. Пришлось изобразить приступ кашля.
Проклятье! – думал он. Как она может выставлять напоказ свои чувства к этому офицеришке, подобно развратной лондонской куртизанке? Да и кому вообще могло прийти в голову, что она тоже подвластна страстям и желаниям? Ах, как это все усложняет!.. Он снова закашлялся.
– Сэр Перран, что с вами? Принести вам чашечку чаю? Вы так покраснели!
Милые голубые глаза смотрели на него с таким искренним участием, что он опять невольно подумал о том, не стоит ли ему пересмотреть свой выбор. Вздохнув, он откинулся на бархатную спинку стула и принялся привычно поглаживать набалдашник трости.
– Мисс Элиза, задай вы мне такой вопрос лет этак несколько назад, я бы тут же пригласил вас на танец, и вы бы убедились, что со мною все в порядке. Что особенного, если человек пару раз кашлянул? И не смотрите на меня так удивленно! Я уж вижу, вам кажется, что я дряхлый старик и никуда не гожусь, но, уверяю вас, это не так.
Элизабет улыбнулась, и ее нежное лицо словно осветилось изнутри. Все-таки сестры совсем не походили друг на друга. У Джулии, как и у ее отца, были золотисто-рыжие, летом с красноватым оттенком, волосы, прямой нос, овальное лицо и легкие дуги бровей над зелеными миндалевидными глазами. Черноволосая Элизабет, напротив, пошла в мать: те же черные с изломом брови, тот же милый, слегка вздернутый носик и упрямый подбородок, в точности отражавший ее нрав. Да, вот уж кому силы и упрямства не занимать, подумал сэр Перран.
Однако не она, а Джулия была облечена долгом старшей сестры и намеревалась исполнить его во что бы то ни стало. Увы, на Элизабет в этом смысле рассчитывать не приходилось.
– Скажите-ка мне, мисс Элиза, нет ли среди присутствующих кавалеров того, который бы растревожил ваше сердце?
Элизабет улыбнулась в ответ, глаза ее сощурились. Все-таки прекрасно, подумал сэр Перран, когда в девушке нет ни капли жеманства.
– Нет, здесь его нет… как, впрочем, и нигде. Я уже начинаю сомневаться, есть ли вообще у меня сердце. Единственный, к кому я довольно долго питала хоть какие-то теплые чувства, был мой друг, Чарльз Эверард. Помните его?
– Сын булочника? – удивленно воскликнул сэр Перран. – Вы меня разыгрываете!
Элизабет понизила голос.
– Пожалуйста, не говорите никому, потому что это тайна, но одно время мы с ним часами бродили по нашим холмам. Я тогда только-только научилась лазать по деревьям и распробовала вкус рыбы, которую он ловил в ручьях. А в четырнадцать лет он решил стать моряком, и теперь я получаю от него письма примерно раз в два месяца. Сейчас ему двадцать два, он плавает в Средиземном море, и мы с ним не виделись уже Бог знает сколько времени.
– И все же – вы не влюблены в него? – с интересом спросил сэр Перран.
Элизабет неожиданно прыснула.
– Я бы рада сказать, что влюблена, – представляете, как романтично было бы объявить подругам, что отец никогда не позволит мне выйти замуж за любимого, – но увы! Я люблю его просто как брата… Ну а вы, сэр Перран? Вы-то почему за столько лет не женились? Ведь вы наверняка замечаете, какими глазами смотрят на вас мамаши, у которых дочки на выданье. Помню, я еще была совсем маленькая, а уже понимала из разговоров взрослых, что многие возлагали на вас весьма нешуточные планы.
– Точнее, на мое состояние, – поправил он и сощурился, внимательно следя за ее лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46