— Да, очень холодно, — согласился он, но, подумав, сказал: — Вон там, за кузницей, можно укрыться от ветра. И жар от горна будет нас согревать.— Отлично, — одобрила Ондайн.Они направились от конюшни к соседнему домику. Позади дома был навес, а под ним даже стояла скамейка, где кузнец мог присесть — подальше от жара — и отдохнуть после тяжелого труда. Из открытого горна их окатывали волны благодатного жара.Ондайн чувствовала растерянность. Но она уже начала этот разговор и теперь должна его закончить, и закончить хорошо. Она не смела поддаться слабости!— Рауль… — прошептала она с болью в голосе, беря его руку и нежно проводя пальцем по тонким голубым венам. — Ах, Рауль…— Что случилось? — Он посмотрел ей в глаза и увидел в них неподдельное горе. Тогда он взял ее руки в свои, сжал их и страстно воскликнул: — Ондайн… Я угрожал тебе только потому, что был вынужден! Но я люблю тебя, моя красавица! Я буду твоим мужем. Если ты в затруднении, скажи мне!— Рауль! — вздохнула она, и в глазах у нее блеснули слезы. — Если твой отец узнает…— Забудь про отца! — с жаром сказал Рауль. — Ты будешь моей женой, и герцогом буду я, а не мой отец! Скажи, скажи мне все, и я встану на твою защиту!— Если бы ты мог! — прошептала Ондайн. Слова лились сами собой. Она прекрасно играла свою роль, и сознание этого придавало ей еще большую уверенность.— Ондайн, ты веришь мне? — Голос Рауля дрожал. Ондайн шагнула к нему и грациозно опустилась на колени у его ног, отбрасывая капюшон и глядя ему в лицо.— Да, Рауль, конечно! Даже не знаю, почему я тогда убежала! Хотя мне нужно поближе узнать тебя… Но теперь я уверена, что мы могли бы быть счастливы… вместе.— Конечно! Встань, Ондайн, иди ко мне!Он хотел поднять ее и прижать к себе. Но Ондайн осталась стоять на коленях и таким образом сумела избежать его омерзительного поцелуя.— Что значит «могли бы быть»? Нет ничего на свете, что бы помешало мне!— Если бы так, Рауль! — безнадежно отмахнулась она. — Я солгала тебе, боюсь теперь не за свою жизнь, а за бессмертие своей души!— Что за чушь?— Я боюсь! Рауль, когда я сбежала из дому, то спряталась в лесу. Там я встретила человека, который помог мне, и я вышла за него замуж. По крайней мере я думала, наши отношения будут законными. Но потом я оставила его, потому что он был просто грубый, неотесанный мужлан. Но если он еще жив, Рауль, наша свадьба невозможна. Его нужно найти живым или мертвым… и аннулировать документы о нашем браке. Ты должен отыскать его, Рауль.Рауль рассвирепел и закричал:— Так, значит, ты вовсе не девственница! Но мне ты отказываешь…— Нет! — закричала она в самом патетическом тоне. — Я не тебе отказываю. Рауль, ты ведь и сам знаешь, что это не так! Пожалуйста, Рауль, найди его!Она закусила губу, и опять в ее глазах заблестели слезы.— Рауль! — прошептала она прерывающимся голосом. — Твой отец хочет позвать врача. Это разлучит нас навеки! И я больше никогда не смогу любить тебя!— Люби меня сейчас!— Да-да, конечно! Но моя душа, Рауль!— К черту твою душу!— Ах, я готова отдать свою жизнь ради вечного спасения!— О Боже! — воскликнул Рауль, ломая руки.Они не замечали напряженного и гневного лица мужчины, который держался в стороне и глядел на них через открытую дверь кузницы. Его челюсти были стиснуты, глаза горели ненавистью.«Спокойно! Спокойно! Держи себя в руках, Уорик!» Он едва удерживался, чтобы не броситься между ними, не оттолкнуть ее от Рауля и не убить его одним ударом своего огромного молота.«Спокойно! Господи, помоги! Еще немного терпения!» — уговаривал он себя.И ему хватило терпения. Он стоял неподвижно, глядя на Рауля и красавицу в роскошном манто. Огонь и лед. Он перевел дыхание, разжал пальцы на рукояти своего молота, повернулся к ним спиной и стал любоваться падающим снегом. Развязка впереди, и она будет в его пользу.Теперь уже Рауль стоял на коленях перед Ондайн.— Клянусь, я найду этого человека! Клянусь, что мой отец не тронет тебя! Только молчи и доверься мне.— Как скажешь, Рауль.Улыбаясь, она погладила его по затылку и поежилась, как будто замерзла. Рауль решил, что пора возвращаться в дом, и рука об руку они побрели по снегу.Ондайн ликовала, что день прошел как нельзя лучше. Она позвала Берту пораньше, чтобы та помогла ей вымыть волосы и высушить их перед огнем. Сегодня Берта выбрала нарядное платье с очень глубоким декольте, но Ондайн оделась безропотно.Теперь было бы разумно поддерживать в Рауле страсть. Ондайн на какой-то момент стало его даже жалко: таким слабым и беспомощным выглядел он перед ней! Но он был беспомощен и перед отцом. Это следовало помнить прежде всего…Что может быть проще: спуститься к обеду, мило улыбаться в ответ на их замечания, с удовольствием наслаждаться едой, даже ловить через стол взгляды Рауля, вспыхивать и стыдливо опускать глаза, чтобы потом опять как бы невзначай встретиться с его глазами.Даже Вильям казался миролюбивым в этот вечер, обрадованный неожиданно воскресшей между молодыми людьми дружбой. Она играла на клавикордах, пила с ними бренди в кабинете и шаловливо подставила Раулю щеку для поцелуя, когда собралась подняться к себе.Дядя остановил ее вечером, схватив за руку, прежде чем она скрылась в своей комнате.— Герцогиня, даже я готов поклясться, что вы в самом деле изменились.Ондайн изобразила искреннее удивление:— Ах, дядя! Что же, по-вашему, мне остается делать? Просто я поняла, что жизнь только такая, какой мы ее сами сделаем! Кем бы я стала без вашей протекции?— Вы действительно так думаете?— Конечно, сэр!Он кивнул, правда, не до конца уверенный, но довольный ее поведением, по крайней мере в этот момент.Ондайн улыбнулась, небрежно высвободила руку и вошла к себе в комнату.Закрыв за собой дверь и задвинув щеколду, она вздохнула с облегчением и прошла через гостиную, на ходу расшнуровывая платье. Все шло хорошо; ей больше не нужно сражаться с дядей, за нее это сделает Рауль. Завтра утром она еще раз как следует обыщет стол Вильяма.Девушка начала насвистывать незатейливый мотивчик, вбежала в спальню и сбросила платье. В одной рубашке она томно растянулась на постели, окончательно поверив, что только ее собственные силы и воля помогут ей победить.— Добрый вечер! — раздались слова, которые в одну секунду разрушили ее веселье.Ошеломленная, Ондайн широко открыла глаза и увидела одетого во все черное мужчину с черным от копоти лицом, который небрежно сидел на ее туалетном столике, покачивая ногой.Она открыла рот, набрав в легкие воздуху, но крика так и не получилось. Мужчина быстро поднялся, закрыл ладонью ее рот и сильно прижал к мускулистой груди онемевшую Ондайн.— Не кричите, миледи, «висельная» невеста, графиня! Теперь уже даже герцогиня! Тс-с! Ай-ай-ай! Как нехорошо! Но все-таки не кричите. Это всего лишь я… грубый, неотесанный мужлан, за которого вы так необдуманно вышли замуж! Глава 26 — Уорик! — выдохнула она его имя, как только он позволил ей это сделать. Все вокруг закружилось.— Он самый, миледи.Ее одолевали настолько противоречивые чувства, что она с трудом могла в них разобраться: удивление, что это действительно Уорик; радость, что он рядом и снова держит ее в объятиях; ужас и тревога, что если кто-нибудь из слуг обнаружит мужчину в девичьей спальне, то убьет его в считанные секунды и будет оправдан.И конечно, любовь! Потом снова страх, потому что он как будто сердился на нее. Его странный вид сбивал Ондайн с толку. Что происходит?— Новый кузнец! — догадалась она вдруг.— Совершенно верно. К вашим услугам, мадам!Комната все еще кружилась у нее перед глазами! Ондайн никак не могла с этим справиться и боялась упасть в обморок. Но потом подумала, что обморок безотказно действует на мужчин и сейчас был бы вполне кстати.Она закатила глаза, вздохнула, как бы теряя последние силы, и обвисла всем телом у него на руках. .Уорик осторожно опустил ее на пол, но никаких нежностей за этим не последовало. Сквозь ресницы она увидела, как он присел рядом с ней, опершись рукой о колено.. — Не трудитесь, Ондайн. Я ведь вам не Рауль, миледи, вспомните, я обыкновенный грубый мужлан.— Идите вы к черту! — огрызнулась она.Уорик засмеялся, но его глаза — единственное, что можно было разглядеть на его лице, — оставались очень серьезными. Его измазанные сажей щеки заросли щетиной, и весь он был покрыт грязью, черной угольной пылью и копотью от кузнечного горна.— Какой вы грязный, — пробормотала она.— Увы, но теперь круг замкнулся, и мы, кажется, квиты.Он смотрел на нее сверху вниз. Распростертая на полу, она осознала неловкость своего положения и попыталась сесть, но он удержал ее.— Что вы здесь делаете?— Думаю, нетрудно догадаться. Я пришел за вами.— Но… — возразила она, боясь впасть в истерику.— Хотя вы и лгунья, моя дорогая герцогиня, но все-таки пока еще моя жена.— Больше вас это не должно волновать.— Напротив, меня очень даже волнует. Подумайте лучше, моя любовь, о своей бессмертной душе! — рассмеялся он.— Убирайтесь, пожалуйста, отсюда и поскорее! И вообще как вы здесь оказались?— Через балкон… И какое-то время мне придется приходить к вам именно этой дорогой.— Разве вы не понимаете? Они же убьют вас. Он пожал плечами.— Неужели это вас огорчит?— Конечно! Вы спасли мне жизнь, и я не хочу подвергать опасности вашу!— Ах, как трогательно! А что же мне сделать, чтобы заслужить вашу любовь? Может быть, я должен стать Раулем, чтобы вы бросились передо мной на колени!Она сжала зубы.— Рауль просто…— Интересно, он тоже принадлежит к числу ваших мужчин?— Моих мужчин?— Ну конечно. Рауль, Юстин… Клинтон туда же. Джек! Хардгрейв… Король! Кто еще, моя дорогая?— Не будете ли вы любезны уйти? Из вас получился очень глупый кузнец!— Еще бы, я не из тех, кого легко дурачить, не так ли?— Уорик! — Она понизила голос и прошептала более настойчиво: — Ради Бога, вы не отдаете себе отчета… Они убьют вас!— Леди, хотел бы я посмотреть, как с этой задачей справится ваш дядя или этот слезливый Рауль. Я бы с удовольствием пронзил мечом их обоих или даже просто сломал им шеи! — Он задумчиво посмотрел на свои руки. — И мне обидно за эти прекрасные руки кузнеца. В них достаточно силы, чтобы справляться и с инструментами, и, когда потребуется, с врагами, и даже с непослушными женами.— Между нами все кончено, лорд Четхэм, — прошипела она, стараясь поскорее от него избавиться, потому что, похоже, он действительно не осознавал опасности и даже не старался говорить тише. — Вы женились на мне, чтобы выяснить, что случилось с… с Женевьевой. Теперь вам это известно. Вы обещали мне свободу…— Но вы же не стали дожидаться, пока я отпущу вас на свободу, миледи?— Я… не могла! — пробормотала Ондайн, отводя в сторону глаза. — Наверное, теперь вы уже знаете, что мне нельзя было уезжать из страны!Он лихорадочно соображал, как заставить ее слушать. Как сказать, что в тот день, когда она чуть не рассталась с жизнью, она стала ему необыкновенно близка… Как заставить ее вернуться и полюбить его?!— Это глупое оправдание! — сказал он.— Глупое?! — возмутилась Ондайн. — Четхэм, вы что, слепой? Этот дом и земли принадлежат мне по праву! Но даже не в этом дело! Черт побери, как вы…— Я разговаривал с королем.— Значит, вы знаете, — прошептала она, — что меня до сих пор подозревают в предательстве и я легко могу лишиться головы?!— Нет, я знаю, что вы сбежали от ужаса и по неопытности, не понимая, чем еще более усугубили свое положение. Карл никогда бы не послал вас на казнь, не разобравшись…Она прервала его тихим стоном:— Уорик, даже самые верные отцу люди поверили в эту клевету.— Карл помилует вас. Она покачала головой:— Возможно, но меня обвинят по закону. Я никогда не избавлюсь от подозрений и насмешек, и история не простит моему отцу злодеяние, которое он не совершал!Уорик тяжело вздохнул, и она попыталась угадать, о чем он думает в этот момент.— Ондайн, — сказал он наконец, — когда мы встретились, вы готовились умереть на виселице. Гордость — не такая вещь, за которую стоит умирать! Почему вы не сказали, кто вы на самом деле?— Чтобы сменить виселицу на топор палача?— Но сейчас все в прошлом. Вы разговаривали с Карлом. Вы знаете, что он уверен в вашей невиновности.Ондайн пожала плечами:— Карл не может ее доказать. Только я могу сделать это. Уорик поднялся и медленно прошелся по комнате. Ондайн наблюдала за ним. Наконец он опять подошел к ней, опустился рядом на корточки и твердо проговорил:— Вы же понимаете, что я могу прийти сюда с представителями закона — с целой королевской армией, если хотите, — и потребовать вашего возвращения, потому что вы моя жена, герцогиня. Я могу заявить на вас свои права и сам уладить эту историю. Слезы навернулись у нее на глаза.— Но у меня ведь еще есть время! — взмолилась Ондайн тихо, не зная, заботится он о ней от любви или просто потому, что не может позволить никому действовать помимо его воли и против его желания. — Пожалуйста, Уорик! У меня осталось меньше месяца, прежде чем меня принудят к… э-э-э…— Это называется двоемужием, моя любовь. Она нервно облизнула губы и покачала головой.— Я никогда всерьез не думала об этом…— Ах, дорогая герцогиня! Но зато как убедительно и прекрасно вы играли сегодня! Вам повезло, мадам, что я не досмотрел ваше представление до конца.— Уорик! Я должна найти эти подложные улики! Тогда я смогу использовать их как доказательство против них самих!— Но я не могу ждать целый месяц, сударыня. Ее сердце учащенно забилось.— Значит, вы уйдете? Вы не будете вмешиваться?— Да нет уж, я буду вмешиваться, как бы вы ни старались избавиться от меня. Мне все это очень не нравится, слишком это бесшабашно и опасно. Так что я не уйду и буду сторожить вас день и ночь, моя любовь. И я вам даю, чтобы управиться, не месяц, а только две недели.— Две недели!— Чем ближе ваша «свадьба», тем опаснее здесь находиться. И кроме того, советую вам, миледи, впредь следить за своим поведением и не выводить меня из терпения.Она возмущенно тряхнула головой, отчего ее волосы заструились по спине, как огненный поток, и сапфировые глаза ослепительно блеснули.— Сэр, кажется, вы успели заметить, что я не простолюдинка. Я — герцогиня Рочестерская, Уорик, и не позволю вам обращаться со мной как….— Моя госпожа, я не дам за вас и ломаного гроша, если даже в ваших жилах течет кровь и полусотни королей! И вы будете слушать меня, потому что вы Четхэм и я намерен уберечь вас от опасности. И еще потому — уверяю вас! — что не собираюсь терпеть, чтобы кто-нибудь домогался моей жены. Надеюсь, теперь мы пришли к общему пониманию, как вы думаете?Она потупилась, стиснула зубы, но утвердительно кивнула.— Послушайте, Уорик, сейчас не я, а вы находитесь в опасности!— Тс-с! — сказал он вдруг и посмотрел на наружную дверь. В холле послышались чьи-то шаги. С минуту они молчали, потом Уорик с облегчением вздохнул. Шаги удалились.— Пожалуйста! — прошептала она. — Уходи!Он покачал головой. В его глазах появилось выражение, от которого ее сердце забилось, и вся она задрожала от возбуждения… Но осуществление ее сладостной мечты невозможно.— Уорик…— Сегодня ночью я никуда не уйду.Господи, как это опасно! Он, кажется, совсем сошел с ума! Она ужасно встревожилась, поняв его намерения.— Нет, Уорик…— Но ты моя жена.— Только не здесь и не сейчас. Я не могу…— Какая разница, где и когда, моя любовь.— Но ты весь в саже!— Извини!— Уорик…Ее возражения растаяли в воздухе, время для слов кончилось. Он положил руки ей на плечи, притянул к себе и коснулся губами ее губ. От этого сладостного и живого ощущения она сначала ослабела, а потом почувствовала, как будто с головой погрузилась в океан счастья и радости, от которых трепетало ее сердце.Этот влажный поцелуй был нежным и страстным, неторопливым и изысканным. Уорик оторвался от нее и посмотрел ей в глаза, загадочно улыбаясь. Его голос слегка охрип.— Так, значит, ты все же рада видеть меня?Она покачала головой и в смущении опустила ресницы.— Тогда иди ко мне.Она подняла на него удивленные глаза и прошептала:— Уорик, но я не могу! Ты ведь весь в саже…— Не обращай внимания, зато у меня чистая душа. Она снова покачала головой и совсем смутилась:— Ты не понимаешь! Они же следят за мной во все глаза! Берта будет перебирать мои веши, заметит и расскажет дяде про…— Про что?— Про грязь на простыне! Он громко расхохотался:— Это поправимо, моя любовь.Он сдернул с кресла свой широкий плащ из грубой серой шерсти с подкладкой из мягкого льна. Уорик не носил его в кузнице, и плащ был чистым. Четхэм бросил его на постель и полностью накрыл тонкую простыню.— Иди ко мне, — прошептал он и потянулся к ее рукам.— Подожди! — тихо возразила Ондайн.— А теперь еще что? — раздраженно спросил он, с трудом переводя прерывающееся дыхание и еле сдерживаясь от нетерпения.— Моя рубашка… Твоя одежда вымажет ее!Он выругался, сел на край кровати и стал стаскивать с себя ботинки, грубые рабочие штаны, рубашку, толстые шерстяные носки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50