Алексис угрюмо отвернулась к окну.
— Мне скучно, — заявила она, когда он вошел в каюту.
— Вы всегда встречаете посетителей этой фразой?
— Я знала, что это вы.
— Но как?
— Ваши зрители объявили о вашем приходе. Оглянувшись и встретив недоуменный взгляд Клода, Алексис снова отвернулась.
— Не обращайте внимания. Знала, и все. Я же сказала, что мне скучно, — раздраженно добавила она.
— А где игрушка, которую я видел здесь пару дней назад? — с ледяной улыбкой спросил Клод. — Та самая, что торчала в двери.
— В моем ботинке. Если хотите, можете взять его себе.
— Нет, спасибо. Развлекайтесь. Пока эта штука не нашла путь к моему сердцу, я спокоен.
Оба они одновременно развернулись навстречу друг другу, словно гладиаторы на арене. Он сел на кровать, она встала у стены.
— Откуда у тебя взялся кинжал? — спросил Таннер, устраиваясь поудобнее.
— Должно быть, его положил в мешок мой юнга.
Алексис продолжала смотреть на Клода так, будто прикидывала, насколько силен враг.
— Это тот мальчишка со щенячьей влюбленностью во взгляде? — небрежно спросил Клод.
— Что ты хочешь этим сказать? — решила подразнить его Алексис. — Предположим, и я замечала, что он немного влюблен в меня. Неудивительно. Он еще не успел привыкнуть, ведь Пич плавал со мной всего пару месяцев.
Алексис едва удержалась от улыбки, вспоминая, как Пич норовил прошмыгнуть мимо нее незаметно. Мальчишка так и не научился готовить ей горячую ванну.
— Они что, все в тебя влюблены? — прищурившись, поинтересовался Клод.
— С чего ты взял?
— Ну, если судить по Пичу, то…
— Лучше оставим это, капитан.
— Я думал, вам действительно скучно. Впрочем, если вам мое общество не по вкусу…
Клода не обманул ее тон; как бы она ни стремилась показать свое безразличие, Алексис очень не хотелось, чтобы он уходил.
— Я пришел предложить вам свободу передвижения по кораблю, если вы дадите мне слово не делать попыток к бегству.
— Вам достаточно моего слова? — тихо переспросила она.
— Разумеется. Вы никогда не лгали мне раньше.
Алексис раздирали сомнения. Свобода перемещения по кораблю для нее, запертой в четырех стенах, была равносильна полной свободе. Она оглядела каюту, затем остановила взгляд на Клоде. Чуть склонив голову набок, тот пристально смотрел па нее.
— Не могу дать вам слова, капитан. Я буду пытаться бежать. Лучше вам держать меня под замком.
— Вы ответили не сразу. Почему?
— Ага, вы предвидели мой ответ.
— Да. Но я думал, что вы скажете это быстрее.
— Значит, вам нравится меня испытывать? — гневно воскликнула Алексис. — Уйдите прочь! Вы мне противны!
— Не верю, — ответил Клод, усмехнувшись.
Алексис смотрела на него в упор.
— Меня тошнит от вас, от ваших пошлых шуточек и грязных намеков! Меня бесит, когда вы оскорбляете Пича и других моих людей, а заодно и меня вместе с ними! Прекратите ухмыляться! Вы напоминаете мне Лафитта. На его лице эта улыбочка, эта вздернутая бровь выглядели бы естественно, даже обворожительно. Но вы, вы смотритесь как уличный мошенник и прощелыга и не внушаете ничего, кроме отвращения!
Едва Алексис упомянула Лафитта, Клод сразу посерьезнел.
— Вам не следует упоминать о Лафитте. Лучше, чтобы никто не знал, что вы с ним знакомы, — без улыбки сказал он.
Казалось, Алексис ничуть не задели его слова.
— Я могу говорить, что захочу и о ком захочу. Лафитт мой друг, и я не собираюсь этого скрывать.
— Для вас может оказаться очень накладно иметь такого рода друзей.
— Я никогда бы с ним не подружилась, если бы вы не увезли меня с Тортолы.
— Но тогда вы бы никогда не узнали меня, — с нажимом в голосе произнес Клод и, сделав паузу, добавил: — Так близко, как знаете сейчас.
С Алексис было довольно. Она подбежала к ночному столику и принялась швырять в Таннера всем, что попадало под руку. Схватив рубашку, ту самую, что досталась ей от Клода, она шагнула к иллюминатору. Открыв его, она уже собралась было вышвырнуть рубашку за борт, но Клод не дал ей этого сделать.
— Пусти! Она моя, и я вправе делать с ней, что захочу!
Клод довольно грубо разжал ее пальцы и отнял рубашку. Затем он взял Алексис за подбородок и, глядя в ее глаза, блестящие от готовых пролиться гневных слез, тихо и раздельно произнес:
— Она теперь моя. Я давал ее тебе не для того, чтобы ты ее выбрасывала.
— Так забирай! — бросила ему Алексис. — Забирай и убирайся! И побыстрее, не то мой клинок отыщет дорогу к твоему сердцу!
Резко повернувшись, Клод вышел, забрав с собой рубашку. Майк стоял на страже возле двери. Беднняга переминался с наги на ногу и смущенно улыбался. Нетрудно было догадаться, что он слышал каждое слово.
— Ты свободен, Майк, — быстро сказал Клод. — Иди. Я скоро приду.
После того как Майк ушел, Клод еще несколько минут смотрел на закрытую дверь, сжимая в руках рубашку. Наконец он принял решение. Сложив рубашку с тем же тщанием, с каким это делала Алексис, он снова вошел к ней.
Алексис стояла на том самом месте, на котором он оставил ее, но в ней больше не было ни гнева, ни ярости. Вместо злобной ухмылки его встретил приветливый взгляд. Ее глаза скорее напоминали жидкое золото, чем янтарный лед. Она чуть дрожала в предвкушении того, что он должен был сказать.
— Ничего не получается, так?
— Да. Я не могу заставить себя ненавидеть тебя.
— А я не могу перестать тебя любить.
Она поморщилась, как от боли.
— Нам надо поговорить, Алексис. — Клод положил сложенную рубашку на ночной столик и сел на край кровати.
Алексис после некоторого колебания села рядом. Оба не решались повернуться друг к другу лицом, внутренне готовясь к предстоящему перемирию. Алексис начала было первой, но Клод остановил ее взглядом, настолько ощутимым физически, что ей показалось, будто он приложил палец к ее губам.
— Я кое-что должен тебе объяснить, — произнес он. — Это надо было бы объяснить с самого начала, когда я привел тебя сюда. Я был несправедлив, и мне не стоило избегать тебя. Знаешь ли ты, что тем, кто дал мне приказ, все о тебе рассказал я?
— Можно было бы догадаться: это мог сделать только ты.
— Я так и предполагал; даже больше — я делал все для того, чтобы ты поверила. Я хотел, чтобы ты считала меня предателем. Но я рассказал им о тебе лишь для того, чтобы они оставили тебя в покое. Все оказалось тщетно. Я просил, чтобы меня избавили от этого задания, и чем больше я пытался внушить им мысль о бессмысленности того, что они задумали, тем настойчивее они требовали от меня выполнения приказа, тем больше им хотелось иметь тебя при себе. В этом, — с грустной улыбкой добавил Клод, — они похожи на меня. Нам удалось вычислить твое местонахождение благодаря письму, перехваченному в Лондоне. Тебе писал Скотт Хансон. Когда мы увидели твой корабль и поняли, что ты пытаешься заманить Траверса в ловушку, я принял решение взять тебя в плен. И знаешь, Алекс, я об этом не жалею.
— Ты вправе думать и действовать, как считаешь нужным. Наверное, со своей точки зрения, ты поступил правильно, — тихо заметила Алексис.
— Алекс, — продолжал Клод так, будто не слышал ее слов, — на «Конкорде» есть только один человек, который, я уверен, не стал бы помогать тебе бежать ни при каких обстоятельствах. И этот человек я. И все же я не могу запретить себе желать тебе того же, чего ты сама себе желаешь, даже если я держу тебя здесь в плену и знаю, что чем сильнее ты будешь меня ненавидеть, тем сильнее будешь стремиться убежать.
— Зачем ты мне все это говоришь?
— Ты будешь стремиться на волю вне зависимости от того, что думаешь обо мне.
Клод умолк. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы последнюю фразу произнести внятно и медленно.
— А от того, что ты обо мне думаешь, зависит, вернешься ты ко мне или нет.
— Ты прав, — сказала она, положив руки ему на плечи. — Я не понимаю тех, кто приказал тебе найти и доставить меня в Вашингтон, но я понимаю, что ты не можешь не нарушить приказ. От своих людей я требую того же. И я знаю, почему ты не дал мне сразиться с Траверсом.
Последние слова дались Алексис нелегко, но таким образом она избавила Клода от непомерной тяжести, давившей ему на сердце.
Первым побуждением Клода было остановить ее, прекратить эту пытку, и он потянулся губами к ее губам, чтобы не дать ей говорить дальше. Только когда губы их встретились, он понял, что совершил ошибку. Столько времени прошло, прежде чем он вновь ощутил знакомый вкус и почувствовал, как она открылась навстречу его поцелую. Она желала его так же страстно, как он ее, и ей было мало одних воспоминаний.
Быть может, у него так бы и не хватило сил оторваться от нее, но…
Он чуть отстранился. Ее губы манили к себе; он легко коснулся их раз, другой и тут заметил в ее глазах страх. Она боялась того, что должно было произойти, тогда как часть ее мечтала о большем, жаждала продолжения.
— Прошу тебя, — пробормотала Алексис, — прошу, не требуй от меня, чтобы я любила тебя сейчас. Я не могу. Не проси меня разделить с тобой постель. Я буду стремиться убежать, а ты будешь стремиться удержать меня. Ты — охотник, я — дичь. Между нами не может быть сейчас иных отношений, и в этом смысле история наша повторяется. Но в остальном повторения не будет.
— Я понимаю, — ответил Клод.
Он в самом деле понимал ее. Он видел, как опустилась ее голова, словно от тяжести принятого решения.
— Ты можешь обнять меня, Клод? Мне хочется, чтобы ты немного покачал меня, как раньше.
Клод без колебаний усадил ее к себе на колени. Долго они сидели молча, она — опустив голову ему на плечо, он — обхватив ее обеими руками за талию. Когда она попыталась устроиться поудобнее, он резко произнес:
— Прекрати ерзать, не то я за себя не ручаюсь.
Алексис тут же присмирела.
— Не волнуйся, я уже успела кое-чему научиться с тех пор, как разбросала волосы по всей Атлантике.
— Нашла, чем хвастать. Твоя память столь же плоха, как и познания в географии. То была Северная Америка.
Прошла неделя, за ней — другая. Несмотря на то, что Алексис оставалась столь же непреклонной в своем стремлений убежать, ей позволили выходить на палубу и дышать свежим воздухом. Однако, если мимо проплывало какое-нибудь судно, ее немедленно уводили в каюту. По-прежнему у ее дверей выставляли охрану, но днем дверь в каюту оставалась открытой, и тогда пленница и караульный могли общаться, коротая время.
Несмотря на ее внешнее спокойствие, решимость Алексис освободиться от плена ничуть не ослабела. Она обдумывала детали побега, и Клода не зря терзали дурные предчувствия.
Теперь они виделись чаше. По вечерам, когда у Клода не было срочных дел, два капитана сидели вместе в каюте Алексис.
— Я боялся, что мне в конце концов придется заняться Корабельной компанией Гарнета, — сказал как-то Клод сидящей у него на коленях Алексис. — Судьба распорядилась иначе. Назревала война, и я не смог бросить флот; К тому же моя сестра Эмма и ее муж неплохо справляются с делами. Эмма у меня умница. Она не раз мне говорила, чтобы я не слонялся по конторе, а то своим видом только мешаю работать.
— Твоя сестра действительно тебя хорошо понимает, — согласилась Алексис, глядя Клоду в лицо.
— Эмма у меня просто ангел, — со вздохом подтвердил Клод. — Ты похожа на нее, Алексис.
— Не сомневаюсь.
Оба замолчали, а затем Алексис спросила:
— Клод, ты рад, что не остался в Бостоне?
— Конечно, рад. Иначе меня бы здесь с тобой не было, не так ли?
— Да, так, — улыбнулась Алексис.
— Утром мы прибываем в Вашингтон, Алекс, — Клод убрал ее руки со своих колен. — Я поставлю к твоей двери усиленную охрану. Имей в виду, с тебя не спустят глаз, пока мы не окажемся на месте.
Алексис рассмеялась неожиданно для самой себя.
— Спасибо за честь.
— До сих пор ты умела держать слово и к своим обещаниям относилась всерьез. Что мне еще остается делать? Ты обещала убежать и не захочешь нас разочаровывать, не так ли?
— Я вас не разочарую, — покачав головой, ответила Алексис и, усмехнувшись, добавила: — Но больше я вам ничего не скажу, капитан!
Клод нежно погладил ее по голове.
— Значит, вы бросаете мне вызов, капитан Денти? Посмотрим, что из этого выйдет.
Он легонько поцеловал ее в лоб и, не искушая больше ее и себя, быстро вышел из каюты.
Засыпая, Алексис все еще продолжала чувствовать прикосновение его губ ко лбу и ладони к волосам. Она пыталась представить, что будет делать и как будет выглядеть Клод, когда, войдя утром в ее каюту, обнаружит, что пленница исчезла.
Солнце едва взошло, а порт уже жил полной жизнью. Капитан Клод стоял на палубе, наблюдая за тем, как его корабль причаливает к пристани. Он ощущал на себе угрюмые взгляды команды. Впрочем, ему было хорошо известно о том, как относились к его предприятию подчиненные, и угрюмая ухмылка на лице капитана была всего лишь отражением их к нему отношения. Он думал о том, что должна сейчас чувствовать Алексис. Наверное, она уже проснулась и ждет, когда за ней придут. Клод провел бессонную ночь, силясь предугадать ее следующий шаг, но так ничего и не придумал.
Лендис стоял рядом с капитаном, пряча в усы сочувственную усмешку.
— Все кончено, — сказал он, когда моряки бросили якорь. — Она никуда не сбежала.
— Мистер Лендис, — едко заметил Клод, — вы мастер говорить банальности. Если бы вы действительно хотели мне помочь, вы бы подсказали, что она сейчас собирается предпринять. Не может быть, чтобы Алексис сдалась без борьбы.
Лендис сдвинул седые брови.
— Хотел бы я знать это сам.
Он тоже плохо спал. Не очень-то приятно сознавать собственное бессилие. Говорят, утро вечера мудренее, но и наутро ничего ценного в его голову не пришло.
Моряки притихли в ожидании указаний капитана. Все ждали появления на палубе Алексис.
— Я пойду за ней, — медленно проговорил Клод. — Пусть каждый будет наготове! Мы должны суметь схватить ее при первой же попытке к бегству.
Клод шел, провожаемый тяжелыми взглядами команды. Впрочем, ему были благодарны уже за то, что он решил привести ее сам.
Моряки с «Конкорда» не замечали приветственных криков с других кораблей. С надеждой и страхом искали они глазами корабль, пришедший для того, чтобы вызволить Алексис. Каждый из них пытался поставить себя на место моряков из команды Алексис. Стали бы они слепо выполнять приказ своего командира держаться подальше от корабля, на котором пленником был бы их Таннер Клод? Каждый в глубине души знал, что, будь на то его воля, он бы горы свернул, но спас своего капитана.
Том и Франк вытянулись у двери, завидев идущего к ним Таннера. По синеватым теням под глазами было заметно, что их капитан провел бессонную ночь.
— Ждите здесь, — приказал Клод. — Когда я ее выведу, пойдете следом за нами на палубу. Вы, Том, после того как я ссажу ее с корабля, соберете вещи Алексис и доставите их ко мне домой. Знаете, где это?
Том согласно кивнул.
— Отлично, — продолжал Клод, — На случай, если вы вдруг запамятовали, смело идите к зданию, напоминающему крепость. Я собираюсь выставить надежную охрану повсюду в доме и вокруг него. Необходимо позаботиться о том, чтобы не произошло неприятных случайностей до того, как сенатор Хоув сообщит мне, как он намерен поступить с капитаном Денти.
— Вы думаете, ее люди прибудут?
— Может произойти все, что угодно. А теперь отойдите.
Франк сделал шаг в сторону, и Клод снял засов. Войдя в каюту, он застыл на месте: каюта была пуста. Самодельная веревка, привязанная к стойке кровати, спускалась в море через открытый иллюминатор. На какое-то время Клод лишился дара речи. Придя в себя, он крикнул во весь голос:
— Том, Франк! Она сбежала!
Матросы были в каюте еще до того, как он успел закончить фразу.
Франк опомнился первым.
— Капитан! Мы не слышали ни звука! Как она смогла пролезть в такое маленькое отверстие?
Клод не потрудился ответить. Он подошел к иллюминатору и вытянул конец узловатой веревки, швырнув его на кровать.
— Сейчас уже не важно, как она это сделала. Важно лишь, что она сделала это! Проклятие!
Таннер угрюмо смотрел на матросов. От его взгляда не ускользнуло, что они вовсе не чувствовали себя несчастными. Вначале в нем закипела ярость, но у него хватило благоразумия понять, что было бы несправедливо требовать от них иного отношения к Алекс. Он молча прошел мимо них к лестнице, ведущей на палубу. Там, наверху, Клод сообщил команде потрясающую новость.
— Она убежала. Выбралась через иллюминатор. Все, кто стоял ночью на карауле, немедленно подойдите ко мне! Все, кто нес вахту, тоже! Желаю знать названия всех кораблей, которые проплывали этой ночью мимо и до которых можно было добраться вплавь.
Уже через несколько минут он обладал всей необходимой информацией. Кораблей было только два, и оба компании Гарнета. Клод поморщился. Какую горькую шутку сыграла с ним судьба: Алексис могла удрать на одном из его кораблей!
— Отплываем! — приказал Клод. — Мы должны найти ее!
Сразу на борту «Конкорда» закипела работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Мне скучно, — заявила она, когда он вошел в каюту.
— Вы всегда встречаете посетителей этой фразой?
— Я знала, что это вы.
— Но как?
— Ваши зрители объявили о вашем приходе. Оглянувшись и встретив недоуменный взгляд Клода, Алексис снова отвернулась.
— Не обращайте внимания. Знала, и все. Я же сказала, что мне скучно, — раздраженно добавила она.
— А где игрушка, которую я видел здесь пару дней назад? — с ледяной улыбкой спросил Клод. — Та самая, что торчала в двери.
— В моем ботинке. Если хотите, можете взять его себе.
— Нет, спасибо. Развлекайтесь. Пока эта штука не нашла путь к моему сердцу, я спокоен.
Оба они одновременно развернулись навстречу друг другу, словно гладиаторы на арене. Он сел на кровать, она встала у стены.
— Откуда у тебя взялся кинжал? — спросил Таннер, устраиваясь поудобнее.
— Должно быть, его положил в мешок мой юнга.
Алексис продолжала смотреть на Клода так, будто прикидывала, насколько силен враг.
— Это тот мальчишка со щенячьей влюбленностью во взгляде? — небрежно спросил Клод.
— Что ты хочешь этим сказать? — решила подразнить его Алексис. — Предположим, и я замечала, что он немного влюблен в меня. Неудивительно. Он еще не успел привыкнуть, ведь Пич плавал со мной всего пару месяцев.
Алексис едва удержалась от улыбки, вспоминая, как Пич норовил прошмыгнуть мимо нее незаметно. Мальчишка так и не научился готовить ей горячую ванну.
— Они что, все в тебя влюблены? — прищурившись, поинтересовался Клод.
— С чего ты взял?
— Ну, если судить по Пичу, то…
— Лучше оставим это, капитан.
— Я думал, вам действительно скучно. Впрочем, если вам мое общество не по вкусу…
Клода не обманул ее тон; как бы она ни стремилась показать свое безразличие, Алексис очень не хотелось, чтобы он уходил.
— Я пришел предложить вам свободу передвижения по кораблю, если вы дадите мне слово не делать попыток к бегству.
— Вам достаточно моего слова? — тихо переспросила она.
— Разумеется. Вы никогда не лгали мне раньше.
Алексис раздирали сомнения. Свобода перемещения по кораблю для нее, запертой в четырех стенах, была равносильна полной свободе. Она оглядела каюту, затем остановила взгляд на Клоде. Чуть склонив голову набок, тот пристально смотрел па нее.
— Не могу дать вам слова, капитан. Я буду пытаться бежать. Лучше вам держать меня под замком.
— Вы ответили не сразу. Почему?
— Ага, вы предвидели мой ответ.
— Да. Но я думал, что вы скажете это быстрее.
— Значит, вам нравится меня испытывать? — гневно воскликнула Алексис. — Уйдите прочь! Вы мне противны!
— Не верю, — ответил Клод, усмехнувшись.
Алексис смотрела на него в упор.
— Меня тошнит от вас, от ваших пошлых шуточек и грязных намеков! Меня бесит, когда вы оскорбляете Пича и других моих людей, а заодно и меня вместе с ними! Прекратите ухмыляться! Вы напоминаете мне Лафитта. На его лице эта улыбочка, эта вздернутая бровь выглядели бы естественно, даже обворожительно. Но вы, вы смотритесь как уличный мошенник и прощелыга и не внушаете ничего, кроме отвращения!
Едва Алексис упомянула Лафитта, Клод сразу посерьезнел.
— Вам не следует упоминать о Лафитте. Лучше, чтобы никто не знал, что вы с ним знакомы, — без улыбки сказал он.
Казалось, Алексис ничуть не задели его слова.
— Я могу говорить, что захочу и о ком захочу. Лафитт мой друг, и я не собираюсь этого скрывать.
— Для вас может оказаться очень накладно иметь такого рода друзей.
— Я никогда бы с ним не подружилась, если бы вы не увезли меня с Тортолы.
— Но тогда вы бы никогда не узнали меня, — с нажимом в голосе произнес Клод и, сделав паузу, добавил: — Так близко, как знаете сейчас.
С Алексис было довольно. Она подбежала к ночному столику и принялась швырять в Таннера всем, что попадало под руку. Схватив рубашку, ту самую, что досталась ей от Клода, она шагнула к иллюминатору. Открыв его, она уже собралась было вышвырнуть рубашку за борт, но Клод не дал ей этого сделать.
— Пусти! Она моя, и я вправе делать с ней, что захочу!
Клод довольно грубо разжал ее пальцы и отнял рубашку. Затем он взял Алексис за подбородок и, глядя в ее глаза, блестящие от готовых пролиться гневных слез, тихо и раздельно произнес:
— Она теперь моя. Я давал ее тебе не для того, чтобы ты ее выбрасывала.
— Так забирай! — бросила ему Алексис. — Забирай и убирайся! И побыстрее, не то мой клинок отыщет дорогу к твоему сердцу!
Резко повернувшись, Клод вышел, забрав с собой рубашку. Майк стоял на страже возле двери. Беднняга переминался с наги на ногу и смущенно улыбался. Нетрудно было догадаться, что он слышал каждое слово.
— Ты свободен, Майк, — быстро сказал Клод. — Иди. Я скоро приду.
После того как Майк ушел, Клод еще несколько минут смотрел на закрытую дверь, сжимая в руках рубашку. Наконец он принял решение. Сложив рубашку с тем же тщанием, с каким это делала Алексис, он снова вошел к ней.
Алексис стояла на том самом месте, на котором он оставил ее, но в ней больше не было ни гнева, ни ярости. Вместо злобной ухмылки его встретил приветливый взгляд. Ее глаза скорее напоминали жидкое золото, чем янтарный лед. Она чуть дрожала в предвкушении того, что он должен был сказать.
— Ничего не получается, так?
— Да. Я не могу заставить себя ненавидеть тебя.
— А я не могу перестать тебя любить.
Она поморщилась, как от боли.
— Нам надо поговорить, Алексис. — Клод положил сложенную рубашку на ночной столик и сел на край кровати.
Алексис после некоторого колебания села рядом. Оба не решались повернуться друг к другу лицом, внутренне готовясь к предстоящему перемирию. Алексис начала было первой, но Клод остановил ее взглядом, настолько ощутимым физически, что ей показалось, будто он приложил палец к ее губам.
— Я кое-что должен тебе объяснить, — произнес он. — Это надо было бы объяснить с самого начала, когда я привел тебя сюда. Я был несправедлив, и мне не стоило избегать тебя. Знаешь ли ты, что тем, кто дал мне приказ, все о тебе рассказал я?
— Можно было бы догадаться: это мог сделать только ты.
— Я так и предполагал; даже больше — я делал все для того, чтобы ты поверила. Я хотел, чтобы ты считала меня предателем. Но я рассказал им о тебе лишь для того, чтобы они оставили тебя в покое. Все оказалось тщетно. Я просил, чтобы меня избавили от этого задания, и чем больше я пытался внушить им мысль о бессмысленности того, что они задумали, тем настойчивее они требовали от меня выполнения приказа, тем больше им хотелось иметь тебя при себе. В этом, — с грустной улыбкой добавил Клод, — они похожи на меня. Нам удалось вычислить твое местонахождение благодаря письму, перехваченному в Лондоне. Тебе писал Скотт Хансон. Когда мы увидели твой корабль и поняли, что ты пытаешься заманить Траверса в ловушку, я принял решение взять тебя в плен. И знаешь, Алекс, я об этом не жалею.
— Ты вправе думать и действовать, как считаешь нужным. Наверное, со своей точки зрения, ты поступил правильно, — тихо заметила Алексис.
— Алекс, — продолжал Клод так, будто не слышал ее слов, — на «Конкорде» есть только один человек, который, я уверен, не стал бы помогать тебе бежать ни при каких обстоятельствах. И этот человек я. И все же я не могу запретить себе желать тебе того же, чего ты сама себе желаешь, даже если я держу тебя здесь в плену и знаю, что чем сильнее ты будешь меня ненавидеть, тем сильнее будешь стремиться убежать.
— Зачем ты мне все это говоришь?
— Ты будешь стремиться на волю вне зависимости от того, что думаешь обо мне.
Клод умолк. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы последнюю фразу произнести внятно и медленно.
— А от того, что ты обо мне думаешь, зависит, вернешься ты ко мне или нет.
— Ты прав, — сказала она, положив руки ему на плечи. — Я не понимаю тех, кто приказал тебе найти и доставить меня в Вашингтон, но я понимаю, что ты не можешь не нарушить приказ. От своих людей я требую того же. И я знаю, почему ты не дал мне сразиться с Траверсом.
Последние слова дались Алексис нелегко, но таким образом она избавила Клода от непомерной тяжести, давившей ему на сердце.
Первым побуждением Клода было остановить ее, прекратить эту пытку, и он потянулся губами к ее губам, чтобы не дать ей говорить дальше. Только когда губы их встретились, он понял, что совершил ошибку. Столько времени прошло, прежде чем он вновь ощутил знакомый вкус и почувствовал, как она открылась навстречу его поцелую. Она желала его так же страстно, как он ее, и ей было мало одних воспоминаний.
Быть может, у него так бы и не хватило сил оторваться от нее, но…
Он чуть отстранился. Ее губы манили к себе; он легко коснулся их раз, другой и тут заметил в ее глазах страх. Она боялась того, что должно было произойти, тогда как часть ее мечтала о большем, жаждала продолжения.
— Прошу тебя, — пробормотала Алексис, — прошу, не требуй от меня, чтобы я любила тебя сейчас. Я не могу. Не проси меня разделить с тобой постель. Я буду стремиться убежать, а ты будешь стремиться удержать меня. Ты — охотник, я — дичь. Между нами не может быть сейчас иных отношений, и в этом смысле история наша повторяется. Но в остальном повторения не будет.
— Я понимаю, — ответил Клод.
Он в самом деле понимал ее. Он видел, как опустилась ее голова, словно от тяжести принятого решения.
— Ты можешь обнять меня, Клод? Мне хочется, чтобы ты немного покачал меня, как раньше.
Клод без колебаний усадил ее к себе на колени. Долго они сидели молча, она — опустив голову ему на плечо, он — обхватив ее обеими руками за талию. Когда она попыталась устроиться поудобнее, он резко произнес:
— Прекрати ерзать, не то я за себя не ручаюсь.
Алексис тут же присмирела.
— Не волнуйся, я уже успела кое-чему научиться с тех пор, как разбросала волосы по всей Атлантике.
— Нашла, чем хвастать. Твоя память столь же плоха, как и познания в географии. То была Северная Америка.
Прошла неделя, за ней — другая. Несмотря на то, что Алексис оставалась столь же непреклонной в своем стремлений убежать, ей позволили выходить на палубу и дышать свежим воздухом. Однако, если мимо проплывало какое-нибудь судно, ее немедленно уводили в каюту. По-прежнему у ее дверей выставляли охрану, но днем дверь в каюту оставалась открытой, и тогда пленница и караульный могли общаться, коротая время.
Несмотря на ее внешнее спокойствие, решимость Алексис освободиться от плена ничуть не ослабела. Она обдумывала детали побега, и Клода не зря терзали дурные предчувствия.
Теперь они виделись чаше. По вечерам, когда у Клода не было срочных дел, два капитана сидели вместе в каюте Алексис.
— Я боялся, что мне в конце концов придется заняться Корабельной компанией Гарнета, — сказал как-то Клод сидящей у него на коленях Алексис. — Судьба распорядилась иначе. Назревала война, и я не смог бросить флот; К тому же моя сестра Эмма и ее муж неплохо справляются с делами. Эмма у меня умница. Она не раз мне говорила, чтобы я не слонялся по конторе, а то своим видом только мешаю работать.
— Твоя сестра действительно тебя хорошо понимает, — согласилась Алексис, глядя Клоду в лицо.
— Эмма у меня просто ангел, — со вздохом подтвердил Клод. — Ты похожа на нее, Алексис.
— Не сомневаюсь.
Оба замолчали, а затем Алексис спросила:
— Клод, ты рад, что не остался в Бостоне?
— Конечно, рад. Иначе меня бы здесь с тобой не было, не так ли?
— Да, так, — улыбнулась Алексис.
— Утром мы прибываем в Вашингтон, Алекс, — Клод убрал ее руки со своих колен. — Я поставлю к твоей двери усиленную охрану. Имей в виду, с тебя не спустят глаз, пока мы не окажемся на месте.
Алексис рассмеялась неожиданно для самой себя.
— Спасибо за честь.
— До сих пор ты умела держать слово и к своим обещаниям относилась всерьез. Что мне еще остается делать? Ты обещала убежать и не захочешь нас разочаровывать, не так ли?
— Я вас не разочарую, — покачав головой, ответила Алексис и, усмехнувшись, добавила: — Но больше я вам ничего не скажу, капитан!
Клод нежно погладил ее по голове.
— Значит, вы бросаете мне вызов, капитан Денти? Посмотрим, что из этого выйдет.
Он легонько поцеловал ее в лоб и, не искушая больше ее и себя, быстро вышел из каюты.
Засыпая, Алексис все еще продолжала чувствовать прикосновение его губ ко лбу и ладони к волосам. Она пыталась представить, что будет делать и как будет выглядеть Клод, когда, войдя утром в ее каюту, обнаружит, что пленница исчезла.
Солнце едва взошло, а порт уже жил полной жизнью. Капитан Клод стоял на палубе, наблюдая за тем, как его корабль причаливает к пристани. Он ощущал на себе угрюмые взгляды команды. Впрочем, ему было хорошо известно о том, как относились к его предприятию подчиненные, и угрюмая ухмылка на лице капитана была всего лишь отражением их к нему отношения. Он думал о том, что должна сейчас чувствовать Алексис. Наверное, она уже проснулась и ждет, когда за ней придут. Клод провел бессонную ночь, силясь предугадать ее следующий шаг, но так ничего и не придумал.
Лендис стоял рядом с капитаном, пряча в усы сочувственную усмешку.
— Все кончено, — сказал он, когда моряки бросили якорь. — Она никуда не сбежала.
— Мистер Лендис, — едко заметил Клод, — вы мастер говорить банальности. Если бы вы действительно хотели мне помочь, вы бы подсказали, что она сейчас собирается предпринять. Не может быть, чтобы Алексис сдалась без борьбы.
Лендис сдвинул седые брови.
— Хотел бы я знать это сам.
Он тоже плохо спал. Не очень-то приятно сознавать собственное бессилие. Говорят, утро вечера мудренее, но и наутро ничего ценного в его голову не пришло.
Моряки притихли в ожидании указаний капитана. Все ждали появления на палубе Алексис.
— Я пойду за ней, — медленно проговорил Клод. — Пусть каждый будет наготове! Мы должны суметь схватить ее при первой же попытке к бегству.
Клод шел, провожаемый тяжелыми взглядами команды. Впрочем, ему были благодарны уже за то, что он решил привести ее сам.
Моряки с «Конкорда» не замечали приветственных криков с других кораблей. С надеждой и страхом искали они глазами корабль, пришедший для того, чтобы вызволить Алексис. Каждый из них пытался поставить себя на место моряков из команды Алексис. Стали бы они слепо выполнять приказ своего командира держаться подальше от корабля, на котором пленником был бы их Таннер Клод? Каждый в глубине души знал, что, будь на то его воля, он бы горы свернул, но спас своего капитана.
Том и Франк вытянулись у двери, завидев идущего к ним Таннера. По синеватым теням под глазами было заметно, что их капитан провел бессонную ночь.
— Ждите здесь, — приказал Клод. — Когда я ее выведу, пойдете следом за нами на палубу. Вы, Том, после того как я ссажу ее с корабля, соберете вещи Алексис и доставите их ко мне домой. Знаете, где это?
Том согласно кивнул.
— Отлично, — продолжал Клод, — На случай, если вы вдруг запамятовали, смело идите к зданию, напоминающему крепость. Я собираюсь выставить надежную охрану повсюду в доме и вокруг него. Необходимо позаботиться о том, чтобы не произошло неприятных случайностей до того, как сенатор Хоув сообщит мне, как он намерен поступить с капитаном Денти.
— Вы думаете, ее люди прибудут?
— Может произойти все, что угодно. А теперь отойдите.
Франк сделал шаг в сторону, и Клод снял засов. Войдя в каюту, он застыл на месте: каюта была пуста. Самодельная веревка, привязанная к стойке кровати, спускалась в море через открытый иллюминатор. На какое-то время Клод лишился дара речи. Придя в себя, он крикнул во весь голос:
— Том, Франк! Она сбежала!
Матросы были в каюте еще до того, как он успел закончить фразу.
Франк опомнился первым.
— Капитан! Мы не слышали ни звука! Как она смогла пролезть в такое маленькое отверстие?
Клод не потрудился ответить. Он подошел к иллюминатору и вытянул конец узловатой веревки, швырнув его на кровать.
— Сейчас уже не важно, как она это сделала. Важно лишь, что она сделала это! Проклятие!
Таннер угрюмо смотрел на матросов. От его взгляда не ускользнуло, что они вовсе не чувствовали себя несчастными. Вначале в нем закипела ярость, но у него хватило благоразумия понять, что было бы несправедливо требовать от них иного отношения к Алекс. Он молча прошел мимо них к лестнице, ведущей на палубу. Там, наверху, Клод сообщил команде потрясающую новость.
— Она убежала. Выбралась через иллюминатор. Все, кто стоял ночью на карауле, немедленно подойдите ко мне! Все, кто нес вахту, тоже! Желаю знать названия всех кораблей, которые проплывали этой ночью мимо и до которых можно было добраться вплавь.
Уже через несколько минут он обладал всей необходимой информацией. Кораблей было только два, и оба компании Гарнета. Клод поморщился. Какую горькую шутку сыграла с ним судьба: Алексис могла удрать на одном из его кораблей!
— Отплываем! — приказал Клод. — Мы должны найти ее!
Сразу на борту «Конкорда» закипела работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56