До недавнего времени мечты Чарли легко разбогатеть или на худой конец сорвать куш, не утруждая себя работой, никак не были связаны с Алексис. Неожиданный ход, решавший сразу две проблемы: избавление от лишнего рта и получение прибыли, подсказала, сама того не желая, жена — последнее время Мег все чаще стала обращать внимание на то, что девчонка не выполняет своей части работы.
— Шляется себе по паркам, дрянь такая. Воздуха здесь, видишь ли, ей мало, — жаловалась Мег мужу.
Мегги ничего не придумывала — об этом донесла матери одна из сводных сестер Алексис, подглядев, как та пряталась за цветущими кустами, прислушиваюсь к разговорам прогуливающихся по аллеям дам.
— Она хочет говорить как леди! Вон что выдумала! — бушевала супруга Чарли.
План созрел окончательно, когда Мег в очередной раз сообщила мужу, что если их приемная дочь не сидит под кустом в парке, то все равно не работает, а убегает на реку, смотрит на корабли и просто валяет дурака.
Чарли в типичной для него манере рубить сплеча решил одним махом положить конец и жалобам жены, и неблагодарности приемыша, продав Алексис в услужение. Девочка слишком хорошо понимала, чем это для нее обернется. Чарли и глазом не моргнет — отдаст ее самому дьяволу, была бы выгода.
Алексис с силой надавила на глаза тыльной стороной ладони и ждала до тех пор, пока не появились радужные круги. Среди абсолютной черноты рождались и умирали цветные искры. Этот мир был совершенно особенным, непохожим на серое убожество, окружавшее ее в повседневной жизни. Он принадлежал ей одной. Никто не мог подсмотреть за волшебными фейерверками, подчинявшимися только ее воле. Алексис отняла ладони от лица и открыла глаза. Перед ней была комната с облупившейся краской на стенах и трещинами на потолке. Она рассмеялась. Итак, этот мир останется ее миром всего лишь на несколько часов. В свои неполные тринадцать лет Алексис уже успела усвоить, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, а спастись можно было только бегством.
Впервые мысль о побеге из дома, а заодно и из Лондона пришла ей в голову уже два года назад. Тогда определилась и цель — куда бежать. Но план продвигался вперед не очень-то быстро. Все зависело только от одного человека — от нее самой. Алексис понимала, что рискует быть пойманной, и поэтому выжидала момент, когда игра будет стоить свеч.
В Америке для нее найдется место под солнцем. Алексис знала это. Матросы, с которыми она успела подружиться, проводя долгие часы возле реки, рассказали ей о том, как живут люди на этом далеком континенте. Девочка слушала их с замирающим сердцем, представляя себя посреди чудес Нового Света. Та далекая страна была молодой и неукрощенной. Места там сколько угодно — всем хватит. Алексис плотно обхватила себя руками. Она была по-своему счастлива, как бывает счастлив человек, который понимает, чего хочет, и знает, как достичь желаемого.
Скоро все будет кончено. Конец унижениям, конец обиде и боли, которые испытываешь, когда смеются над тем, что тебе дорого. Мег всегда смеялась, когда Алексис подражала разговорам дам, которых видела в парке, а Чарли готов был поклясться, что она торгует собой, проводя время в гавани. Теперь уже ничего не имело значения. И правильная речь, и сведения, почерпнутые у моряков, — все должно было помочь выполнению ее плана. Наконец-то пришла пора проверить, насколько хороши ее знания.
Алексис успела задремать, когда услышала голоса поднимавшихся по лестнице сестер. Она не издала ни звука, когда они залезли в кровать рядом с ней, когда стали пинать ее ногами, выталкивая, словно кукушата непохожего на них птенца из теплой постели. Привычно оказавшись па полу, завернувшись в одеяло, которое чудом умудрилась оставить при себе, Алексис молча дождалась, пока девочки уснут. Потом осторожно, стараясь не шуметь, встала. Тихо, на цыпочках она пробралась вниз. Весь дом спал, и от этого на душе у Алексис заметно полетало.
Девочка впотьмах порылась в большой бельевой корзине, стоящей на кухонном столе, и наконец нашла то, что искала. Вместо своего поношенного и линялого платья она надела короткие штаны и рубашку брата. Отыскав лучшую пару носков, Алексис надела их и сунула ноги в мальчишечьи ботинки. Маскарад был завершен, если не считать последнего штриха.
Вязаную шапочку, подарок одного из моряков, Алексис заткнула за пояс. Без всякого сожаления, достав заранее припасенный нож, самый острый, что ей удалось найти, Алексис отрезала косы. Теперь можно было обойтись без гребешка. С помощью собственной пятерни она причесала то, что осталось от роскошных золотых волос, старательно оттягивая кудри, надеясь таким способом превратить вьющиеся волосы в прямые, по ее мнению, более приличествующие представителям сильного пола. Заглянув в зеркало, Алексис сперва даже отпрянула, пораженная происшедшей переменой. Потом, покрутив головой, она тихо рассмеялась своему отражению, натянула шапочку, чтобы спрятать упрямо не желавшие распрямляться кудряшки, и вышла из дому, прихватив с собой лишь немного хлеба и сыра. Ни разу не оглянувшись па опостылевшее жилище, девочка бодро зашагала в сторону Темзы.
Несмотря на поздний час, жизнь в гавани шла своим чередом. Алексис села на ступеньку крыльца одного из домов, с интересом приглядываясь к речному люду. Мимо нее проходили изрядно подвыпившие мужчины, но никто даже не кинул взгляд в ее сторону. Грузчики тащили на спинах поклажу: один из кораблей готовился к отплытию. Ударил корабельный колокол, извещая о скором прощании с землей, и под этот звон Алексис уснула, прислонившись к двери дома. Ей снилось, что она уже на корабле, отбывающем в Америку. Отчего-то у девочки не было ни тени сомнения в том, что все произойдет именно так, как она задумала.
Алексис проснулась от приятного запаха только что испеченного хлеба и тут же почувствовала зверский голод. Кто-то протягивал ей свежую белую булку. Прежде чем принять этот королевский подарок, она с сомнением взглянула в лицо дарителю. До сих пор ей не слишком часто доводилось иметь дело с благотворительностью. Впрочем, на этот раз скорее всего сомневаться не стоило — перед девочкой стояла милая круглолицая женщина с доброй улыбкой. Алексис улыбнулась в ответ, надеясь, что улыбка у нее получилась именно такой, как она задумала, — светлой и искренней.
— Похоже, паренек, тебе нелишне будет перекусить, — сказала женщина и, поскольку мальчик не торопился принять угощение — видно, бедняга не привык получать подарки, — добавила: — У меня много хлеба. Утром я напекла свежего. Почему бы тебе не пройти ко мне в лавку и не поесть?
Алексис решительно замотала головой, вспомнив, что у нее с собой есть еда.
— Я не могу, мэм, — она запнулась, затем поправилась: — то есть я хотел сказать, мадам. У меня в карманах пусто, как в брюхе, то есть я хочу сказать, что денег у меня нет, а милостыни мне не надо.
Женщина рассмеялась.
— Кто тебе сказал, что я предлагаю тебе хлеб задаром? Заходи, позавтракай по-человечески, а потом уберешь мою лавку.
Алексис взяла предложенный хлеб и вошла в дом следом за женщиной. Глядя на упитанную и веселую хозяйку лавки, Алексис почувствовала укол зависти, хорошо знакомой тем, у кого вечно от голода живот подводит. Везет же некоторым, кто не знает, что такое голодная резь в желудке.
— Ты ищешь работу на одном из торговых судов? — спросила женщина, по-прежнему с улыбкой глядя, как Алексис уплетает завтрак.
— Верно, мэм. Хочу попасть на корабль, который идет в Штаты.
— Ты слишком мал, чтобы плавать так далеко.
— Мне шестнадцать. А как наемся до отвала, то и на восемнадцать потяну по силам.
«Черт, я опять что-то не то сболтнула. Надо было сказать: „я сыт“, да и про возраст это зря…»
Женщина вгляделась в лицо маленького оборвыша. Не он первый, не он последний из лондонских мальчишек мечтает попасть в дальние страны. Вот ребятишки и убегают из дома, некоторые даже оказываются на корабле… Булочница знала, что до места назначения доплывали далеко не все. Одних уносила цинга и прочие болезни, вызванные плохой пищей и гнилой водой. Другие погибали, надорвавшись, не выдержав тяжелой работы. Жизнь на судне совсем не была похожа на праздник, который грезился мальчишке, любующемуся нарядными парусниками в порту. Женщина раздумывала, стоит ли говорить об этом с худосочным ребенком — того, очевидно, никогда не кормили досыта, — и решила, что не стоит. Все равно ее слова останутся для маленького мечтателя пустым звуком — его ничто не остановит. В этом подростке чувствовался характер. Если уж он что-то задумал, то наверняка захочет довести дело до конца. Твердая линия рта, решительность во взгляде янтарных глаз — такого трудности не испугают. Да и что на самом деле может его испугать? Тяжелая работа? Плохая еда? Грубое обращение? Кто знает, каких ужасов он насмотрелся здесь, в Лондоне…
Вздохнув, женщина собрала ребенку ленч. Жизнь не всегда справедлива к детям, что уж тут поделаешь. Когда мальчик закончил еду, хозяйка протянула ему узелок.
— Подмети здесь и иди своей дорогой. Я знаю, что один из торговых кораблей Тортонского судоходства уходит в плавание к берегам Америки. В Чарльстон.
— Я знаю, что Чарльстон в Америке, — гордо сообщила Алексис.
— Разумеется, — спокойно ответила женщина. — Ну что же, может быть, тебе удастся наняться на корабль. Только не говори там, что тебе шестнадцать. Если им очень нужен работник и они сделают вид, что не видят очевидного, на пятнадцать ты, может, еще и потянешь.
Алексис улыбнулась и поблагодарила добрую женщину. Подметая крыльцо, девочка подумала, что все пока идет очень даже гладко, и если ей удастся соврать насчет возраста, то дело можно считать сделанным: пока никто не заподозрил в ней девчонку; значит, мальчишка из нее получился отменный!
Разыскать «Звездный» не составило большого труда. Алексис знала флаг Тортонского судоходства так же хорошо, как и оснастку его судов. «Звездный» был корабль довольно новый, на его Счету числилось всего несколько рейсов в Америку. Вид у судна был вполне приличный — корпус ниже ватерлинии совсем свеженький, без следов ржавчины, и красно-белая полоса по борту все еще яркая, не успевшая поблекнуть и облупиться от соленой морской воды. Алексис не сразу решилась подойти к матросам, занимавшимся погрузкой судна. Некоторое время она стояла поодаль, набираясь храбрости.
Наконец, собравшись с духом, Алексис подошла к одному из рабочих и спросила, где можно найти капитана. Тот лишь небрежно ткнул пальцем куда-то в сторону. Алексис послушно отправилась в указанном направлении, но моряк окликнул ее:
— Ты не работу ищешь?
Алексис кивнула.
— Тогда тебе надо не капитана. Вон видишь, там стоит человек?
Грузчик указал на огромного, похожего на медведя моряка, руководящего погрузкой.
— Он обычно нанимает людей на корабль. Его зовут Пауль Эндрю. Иди, может, тебе повезет.
Пробормотав слова благодарности, Алексис принялась карабкаться по сходням наверх, стараясь не замечать, как от страха сводит все внутри. Она решила дождаться небольшого перерыва в работе грузчиков, чтобы обратиться к великану.
— Сэр, — голос Алексис звучал еле слышно, так что Пауль даже не обернулся. — Сэр, — повторила она уже громче, — я ищу работу.
Алексис чудом удержалась на ногах, когда мужчина неожиданно резко шагнул к ней.
— Неужели? И с чего ты решил, что у меня есть для тебя работа?
Пауль смотрел на жалкий образчик человеческой породы, стоявший перед ним. От рейса к рейсу приходят мальчишки все моложе. Если дело так пойдет и дальше, скоро придется нанимать грудных младенцев. Будь у него возможность руководствоваться только сердцем, он ни за что бы не взял этого ребенка на работу. Но жалость здесь была неуместна. Капитану действительно нужен юнга-денщик, а искать кого-то более подходящего времени не было.
— Так сколько лет тебе, парень?
— Пятнадцать, — решительно заявила Алексис.
— Едва ли. Самое большее — четырнадцать. У тебя голос даже не начал ломаться.
— Скоро начнет.
Алексис хрипло покашляла.
Пауль подбоченился и засмеялся глубоким грудным смехом.
— Если уж ты так настроен получить эту работу — добро пожаловать. С этого дня ты будешь делить судьбу со всеми нами. Только потом не вздумай винить меня за то, что я нанял тебя. Скоро ты поймешь, что жизнь здесь совсем не мед, не то, что ты себе представлял.
Алексис озадаченно посмотрела на могучего моряка.
— Почему я должен вас винить? Это мое решение.
Пауль захохотал еще громче.
— Принимать решения в четырнадцать? Что ж, посмотрим, как ты готов отвечать за последствия своих решений.
Но, встретив взгляд ребенка, Пауль перестал смеяться. Мой Бог, мальчишка говорил серьезно. Пауль невольно поежился, представив на его месте кого-нибудь из собственных сыновей. Не приведи Господь служить на таком корабле. А ведь его мальчики были старше и крепче, чем этот заморыш. И все же мальчишка, кажется, хорошо знал, чего хочет. Паулю не слишком понравилось это выражение мрачной решимости в глазах несмышленыша. Как-то не вязалось оно с представлением о радостном, безмятежном детстве. Да и не только это. Даже ему, повидавшему виды человеку, стало слегка не по себе под взглядом мальчишки. Этот добьется своего во что бы то ни стало, и ничто и никто его не остановит. Впрочем, пауза затянулась, и Пауль решил сгладить неловкость.
— Как зовут тебя, сынок?
— Алекс.
— Просто Алекс, без фамилии?
Алексис молчала, обдумывая свой выбор. Она не хотела начинать новую жизнь, прихватив с собой из опостылевшего прошлого фамилию людей, лицемерно притворявшихся ее семьей все тринадцать лет, что она провела с ними. Но и иной у нее не было. Девочка скользнула взглядом по ряду домов на набережной, по вывескам магазинов, лавок и мастерских, и остановилась па той, что висела над булочной. Почему бы и нет? На крыльце этого дома она коротала первую ночь новой жизни, и женщина — хозяйка булочной, подарила ей этим утром больше тепла и доброты, чем приемные родители за всю жизнь. Алексис несколько раз про себя повторила слово, которое отныне станет неотъемлемой частью ее имени, надеясь, что произнесенное вслух, оно прозвучит естественно, не вызывая лишних подозрений у этого сурового великана. Ошибиться в этом деле было нельзя, а с грамотой дела у Алексис обстояли неважно.
— Денти, — сказала она. — Меня зовут Алекс Денти.
Пауль проследил за взглядом Алексис и, заметив вывеску, привлекшую ее внимание, с трудом удержался от улыбки. Надпись гласила «Pantry» — кондитерская.
— Ладно, Алекс Денти. Пошли со мной, я покажу тебе твою каюту. Тебе придется подписать несколько документов, в которых говорится, что ты согласился на эту работу по доброй воле.
Алексис показали маленькую каюту рядом с капитанской.
— Это твои хоромы. Тебе повезло — у тебя есть свой угол, но это потому, что капитану ты можешь понадобиться в любое время суток. Он любит, чтобы его юнга всегда был под рукой. Я прослежу за тем, чтобы тебе дали еще одежды. Думаю, кое-что из вещей прежнего юнги все еще на борту.
Пауль замолчал и, выдержав паузу, сказал:
— Прежний юнга умер, да будет тебе известно. Не выдержал. Но тебя это не слишком волнует, не так ли?
— С чего бы мне волноваться? Я-то сильный. Я помирать не собираюсь.
— Дай Бог, — пробормотал Пауль.
Он показал Алексис капитанскую каюту и достал документы, которые необходимо было подписать. Алексис вывела имя достаточно уверенно, но с фамилией произошла заминка. Пауль внимательно посмотрел на подпись, но предпочел ничего не заметить. Он чувствовал, как гордится собой этот мальчишка, быть может, впервые поставивший на бумаге подпись, и не хотел портить пареньку праздник. Может быть, найдется время, и тогда он поучит мальчика грамоте. Только едва ли получится. И еще, надо что-то делать с этим ужасным акцентом, сразу выдающим представителя лондонской нищеты. Но мальчик все больше нравился Паулю. Оставалось надеяться, что паренек и вправду окажется сильнее, чем его предшественник, и справится с требованиями капитана без чересчур трагических последствий.
— Еще одно, — добавил Пауль, собирая бумаги со стола, — не надейся улизнуть с корабля, когда мы приедем в Чарльстон. Тебя наняли на весь рейс, а он включает возвращение в Лондон.
Алексис едва не выдала себя, осознав, что ее план разгадали. Однако она не была бы собой, если бы не сумела взять себя в руки.
— Я знаю, — тихо ответила она.
— Увидим, — загадочно ответил Пауль.
Алексис еще не раз доводилось слышать это «увидим». Особенно часто Пауль повторял свою присказку, когда Алексис утверждала что-то слишком самоуверенно. Но девочка чувствовала, что, как бы Пауль ни ворчал, ему нравилась ее самостоятельность. Справедливости ради надо добавить, что она действительно редко попадала пальцем в небо, неведомым образом угадывая верный ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56