Еще раз: вы хотите, чтобы я заменил Роджера? Но это чистое безумие.
– Вы близнецы, выглядите совершенно на одно лицо, ну а с волосами мы справимся, – улыбнулся Пинкертон.
– С волосами?
– Мой парикмахер просто чудеса способен творить, – заметила с улыбкой миссис Фарнсворт. – А здесь всего-навсего нужно выкрасить вас в другой цвет.
– И все равно. – Брайен поднял руки. – Прощу прощения, но об этом не может быть и речи. У меня ничего не выйдет. Я солдат, а не шпион. – Он бросил взгляд на миссис Фарнсворт. – Так что толку от меня будет мало.
Миссис Фарнсворт приняла вызов:
– Полагаю, что смогу вам помочь. Для начала – посвящу во все подробности жизни Уайлдингов, а также Роджера с Равеной с того самого момента, как они ступили на американскую землю.
– У меня дырявая память.
– Но Равену-то вы помните? – В глазах миссис Фарнсворт зажглась какая-то искорка. Это был рассчитанный удар, и он достиг цели.
Чувствуя, что кровь приливает к щекам, Брайен поспешно сменил тему:
– Положим, я соглашусь, генерал. Какую информацию я должен добывать?
– Весьма существенную, полковник. И между прочим, у вас нет выбора. Это прямой и категорический приказ верховного главнокомандующего президента Линкольна. От успеха вашей миссии в большой степени зависит результат ближайших президентских выборов.
У Брайена просто челюсть отвисла – к такому повороту разговора он не был готов. Только теперь он почувствовал, какой вызов ему бросила жизнь.
Генерал Хэллек жестом пригласил Брайена подойти к висящей на стене у двери карте военных действий. Брайен бегло оглядел ее – на карте были выделены южные районы Луизианы, Алабамы и Миссисипи, выходящие к Мексиканскому заливу.
– В прошлом году Грант и Бэнкс достаточно надежно перекрыли Миссисипи, но до тех пор, пока флот конфедератов имеет выход из бухты Мобил, о полноценной блокаде и эмбарго говорить не приходится. Французы и англичане по-прежнему посылают из Мексики вооружение и продовольствие через залив в Мобил.
Генерал ткнул пальцем в то место на карте, где, подобно наконечнику стрелы, в ровное побережье на территории Алабамы врезалась треугольной формы бухта.
– Флот конфедератов заперт в бухте Мобил, как стая волков, окруженных флажками. Сколько у них судов, нам известно, адмирал Фэррагат все точно подсчитал, но навязать им открытое сражение он не может, как не может и вторгнуться в бухту: в данный момент это было бы самоубийством, ибо разведывательных данных относительно береговых укреплений, а также всех вооруженных сил, которыми располагает адмирал Бьюкенен, у нас явно недостаточно. Имеется, правда, неподтвержденная информация насчет тайного оружия, укрытого где-то в глубине бухты. Самый крупный и наиболее мощно вооруженный их корабль – «Теннесси», но мы даже не знаем, какой группе флота он принадлежит – северной или южной. Согласно донесениям, эта махина более двухсот футов в длину вооружена целой батареей шести– или семидюймовых пушек. Если это соответствует действительности, она в любой день может выйти из бухты и изрядно потрепать Фэррагата. Поэтому, полковник, необходимо ударить первыми, но мы не можем ставить на карту судьбу всех или по крайней мере большей части наших военно-морских сил. Ваша задача – добыть максимально полную информацию относительно берегового и бортового вооружения флота южан. Главное – выяснить все что возможно насчет «Теннесси». Вопросы?
Брайен оторвался от карты и посмотрел на миссис Фарнсворт:
– Когда начинаются уроки, мэм?
– Завтра в девять утра, – улыбнулась она.
– Буду минута в минуту.
Генерал Хэллек протянул Брайену руку.
– Благодарю вас, полковник О’Нил, не только от собственного имени, но и от имени президента Линкольна и народа Соединенных Штатов. Убежден, это предприятие станет новой блестящей страницей в вашей и без того выдающейся биографии. Страна гордится вами, полковник.
– Весьма признателен, сэр. – Но мыслями Брайен был совсем в другой стране, там, где трава круглый год изумрудно-зеленая, где днем с моря дует ветерок, теплый и приятный, а ближе к вечеру пронзительный, и облака мчатся по небу, как свора охотничьих псов.
Моя страна.
«Придет день, – поклялся он себе, – и Ирландия тоже будет гордиться мною».
Целых пять дней Брайен, практически не поднимаясь с места, провел в гостиничном номере Джесси Фарнсворт, заучивая все подробности шестилетней жизни Равены и Роджера в Америке.
По завершении каждого занятия Джесси забрасывала его вопросами в темпе скорострельной винтовки.
– А помните это потрясающее новогоднее празднество в 1863 году?
– Разумеется. Нейт Сэдли тогда изрядно набрался и начал дуть шампанское прямо из туфельки Мелани Йетс.
– Кто был свидетелем на вашей свадьбе?
– Пеннел Коллинз. Я хотел было попросить Джеба Стюарта, но Равена сказала, что Пеннел обидится. В конце концов это именно он свел меня с Джебом.
– Что за скандал разгорелся в Ричмонде совсем незадолго до нападения на форт Самтер?
– Пошли слухи, – ухмыльнулся Брайен, – что у Джеффа Дэвиса роман с одной роковой женщиной, некоей Джесси Фарнсворт.
Рассмеявшись вслед за Брайеном, Джесси поднялась с места и подошла к столу. Здесь стоял поднос, а на нем – несколько бутылок виски, присланных генералом Хэллеком.
– Как насчет того, чтобы прерваться и выпить немного, Брайен?
– Прекрасная мысль. Как я вам сегодня, Джесс?
– Выше всяких похвал. – Она разлила по стаканам бурбон и вернулась к дивану.
– За адмирала Фэррагата, – поднял свой бокал Брайен. – Пусть ему сопутствует удача. А там, глядишь, и этой дурацкой войне конец.
– Аминь.
Они выпили в торжественном молчании, и каждый погрузился в свои мысли. Брайен откровенно любовался хозяйкой. Резко очерченный профиль, чувственный рот, каштановые волосы, собранные сзади в большой узел. Взгляд его скользнул ниже и остановился на полной груди, форму которой не могло скрыть платье плотного темно-красного шелка. Платье скромное – в том смысле, что глухо закрывает шею, – и сверху донизу застегнуто на перламутровые пуговицы. Но фасон и ткань развеивают это впечатление. Судя по тому, как тесно облегает оно ее пышное тело, под ним вообще ничего нет.
Джесси перехватила его взгляд.
– Не надо так смотреть на меня, Брайен. Чувствуешь себя голой.
Брайен широко улыбнулся, обнажив зубы, особенно белые на фоне загорелой – спасибо солнцу и ветру – кожи.
– Я бы не прочь полюбоваться.
Джесси безуспешно попыталась нахмуриться.
– Так не говорят с дамой, годящейся вам в матери.
– Ну да, в матери, – фыркнул Брайен. – Не мелите чепухи, Джесс, вы старше меня от силы на четыре-пять лет.
– Ах вы, подлиза этакий, – довольно улыбнулась она. – Мне сорок пять. Но все равно спасибо.
– Возраст, – вновь усмехнулся Брайен. – Что такое возраст? Всего лишь дата в календаре. Столько-то оборотов Земли вокруг своей оси. – Он придвинулся к ней. – Я мужчина, ты женщина. Вот и все. – Брайен перебросил руку через спинку дивана и погрузил ей пальцы в волосы на затылке. Джесси вздрогнула и пристально посмотрела на него. Глаза темные, жгучие. Не такие, как у Равены, у той фиалковые. В них тайна, в них обещание.
– Давно у меня ничего не было, – призналась Джесси.
– У меня тоже.
Не переставая поглаживать ей волосы, Брайен другой рукой принялся расстегивать пуговицы на платье.
– Это дело долгое, милый, – улыбнулась она. – Давай-ка я тебе помогу. – И действительно помогла.
В конце концов Брайен мягко стянул с нее платье и без всякого смущения стал разглядывать ее роскошное тело. Крупная, отлично сложенная женщина. Груди как сочные дыни. Зовущие чресла. Брайен любил женщин в теле. Не толстых. Но пышных.
– Ты смотришь на меня так, будто лошадку торгуешь, – поддразнила его она.
– А что, среди моих любимых развлечений лошади на втором месте.
– Ну ладно, чего же ты ждешь, малыш? Раздевайся. Разве не знаешь, что невежливо заставлять даму ждать?
Джесси с нескрываемым удовольствием следила за тем, как Брайен скидывает одежду.
– О Господи, вот бы нам встретиться, когда я была на десять лет моложе! Ты из тех, что разом заводят женщину.
Тесно прижимаясь друг к другу, они опустились на диван. Он поцеловал ее. Медленно, глубоко. Поначалу ласки были бережны и неторопливы, словно они привыкали друг к другу. Но огонь желания разгорался все быстрее, и вот уже страсть рвется наружу. Рука Брайена скользнула у нее меж бедер, и Джесси вздохнула:
– Не надо, малыш, я ждала тебя с тех самых пор, как мы впервые увиделись у Хэллека.
– Какого же черта мы пять дней играли в школьные классы, когда можно было заняться играми взрослых людей, – коротко рассмеялся Брайен.
– Ну же, скорее!
Когда все кончилось, они ненадолго заснули, не размыкая объятий. Брайен проснулся первым, осторожно опустил ноги на пол и подошел к столу налить себе еще немного виски.
Когда Джесси открыла глаза, он, уже одевшись, сидел у окна, в одной руке – стакан виски, в другой – сигара. Вид у него был задумчивый и печальный.
Джесси поднялась, надела платье и подошла к нему. Положила руку на плечо. Он поднял голову и попытался выдавить из себя улыбку:
– Знаешь, Джесси Фарнсворт, таких женщин, как ты, поискать.
– И таких мужчин, как ты, Брайен О’Нил, тоже. Ну, о чем задумался?
– Да так, ни о чем.
– О Равене?
Брайен чуть не подпрыгнул от изумления. Неужели она ясновидящая?
– С чего это ты вдруг?
– А с того, что я умею читать твои мысли. Ты чувствуешь себя виноватым, потому что занимался любовью со мной, в то время как она не в трех тысячах миль отсюда, как ты считал все это время, а всего лишь в сотне, считай – рядом.
Брайен потянул ее к себе на колени и нежно поцеловал.
– Ты рехнулась, женщина. С чего бы это мне думать о Равене? Она жена моего брата.
– Но из двух братьев она по-настоящему любит тебя. А ты – ее.
– Откуда ты знаешь?
– А Равена мне как-то сама призналась. Говорила ведь я тебе, мы с ней близки. Было время, у них с Роджером вообще ничего не получалось. Он волочился за каждой юбкой, и Равена всерьез подумывала о разводе.
– Правда? – Брайен изо всех сил старался скрыть, насколько он благодарен ей за услышанное.
– Равена рассказывала мне, как у вас с ней все было в Ирландии.
– Она говорила тебе… – Брайен прикусил язык.
– Все.
– Ну что ж, не буду отрицать, что люблю ее. И всегда любил. И как она могла выйти за такого типа, как мой братец?
– Но ведь она считала, что ты мертв.
– У меня не было другого выхода. – И Брайен рассказал Джесси о своих друзьях из подполья, которые помогли ему под чужим именем выбраться из Ирландии. – Иначе им грозили серьезные неприятности. А может, не только им, но и отцу с матерью. Равена что-нибудь слышала о них?
– Да, на прошлое Рождество. Твоя мать где-то подхватила лихорадку, но все обошлось. По словам Равены, граф пишет, что дела идут неплохо, по крайней мере гораздо лучше, чем во времена голода.
– Так оно и должно было быть. Когда оказываешься на дне бочки, иначе чем через крышку не выбраться.
Джесси соскочила с его колен:
– Ладно, малыш, пора возвращаться к делу.
– Ну что ж. Только еще одно. Эта игра… Равена будет в ней участвовать?
Джесси посмотрела ему прямо в глаза:
– А вот это тебе решать. Равена исключительно умная и чуткая женщина. И она уже больше пяти лет замужем за Роджером. Провести ее будет непросто.
– Это уж точно. И все же… – Брайен обеспокоенно почесал подбородок.
– Ты предпочел бы, чтобы она ничего не знала, – на тот случай, если все выплывет наружу?
– Честно говоря, да. Потому что если выяснится, что ей все было известно, то ее засадят за решетку как сообщницу. И ей будет даже хуже, чем мне. Жена полковника южан – предательница дела Конфедерации.
– Это правда. Я каждый день, с самого начала войны, живу под этим дамокловым мечом.
– Ты храбрая женщина, Джесси. Одного только не могу понять – как это тебе удается свободно ездить туда-сюда через линию фронта, когда заблагорассудится.
Джесси улыбнулась:
– А у меня по обе стороны, и в Вашингтоне, и в Ричмонде, друзья – важные шишки. И когда началась война, и те и другие решили меня использовать в собственных целях. Необходимо ведь как-то поддерживать связь, нужно иметь человека, через которого идет торговля. Забыла уж, сколько раз, особенно в первые два года войны, я вполне открыто выступала в этом качестве. Предложения из Вашингтона. Контрпредложения из Ричмонда. Был момент, когда мне совершенно твердо казалось, что компромисс будет достигнут. Но после того как Линкольн издал Прокламацию об освобождении, эта надежда рухнула. Начиная с этого момента осталась только одна возможность – безоговорочная капитуляция. – Джесси задумчиво посмотрела куда-то вдаль.
– Похоже, у тебя есть какие-то сомнения насчет этого шага старины Эйба?
– Ты прав. Это был ультиматум. По существу, он не оставил Ричмонду возможности отступить достойно. – Джесси пожала плечами. – Впрочем, я патриот своей страны. Союз должен быть сохранен. Но при этом я всегда буду любить Юг, свою родную Виргинию. – Она вдруг бросила на него острый взгляд. – Наверное, нечто подобное ты испытываешь в отношении брата? Ведь не скажешь же, будто по-настоящему ненавидишь его?
– Нет. – Брайен даже несколько растерялся. – Думаю, что нет. Скорее, это Роджер ненавидит меня, и всегда ненавидел.
– За что? За то, что ты в отличие от него, настоящего лоялиста, выступаешь за отделение Ирландии от Британской империи? Брат на брата – видишь, как все сходится?
– Никогда об этом не думал, но ты права. Что-то во мне восстает против того, что мы затеяли. Судя по твоим рассказам, он здорово воевал за свою новую родину.
– Это верно.
– В таком случае я рад, что он не в английской армии. – Брайен сдвинул брови. – Слушай, Джесс, а Равена спит с Роджером?
– В точности не скажу. Знаю, что долгое время они жили каждый сам по себе. Потом, с началом войны, отношения у них вроде пошли на лад. Домой Роджер приезжал только на побывку, так что у него просто не было возможности трепать ей нервы, как прежде. Судя по тому, что она говорила, у меня сложилось впечатление, что вместе они почти не ложились. Но теперь, когда Роджер осел в Ричмонде… – Джесси не договорила.
– Ладно, за дело. – Брайен встал и потер руки. – Надо бы еще немного поработать над интонацией. За эти годы, Роджер, должно быть, привык говорить на южный манер, точно так же как я – на манер янки.
– Да не беспокойся ты. Все получится как нельзя лучше. Вас не отличишь.
Брайен снова налил себе виски.
Глава 11
В ближайшее воскресенье, дождливым днем середины июня, миссис Джесси Фарнсворт отбыла из Вашингтона в своем экипаже, запряженном четверкой лошадей. Сзади к нему толстой веревкой был надежно привязан невероятных размеров сундук.
– Езжай поаккуратнее, – сказала она кучеру, – у меня там очень хрупкие вещицы из хрусталя и фарфоровые статуэтки – подарок для друзей, герцога и герцогини Ольстерских.
В половине пятого пополудни кучер остановил экипаж у входа в гостиницу «Петух и бык», где миссис Фарнсворт предстояло переночевать. Чтобы перенести в номер сундук, кучеру пришлось призвать на помощь двух служащих.
– Кирпичами, что ли, набита эта проклятая штука? – тяжело дыша, пробурчал один из них, втаскивая с помощью товарищей сундук по узкой лестнице. Миссис Фарнсворт должным образом оценила их усилия, дав каждому по серебряному доллару.
Дождавшись, пока они уйдут, она заперла дверь и поспешно открыла сундук. Из него неуклюже выкарабкался Брайен О’Нил. Он подслеповато прищурился, как крот, вылезший из норы.
– О Господи, чувство такое, словно заживо похоронили. – Брайен попытался встать на ноги, но рухнул на пол и так и остался лежать, раскинув руки и постанывая от боли в онемевших мышцах.
Джесси Фарнсворт не удержалась от смеха.
– Извини, милый, но вид у тебя довольно потешный.
– Иди к черту, женщина. Хотел бы посмотреть, как бы ты выглядела, проведя десять часов в этом адском ящике.
– Всего девять.
– Не уверен, что мне удастся выдержать еще целый день путешествия в такой упаковке. Надо придумать что-нибудь другое.
– Все остальное недостаточно надежно, Брайен, – твердо заявила Джесси. – Ты побил Джеба Стюарта. Так что уж с этим испытанием тем более как-нибудь справишься.
Брайен, морщась, в конце концов поднялся на ноги, доковылял до постели и тут же рухнул на нее. Джесси, по-прежнему хихикая, последовала за ним.
Брайен притянул ее поближе.
– Сейчас тебе будет не до смеха, женщина.
Рука его скользнула под юбку, запутавшись в кринолине. Джесси закрыла глаза, закинула ему руки за шею и как кошка выгнула спину. Ухмылка сменилась выражением, которое иначе как хищным назвать было нельзя. Джесси довольно заурчала.
В тот вечер хозяин гостиницы не уставал дивиться аппетиту своей именитой гостьи.
– Даже и не припомню, – говорил он жене, – чтобы миссис Фарнсворт столько ела и пила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Вы близнецы, выглядите совершенно на одно лицо, ну а с волосами мы справимся, – улыбнулся Пинкертон.
– С волосами?
– Мой парикмахер просто чудеса способен творить, – заметила с улыбкой миссис Фарнсворт. – А здесь всего-навсего нужно выкрасить вас в другой цвет.
– И все равно. – Брайен поднял руки. – Прощу прощения, но об этом не может быть и речи. У меня ничего не выйдет. Я солдат, а не шпион. – Он бросил взгляд на миссис Фарнсворт. – Так что толку от меня будет мало.
Миссис Фарнсворт приняла вызов:
– Полагаю, что смогу вам помочь. Для начала – посвящу во все подробности жизни Уайлдингов, а также Роджера с Равеной с того самого момента, как они ступили на американскую землю.
– У меня дырявая память.
– Но Равену-то вы помните? – В глазах миссис Фарнсворт зажглась какая-то искорка. Это был рассчитанный удар, и он достиг цели.
Чувствуя, что кровь приливает к щекам, Брайен поспешно сменил тему:
– Положим, я соглашусь, генерал. Какую информацию я должен добывать?
– Весьма существенную, полковник. И между прочим, у вас нет выбора. Это прямой и категорический приказ верховного главнокомандующего президента Линкольна. От успеха вашей миссии в большой степени зависит результат ближайших президентских выборов.
У Брайена просто челюсть отвисла – к такому повороту разговора он не был готов. Только теперь он почувствовал, какой вызов ему бросила жизнь.
Генерал Хэллек жестом пригласил Брайена подойти к висящей на стене у двери карте военных действий. Брайен бегло оглядел ее – на карте были выделены южные районы Луизианы, Алабамы и Миссисипи, выходящие к Мексиканскому заливу.
– В прошлом году Грант и Бэнкс достаточно надежно перекрыли Миссисипи, но до тех пор, пока флот конфедератов имеет выход из бухты Мобил, о полноценной блокаде и эмбарго говорить не приходится. Французы и англичане по-прежнему посылают из Мексики вооружение и продовольствие через залив в Мобил.
Генерал ткнул пальцем в то место на карте, где, подобно наконечнику стрелы, в ровное побережье на территории Алабамы врезалась треугольной формы бухта.
– Флот конфедератов заперт в бухте Мобил, как стая волков, окруженных флажками. Сколько у них судов, нам известно, адмирал Фэррагат все точно подсчитал, но навязать им открытое сражение он не может, как не может и вторгнуться в бухту: в данный момент это было бы самоубийством, ибо разведывательных данных относительно береговых укреплений, а также всех вооруженных сил, которыми располагает адмирал Бьюкенен, у нас явно недостаточно. Имеется, правда, неподтвержденная информация насчет тайного оружия, укрытого где-то в глубине бухты. Самый крупный и наиболее мощно вооруженный их корабль – «Теннесси», но мы даже не знаем, какой группе флота он принадлежит – северной или южной. Согласно донесениям, эта махина более двухсот футов в длину вооружена целой батареей шести– или семидюймовых пушек. Если это соответствует действительности, она в любой день может выйти из бухты и изрядно потрепать Фэррагата. Поэтому, полковник, необходимо ударить первыми, но мы не можем ставить на карту судьбу всех или по крайней мере большей части наших военно-морских сил. Ваша задача – добыть максимально полную информацию относительно берегового и бортового вооружения флота южан. Главное – выяснить все что возможно насчет «Теннесси». Вопросы?
Брайен оторвался от карты и посмотрел на миссис Фарнсворт:
– Когда начинаются уроки, мэм?
– Завтра в девять утра, – улыбнулась она.
– Буду минута в минуту.
Генерал Хэллек протянул Брайену руку.
– Благодарю вас, полковник О’Нил, не только от собственного имени, но и от имени президента Линкольна и народа Соединенных Штатов. Убежден, это предприятие станет новой блестящей страницей в вашей и без того выдающейся биографии. Страна гордится вами, полковник.
– Весьма признателен, сэр. – Но мыслями Брайен был совсем в другой стране, там, где трава круглый год изумрудно-зеленая, где днем с моря дует ветерок, теплый и приятный, а ближе к вечеру пронзительный, и облака мчатся по небу, как свора охотничьих псов.
Моя страна.
«Придет день, – поклялся он себе, – и Ирландия тоже будет гордиться мною».
Целых пять дней Брайен, практически не поднимаясь с места, провел в гостиничном номере Джесси Фарнсворт, заучивая все подробности шестилетней жизни Равены и Роджера в Америке.
По завершении каждого занятия Джесси забрасывала его вопросами в темпе скорострельной винтовки.
– А помните это потрясающее новогоднее празднество в 1863 году?
– Разумеется. Нейт Сэдли тогда изрядно набрался и начал дуть шампанское прямо из туфельки Мелани Йетс.
– Кто был свидетелем на вашей свадьбе?
– Пеннел Коллинз. Я хотел было попросить Джеба Стюарта, но Равена сказала, что Пеннел обидится. В конце концов это именно он свел меня с Джебом.
– Что за скандал разгорелся в Ричмонде совсем незадолго до нападения на форт Самтер?
– Пошли слухи, – ухмыльнулся Брайен, – что у Джеффа Дэвиса роман с одной роковой женщиной, некоей Джесси Фарнсворт.
Рассмеявшись вслед за Брайеном, Джесси поднялась с места и подошла к столу. Здесь стоял поднос, а на нем – несколько бутылок виски, присланных генералом Хэллеком.
– Как насчет того, чтобы прерваться и выпить немного, Брайен?
– Прекрасная мысль. Как я вам сегодня, Джесс?
– Выше всяких похвал. – Она разлила по стаканам бурбон и вернулась к дивану.
– За адмирала Фэррагата, – поднял свой бокал Брайен. – Пусть ему сопутствует удача. А там, глядишь, и этой дурацкой войне конец.
– Аминь.
Они выпили в торжественном молчании, и каждый погрузился в свои мысли. Брайен откровенно любовался хозяйкой. Резко очерченный профиль, чувственный рот, каштановые волосы, собранные сзади в большой узел. Взгляд его скользнул ниже и остановился на полной груди, форму которой не могло скрыть платье плотного темно-красного шелка. Платье скромное – в том смысле, что глухо закрывает шею, – и сверху донизу застегнуто на перламутровые пуговицы. Но фасон и ткань развеивают это впечатление. Судя по тому, как тесно облегает оно ее пышное тело, под ним вообще ничего нет.
Джесси перехватила его взгляд.
– Не надо так смотреть на меня, Брайен. Чувствуешь себя голой.
Брайен широко улыбнулся, обнажив зубы, особенно белые на фоне загорелой – спасибо солнцу и ветру – кожи.
– Я бы не прочь полюбоваться.
Джесси безуспешно попыталась нахмуриться.
– Так не говорят с дамой, годящейся вам в матери.
– Ну да, в матери, – фыркнул Брайен. – Не мелите чепухи, Джесс, вы старше меня от силы на четыре-пять лет.
– Ах вы, подлиза этакий, – довольно улыбнулась она. – Мне сорок пять. Но все равно спасибо.
– Возраст, – вновь усмехнулся Брайен. – Что такое возраст? Всего лишь дата в календаре. Столько-то оборотов Земли вокруг своей оси. – Он придвинулся к ней. – Я мужчина, ты женщина. Вот и все. – Брайен перебросил руку через спинку дивана и погрузил ей пальцы в волосы на затылке. Джесси вздрогнула и пристально посмотрела на него. Глаза темные, жгучие. Не такие, как у Равены, у той фиалковые. В них тайна, в них обещание.
– Давно у меня ничего не было, – призналась Джесси.
– У меня тоже.
Не переставая поглаживать ей волосы, Брайен другой рукой принялся расстегивать пуговицы на платье.
– Это дело долгое, милый, – улыбнулась она. – Давай-ка я тебе помогу. – И действительно помогла.
В конце концов Брайен мягко стянул с нее платье и без всякого смущения стал разглядывать ее роскошное тело. Крупная, отлично сложенная женщина. Груди как сочные дыни. Зовущие чресла. Брайен любил женщин в теле. Не толстых. Но пышных.
– Ты смотришь на меня так, будто лошадку торгуешь, – поддразнила его она.
– А что, среди моих любимых развлечений лошади на втором месте.
– Ну ладно, чего же ты ждешь, малыш? Раздевайся. Разве не знаешь, что невежливо заставлять даму ждать?
Джесси с нескрываемым удовольствием следила за тем, как Брайен скидывает одежду.
– О Господи, вот бы нам встретиться, когда я была на десять лет моложе! Ты из тех, что разом заводят женщину.
Тесно прижимаясь друг к другу, они опустились на диван. Он поцеловал ее. Медленно, глубоко. Поначалу ласки были бережны и неторопливы, словно они привыкали друг к другу. Но огонь желания разгорался все быстрее, и вот уже страсть рвется наружу. Рука Брайена скользнула у нее меж бедер, и Джесси вздохнула:
– Не надо, малыш, я ждала тебя с тех самых пор, как мы впервые увиделись у Хэллека.
– Какого же черта мы пять дней играли в школьные классы, когда можно было заняться играми взрослых людей, – коротко рассмеялся Брайен.
– Ну же, скорее!
Когда все кончилось, они ненадолго заснули, не размыкая объятий. Брайен проснулся первым, осторожно опустил ноги на пол и подошел к столу налить себе еще немного виски.
Когда Джесси открыла глаза, он, уже одевшись, сидел у окна, в одной руке – стакан виски, в другой – сигара. Вид у него был задумчивый и печальный.
Джесси поднялась, надела платье и подошла к нему. Положила руку на плечо. Он поднял голову и попытался выдавить из себя улыбку:
– Знаешь, Джесси Фарнсворт, таких женщин, как ты, поискать.
– И таких мужчин, как ты, Брайен О’Нил, тоже. Ну, о чем задумался?
– Да так, ни о чем.
– О Равене?
Брайен чуть не подпрыгнул от изумления. Неужели она ясновидящая?
– С чего это ты вдруг?
– А с того, что я умею читать твои мысли. Ты чувствуешь себя виноватым, потому что занимался любовью со мной, в то время как она не в трех тысячах миль отсюда, как ты считал все это время, а всего лишь в сотне, считай – рядом.
Брайен потянул ее к себе на колени и нежно поцеловал.
– Ты рехнулась, женщина. С чего бы это мне думать о Равене? Она жена моего брата.
– Но из двух братьев она по-настоящему любит тебя. А ты – ее.
– Откуда ты знаешь?
– А Равена мне как-то сама призналась. Говорила ведь я тебе, мы с ней близки. Было время, у них с Роджером вообще ничего не получалось. Он волочился за каждой юбкой, и Равена всерьез подумывала о разводе.
– Правда? – Брайен изо всех сил старался скрыть, насколько он благодарен ей за услышанное.
– Равена рассказывала мне, как у вас с ней все было в Ирландии.
– Она говорила тебе… – Брайен прикусил язык.
– Все.
– Ну что ж, не буду отрицать, что люблю ее. И всегда любил. И как она могла выйти за такого типа, как мой братец?
– Но ведь она считала, что ты мертв.
– У меня не было другого выхода. – И Брайен рассказал Джесси о своих друзьях из подполья, которые помогли ему под чужим именем выбраться из Ирландии. – Иначе им грозили серьезные неприятности. А может, не только им, но и отцу с матерью. Равена что-нибудь слышала о них?
– Да, на прошлое Рождество. Твоя мать где-то подхватила лихорадку, но все обошлось. По словам Равены, граф пишет, что дела идут неплохо, по крайней мере гораздо лучше, чем во времена голода.
– Так оно и должно было быть. Когда оказываешься на дне бочки, иначе чем через крышку не выбраться.
Джесси соскочила с его колен:
– Ладно, малыш, пора возвращаться к делу.
– Ну что ж. Только еще одно. Эта игра… Равена будет в ней участвовать?
Джесси посмотрела ему прямо в глаза:
– А вот это тебе решать. Равена исключительно умная и чуткая женщина. И она уже больше пяти лет замужем за Роджером. Провести ее будет непросто.
– Это уж точно. И все же… – Брайен обеспокоенно почесал подбородок.
– Ты предпочел бы, чтобы она ничего не знала, – на тот случай, если все выплывет наружу?
– Честно говоря, да. Потому что если выяснится, что ей все было известно, то ее засадят за решетку как сообщницу. И ей будет даже хуже, чем мне. Жена полковника южан – предательница дела Конфедерации.
– Это правда. Я каждый день, с самого начала войны, живу под этим дамокловым мечом.
– Ты храбрая женщина, Джесси. Одного только не могу понять – как это тебе удается свободно ездить туда-сюда через линию фронта, когда заблагорассудится.
Джесси улыбнулась:
– А у меня по обе стороны, и в Вашингтоне, и в Ричмонде, друзья – важные шишки. И когда началась война, и те и другие решили меня использовать в собственных целях. Необходимо ведь как-то поддерживать связь, нужно иметь человека, через которого идет торговля. Забыла уж, сколько раз, особенно в первые два года войны, я вполне открыто выступала в этом качестве. Предложения из Вашингтона. Контрпредложения из Ричмонда. Был момент, когда мне совершенно твердо казалось, что компромисс будет достигнут. Но после того как Линкольн издал Прокламацию об освобождении, эта надежда рухнула. Начиная с этого момента осталась только одна возможность – безоговорочная капитуляция. – Джесси задумчиво посмотрела куда-то вдаль.
– Похоже, у тебя есть какие-то сомнения насчет этого шага старины Эйба?
– Ты прав. Это был ультиматум. По существу, он не оставил Ричмонду возможности отступить достойно. – Джесси пожала плечами. – Впрочем, я патриот своей страны. Союз должен быть сохранен. Но при этом я всегда буду любить Юг, свою родную Виргинию. – Она вдруг бросила на него острый взгляд. – Наверное, нечто подобное ты испытываешь в отношении брата? Ведь не скажешь же, будто по-настоящему ненавидишь его?
– Нет. – Брайен даже несколько растерялся. – Думаю, что нет. Скорее, это Роджер ненавидит меня, и всегда ненавидел.
– За что? За то, что ты в отличие от него, настоящего лоялиста, выступаешь за отделение Ирландии от Британской империи? Брат на брата – видишь, как все сходится?
– Никогда об этом не думал, но ты права. Что-то во мне восстает против того, что мы затеяли. Судя по твоим рассказам, он здорово воевал за свою новую родину.
– Это верно.
– В таком случае я рад, что он не в английской армии. – Брайен сдвинул брови. – Слушай, Джесс, а Равена спит с Роджером?
– В точности не скажу. Знаю, что долгое время они жили каждый сам по себе. Потом, с началом войны, отношения у них вроде пошли на лад. Домой Роджер приезжал только на побывку, так что у него просто не было возможности трепать ей нервы, как прежде. Судя по тому, что она говорила, у меня сложилось впечатление, что вместе они почти не ложились. Но теперь, когда Роджер осел в Ричмонде… – Джесси не договорила.
– Ладно, за дело. – Брайен встал и потер руки. – Надо бы еще немного поработать над интонацией. За эти годы, Роджер, должно быть, привык говорить на южный манер, точно так же как я – на манер янки.
– Да не беспокойся ты. Все получится как нельзя лучше. Вас не отличишь.
Брайен снова налил себе виски.
Глава 11
В ближайшее воскресенье, дождливым днем середины июня, миссис Джесси Фарнсворт отбыла из Вашингтона в своем экипаже, запряженном четверкой лошадей. Сзади к нему толстой веревкой был надежно привязан невероятных размеров сундук.
– Езжай поаккуратнее, – сказала она кучеру, – у меня там очень хрупкие вещицы из хрусталя и фарфоровые статуэтки – подарок для друзей, герцога и герцогини Ольстерских.
В половине пятого пополудни кучер остановил экипаж у входа в гостиницу «Петух и бык», где миссис Фарнсворт предстояло переночевать. Чтобы перенести в номер сундук, кучеру пришлось призвать на помощь двух служащих.
– Кирпичами, что ли, набита эта проклятая штука? – тяжело дыша, пробурчал один из них, втаскивая с помощью товарищей сундук по узкой лестнице. Миссис Фарнсворт должным образом оценила их усилия, дав каждому по серебряному доллару.
Дождавшись, пока они уйдут, она заперла дверь и поспешно открыла сундук. Из него неуклюже выкарабкался Брайен О’Нил. Он подслеповато прищурился, как крот, вылезший из норы.
– О Господи, чувство такое, словно заживо похоронили. – Брайен попытался встать на ноги, но рухнул на пол и так и остался лежать, раскинув руки и постанывая от боли в онемевших мышцах.
Джесси Фарнсворт не удержалась от смеха.
– Извини, милый, но вид у тебя довольно потешный.
– Иди к черту, женщина. Хотел бы посмотреть, как бы ты выглядела, проведя десять часов в этом адском ящике.
– Всего девять.
– Не уверен, что мне удастся выдержать еще целый день путешествия в такой упаковке. Надо придумать что-нибудь другое.
– Все остальное недостаточно надежно, Брайен, – твердо заявила Джесси. – Ты побил Джеба Стюарта. Так что уж с этим испытанием тем более как-нибудь справишься.
Брайен, морщась, в конце концов поднялся на ноги, доковылял до постели и тут же рухнул на нее. Джесси, по-прежнему хихикая, последовала за ним.
Брайен притянул ее поближе.
– Сейчас тебе будет не до смеха, женщина.
Рука его скользнула под юбку, запутавшись в кринолине. Джесси закрыла глаза, закинула ему руки за шею и как кошка выгнула спину. Ухмылка сменилась выражением, которое иначе как хищным назвать было нельзя. Джесси довольно заурчала.
В тот вечер хозяин гостиницы не уставал дивиться аппетиту своей именитой гостьи.
– Даже и не припомню, – говорил он жене, – чтобы миссис Фарнсворт столько ела и пила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51