— она подняла упрямым жестом подподорок, демонстрируя свою полную непокорность, что было довольно глупо с ее стороны в подобных обстоятельствах, но Анджелина ничего не могла поделать с собой.
Принц выпустил из пальцев флакончик, и он мягко ударился о ее грудь.
— Да, я понимаю теперь, что гнев — не то средство, которое излечивает от глупости. Но и ты ошибаешься, дерзко полагая, что тебе больше нечего бояться.
Анджелина опустила ресницы, вертя бокал с остатками бренди в руке, так что темная жидкость растекалась по его прозрачным стенкам.
— Даже если бы я и видела Клэр, даже если бы и знала, где она сейчас находится, как бы я могла сказать вам об этом? Это было бы равносильно предательству члена моей семьи, это означало бы, что я сама отдаю в ваши руки — свою сестру!
— Твои угрызения совести просто трогательны, но ты хорошо обдумала, чего тебе будет стоить дальнейшее запирательство?
Анджелина прямо встретила взгляд принца.
— А что, есть еще более высокая цена, чем та, которую я уже заплатила?
— Суди сама, — ответил он, слегка наклонив голову, — я вошел в дом твоей тети незамеченным и покинул его вместе с тобой, не поднимая шума. Таким образом, если ты вернешься туда сегодня же утром, никто не заподозрит, что ты отсутствовала всю ночь, и не узнает о том, что с тобой случилось. Твоя репутация останется незапятнанной; никакие позорные слухи не нанесут ущерб твоей будущности. А теперь представь, что с тобой будет, если я посреди дня привезу тебя на коне в своих объятиях и верну тете на виду у всех соседей и прислуги?
То, что именно это будет означать для нее, Анджелина хорошо знала. Слух о ее падении будет передаваться из уст в уста. Пожилые дамы, блюстительницы нравственности в их общине, начнут воротить от нее нос и ополчатся против опозорившей себя Анджелины. Ее подруги начнут избегать ее общества, отчасти от того, что этого категорически потребуют их родители, а отчасти по собственной воле, чтобы не быть запачканными ее грязью. Молодые люди прекратят посещать их дом, и только в ночи под окнами Анджелины будут раздаваться их оскорбительные окрики в ее адрес и издевательское улюлюканье. И, в конце концов, Анджелина должна будет смириться с участью старой девы, запертой в четырех стенах дома, или, если одиночество станет уж совсем невыносимым, податься в город, став уличной проституткой.
— Жуткая перспектива, — проговорил принц, глядя в ее помрачневшее лицо.
— Вы… вы не можете быть так бездушны.
— Ты глубоко заблуждаешься. Я могу сделать еще и не такое, только чтобы разыскать убийцу брата.
Анджелина отвернулась к огню.
— Если это неизбежно, то так тому и быть. Делайте, что хотите.
— Мне кажется, ты не понимаешь до конца того, на что так героически идешь, — заметил Рольф довольно язвительно. — Ты что же считаешь, что Клэр достойна такой огромной жертвы с твоей стороны?
— Я это делаю вовсе не из-за Клэр, а чтобы сохранить самоуважение и собственное достоинство.
— Итак, ты все-таки знаешь, где она, и осмеливаешься сидеть здесь передо мной с ханжеской миной, отказываясь назвать местонахождение мадемуазель де Бюи. А знаешь ли, моя дражайшая Анджелина, что тебя сейчас просто-напросто высекут?
Эти слова резко и отчетливо сорвалось с его губ. Царапины, оставленные ее ногтями, покрылись корочкой запекшейся крови на бледном лице молодого человека. Его синие глаза хранили ледяное выражение. Но Анджелина спокойно встретила взгляд Рольфа.
— Удивляюсь, что этого до сих пор не произошло.
— Тогда ты скоро прекратишь этому удивляться.
— Вы что же, ожидаете, что я сейчас упаду и буду валяться у ваших ног, умоляя не причинять мне боль? Но вы же сами доказали всю бесполезность такого поведения. Вы избрали неверную тактику, Ваше Высочество. Тот, кому угрожают, боится только неизвестности. А вы начали как раз с конца, с самого страшного оскорбления, которое только можно нанести женщине. И отныне ничто, что бы вы ни попытались предпринять, не сможет привести меня в ужас. Весь ужас мною уже пережит.
Может быть, выпитый бренди вселил в нее мужество бросить ему в лицо эти слова? Анджелина не знала, но они слетали с ее уст, произнесенные полным вызова тоном, легко и свободно, словно эхо его собственных жестоких слов, обращенных сегодня к ней.
Рольф осушил бокал и поставил его на стол, а затем склонился к Анджелине, опершись всем своим весом на широко расставленные руки.
— Если ты думаешь, что нет ничего хуже того страдания, которое я уже причинил тебе, ты ошибаешься! Оно не составляет и одной десятой доли тех бед, которые обрушатся на твою голову, если я только этого захочу. Ты — моя пленница. Как бы я ни обращался с тобой, никто никогда не вмешается и не станет на твою защиту. Если ты и дальше будешь упрямиться, я буду мучить тебя изо дня в день, пока не добьюсь ответа на интересующий меня вопрос.
— Тетя хватится меня утром и поднимет на ноги всю округу.
— Это вполне вероятно, но я буду крайне удивлен, если твоя тетя хоть словом обмолвится людям, отправленным на твои поиски, что ты можешь быть у меня. Это ведь сразу же вызовет массу неудобных для нее вопросов, не так ли? Например, почему это я вдруг надумал похищать тебя? Нет, я уверен, что в ближайшие дни никто нас с тобой не потревожит.
Она молчала, не находя доводов для возражения ему.
— Вы все равно ничего не добьетесь, — только и сказала Анджелина, устремив на него мрачный взор.
Он взял одной рукой ее золотистую прядь и перебросил ее со спины на обнаженную грудь, пушистый локон замерцал на белоснежной коже Анджелины.
— А я, напротив, уверен, что всего добьюсь. Ты уже помогла нам, мы теперь твердо знаем: Клэр где-то поблизости. Дай мне срок, и я заставлю тебя так или иначе содействовать нам в наших поисках. А пока я позабавлюсь с тобой…
— Ровно через сутки это смертельно наскучит вам!
— Может быть, но я все же рискну.
Его пальцы опять нащупали золотой флакончик, лежащий в ложбинке между овалами ее грудей.
— Послушай, этот омерзительный запах просто оскорбителен, эта безвкусная дешевка, совместный плод ювелира и парфюмера, хороша для Клэр, но тебе совершенно не идет.
Ловкими движениями он нашел застежку на цепочке и, расстегнув ее, снял подарок Клэр с шеи Анджелины. Принц небрежно бросил цепочку со звякнувшим о полированную поверхность флакончиком на стол рядом со своим бокалом.
Повернувшись снова к ней, Рольф заключил ее в объятия, подхватил на руки и усадил к себе на колени. Ее протесты были задушены его губами, он сразу же завладел ртом Анджелины, все больше и больше возбуждаясь. Но ее тело оставалось напряженным. Она не сопротивлялась, к чему это? Когда ей больше нечего защищать… Но отныне она никогда уже больше не доставит ему и капли наслаждения и ни за что не выдаст тех чувств, которые его ласки пробуждают в ней. Пусть ему скорее наскучит возиться со своей холодной бесчувственной пленницей. И какую бы цену ей ни пришлось заплатить, как бы все это ни обернулось, она ничего не скажет ему. Ничего. Что бы он ни делал.
Глава 4
Аромат свежесваренного кофе разливался в прохладном воздухе. Возбуждающий обоняние, манящий, он разбудил Анджелину. На дворе стоял белый день. Анджелина чувствовала тяжесть и вялость во всех членах, как будто она очень долго проспала глубоким сном. Ей было тепло и уютно и так не хотелось шевелиться, но она не могла всю вечность проваляться под одеялом. Глубоко вздохнув и бессознательно улыбнувшись, она потянулась, вытянув руки над головой и дотрагиваясь кончиками пальцев на ногах до деревянной спинки кровати. И вдруг она наткнулась на теплое тело человека, спящего рядом с ней в одной постели. От неожиданности Анджелина задержала дыхание и сразу же отпрянула в сторону; воспоминания о событиях прошлой ночи обрушились на нее, как ураган. Она резко повернула голову и встретила ярко-синий взгляд принца. Он глядел на нее, пожалуй, с не менее ошеломленным видом, изумляясь ее присутствию и постепенно приходя в себя.
— Добрый день, — произнес он, наконец, и его лицо приняло обычное замкнутое непроницаемое выражение, как будто он снова надел маску. Маску, основательно подпорченную грубыми царапинами, оставленными ногтями Анджелины.
Итак, ее похищение — не сон, оно произошло наяву, ночной кошмар продолжался при дневном свете и становился от этого не менее невыносимым.
— Доброе утро, — пробормотала она.
— О, сейчас не утро и даже не день, а почти вечер. Во всяком случае, я так полагаю. Боюсь, что ваше падение теперь можно назвать полным и окончательным.
— Как… как мило с вашей стороны напомнить мне об этом. Думаю, что иначе я бы этого не заметила.
— Вы раздражены, не так ли? Прекрасно. Чем кардинальнее будут меры, принимаемые по отношению к вам, тем быстрее будет расти ваше недовольство, и тем…
— Угрозы вместо завтрака? Темы ваших разговоров не отличаются разнообразием, вы не находите?
Внезапно он широко улыбнулся, на его лбу появилась тонкая морщинка от еле сдерживаемого смеха.
— Опять жалобы. Ну что же, придется исправляться. Могу я обратить ваше внимание, милая леди, на поднос рядом с вашим локтем? И попросить налить мне кофе?
Немного нахмурившись от такой неожиданной приветливости, Анджелина повернула голову и увидела придвинутый к самому краю кровати сервированный столик с завтраком, который принес без сомнения неслышно ступающий своим легким шагом Сейрус. На подносе стоял серебряный кофейник, из носика которого поднимался ароматный пар, рядом — кувшин горячего молока, корзинка со свежей душистой выпечкой, покрытая льняной салфеткой, и хрустальные вазочки с вареньем. Анджелина села в кровати, и сползшая при ее движении простыня обнажила овалы нежной груди. Она поспешно натянула белую ткань на себя. У Анджелины было такое чувство, как будто ее вдруг хлестко ударили по лицу — так неожиданно ярко до ее сознания дошла вся бесстыдность обстановки, в которой она сейчас проснулась: она лежала совершенно голой в постели с посторонним человеком, который, тоже усевшись, ждал, когда она ему нальет кофе с молоком.
Ей ничего не оставалось делать, как только исполнить его просьбу, хотя Анджелина нелепо чувствовала себя в этой роли — наливая кофе в фарфоровую чашку, добавляя туда молоко и протягивая чашку человеку, сидящему рядом с ней в постели, — и все это с грацией настоящей леди, распоряжающейся за чайным столом в каком-нибудь благородном собрании.
Но больше всего ее угнетал тот факт, что она была страшно голодна и не могла скрыть своего волчьего аппетита.
Проглотив два слоеных пирожка и потянувшись за третьим, Анджелина почувствовала кожей, что принц смотрит на нее с одобрительной усмешкой, но, впрочем, она не знала этого наверняка, так как за таким интимным завтраком намеренно избегала смотреть в его сторону. Чем больше она концентрировала внимание на мысли о принце, чем явственнее она ощущала, что он не сводит с нее глаз, тем труднее ей было глотать, кусок застревал в ее горле. И когда Рольф передал ей чашку с просьбой налить ему еще кофе, она почувствовала почти облегчение.
Принц взял наполненную чашку из ее рук и попросил дать ему еще один рогалик, предварительно намазав его маслом и вареньем.
— Мне кажется, что я недооценил вас и, возможно, Клэр.
— Почему вам так кажется?
— По словам Леопольда, дом вашей тети вчера вечером покинули две женщины. Зная обычаи европейских женщин, которые и шагу не смогут ступить за порог без горничной или сопровождающего их слуги, обеспечивающего надежную защиту, я сделал ошибочное умозаключение, что две виденные Леопольдом женщины были Клэр и ее служанка. Позже, когда вас заметили на тропе, я решил, что второй женщиной был переодетый слуга, который или прошел вперед, делая разведку и расчищая вам безопасный путь, или пустился наутек при нашем приближении, незамеченный нами. Во всяком случае, меня мало интересовала вторая женщина, поскольку я думал, что вы — то есть Клэр — в моих руках. Вы доказали мне, что я ошибался в своих расчетах, но вот какие интересные вопросы возникают в связи со всем сказанным мной: где вторая женщина? Была ли она на самом деле горничной? Находилась ли она вообще с вами в тот момент, когда мои люди заметили вас? Или, может быть, этой второй женщиной и была Клэр? Может быть, вы проводили ее из дома матери темной ночью в какое-то убежище, а затем повернули к дому, возвращаясь той же дорогой?
Анджелина встревожилась. Пытаясь скрыть свое замешательство за холодным безразличным взглядом, она сказала:
— Надеюсь, Ваше Высочество, вы не ожидаете, что я стану подтверждать или опровергать это?
— Думаю, в настоящих обстоятельствах, — сказал он, хмуря брови, — было бы уместнее с вашей стороны называть меня Рольфом. И, конечно, я не ожидаю от вас откровенности. Но все же fortuna favet fortibus.
Латынь входила в круг наук, которые изучала Анджелина.
— Фортуна, может быть, и благосклонна к дерзкому, Ваше Высочество, но чтобы найти ту, которой здесь и в помине нет, одной дерзости недостаточно.
— Возможно, это и так. Но я не стану лишать моих людей развлечения — охоты на Клэр.
Видя, что Анджелина не отвечает, принц потянулся через нее к столику, чтобы поставить чашку. Она инстинктивно отпрянула от него, насколько могла позволить спинка кровати. Он посмотрел на Анджелину, причем хмурое выражение его лица сменилось усмешкой. Рольф уперся одной рукой на кровать, а другой стянул простыню, прикрывавшую ее грудь, обнажая молочно-белую кожу Анджелмны.
— Я вам разрешил называть меня по имени, но до сих пор не слышал его из ваших уст.
— Мне… мне вообще нет нужды обращаться к вам.
— Я понимаю, вы хотите таким образом установить дистанцию между нами. Но я не разрешаю вам делать это! Я приказываю вам называть меня по имени.
Он склонил голову и коснулся губами ее ключиц, продвигаясь вниз к ложбинке между округлыми холмиками ее прекрасной формы груди.
— Но какая на самом деле разница, — возразила она, затаив дыхание от его близости, — как я вас называю?
— Я привык, чтобы мне беспрекословно повиновались и не потерплю ничего другого.
Когда она ощутила его теплое дыхание на самой чувствительной точке груди, она положила ладонь ему на голову, зарыв пальцы в мягкие волнистые волосы.
— Тогда вы неисправимо испорчены.
— Я не понимаю, вы что, перечите мне, радея о спасении моей души или пытаясь уязвить своим упрямством мое самолюбие?
Он не подавал вида, что ощущает подергивания ее тела. Прикосновение его теплого языка раздражало нервные окончания на ее коже. В то время как Рольф все ниже стягивал с нее простынь, другой рукой он поглаживал плоский живот Анджелины, скользя дальше по соблазнительной линии ее бедра.
В это время раздался стук в дверь. Анджелина издала вздох облегчения.
— Там… там кто-то стучит.
— Это всего лишь Сейрус, — ответил принц спокойно, не прекращая своей ласки. Стук повторился.
— Ну, пожалуйста, пожалуйста, Рольф!
Он поднял голову, снова накрыл Анджелину простыней и сел на свою половину кровати, явно недовольный, что их прервали.
— Парень, — произнес он с кислой улыбкой, испытывая сильную досаду, — слишком хорошо вымуштрован.
Сейрус притащил большую медную лохань, а затем горячую воду для купания. Похоже, этот ритуал был здесь ежедневным, так как Анджелина не слышала, чтобы принц давал какие-нибудь распоряжения.
Хотя сама Анджелина обожала купаться, подобная чистоплотность была большой новостью для нее. Сосредоточившись на этой мысли, она не заметила, как Рольф соскочил с кровати. Он не обратил внимания на роскошный халат из коричневого бархата с золотистой атласной подкладкой, который Сейрус положил для него в изножье кровати, и, как был нагишом, прошествовал к лохани.
Он мылся на ее глазах, точно так же, как мылся всегда: быстрыми, уверенными и очень экономными движениями. В комнате было довольно прохладно, несмотря на огонь в камине, разожженный Сейрусом. Но Рольф, казалось, не чувствовал холода, он энергично намыливал тело и плескался в горячей воде, от которой поднималось облако пара. Выйдя из лохани, он позволил слуге помочь себе одеться в ослепительно белый мундир, хотя и не такой парадный, в каком он предстал на балу прошлым вечером. Сейрус поставил на пол начищенные до зеркального блеска сапоги, которые принц тут же надел, протянул ему перчатки и расчесал еще влажные волосы.
В течение всей этой процедуры Рольф поглядывал на Анджелину, забавляясь тем неловким положением, в которое сам ее поставил. Он играет в принца, — решила тем временем Анджелина, — но ему не хватает опыта для этой роли, судя по тому, как замешкался Сейрус, прежде чем приблизился к Рольфу и надел на его узкую талию положенную по этикету шпагу.
Закончив свой утренний туалет, принц посерьезнел и, обратившись, к Сейрусу, дал тому распоряжение приготовить ванну для мадемуазель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59