Если ты считаешь, что я когда-то поступала неправильно — прости! Я никогда не старалась встать между тобой и твоим отцом, я знала, как он любит тебя, и хотела, чтобы мы все стали единой счастливой семьей. Я так мечтала о счастье, Мелисса! Ты ошибалась, когда думала, что из-за меня отец разлюбит тебя. Любовь не меняется на любовь, так же как жизнь на жизнь! Мелисса, я не могу больше бороться, ни за что и ни с кем, у меня не осталось сил, я желаю только покоя! Знаешь, только в одном мне везло: я всегда знала, почему несчастна. Иные люди страдают, не понимая себя, не ведая, что с ними: быть может, им еще тяжелей! По моему мнению, страдания не ожесточают нас и не делают лучше, они просто заковывают сердце в камень, где ему труднее биться, потому что оно живое. Можешь считать, что ты добилась своего, победила. Я готова забрать мальчика и уехать туда, где родилась, где живет моя мама. Конечно, я никогда не смогу объяснить твоему отцу, почему так поступаю, но если другого выхода нет… Я не скажу ему правду о том, как и почему едва не умерла. Он слишком любит тебя, и ему сложно будет пережить подобный удар. Да и тебя мне жаль: твоя жизнь только начинается, и ты так мало видела любви… Может быть, в этом и есть причина твоего поступка? К сожалению, я еще больна и не могу никуда ехать, поэтому хочу попросить тебя — не трогай моего сына, не убивай его! — Тина сидела неподвижно, прямо, ее голос звучал ровно, но по лицу текли слезы. — Это мой первый и последний ребенок, другого мне уже не родить. Я не переживу, если с ним что-то случится. Я возьму его и уеду, обещаю тебе! Я устала так жить, я больше не хочу испытывать боль! И хотя на душе моей страшные метки, я сумела бы в последний раз понять и простить тебя! Постараться забыть то, что случилось, и полюбить как родную…— Я должна звать тебя мамой? — пролепетала Мелисса.Тина заглянула в ее глаза, пытаясь понять, что ею движет, и произнесла:— Это необязательно.— Если ты хочешь, я буду звать тебя так, — сказала девочка, — не уезжай. Я не трону твоего ребенка. Прости.— Иди сюда, — прошептала Тина, — он сын твоего папы, а значит, твой брат. Посмотри, как вы с ним похожи! Я обещаю сделать все, чтобы ты не чувствовала себя забытой и обделенной любовью! Но ты должна верить в то, что я хочу тебе только добра, и не бежать от моей любви.— Хорошо, мама, — сказала Мелисса, и Тина, нервы которой были еще не в порядке, зарыдала.Она протянула руки по покрывалу, и Мелисса нерешительно прильнула к ней: ее черные локоны смешались с русыми волосами Тины.«Только потому, что ты так похожа на Конрада, только потому, что ты дочь той безвинной, погибшей страшной смертью женщины, я готова простить тебя и принять обратно в свое сердце, — думала Тина, — и еще потому, что ты все-таки ребенок, которому нужна любовь и нужна семья». ГЛАВА IX Человек легко поднимался по склону зеленого холма, и ему казалось, что души листьев, цветов и трав тихо поют, приветствуя его. Он ступал на эту землю с таким чувством, с каким входят, наверное, во врата рая.За те долгие годы, что он провел вдали от дома, ему часто снились Австралия и Сидней, совсем не такие, какими они были на самом деле, и он больше всего на свете мечтал увидеть их наяву. Он улыбался, прищурив глаза от яркого солнца, изливавшего на землю потоки света, и ветер нетерпеливо трепал его светлые волосы. Родной край, как и мать, дается природой, судьбой, это то, что взращивает тебя, делает таким, каков ты есть, что всегда примет тебя и простит; то, от чего никогда не уйти навсегда, о чем помнишь, как бы далеко ни находился, к чему возвращаешься, потому что возвращение к началу неизбежно.Совсем недавно молодому человеку исполнилось двадцать девять лет, и он готовился, вернувшись домой, начать новую жизнь. Это был Даллас Шелдон.Он упивался тем, что видел. Он наконец приехал в страну своего детства и своей любви, вернулся к самому себе.Он выздоровел, если не совсем, то, по крайней мере, почти. А до этого… Он много раз хватался за надежду, и много раз она ускользала от него.Даллас лечился во Франции и последние полгода провел на одном из лучших курортов.Он улыбался, как ребенок, и в то же время глаза его казались глазами человека, который по внутреннему ощущению был, возможно, старше своего истинного возраста: в их изумрудной глубине хранились следы пережитой боли.Он шел сам, своими ногами, без помощи костылей или трости, и это была ожившая мечта, то, во что он когда-то уже перестал верить.Австралия, чудесная Австралия, страна высокого солнца и синих морей! Даллас знал, что такие чувства священны, ибо тот, кто всю жизнь любил один край и одну женщину, сохранил свою душу. Можно любить не однажды, но каждое новое чувство — как новая вера: оно меняет нас, дает новый образ мыслей, дарит новые глаза, переселяет в другую жизнь.Был самый разгар жаркого австралийского лета, все таяло и млело под палящим солнцем.Даллас без труда нашел дом Конрада О'Рейли — внушительное сооружение из светлого камня, окруженное пышным садом.В глубине тенистых кустов на низкой скамейке сидела женщина с маленьким ребенком на руках. Даллас, разумеется, не узнал в привлекательной молодой незнакомке несчастную, замученную бандитами девушку, которую он нашел когда-то в диком, непроходимом страшном лесу.Он остановился.— Добрый день, мэм!Тина вскинула большие, бриллиантово-серые глаза.— Здравствуйте, сэр!Он улыбнулся, и она ответила на улыбку, инстинктивно проникаясь доверием к человеку, в котором угадывала натуру, чем-то сходную со своей.Тина провела гостя в дом, вскоре приехал Конрад, и изумленной радости всех троих не было предела.— Если бы ты знала, Тина, каким счастьем было для меня получать письма Далласа. Сначала, когда он смог сидеть, потом — вставать на ноги, а после — передвигаться на костылях, — говорил Конрад жене.— Я перенес несколько сложных операций, но все кончилось хорошо, — ответил Даллас, и собеседники могли только догадываться по мимолетному выражению его лица и глаз, чего стоило это возвращение к полноценной жизни.Он не стал задерживаться у Конрада и Тины, пообещав зайти на днях и тогда рассказать обо всем подробно.— Приходите в воскресенье к нам на обед, — сказал Конрад, — отпразднуем ваше возвращение.— Нашу общую победу! — улыбнулся Даллас, и эта проникновенная искренняя улыбка мягким отсветом легла на лица стоящих перед ним людей.Через день Тина решила проехать по ближайшим магазинам. Бывшая провинциалка и скромная учительница постоянно забывала, что теперь она — богатая молодая леди, имеющая возможность делать дорогие покупки. Она редко куда-либо выезжала, поглощенная заботами о детях, охотнее всего проводила время дома, с семьей. Но сегодня необходимо было выйти из дома: через неделю после запланированного обеда с Далласом Конрад собирался наконец дать прием по случаю появления на свет своего наследника. Торжество давно откладывалось, больше ждать не было смысла, и теперь Тина нуждалась в новом туалете.Мелисса увязалась с нею, они то и дело останавливали экипаж, девочка поминутно просила купить то одно, то другое, и вскоре сиденье оказалось заваленным коробками.Они остановились в своеобразном торговом центре Сиднея и, оставив карету, пошли пешком. Тина держала Мелиссу за руку, а другой обмахивалась веером. Дело шло к полудню, и жара становилась нестерпимой.— Пожалуйста, вернемся! — задыхаясь, произнесла Тина, но неутомимая Мелисса тянула женщину в темную духоту магазинов.— Мама, смотри, какие шляпки! — воскликнула девочка, заметив очередную витрину. — Зайдем?— Но это для взрослых леди! — пыталась возразить Тина.— Тогда купишь себе!Конечно, Тина хотела иметь красивую модную шляпку, но заходить куда-либо еще было выше ее сил.Она подняла глаза на раскаленное небо, яркость которого, казалось, еще усиливало безжалостное сияние жгучего солнца. Потом взгляд опустился ниже, и женщина заметила вывеску, на которой рядом с модным словом «салон» вместо имени какой-нибудь француженки красовалась прежняя фамилия Тины — «Хиггинс». Интересное совпадение!Тина на мгновение замерла. Потом взялась за дверную ручку.Звякнул колокольчик, и приветливо улыбающаяся девушка поспешила навстречу клиентке.— Добрый день, мэм!— Здравствуйте…— растерянно произнесла Тина, оглядывая пространство магазина.Здесь было прохладно. Серебристо-серые сумерки приятно успокаивали взор после зрелища сверкающих улиц, где все: окна, стены, крыши домов, мостовая, небо — отражало солнце.Тина чувствовала, как остывает разгоряченное тело. Мелисса притихла, с любопытством разглядывая десятки моделей, выставленных на обозрение клиентов.Они зашли в час затишья — больше в салоне не было ни души.— Желаете заказать шляпку, мэм? — почтительно произнесла девушка.— Да, — смущенно промолвила Тина. Она не привыкла, чтобы с нею обращались как с состоятельной леди.— Пройдите, пожалуйста, сюда!Тина подошла, и началась обычная процедура общения продавщицы с желанной покупательницей, закончившаяся тем, что Тине упаковали две коробки с прелестными шляпками, черно-красной и голубой, а еще одну, роскошную, белого цвета, пришлось заказать.— Заходите на следующей неделе, в среду, мэм, — сказала девушка, провожая клиентку до дверей, — все будет готово. Всего доброго вам и мисс! — Она улыбнулась Мелиссе.— А для девочек у вас ничего нет? — спросила Тина.— Мы можем сделать по заказу.Тина остановилась. Ее мысли внезапно переключились на другое.— Простите, мисс, у вас на вывеске написано «Хиггинс»…— Да, мэм. Это фамилия владелицы мастерской.Хиггинс — распространенная фамилия… Но что-то не давало Тине уйти.— Я бы хотела ее повидать.Улыбка сползла с лица девушки.— Что-нибудь не так или…— Нет-нет! — успокоила Тина. — Просто я давно разыскиваю человека с такой фамилией.— Как ваше имя? — спросила девушка. — Я доложу хозяйке.— Тина. Тина Хиггинс, — сказала женщина.Девушка бросила на нее удивленный взгляд и скрылась. Потом вернулась и провела Тину с Мелиссой по коридору к дверям какой-то комнаты.— Войдите.Тина открыла дверь. Темные панели, шкаф, заваленный тканями, на стене — эскизы.За большим столом с чернильницей и кипой бумаг сидела Тереза и смотрела на нее во все глаза.Перед столом стоял стул для посетителей, и Тина обеими руками до боли вцепилась в его спинку. Мелисса с любопытством выглядывала из-за спины своей приемной матери.— Тесси…— Тина?!Они были так растеряны, что не сразу опомнились. Однако Тереза вскочила на ноги, и Тина заключила ее в объятия.— Тесси, это правда ты?!— Тина!Сестры не виделись одиннадцать лет. Они не могли прийти в себя. Тина улыбалась сквозь слезы, с радостным изумлением глядя на сестру. Тереза, хотя и повзрослела, но в общем осталась почти такой же! А она сама? Во взгляде сестры женщина видела удивление и подумала, что, вероятно, изменилась больше, чем привыкла предполагать.— Куда ж ты пропала, Тесси? Я столько искала тебя! Почему ты ни разу не написала мне и маме?! — шептала Тина непослушными губами, и в словах ее не было упрека, только вопрос: она заведомо все простила сестре.— Как она? — спросила Тереза, отводя с разрумянившегося лица пышную прядь волос.— Мама в Кленси. Стала чаще болеть. Она больше всего на свете хотела бы увидеть тебя.— Я приеду.— Сестренка! — Тина снова обняла ее и заметила недоверчивую улыбку. Очевидно, Тереза отвыкла от такого обращения. Тине стало не по себе, но, к счастью, в следующую минуту все изменилось.— Я так рада, Тина, — прошептала Тереза, — просто не верится, что это ты!И Тине показалось, что у сестры в этот момент гора упала с плеч: быть может, впервые за многие годы она получила миг передышки, возможность побыть самой собою, той, какой она всегда ощущала себя в глубине души.Тереза смотрела на сестру. Какой элегантной стала Тина! Серое платье, простое, но со вкусом сшитое, тончайший белый шарф, туфли из крокодиловой кожи. И обручальное кольцо. Значит, Тина замужем? Но у нее все та же немного застенчивая улыбка, она держится так же просто, и в лице, в глазах осталось что-то от той девочки из Кленси. Как она жила все это время? Сколько всего, должно быть, произошло!А с нею? Она завоевывала мир и платила, потому что нужно платить за все. А поскольку у нее ничего не было, каждый раз приходилось отдавать частички собственной души. И все же в ней тоже жило прошлое, иначе она не могла бы сейчас так просто говорить с Тиной и смотреть ей прямо в глаза.Они вспоминали Кленси, отсвет заката над медленно засыпающим миром и свой последний разговор. Тогда перед ними было будущее. И вот теперь они встретились в нем.Тина улыбалась, глядя на Терезу. Сколько она искала ее и не могла найти, и вот теперь судьба без всяких усилий сама открыла двери. Для всего в жизни есть свой назначенный миг. Нужно только уметь ждать.Тереза подошла к Мелиссе.— Иди в салон и скажи Розе, что я позволила тебе примерить любые шляпки.Мелисса посмотрела на незнакомку, в глазах которой было что-то такое, что ее нельзя было не послушаться.— Я скоро приду, Мисси, — сказала Тина, на мгновение притянув девочку к себе.— Неужели это твоя дочь? — спросила Тереза, проводив Мелиссу взглядом.— В общем, да. Это дочь моего мужа от первого брака, — пояснила Тина, — его первая жена трагически погибла.Взгляд Терезы упал на бриллиантовый браслет сестры.— А ты, как видно, стала важной дамой!Тина смущенно улыбнулась.— Ну что ты! Это муж подарил мне в честь рождения сына.— У тебя сын? Сколько ему? — Глаза Терезы сверкнули, и Тина вспомнила то чистое, яркое пламя, которое впервые увидела в глазах сестры в Кленси во время последнего памятного разговора.— Семь месяцев.— Моему девять лет, он учится в школе, — сказала Тереза, и в ее словах Тина почувствовала гордость.— Тесси! Значит, у меня уже такой племянник! Буду счастлива познакомиться с ним и… с твоим супругом.— У меня нет мужа, — ответила Тереза и усмехнулась. — Я родила Барни вне брака. Как это говорят, нагуляла.Тина смутилась.— Это было основной причиной того, что я не давала о себе знать, — добавила Тереза, и ее темные глаза вновь вспыхнули.— Но главное, ты не одна, — нашлась Тина и ласково дотронулась до руки сестры. — Разве мы с мамой осудили бы тебя, Тесси!— Не знаю, — ответила Тереза. — Но все равно, спасибо, Тина.— У тебя шикарный салон! — улыбнулась Тина. — Ты сумела добиться такого успеха! Сама рисуешь… Я и не знала, что ты умеешь рисовать.— Человек часто не знает, на что способен! — невесело засмеялась Тереза.Да, она действительно кое-чего добилась. Мастерская приносила хороший доход. А успех? На пути к успеху нет остановок. Тереза завершила определенный этап и хотела двигаться дальше. Но куда? Возможно, следовало свернуть на другую дорогу, — дорогу, которой у нее пока не было? Да, она завоевывала мир, а получила обычный мирок, не дававший ощущения счастья, и стоил ли он той цены, которую пришлось за него заплатить? Она постоянно чувствовала себя так, словно взяла у кого-то взаймы жизнь и пыталась жить ею, как своей собственной. Она продолжила чужое дело и ежечасно ощущала сопротивление судьбы, какую-то фальшь во всем, что бы ни происходило, жизнь казалась собранной из кусков, лишенной настоящего смысла.Несмотря ни на что она осталась той, кем всегда была, а потому не смогла проникнуть ни в какое другое общество. Она по-прежнему обслуживала богатых дам, смотрела на них со стороны, наблюдала за их жизнью, которая была для нее совершенно чужой. Единственной настоящей подругой Терезы оставалась все та же Айрин, а главной радостью, самым близким, любимым существом стал сын Барни. Тереза отдала мальчика в хорошую школу, гордилась его успехами в учении, радовалась тому, что он такой ласковый и послушный. Тереза могла бы давным-давно поменять жилье, но продолжала жить в своей старой уютной квартире. Она купила себе нарядные платья и шляпки, но они лежали в шкафу, потому что их просто некуда было надеть, да она и не шла ей — эта одежда аристократки. Терезе вовсе не хотелось того, к чему она прежде так стремилась, смыслом ее жизни стало совсем другое, то, что она раньше отвергала.И все чаще ей хотелось продать мастерскую, забрать Барни и уехать куда-нибудь далеко-далеко, поселиться среди зеленых просторов и жить тихой спокойной жизнью, к которой тянулась ее усталая душа.Как это случается в первую минуту после долгой разлуки, когда нужно рассказать, по существу, всю свою жизнь, Тина и Тереза перескакивали в разговоре с предмета на предмет. Но обе вспоминали юность. По-разному, с разным чувством. Для Тины это была пора романтики, первой любви, а для Терезы — время разочарований. Далеко не все хотят вернуть свою юность такой, какой она была, ибо для многих это сложная пора преодоления первых трудностей взрослой жизни, расставания с иллюзиями и нелегкий путь обретения себя.Последующие дни явились продолжением первой встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62