Больше никаких признаков пребывания тут Презирающего Кавенант не увидел. Из верхних окон сторожевых башен отлично просматривались весь мыс, Убийственный Жар и даже большая часть Раздробленных Холмов, но все остальное – пещеры, склады, бараки, собственные апартаменты Фоула, в том числе и тронный зал – все это находилось под землей, в скале. Проникнуть туда можно было через единственный вход или через подземные туннели под Раздробленными Холмами.Кавенант пристально смотрел в дальний конец мыса, а темные окна на верхушках башен слепо взирали на него, словно бездушные глаза, тусклые и отвратительные. В первый момент зрелище просто ошеломило его. Но когда эмоции схлынули, он начал размышлять о том, как подойти ближе к крепости, оставаясь незамеченным для стражей. Хотя в башнях не было видно никакого движения, он не сомневался в том, что они охраняются; вряд ли Презирающий мог оказаться настолько неосторожен. Можно было, конечно, дождаться темноты, но где гарантия, что он не свалится с обрыва или не упадет в какую-нибудь незаметную трещину в земле?Он обдумывал свою задачу так и эдак, не находя решения, но в конце концов пришел к выводу, что стоит попробовать просто подойти к Яслям. Это было не более невозможно, чем все, что он делал до сих пор. Земля, которую ему предстояло пересечь, была сильно изрыта, вся в ямах, щелях, грудах окалин и каменных обломков; в случае чего, ему было бы где укрыться.Он вернулся в лощину и по ней двинулся к обрыву. Теперь океан был совсем рядом, хотя из-за серных испарений лавы, которыми по-прежнему был насыщен воздух, не чувствовалось морских запахов; но он не обращал внимания ни на что, кроме опасности, которая могла подстерегать его по мере приближения к обрыву. Здесь он снова взобрался на высокий холм, чтобы как следует оглядеть окрестности.К своему облегчению, он заметил в земле несколько больших расщелин. Точно шрамы на изъеденной временем коже, они тянулись от самого подножия холма, где он стоял, через весь мыс. Если бы ему удалось незаметно пробраться в одну из них, он смог бы без опасений почти приблизиться к Яслям.Он порадовался тому, что за время этого похода, его белый некогда плащ приобрел такой цвет, который позволял ему совершенно сливаться с окружающей местностью. Собрав все свое мужество, Кавенант побежал вниз по склону холма и свернул в ближайшую расщелину.Она оказалась недостаточно глубока, чтобы он мог двигаться в полный рост; однако, где ползком, где пригнувшись, он мог продвигаться вперед. Правда, ему постоянно приходилось продираться сквозь паутину, попадавшуюся на каждом шагу.Здесь воздух был не только не горячим, как возле Убийственного Жара, – напротив, в нем заметно ощущалось морозное дыхание зимы. Холод проникал под одежду, лицо и борода начали покрываться инеем. Земля была очень тверда, и каменные обломки, по которым приходилось ползти, причиняли сильнейшую боль коленям. Голод терзал его неотступно. И все же, стараясь не обращать на все это внимания, Кавенант неуклонно продвигался вперед.Выбравшись из расщелины, он побежал, укрываясь то за грудой шлака, то в глубоких ямах. Но в конце концов он добрался до ровной поверхности – настолько гладкой, что на ней совершенно невозможно было укрыться. Шум моря был еще слышен; иногда он ощущал сильное течение воздуха из вентиляционных отверстий крепости. Он должен был заставить себя преодолеть открытое пространство, должен был преодолеть свой страх, вызывающий нечто вроде головокружения. И он сделал это. Добравшись до шероховатого подножия скалы, на которой возвышались сторожевые башни, он упал, прижался к валуну и некоторое время лежал, тяжело дыша, дрожа от холода и со страхом прислушиваясь к звукам, доносящимся из башен.Однако не было никаких признаков тревоги – ни криков, ни топота бегущих ног; он не слышал ничего, кроме звука своего собственного хриплого дыхания. Либо стражники и вправду его не заметили, либо они уж очень тихо подготовились к тому, чтобы захватить его. Собрав остатки сил, он начал карабкаться по скале.Подъем давался ему с величайшим трудом. Из-за слабости и головокружения онемевшие пальцы лишь царапали скалу, не в силах уцепиться, ноги то и дело соскальзывали. Временами он останавливался с сильно бьющимся сердцем, когда слышал – или думал, что слышит – то лязг внутри скалы, то шуршание песка за спиной – звуки, которые могли означать, что кто-то подкрадывается к нему. Но потом он снова заставлял себя ползти дальше. Слабый, одинокий, дрожащий, беззащитный, одолеваемый головокружением, он продолжал борьбу, смысла которой не понимал. Но он зашел слишком далеко, чтобы отступать.Теперь он забрался так высоко, что ни о каком укрытии не могло быть и речи, однако его спасало то, что под этим углом с башен уже было трудно разглядеть что-либо на поверхности утеса. На последних метрах подъема он уже почти не боялся быть замеченным, сосредоточив все свои силы, внимание и энергию на том, чтобы просто передвигать руками и ногами, подтягивая тело вверх.Наконец он добрался до вершины. Спрятавшись за огромным валуном, он бросил первый взгляд с близкого расстояния на то, что представлял собой вход в Ясли Фоула.Это было гладкое, симметричное, лишенное каких бы то ни было украшений отверстие, прорубленное в скале. По бокам он был обрамлен массивными камнями, обточенными и отшлифованными, такими же серыми, как небо над ними, и это делало его похожим на вход в священный склеп.Перед самым входом стояла удивительная фигура – высокая, как Великан. Существо имело три головы и три пары глаз – так, чтобы оно могло смотреть в три стороны сразу; его поддерживали три мускулистые ноги, похожие на треножник. Три руки находились в постоянной боевой готовности. В каждой был зажат сверкающий палаш, и кожаная перевязь надежно защищала руку. Длинный, обтянутый кожей щит прикрывал мощный торс. Существо было настолько неподвижно, что Кавенант засомневался, живое ли оно. Но потом оно моргнуло, и Кавенант заметил его жуткие желтые глаза. Они все время буравили взглядом вершину утеса, высматривая врагов.Но если существо и заметило его, оно не подавало виду. Спустя некоторое время Кавенант понял, в чем дело. Страж был поставлен в таком месте, откуда мог обозревать весь мыс, но не то, что находилось рядом. Теперь, припав к земле у самого входа в крепость, Кавенант оказался недоступен его взгляду. Но, чтобы проникнуть в Ясли Фоула, ему непременно нужно пройти мимо грозного стража.Он не представлял, как можно это сделать – сражаться с существом явно было совершенно бессмысленно. Лежа на земле в ожидании некоего озарения, которое подсказало бы, что делать, он чувствовал, как растут в нем страх и бессилие.Чувствуя, что, если и дальше лежать здесь, это может привести к полному параличу воли, он постарался успокоить дыхание и собрать все свое мужество, приглядываясь к камням, стоящим у входа. Единственное, что ему приходило в голову – под их прикрытием подкрасться поближе и, ворвавшись внутрь, попытаться убежать от стража. Он находился так близко, что тот, казалось, мог учуять его запах, услышать шорох движений и даже стук сердца.Но он не мог заставить себя сдвинуться с места. Он чувствовал себя беззащитным, открытым для нападения со стороны тех, кто находился в башнях, хотя стражники и не могли видеть его из окон. Он боялся! Как только его заметят, как только страж увидит его, в Яслях Фоула сейчас же поднимется тревога. В одно мгновение пойдут прахом все усилия и жертва Морехода, помощь джехеринов – все будет напрасным. Как ему в одиночку сражаться со всеми защитниками Риджик Тоум?Ясли Фоула представляли собой огромную крепость, в которой не так уж трудно затеряться. Если бы ему удалось незамеченным прокрасться мимо стража, тогда, возможно, его бы не поймали и он смог бы отыскать ту потайную дверь, о которой говорил джехерин. Но это ЕСЛИ казалось непреодолимым. Он разрывался между нравственным долгом и невозможностью выполнить его и вспоминал о всех упущенных возможностях, оставшихся позади.Он обхватил пальцами камень и глубоко вздохнул.Но прежде чем он успел сдвинуться с места, что-то обрушилось на него, свалив с ног. Он боролся как мог, но железная хватка удерживала его руки за спиной, а ноги оказались прижатыми к земле. Охваченный яростью и страхом, он хотел закричать, но чья-то рука зажала ему рот.Он был совершенно беспомощен, нападавший мог сломать ему шею одним движением. Но схватившие его руки не причинили вреда – они лишь удерживали его; тот, кому они принадлежали, похоже, ждал, пока он перестанет сопротивляться.Когда это произошло, рука, зажимавшая ему рот, осталась на месте, но его неожиданно и быстро перевернули на спину.Он увидел перед собой добродушное, открытое лицо Морехода Идущего-За-Пеной.Великан жестом приказал ему сохранять молчание и отпустил его.Кавенант обхватил его могучую шею руками и прижался к ней, точно ребенок. Радость, словно солнечный свет, разогнала мрак его души, оживила надежду и веру – как будто наступил яркий свежий рассвет прекрасного нового дня.Мореход тоже на мгновение обнял его. Потом, отодвинувшись, они поглядели друг на друга, хотя Кавенант мало что мог видеть от слез. Великан показал рукой, куда надо двигаться, и они осторожно перебрались к подножию одной из башен. Здесь они по-прежнему были недоступны взгляду стража, к тому же шум волн заглушал их голоса. Улыбаясь счастливой улыбкой, Мореход прошептал:– Пожалуйста, прости меня. Надеюсь, я не причинил тебе вреда. Я все время незаметно следил за тобой. Крикнуть я не мог, иначе это отродье Фоула тут же услышало бы. И я очень боялся, что ты, увидев меня, от удивления выдашь свое присутствие.Кавенант поморгал, смахивая слезы. Голосом, дрожащим от радости и облегчения, он сказал:– Простить тебя? Ты удержал меня от очевидной глупости.Мореход мягко рассмеялся, не в силах скрыть свою радость.– Ах, друг мой, ты не представляешь, как я счастлив снова тебя видеть. Я боялся, что потерял тебя в Убийственном Жаре.., боялся, что ты захвачен в плен.., боялся… Ах! Да мало ли что могло случиться с тобой!– Я думал – ты погиб, – с трудом сдерживая рыдания, прошептал Кавенант, не сводя глаз с Великана, точно опасаясь, что тот может снова исчезнуть.Мореход выглядел на удивление хорошо. Он был совершенно гол – вся его одежда сгорела в огне Убийственного Жара, – но от головы до ног его могучая плоть казалась совершенно здоровой. Прежняя ярость, горевшая в глазах, сменилась удивительной ясностью и улыбкой. Все тело выглядело мощным и крепким, точно из мрамора; и за исключением нескольких незначительных царапин и ссадин, которые он получил, карабкаясь к Яслям Фоула, даже все его старые шрамы исчезли от купания в огненной лаве. Похоже, он не испытывал никакой боли.Физической боли, подумал Кавенант, глядя на него. Запрятанные где-то в глубине души, боль и страдания совсем иного рода никуда не исчезли, никакой Убийственный Жар не способен был избавить его от них.Глубоко вдыхая морской воздух, чтобы успокоиться, Кавенант повторил:– Я думал, что ты умер.– А я то же самое думал о тебе. То, что ты жив, просто ошеломило меня – так же, как и тебя, да? Камень и море! Я поклялся уцелеть. Кавенант, Презирающий никогда не победит мир, в котором такое возможно!Это так, согласился мысленно Кавенант. Вслух он сказал:– Но как.., как ты выбрался? Что случилось?– Я не вполне уверен… Друг мой, полагаю, ты слышал о кааморе, огне печали. Плоть Великанов нельзя повредить обычным огнем. Эта боль очищает, а не сжигает. Таким образом мы. Бездомные, время от времени освобождались от того, что томило наши сердца. И еще… Может быть, ты удивишься, но мне кажется, что твоя дикая магия в какой-то степени мне помогла. Перед тем как швырнуть тебя на берег, я почувствовал, что какая-то мощная сила вливается в меня – и она исходила от тебя.– Черт возьми…Кавенант с удивлением посмотрел на серебряный ободок на своем пальце. Черт возьми! И снова на память пришли слова Морэма; “Ты сам и есть Белое Золото”. Однако до сих пор он все еще не мог понять, что Высокий Лорд имел в виду.– Вдобавок, – продолжал Мореход, – земля таит в себе такие таинственные животворные силы, которых Лорд Фоул, Сердце Сатаны и Душегуб, не может даже вообразить себе. Та Сила Земли, которая по-дружески разговаривала с Береком Полуруким, сейчас молчит. А может быть, она говорит, но на другом языке, забытом людьми, которые сейчас живут на Земле, – но она не угасла. Земля не смогла бы существовать, если бы не могла противопоставить что-то хорошее и сильное такой язве, как Камень Иллеарт.– Может быть, – пробормотал Кавенант, едва ли слыша сам себя. То, что Мореход сказал о кольце, породило множество идей в его голове. Среди них были и такие, о которых он хотел бы забыть, о которых ему крайне неприятно было говорить, но спустя некоторое время он все же принудил себя сделать это. – А ты… Ты уверен, что с тобой не произошло того же, что с Еленой.., что тебя.., не оживили?Улыбка осветила лицо Великана.– Камень и море! Одно слово – Неверящий!– Ты уверен?– Нет, друг мой, – засмеялся Мореход. – Я не уверен. Но меня это ничуть не беспокоит. Я лишь радуюсь тому, что у меня появился еще один шанс тебе помочь.Обдумав слова Великана, Кавенант пришел к выводу, что на них существует только один хороший ответ.– Тогда нам остается лишь делать что задумано, пока мы еще в силах.– Да. – Мореход посерьезнел, но это не изменило его настроения, представлявшего смесь радостного возбуждения и затаенной боли. – Мы должны. Слишком многие в Стране погибли ради этого.– Надеюсь, хоть ты что-нибудь придумаешь. – Кавенант постарался справиться со своими опасениями. – Вряд ли страж просто пропустит нас, даже если мы очень вежливо попросим его.– У меня есть кое-какие соображения на этот счет, – сказал Мореход и в общих чертах объяснил, что он имел в виду.Обдумав сказанное, Кавенант заявил:– Это здорово. Ну а если им известно о том, что мы идем? А вдруг они ждут нас.., внутри?Великан покачал головой и сказал, что в течение некоторого времени вслушивался сквозь скалу в то, что происходит в башнях. Он не услышал ничего, что могло бы навести на мысль о тревоге или беспокойстве – ему даже показалось, что, может быть, там вообще никого нет.– Может быть, Душегуб абсолютно не сомневается в том, что мы не способны добраться к нему таким путем. Может быть, этот страж – единственный, кто охраняет вход. Так или иначе, это мы вскоре узнаем.– Да, это уж точно, – пробормотал Кавенант. – Только я терпеть не могу сюрпризов. Неизвестно, из-за какого угла на нас может обрушиться смертельный удар.– Может быть, именно сейчас нам удастся отплатить ему за все.Кавенант кивнул – Я очень надеюсь на это.Они подползли обратно к камням и здесь разделились. Следуя указаниям Великана, Кавенант пополз дальше ко входу, укрываясь за камнями и стараясь подобраться как можно ближе, прежде чем его заметят. Он двигался с максимальной осторожностью, кружным путем. Наконец перед ним оказалось открытое пространство, простирающееся метров на сорок. Это расстояние ужаснуло его, но он не видел другого выхода. Он не собирался прокрадываться мимо стража; он лишь хотел сделать так, чтобы тот заколебался, не зная, что предпринять."Давай, Кавенант, – мысленно прикрикнул он сам на себя. – Сделай это. Здесь не место для трусов”.Глубоко вздохнув, он выругался в свой адрес и шагнул в открытое пространство.И сразу же ощутил, что взгляд стража остановился на нем, но попытался не обращать на это внимания и зашагал ко входу, придав себе, по крайней мере внешне, бесстрастный вид. Сцепив за спиной руки и насвистывая сквозь зубы, он шел вперед, как будто не сомневался, что ему открыт свободный доступ в Ясли Фоула.Он избегал взгляда стража, чувствуя, что тот может уничтожить всю его решимость. И все же этот взгляд жег – вся кровь отхлынула от лица Кавенанта. Однако, дойдя до одного из полированных камней непосредственно рядом со входом, он заставил себя поглядеть в лицо стража.Непроизвольно споткнувшись, он перестал свистеть. Желтые глаза стража, казалось, пронзили его насквозь, добравшись до самых потаенных глубин души. Как будто ему было известно о Кавенанте все и это все вызывало у него одно чувство – презрение. На мгновение у Кавенанта возникло ужасное ощущение, что это существо и есть сам Презирающий. Но он тут же понял, что это не так. Подобно множеству других тварей, это создание было сотворено из исковерканной плоти – еще одна жертва трудов Лорда Фоула.С притворной дерзостью Кавенант сделал еще шаг, пока не оказался почти в пределах досягаемости мечей Стража. Тут он остановился и внимательно оглядел его с головы до ног. После чего посмотрел прямо в его завораживающие, полные злобной силы глаза и произнес как можно более наглым тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54