— Но вода-то холодная, может, рыбачит?
— Сейчас посмотрим.
Человек отогрелся и без всякого напряжения прыгнул, как изюбр, Пролетел метра четыре и приземлился на следующий камень. Осмотрелся и опять прыгнул. Через несколько таких прыжков-полётов он оказался на противоположном берегу. Прошёл по щебёночной осыпи до порога, внимательно посмотрел в глубину и нырнул прямо с берега. Сверху было видно, что он плывёт по течению и пытается руками обшаривать дно. Метров через тридцать его вытолкнуло на поверхность. Он поплыл столбиком и выскочил на берег. Снова стал гладить себя и подпрыгивать. В том месте, где он вылез, воткнул в песок ветку.
Таня с Петькой, затаив дыхание, наблюдали. Вот он сходил в кусты и принёс маленький якорь на тонком шёлковом шнуре. Подошёл к тому месту, где была воткнута ветка, раскрутил якорь в воздухе и кинул в реку. Слабый звук всплеска донёсся до вершины скалы. Человек окинул взглядом реку, кусты и стал выбирать из воды шнур. Якорь выполз. На стреловидных лапках ничего не было. Тогда ныряльщик зашёл по пояс в воду и метнул якорь, словно гарпун. Стал тянуть. Задрожал шнур, полетели с него брызги. Человек, не выпуская шнура, вышел на сушу. И потянул по-бурлацки. Оглядывался через левое плечо на воду. Вслед за якорем на берег выползла какая-то штука, обвитая зелёной тиной, похожая на колесо. Ныряльщик присел на корточки и стал очищать плоский предмет.
За спиной ребят зашуршали камни. Таня не успела опомниться, как Петька направил туда стволы двустволки. Послышалось фырканье, и к ним выскочил медвежонок. Петька опустил ружьё, вытер со лба пот. Медвежонок нахально протиснулся между Петькой и Таней и так же, как они, стал смотреть вниз.
Человек поднял в руках вытащенный предмет.
— Ого, — вырвалось у Петьки, — штурвальное колесо!
Неизвестный пошёл к кустам. Штурвал был тяжёлым, потому что мужчина нёс его на спине. Петька, прикрывая рот рукой, словно неизвестный мог их услышать, прошептал:
— Он обследует место гибели экспедиции.
— А что его интересует: остатки баржи или бочка с… — Таня не договорила, потому что ныряльщик пристально посмотрел в их сторону. Они отползли, оттащили ружьё и мешок и выглянули в другом месте. Человека внизу не было. — Нырнул он, что ли? — прошептала Таня.
— Наверно, оделся и ушёл.
— Петька, а может, с ним целая банда?
— Идём на стойбище, вдруг они туда нагрянут.
Опять отползли. В кустах встали на ноги и побежали. Медвежонок нёсся впереди. Он фыркал, шарахался в кусты и снова вылетал на тропу. И вдруг ощерился. Глухо рявкнул и попятился назад. Петька не успел сдёрнуть с плеча ружьё — на тропинку вышла Линда. Она покосилась на медвежонка и приветливо замахала хвостом. Таня погладила собаку по голове и, зажав ей пасть, легонько дунула ей в ноздри. Линда вырвалась, крутанула носом и от счастья стала прыгать вокруг Тани и, улучив момент, лизнула её в нос.
Спустились в распадок. Стойбище решили обойти, чтобы появиться с другой стороны. Медвежонок, переваливаясь через пенья-коренья, пыхтел, но не отставал ни на шаг. Перепрыгнули через ручей и вышли к палаткам. Через просвет в кустах Петька выглянул. У маленького костра, разложенного на вчерашних углях, согнувшись, стоял Васька Жухов. Он толкал руки в огонь, хлопал ладонями, словно ловил комара, подставлял под огонь спину, подпрыгивал и смотрел по сторонам.
— Петька, он как будто шаманит.
— Замёрз он, греется. Понятно?
У Тани холодок пробежал по спине. Ясно, в реке нырял он. В свою палатку они занесли вещмешок и ружьё.
Осмотрели друг друга. Петька убрал у Тани с головы зацепившийся бутончик иван-чая, стряхнул песчинки с плеча и прошептал:
— Мы искали медвежонка!
Таня кивнула. Петька подманил медвежонка, осторожно взял его за шиворот, поднял в воздух и со словами:
— Попался, косолапый! — выбежал на поляну.
Таня приговаривала в тон Петьке:
— Теперь от нас не уйдёшь!
Жухов услышал голоса, повернулся спиной, схватил закопчённый чайник:
— Я вижу, ребята, вы спите, решил чайку сварить, — и выжидающе посмотрел.
Глаза заскользили по их одежде. Двадцать минут назад он проверил все палатки и сейчас рассчитывал, что Петька с Таней попадутся на его удочку. Скажут, что спали. Наврут, а если так, то, значит, они что-то скрывают. Может, даже следили за ним. А Петька, глядя на Ваську Жухова, подумал: «Твоя уловочка рассчитана на второгодника».
— Мы не спали, а с самого утра медвежонка ловили. Мы его посадили в бочку, а Линда выпустила.
Жухов повернулся спиной к огню:
— Вы с ним доиграетесь, медведица придёт, и нас ночью передавит.
— У него, Жухов, нет медведицы. Нам старик Торбеев на Байкале говорил: если медвежонок к людям прибивается, значит, мать у него пропала.
Таня сидела у костра и внимательно рассматривала спину Жухова и различила влажное пятно на клетчатой рубашке у пояса. Брюки едва заметно парили, значит, там были мокрые после купанья трусы. Таня из-за спины Жухова показала руками Петьке, что плавал он, Василий Жухов.
Петька, рассказывая, как Торбеев убил шатуна, незаметно кивнул Тане. Он тоже не сомневался, что Жухов только что был в холодной воде. «Свой он или чужой? — думал Петька. — Может, он шарится только ради интереса, а может, кто-то ему приказал».
Жухов потёр обеими руками поясницу и встал:
— Там, — он показал в сторону горного кряжа, — закладывают взрывчатку в штольни, я свою норму уложил, да, по-видимому, перегрузился, поясница заболела. Огнём теперь её отогреваю. Радикулит у меня, болезнь такая.
— Мы знаем. В Больших Котах на Байкале мужик один живёт. Радикулит его мучит, а Шурка Подметкин вместо лекаря. Напарит траву и горячую кашу прямо на поясницу кладёт. Через тряпку, конечно. Давай, Жухов, и тебе так сделаем.
— Не надо мне, у меня слегка только, огоньком погреюсь, и пройдёт. Сейчас в шерстяное оденусь, полушубочек бараний накину, и болезнь улетучится.
Он бухнул кулаком себя по пояснице, распрямился полностью, ойкнул и пошёл в штабную избу. Вскоре донёсся скрип двери. Петька вскочил и, согнувшись в три погибели, побежал по кустам к штабу, заглянул в тёмное окно. Жухов сидел на полу и рылся в картах. Разложил планшет с изображением реки и стал что-то измерять циркулем, рукой потянулся к подоконнику, чтоб взять линейку. Его крепкие пальцы коснулись стекла. Петька отскочил от окна и метеором помчался к костру.
— Таня, он и в документах роется.
— Надо его спросить… — она не договорила.
На тропинке у штаба показался Жухов.
— Эй, у костра, обед сейчас готовить будем.
Радиограмма из Токио:
Самоволину верьте. Вогула в живых нет. Фотокопию дела передал через Нулевого. В карточке резидента обнаружил пометку, что его погибший отец страдал радикулитом. Болезнь в семье, по-видимому, наследственная.
Авдеев
На другой день и на третий и через много дней Петька с Таней видели Жухова на реке. Теперь свои поиски он сверял с картой. Она была самодельной и складывалась в гармошку, как детская книжица. Жухов носил её с собой во внутреннем кармане. Теперь Васька стал осторожничать. После своих «купаний» он на стойбище не приходил, а пропадал невесть где. Появлялся вечером со всеми вместе. Был всегда весёлый. К Тане с Петькой относился заботливо, как, впрочем, и все геологи, кроме Рыжего.
ГЛАВА 7
Над тайгой который уж день висели серые тучи. Воздух был сырым. То ли туман, то ли пылевидный дождь покрывал брезентовые крыши холодной росой. От постоянной влаги брезент стал твёрдым и тяжёлым. Сегодня Таня с Петькой не вылезли из тёплых мешков — торопиться было некуда. Они лежали и тихо разговаривали о пропавшей экспедиции. У Таниных ног приютился медвежонок и тихо посапывал. Линды не было. Она ушла с геологами три дня назад. Они работали где-то в отрогах хребта. Били под скалу наклонные колодцы и закладывали взрывчатку. Ночевали там же, в пещере. Сюда изредка наведывался Додоев: нагружал Житуху провиантом и, попив с ребятами чаю, уходил. Стойбище теперь было пустынным и тихим. У костра собирались вечером только трое: Таня, Петька и медвежонок.
— Ребята, вы здесь? — раздалось за стенкой.
Петька потянулся к ружью:
— Кто там ходит?
Влажный отяжелевший полог поднялся:
— Я, ребята. — Согнувшись, Жухов пролез в палатку: — Ну, как вы тут без нас?
— Привыкаем понемножку, — ответила Таня.
— А я пришёл, смотрю вас нету, печку растопил, чайку сготовил.
С волос у Жухова упали капли на медвежонка. Он сморщил нос и отвернулся от гостя.
«Неужели и сегодня он нырял, — подумал Петька, — не с доброй воли такое, кто-то его заставляет».
Жухов почувствовал недружелюбные взгляды и рассмеялся:
— Думаете, я от работы удрал, дезертиром меня считаете, — крышку часов отколупнул ногтем: — Так и быть, открою вам тайну, почему я сегодня здесь.
Петька с Таней затаили дыхание. Жухов посмотрел на стрелки:
— Через двадцать минут будет жуткий взрыв. Запляшут горы. Тысячи тонн скальной породы взлетят в воздух. Понимаете, ребята, будущая железная дорога пойдёт по распадку. А поперёк распадка стоит скала под названием Дурацкая. Как будто нарочно поставлена. Нам она тоже мешает. Сидоров решил её рвануть. Москва ему разрешила. Ровно через сто восемьдесят секунд придёт конец скале Дурацкой. — Он хитро посмотрел на Таню и Петьку: — А меня парторг Иван Иванович Букырин послал сюда, чтоб вы не испугались грохота. — Жухов поднял полог, забросил его наверх палатки:— Вставайте, идёмте чай пить.
У печки, разливая чай, Жухов заметно волновался. Открытые часы положил на стол и постоянно поглядывал на стрелки. Стал неразговорчивым, глаза потемнели. Чай пил машинально. Ему, наверно, хотелось быть там, где взрывники последний раз проверяют сейчас сотни метров бикфордовых шнуров и электрических проводов, уходящих под землю, где сложены штабеля смертоносного груза.
— Смотрите! — крикнула Таня и рукой показала в сторону низкого перевала.
В прогале хребта появилась, словно вулкан, лохматая шапка дыма. Разрастаясь, она с бешеной скоростью неслась в небо. Закрывая зубчатый горизонт, она тянула за собой шлейф серой крупяной пыли.
— Не пыль это, — прошептал Жухов — а валуны, куски скал…
И тут долетевший, наконец, звук взрыва потряс тайгу. Колыхнулась земля. Из чайника выплеснулась вода и забегала дробью по раскалённой плите. Медвежонок юркнул под стол, плюхнулся па живот и закрыл лапами глаза.
— Осторожно! — закричал Жухов и схватил ребят за руки.
Они сами увидели опасность. Несколько пылинок, отделившись от шлейфа, вычертили в небе огромную дугу и теперь, казалось, падали на лагерь геологов. С каждым мигом, увеличиваясь в размерах, они превращались в серые скальные глыбы и ударялись друг о друга. Летели сухие искры.
Жухов крепче сжал руки ребят, приготовился вместе с ними отскакивать в сторону. По наклонной линии глыбы со свистом прошли мимо метров за триста от стойбища.
Постепенно небо очистилось. Чёрная шапка уплыла за горизонт и утянула за собой хмурые сырые тучи. Выглянуло солнце. Наступила тишина. Застрекотали кузнечики.
— Жухов, а Жухов, ты нас-то отпусти, — сказал Петька.
Он тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, разжал руки.
— Заволновался я что-то. Взрыв мне не понравился. Разброс большой. Взрывчатки переложили, а может, верхняя мина рановато сработала.
— А что может случиться?
— Люди могли попасть под камнепад.
— А почему заранее не ушли?
— Подрывники, Таня, дальше конца провода уйти не могут.
С тропы донёсся цокот копыт. Заколыхались кусты. Полетела с листьев роса. На поляну выскочила Житуха. Губы и удила в клочьях белой пены. Глаза дикие. Увидела Жухова и тревожно заржала. Человек, почти лежащий в седле, сполз на землю, сбросил с головы капюшон. Таня едва узнала парторга Ивана Ивановича. Посиневшие губы прошептали:
— Беда. Колесникова завалило.
Жухов подскочил к парторгу:
— Он живой?
— Все живые. Колесникова вытащить не можем. Щель узкая, и камень обвязать не удалось.
— А я пролезу? — спросил Петька.
— За тобой и приехал.
Жухов молча забрал повод из дрожащих стариковских рук и скомандовал:
— Жмыхин, в седло. Котельникова, парторгу горячего чаю. Побольше сахару.
Житуха понеслась к месту взрыва. В седле сидел Петька. Позабыв о своём радикулите, Жухов бежал рядом. Правой рукой он держался за стремя. Иван Иванович стоял на высоком пне и смотрел вслед, пока они не скрылись за тёмным ельником.
Из-под крыши вылетел стриж. Взвился в синее небо. Пронзительно закричал. И тотчас из расселин понеслись к нему чёрные стрелы птиц. Стая стрижей, почти не махая крыльями, закружилась в синеве.
Иван Иванович тяжело сошёл с пенька.
— Танюша, накапай валерьяновки, в кухне на полочке стоит.
Таня опрометью бросилась в кухню. Когда прибежала обратно, Иван Иванович лежал на траве. Таня зубами вытащила из флакона резиновую пробку, накапала лекарства заболевшему прямо в рот. Схватила ковшик, плеснула туда воды.
— Ну как сердце?
— Проходит. Видишь, какой я нынче геолог. Такое у меня было на острове Волчьем. Чуть-чуть богу душу тогда не отдал. Едва отдышался.
Таня вспомнила схему Самоволина с надписью о гибели бойца Вещева, свидетеля третьего варианта.
— А он где, Волчий?
— Здесь, выше по течению.
— Вы его обследовали?
— На него, Танюша, опора железнодорожного моста встанет. Там мы шурфы били, или, попросту сказать, ямы копали до коренной породы. У меня сердце и забарахлило. Думал, вторая могила на острове появится.
Таня насторожилась:
— А что, Иван Иванович, там уже кто-то умирал?
— По нашим местам, Танюша, ещё при царе прошла экспедиция под шифрованным названием «Багульник». На острове Волчьем у них погиб геолог. Беднягу там и схоронили. Вместо памятника высокий камень.поставили, а на нём стрелку вырубили в виде молнии.
— А почему такую стрелку?
— Личный знак, Танюша, начальника погибшей экспедиции…
Слушая парторга, Таня подумала, почему же Казимир Самоволин о стрелке нигде не упомянул.
Иван Иванович встал, прошёлся вокруг стола, сел на скамейку:
— Как-то с Колесниковым мы забрались в такое поднебесье — аж дух захватывало. Смотрим вниз между облаков, карту составляем и хвастливо думаем: до нас нога человека здесь не ступала. К вечеру закончили составлять планшет и решили заночевать. А Вячеслав, он же, Таня, в душе поэт, и говорит мне: «Давай, Иван Иванович, оставим здесь свой знак». Берет он молоток и пробирается к голубой лазуритовой глыбе, кричит мне: «Ночь протыкаю, а выбью надпись: „Впервые здесь ступила нога…“ И умолк. Оглядываюсь. Сидит на корточках и что-то рассматривает. Подошёл к нему, гляжу, а на глыбе стрелка выбита в виде молнии. Почти на тридцать лет опередил нас Пётр Андреевич Ельников, начальник тогдашней экспедиции. Смутился Колёсников и до утра молчал…
Последние полкилометра Петька и Жухов шли пешком. Долина была усеяна острыми камнями, и они боялись, что лошадь поранит ноги. Обломки искрились на солнце, и Петька отводил глаза вбок, на тёмную сторону хребта. Пахло каменной пылью и сгоревшей взрывчаткой.
— Смотри-ка, как садануло, — Жухов показал на вершину лиственницы. Камень, словно кинжал, пронзил насквозь сухое дерево и торчал с обеих сторон острыми пиками.
— Эге-гей! — услышали они крик из распадка. На уступе стоял Додоев и махал руками.
— Колёсников живой? — спросил Жухов.
— Хнешно, живой. Немножко только оглушило, — эвенк улыбнулся. — Он, как соболь, в ловушку попался. Поднялись на гору. Колёсников действительно был в ловушке. Вход в пещеру наглухо закрыл съехавший с хребта многотонный обломок скалы. Вокруг лежали кайлы и погнутые ломы. Видно, геологи в горячах пытались руками отодвинуть базальтовую глыбу. Из-под неё торчали оборванные провода. Два жёлтых и два в ярко-красной оболочке. По ним Вячеслав подал электрический ток к взрывчатке, которая подняла в воздух Дурацкую..
На базальтовой глыбе лежали геологи и смотрели вниз. Между глыбой и скалой была щель. Через неё можно было вытащить пострадавшего, но в середине застрял камень. Додоев туда спускался, но обвязать камень не смог. Оставшаяся щёлка была узкой даже для него.
Петька разделся до трусов. Его крепко опутали верёвкой, подали в руки толстые канаты. Их нужно было пропустить под камнем и подать наверх.
Петьку опустили в щель до камня. Концы канатов он сбросил в узкую щель и полез туда сам. Больше двух метров покарабкался Петька вниз, щупая застрявший камень. Почувствовал пустоту.
— Натяни! — крикнул Петька.
Верёвка напряглась. Петька повис в тёмном своде пещеры.
— Колёсников, до тебя глубоко?
— Не вздумай прыгать, метра четыре.
— Ты лежишь, что ли?
— Голова кружится.
Петька зажал в зубах жгутики толстых канатов и, упираясь руками в шершавые стены, пробрался под застрявшим камнем в другой конец щели. Отдышался и полез вверх. И сразу почувствовал, что тонкая верёвка, привязанная к поясу, мешает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22