— Ну вот, ребята, считайте, что мы дома. — Геолог посмотрел вниз на воду: — В реке не купаться. Воронки есть, опасно.
— Там что-то между камней стоит?
— Лодка Жухова. Зелёная моторка. Мы на ней продукты из Шалаганово возим.
Стойбище геологической партии находилось сразу за кедрачом. И выглядело для таёжных мест внушительно. Три бревенчатых дома прямо под стенкой хребта, сарай из толстых плах, кухня и рядом плоская крыша на столбах — навес, под которым стояла печка и длинный стол со скамейками. У крайнего домика высокая мачта. С её макушки тянулся медный плетёный провод.
— Наша антенна, — сказал Колёсников, — строил я её по последнему слову техники. Но сигналы слабовато берет, хребет мешает. Три дня назад Гарновский на связь выходил. Обещал две рации новых привезти, лёгких, походных, картографы обещал, бинокли, буссоли, в общем, на сто тысяч рублей разных приборов. Заживём тогда. К зиме начальник экспедиции Сидоров посулился вертолёт выхлопотать.
— Что? Что? — спросили в голос Петька и Таня.
— Вертолёт. Он на самолёт похож, только без крыльев. Один пропеллер поднимает его в воздух, а другой толкает вперёд. — Хворостинкой Вячеслав Валентинович начертил на земле подобие вертолёта.
— А чем он лучше самолёта?
— Ему аэродрома не надо, садится где угодно, как муха, или в воздухе может висеть на любой высоте.
— Колёсников, — тихо сказал Петька, — а ты не вре… — Петька застеснялся и поправился… — Не фантазируешь?
— Сущую правду говорю, когда я учился… — он сразу осёкся: — Ребята, за домами, вон там, в кустах, у нас палатки с печками. Нам их военные подарили. Пойдёмте. — Он провёл ребят на другой край стойбища. Палатки были большими, как домики. Невдалеке, ближе к ручью, стояла крохотная жёлтая палатка, совсем новая. Вячеслав Валентинович прошёл к ней, откинул полог:
— Ваш дом. Поздравляю с новосельем. Там два спальных мешка — меховой Тане, а ты, Петька, и в простом не замёрзнешь.
— Спасибо! — Петька с Таней пожали руку Колесникову,
Он смутился:
— Вот и хорошо, что понравилось вам, залазьте туда, осмотритесь, и примемся за дело. Вещи оставляйте в палатке, никто сюда не сунется. По чужим палаткам у нас шариться запрещено. Пуля в лоб и никаких гвоздей, как говорит Федя Рыжий.
— А я думала, в экспедиции все общее, как на войне.
— Было так и здесь. Потом кто-то завёлся. И начались пропажи: то свитер, то сапоги… Сейчас некогда, а позднее выясним, кто пакостит. Поэтому вещмешок свой давайте, я положу в каптёрку, а то, неровен час, кто-нибудь позарится.
Петька быстро швырнул вещмешок в дальний угол:
— В нём ничего привлекательного нет. Там у нас… Петька не договорил — в сарае затрещали доски и что-то посыпалось. Колёсников вмиг сорвал с плеча ружьё и бросился через кусты к сараю. Петька с Таней побежали за ним. Замок на двери был цел. И никаких следов. Таня осталась наблюдать за кустами, а Колёсников с Петькой обошли сарай. Никого.
— Может, через крышу кто забрался, — прошептала Таня, — вон ветка толстая над сараем качается. С неё могли спрыгнуть.
Неуклюже геолог забрался на дерево, перелез на крышу. Ребята последовали за ним. Мягкий толь разорван, подгнившие доски проломаны. Внутри сарая кто-то затаился.
— Кто там? — крикнул Колёсников.
В ответ послышалось глухое рычание,
— Там росомаха? — спросила Таня.
— По-моему, молодой медведь, наверное, даже медвежонок. Вероятно, где-нибудь тут рядом медведица бродит, — сказал Вячеслав Валентинович. Он нервно посмотрел вокруг и зарядил ружьё: — Там у нас продукты, геологические пробы, перепортит все. Держи-ка ружьё.
Колёсников спустился на землю, добежал до большой палатки, исчез там и через секунду выскочил с верёвкой. Один конец верёвки он пропустил через ручку и крепко привязал к полену. Другой конец забросил к Тане, быстро снял замок и забрался наверх.
— Ну, ребятки, приступаем.
Он взял у Тани верёвку и потянул. Полено поднялось, дверь немного открылась… Колёсников отошёл на угол крыши и со словами: «Ну, пошёл, шалапут, на свободу!» — дёрнул верёвку. Дверь заскрипела и отворилась. Ребята смотрели через дыру. В сарае стало светло, там стояли мешки с мукой, закрытые брезентом, и ящики, вдоль стен шли полки. На них грудами лежали камни, нижняя полка сломана. Но зверя не было. У самых дверей валялась блестящая консервная банка.
Она была прокушена. Из тонких отверстий вытекло сгущённое молоко.
— В бочке он! — закричала Таня.
В тёмном углу из пустой бочки на миг показалась мордочка медвежонка, испачканная сгущённым молоком.
— Каков подлец, — возмутился Колёсников — Мы четыре баночки сгущёнки оставили в НЗ на случай, если кто простудится, а он… Травы ему, видите ли, мало — Вячеслав Валентинович расхрабрился:— Я сейчас ему устрою жуткую неприятность. Петька, охраняй подступы, чтоб его мамаша на меня не кинулась.
С ружьём на изготове Петька встал на краю крыши, озирая местность. Таня легла возле дыры и следила за медвежонком, чтоб он не успел перепрятаться. Колёсников спустился вниз и на носочках подкрался к бочке. Медвежонок оказал яростное сопротивление. Рычал, бросался на руку, намеревался цапнуть зубами. Когти ударяли по стенкам бочки. Таня хотела посоветовать закрыть бочку телогрейкой и вынести на улицу. Но не успела: Вячеслав Валентинович опрокинул бочку и отскочил в сторону. Медвежонок вылетел, взглянул на дверь и юркнул под штабель ящиков с камнями. Зарычал оттуда. Лязгнули зубы.
Возле кухонного навеса закачалась ветка. Петька поднял ружьё, расставил ноги, прицелился. Из листвы выглянула мордочка бурундука. Он сверкнул любопытными глазёнками, присвистнул, сел поудобней и стал рассматривать людей. Петька опустил ружьё, посмотрел вниз:
— Колёсников, ты где?
— Я уже тут, — раздалось за Петькиной спиной,
— У тебя расчёска есть?
— А как же, мне Васька Жухов собственноручно из целлулоида выпилил.
— Давай её сюда. Сейчас мы его дымовой завесой выкурим — Петька положил на крышу ружьё, оторвал клок старого толя, плотно завернул расчёску: — Поджигай!
Дымовая завеса вспыхнула. Петька положил её на Доску придавил подошвой, пламя исчезло, повалил дым. Петька быстро сбросил завесу на земляной пол сарая. Удушливые космы дыма стали заполнять помещение. Все трое легли на крышу и, свесив головы, смотрели на Дверь. Послышалось недовольное сопение, и лохматой шапкой вылетел из сарая медвежонок. Неуклюже подбрасывая задние лапы, он бросился в кусты. Развернулся, посмотрел в сторону сарая и, фыркнув так, что из носа вылетели пузыри, помчался в гору.
Колёсников глянул на часы, спустился вниз:
— Ребята, надо торопиться ужин варить, люди придут голодные. — И метровыми шагами двинулся к навесу. Таня с Петькой заскочили в свою палатку, сбросили с себя лишнюю одежду и пошли помогать. Или, вернее сказать, приступили к своим новым обязанностям.
Вечернее солнце скользило по зубчатому горизонту. Отражая свет, далёкие скалистые горы, казалось, раскалились докрасна. В распадках резко похолодало. Тёплый печной дым, не поднимаясь в небо, процеживался через кусты и уползал вниз.
На стойбище появилась собака Линда. Виляя хвостом, подошла к Колесникову. Дышала отрывисто. С длинного языка срывались капли. На ошейнике висел кусочек берёзовой коры. На ней была нарисована страшная волчья пасть и ни одного слова. Колёсников взглянул на рисунок и приказал:
— Разливай кашу по мискам, народ идёт. Васька Жухов сообщает: голодные как волки.
Таня, работая черпаком, раскладывала в алюминиевые миски горячую просовую кашу. Вячеслав Валентинович хватал по две миски в каждую руку и относил к столу. Петька поливал кашу подсолнечным маслом с пережаренным луком, строго по норме, как велел Колёсников. Едва успели разложить ложки, как в пади послышались голоса геологов.
Первым к стойбищу поднялся старик в брезентовой самодельной куртке. На поясе нож и кисет с табаком, В руке берёзовый туесок. Колёсников шепнул:
— Додоев, муж Додоевны.
Старик поздоровался и сразу сказал:
— Иду и нюхаю, шибко вкусно пахнет. Запах быстроту дал, однако, быстрее всех пришёл. — Лицо старого эвенка засияло улыбкой. Туесок он поставил на лавку возле печки:
— Гостинцев старуха прислала. Ягода жимолость тут. Шибко хорошая, однако, немного сладкая.
Петька с Таней не успели поблагодарить — появился Васька Жухов. Осторожно положил на скамейку кепку, до краёв наполненную земляникой.
— Витамины вам, друзья, ешьте на здоровье.
От ягоды пахнуло лесом. Таня не удержалась и взяла одну крупную, очистила от зелёных лепестков, попробовала и благодарно улыбнулась Жухову.
Геологи встали в очередь к умывальнику. Он был сделан из старой ведёрной кастрюли. Крана не было. Вода тонкой струйкой вытекала из дырочки, которую затыкали огрызком карандаша.
Таня заметила, что геолог с ярко-рыжими волосами мыться не стал. Он прошёлся вдоль стола, выбрал миску, в которую по ошибке положили двойную порцию, и сел. Стал жадно глотать кашу и покрякивать. От удовольствия на лице у него выступили крупные веснушки, в сумеречном свете похожие на брызги коричневой краски. Кусочек каши сорвался у него с ложки, он мгновенно поймал его рукой и кинул в рот. Ладонь облизал. Петька взял черпак и плюхнул Рыжему ещё одну порцию. Тот как-то противно подмигнул и произнёс в полголоса:
— Фартовое место, огольцы, накнокали, шамовка при вас, и монета пойдёт.
Петька непонимающе посмотрел на Рыжего и ушёл к печке.
Геологи, подшучивая друг над другом, подошли к столу, стали рассаживаться, а Петька с Таней пошли помогать Колесникову разжигать посередине поляны костёр. Они обложили старый лиственничный пень смолистыми коряжинами и подожгли головешкой из печки. Раздули пламя. Маленький посёлок геологической партии сразу показался Петьке уютным и желанным пристанищем. Пляшущие языки огня отражались добрыми бликами в глазах уставших геологов. Глотая постную кашу, они во всю хвалили новых поваров. Только Рыжий молчал. Он сидел на корточках у дальнего столба навеса и курил. Толстые пальцы левой руки постукивали по колену.
Прикончив кашу, геологи разобрали кружки, налили крепко заваренного чаю и прошли к костру. Петька с Таней принялись мыть посуду. Им взялся помогать Додоев и Васька Жухов. Управились быстро. Стопки алюминиевых чашек и ложки сложили в ящик из-под взрывчатки.
У костра Колёсников рассказывал одну из своих историй.
— Учил я, ребята, медведя. Ну, думаю, теперь ты от меня не уйдёшь, не те, говорю сам себе, времена. Видеть его не вижу, но ноздрями чую, что где-то рядом. Ружьё изготовил, воздух нюхаю и иду на него. В ногах никакой дрожи. — Парторг Иван Иванович хмыкнул. Колёсников сделал серьёзное лицо: — Кто сомневается — пусть идёт спать, рассказываю не для слабонервных и рассказываю правду, свидетель у меня есть — Санька Бурмейстер. — Он отхлебнул чаю: — Так вот, ребята, чувствую, медведь меня вынюхивает. Я приготовился отбиваться.
Иван Иванович поставил кружку на угольки:
— Обожди, ты вроде говорил, что ты медведя вынюхивал?
Геологи фыркнули в кулаки. Вячеслав Валентинович окинул их презрительным взглядом и стал выкручиваться.
— Действительно, сначала я его вынюхивал, а потом он меня вынюхивать стал. И намерения у него, подлеца, откровенные — сожрать. В голове у меня, понятно, ералаш — Жилин-Костылин. Но и твёрдая мысль, конечно. Не уйдёшь, думаю, от меня хам и невежа, а сам, понятное дело, на дерево поглядываю. Забраться бы мне туда, думаю, я бы тебе, мерзавцу, показал, где раки зиму проводят. Но не успел. Чёрной горой вырос он передо мной. Уши прижаты, шерсть на загривке поднялась, как трава, и клыки вонючие. Я выстрелил. Чувствую попал. Его откачнуло. Но момент — и он прёт снова.
— Обожди, Колёсников, когда Додоев с Бурмейстером подскочили, ты же на дереве сидел.
— Правильно, я точку обстрела выбирал.
— Но ружьё-то ты оставил на земле.
— А ты, Иван Иванович, видел?
Иван Иванович засмеялся:
— Мне Жухов рассказывал.
— Нашёл кого слушать, да Васька — известный в тайге враль! Я на дереве с ножом сидел, а ружьё, если хотите знать, для приманки оставил. Думаю, подойдёт этот мерзкий хам нюхать, а я с дерева на него прыгну и разделаюсь сразу за все переживания. А он не дурак оказался, ушёл от греха подальше.
Эвенк Додоев слушал внимательно и под конец, затянувшись дымом, произнёс:
— Молодец, Славка, шибко хорошо рассказывает, лучше даже, чем было.
От хохота геологов вскочила на ноги Линда и гавкнула несколько раз в ночное небо.
К Петьке с Таней подошёл Иван Иванович:
— Надо спать, ребятки, на завтра вам задание — обед сварить на пять человек. Остальные будут обедать в тайге у костров. С утра все разойдутся по маршрутам. А обедать придут люди не из нашей геологопартии, а буровики. Сварите для них двойную норму. Они шурфы бьют в граните, выматываются.
— Почему рыжий геолог ни с кем не разговаривает? — спросила Таня.
— Рабочим он у нас числится. Фамилия у него Челпанов. Федя-копеечник. Опять у него что-то потерялось, а требует, чтоб мы оплатили. — Иван Иванович послушал журчанье ручья, вдохнул полной грудью. — Природа, ребятки, здесь красивая. Я всю жизнь в экспедициях, а здесь мне нравится больше всего. По Амуру ходил и думал — лучше края нет, а оказалось, что есть, я ещё, ребятки, мечтаю по этим местам на поезде проехаться, по нашей с вами трассе. Знаете ли, приятно будет лететь ночью в вагоне сквозь тайгу и хребты, пролетать через туннели, как через игольное ушко. Только знаете, ребята, чего я побаиваюсь?
Петька с Таней насторожились. Иван Иванович зашептал:
— Я боюсь, что всю славу возьмут себе строители, а нам, геологам, ничего не достанется. А почему? Да потому, что мы люди скромные, а строители, они, брат, бахвалиться любят, а трассу-то мы, геологи, первыми пройдём. И костры первые принадлежат всегда геологам. — Он пожелал приятного сна и, шаркая по-стариковски ногами, ушёл.
Таня первая юркнула в палатку. Нащупала мешок, развернула и залезла в него. Петька нашёл медное колечко — замка-молнии и застегнул Таню в мешке. Свой мешок Петька положил ближе к выходу, па всякий случай.
Они лежали и смотрели через щель полога в чёрное нёбо. Снизу высокие сосны казались мохнатыми мягкими лапами, обсыпанные сверкающими алмазами звёзд. От костра доносились звуки гитары и мягкий голос Колесникова.
Под вечер старый обходчик.
Идёт, по рельсам стучит.
У стыков стальных он видит двоих,
Один он к ним бежит…
Петька с Таней спали, когда к палатке подошёл Додоев. Он приподнял полог и втолкнул туда собаку. Потоптавшись на месте, Линда легла у самого выхода. Навострила уши и закрыла глаза.
ГЛАВА 6
Недалеко от палатки послышался собачий лай. Петька проснулся, вылез из мешка. У высоких сосен кого-то задержала Линда. Она предупреждающе рычала и заливалась хриплым лаем. Собака, почуяв подмогу, с яростью стала бросаться на сосну и царапать когтями кору. Петька подкрался ближе, всмотрелся в толстые переплетения сучьев и побежал к палатке.
— Таня, вчерашний медвежонок сидит на дереве, медведица, значит, где-то погибла. Но из палатки никто, не ответил. Петька заскочил внутрь, Танин мешок был пуст. Таню разыскал он под кухонным навесом. Она сидела на камушке между чурок и выбирала из ржаной муки овсяные зёрнышки.
— Почему меня не разбудила?
У Тани в глазах появилась хитрая искорка: — Я сама только что встала.
Петька посмотрел на полный стакан овсяных зёрнышек и обиделся.
— Там — медвежонок на дереве, — сказала Таня. — А Линда меня не слушает и лает на него. И тебя разбудила, а ты сегодня во сне стонал.
— Геологи при тебе ушли?
— До меня ещё. А я проснулась и решила овсяный кисель сделать с ягодами. Помнишь, нас Тимкина мама угощала?
Возле сарая затрещали кусты, и к ребятам вылетела Линда. Глаза были ошалелые и радостные.
— У ней на зубах, кажется, медвежья шерсть.
Петька схватил Линду, пальцами разжал ей пасть. Но собачьи зубы были уже чистыми и поблёскивали, словно полированные. Таня с Петькой побежали напрямик через кусты к палатке. Медвежонок был цел, только сидел на другом дереве. Линда оказалась хитрой собакой. Она не стала лаять, а подползла к дереву на брюхе и своими широкими лапами стала подрывать корни. Медвежонок завизжал по щенячьи. Таня решила увести Линду и обеими руками взялась за кожаный ошейник. Собака упёрлась всеми четырьмя лапами в землю, а зубами поймалась за ветку.
Пришёл на помощь Петька. Он скинул куртку, положил на мох и вцепился в стоящий дыбом серый загривок. Линда напружинилась и стала махать хвостом. Ей нравилось сопротивляться. Линду подняли на воздух, но ветку она не отпускала. Тогда Таня отломила ветку. Не давая собаке опомниться, её волоком потащили к кухне. Мотая головой, она пыталась схватиться за кусты, за ветки, за траву. А когда за ней захлопнулась дверь кухни, она вдогонку ребятам завыла по-волчьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22