Я разглаживаю бумагу и просматриваю информацию, которую и без того знаю наизусть: сведения о других игроках в этой чудесной маленькой игре. Я снова оглядываюсь и вдруг вижу, что он уже здесь. Небритый, лохматый, но с настороженными глазами хищника. Человек, пришедший сюда, чтобы залить спиртным свои печали. Он собирался пропустить пару стаканчиков бурбона, но я намерена предложить ему взамен другое лекарство – горячую женщину.
Прихватив стакан, я медленно сползаю с табуретки и иду через зал, всем своим видом излучая приглашение приятно провести время.
Он видит меня, и глаза у него вспыхивают жаром, рожденным алкоголем и вожделением. Я улыбаюсь, зная, что сделка уже заключена. Сначала мы переспим. А потом, позже, я его убью.
Ведь именно в этом заключается суть игры. Победителю достается все. И я не намерена проигрывать.
Глава 3
ДЖЕННИФЕР
В воскресенье днем я сидела в «Старбаксе»: читала «Таймс», «Пост» и «За кулисами», пила кофе мокко и жевала булочку с черникой. Я довольно высокая, ношу шестой или восьмой размер (в зависимости от фирмы), и у меня относительно узкие бедра и достаточно упругая попка благодаря самоограничению и дисциплине.
Вот мое правило: всю неделю я живу на салатах и фруктах и еще съедаю баночку тунца (разумеется, приготовленного на родниковой воде), чтобы получить немного белков. Пью обычно воду или черный кофе, по утрам – со снятым молоком. Ради кальция, вы же понимаете. Алкоголь меня нисколько не беспокоит (хотя и мог бы), и если я выпиваю с друзьями или на свидании, то потом два дня сижу на диетической коле, рисовых хлебцах и жевательной резинке без сахара – все это быстро приводит меня в прежнее состояние.
При таком положении вещей разве удивительно, что в воскресенье я позволяю себе немного расслабиться? Булочки и кофе. С цельным молоком. Самый настоящий разврат, и этого мне хватает на целую неделю. Моя система нравится мне намного больше, чем диета Аткинса или разные там «Следите за своим весом» и прочие модные сейчас глупости. Мой способ проверен, и благодаря ему я остаюсь стройной с тех самых пор, как закончила школу. Да, согласна, немного скучновато, зато работает. И я не собираюсь отказываться от того, что приносит успех. Впрочем, я немного отклонилась от истины: прежде я носила четвертый размер. Но это было, когда я выкуривала пачку сигарет в день. И хотя джинсы четвертого размера продолжают висеть в дальнем углу шкафа, исключительно из ностальгических соображений, я знаю, что уже никогда не вернусь в те прекрасные времена. Курение, возможно, помогало мне сохранять фигуру, зато плохо сказывалось на голосе. Да еще все эти разговоры про рак…
Короче говоря, булочки в «Старбаксе» – одно из моих преступных удовольствий, и я с нетерпением жду воскресенья и этих двух часов райского наслаждения. (Поскольку я не интересуюсь международными и финансовыми новостями, мне хватает двух часов, чтобы просмотреть газеты.)
В тот день я проснулась как обычно, приняла душ и пришла в «Старбакс» где-то около двенадцати. К двум часам я уже отправилась домой – в свою маленькую однокомнатную квартирку на Манхэттене, откуда можно пешком добраться до работы и в район театров.
Моя новая квартира заметно меньше предыдущей, но нехватка квадратных метров компенсируется свежей краской, отличным ковром и водопроводными кранами, из которых вода льется именно туда, куда нужно. Кроме того, дела с безопасностью здесь обстоят гораздо лучше: входная дверь в вестибюль открывается ключом, а на лестницу ведет другая дверь, тоже с замком. Конечно, это не так шикарно, как собственный швейцар, но все-таки достаточно надежно. После того, что случилось с моей подругой – мы с ней вместе снимали квартиру, – я стала обращать внимание на подобные вещи.
Поэтому я испугалась, когда, ступив на площадку шестого этажа, увидела, что дверь в мою квартиру приоткрыта.
Должна сказать, что я не отношусь к числу идиоток из фильмов ужасов, которые, заслышав какой-нибудь необычный шум в пустом доме, тут же спешат проверить, что там такое, в то время как в зале все принимаются дружно вопить: «Нет! Нет! Не ходи туда! Вернись! У него топор!»
Даже не думая идти вперед, я быстро развернулась и помчалась вниз, в вестибюль, чтобы, продемонстрировав чудеса спокойствия и разумного поведения, набрать номер 911. После того как появятся полицейские, я позволю себе испугаться и устроить истерику, а пока буду играть роль хладнокровной примадонны, спокойной и контролирующей ситуацию.
Я ношу большую дорожную сумку от «Марка Джейкобса» (подарок фирмы) вместо обычной дамской сумочки, потому что постоянно таскаю с собой сценарии, книжки в мягких обложках и туфли без каблука (ходить по Манхэттену очень не просто). Я обожаю мягкую кожу и классическую форму этой сумки, но меня страшно раздражает, что все вещи вечно болтаются на самом дне. И теперь, торопливо спускаясь по лестнице, я рылась в сумке, пытаясь найти свой телефон. Я нащупала его, когда вышла на площадку второго этажа, с ликованием вытащила, открыла и начала набирать номер.
Нажала 9, потом 1, и тут телефон зазвонил. Совершенно потрясенная, я стояла и молча пялилась на него, пока не поняла, что мне кто-то звонит. Не лучший момент, но ничего не попишешь.
Я не слишком хорошо разбираюсь в телефонах и не сообразила, как сбросить вызов, чтобы позвонить наконец в полицию. Поэтому я ответила. Судя по всему, никакой громила в маске и с пистолетом в руке не собирался нападать на меня прямо сейчас. Да и вообще я сомневалась, что полиция обнаружит кого-нибудь в моей квартире. А также что она обнаружит там стереосистему, ноутбук, телевизор и деньги. Хотя постойте-ка. Денег у меня там в любом случае не было…
– Я не могу говорить, – рявкнула я. – Мне нужно позвонить…
– Дженн! Куда ты подевалась, черт подери?
– Мел?
Мелани Прескотт – моя лучшая подруга, до недавнего времени мы жили с ней вместе, и я всегда рада с ней поболтать. Но только не сейчас. Особенно когда она несет какую-то чушь.
Я толкнула дверь и оказалась около почтовых ящиков.
– Послушай. Я тебе перезвоню. Мне кажется, кто-то влез в мою квартиру. Мне нужно…
– Это я в твоей квартире.
Несколько мгновений я стояла не шевелясь, пока ее слова пытались найти дорогу в мое сознание.
– Дженн? Ты меня слышишь?
– В каком смысле ты в моей квартире?
– Это не так уж трудно понять. Я поглядывала на улицу из окна и увидела, как ты идешь. Я как раз готовила для нас «эпплтини», поэтому открыла тебе входную дверь, а сама вернулась на кухню. Но мне приходится пить свой «эпплтини» в одиночестве. И это вынуждает меня вновь задать тот же вопрос: куда ты подевалась, черт подери?
– О!
Я почувствовала себя полной идиоткой и принялась оглядываться по сторонам, чтобы придумать хоть какое-то объяснение. И тут в дверях появился Терренс Андерхилл из квартиры 5В.
– Я… ну, понимаешь, я встретилась с соседом, и мы немного поболтали.
– Симпатичный?
Я внимательно посмотрела на восьмидесятилетнего мистера Андерхилла.
– Очень. Потрясающий. Самое то, чтобы пококетничать в вестибюле.
– Ладно, тогда я тебя прощаю и не стану пить твой «эпплтини». Давай поднимайся скорее.
– Иду.
Я направилась назад к лестнице, чувствуя себя настоящей дурой из-за того, что так испугалась. Впрочем, пока я поднималась на шестой этаж, мое мнение успело полностью измениться. О чем только Мел думала? Это же Нью-Йорк! Возможно, самый спокойный и мирный район Нью-Йорка, но я достаточно часто смотрела «Закон и порядок» и знала, что мы не можем чувствовать себя здесь в безопасности, даже несмотря на то, что времена Джулиани и гангстерских войн прошли.
К тому моменту, когда я вошла в свою квартиру, меня распирало от негодования.
– Какого черта ты оставила дверь открытой? Я уже собиралась звонить в «девять-один-один». Ты что, захотела провести остаток дня с парнями в полицейской форме?
Мел сунула мне в руку стакан. Отлично зная ее, я видела, что она с трудом сдерживает смех.
– Что? – злобно спросила я.
– Мне казалось, что тебя задержали в вестибюле.
– Ну да. Я, э-э… – неубедительно закончила я, понимая, что профессиональной вруньи из меня не получится. – Знаешь, ты сама виновата. Я прихожу домой и вижу, что дверь в мою квартиру открыта. И что, по-твоему, я должна была подумать?
– Извини, что напугала тебя.
– Не нужно было давать тебе ключ. Почему ты не позвонила и не предупредила, что приедешь?
– Хотела устроить сюрприз.
– У тебя получилось, – сухо заявила я. – Сердце у меня до сих пор в пятках.
Это было, конечно, не совсем верно, но я люблю покрасоваться в свете прожекторов. Таково проклятие моей жизни.
Мел кивком показала на мой стакан.
– Выпей. Сразу полегчает.
Я хмуро посмотрела на прозрачную зеленую жидкость в стакане и сделала глоток. Ну ладно, она оказалась права. Мне действительно стало лучше.
– А еще есть?
– Полный кувшин для мартини.
В прежние времена, когда женщины сидели дома и встречали своих мужей у двери с коктейлем (как Саманта в «Зачарованной», хотя почему Даррин боялся потерять работу, мне понять не дано), мои мама и папа купили потрясающей красоты кувшин из зеленого стекла, специально для мартини. Высокий и изящный, с длинной стеклянной палочкой для размешивания, он сумел пережить не только наши детские игры в гостиной, но и путешествие в Нью-Йорк (правда, он был хорошо упакован в пенопласт и кучу бумаги). Идею взять его с собой подала мне мама. «Ты будешь жить на Манхэттене, дорогая, – сказала она. – Я видела "Секс в большом городе". Кувшин тебе совершенно необходим». Моя мама – потрясающая женщина.
Впрочем, все это не важно. Но тот факт, что Мел наполнила кувшин по самое горлышко (в него помещается целых восемь порций), поведал мне, что она настроена серьезно. Я отложила на время все соображения о диете, мысленно дала себе слово, что завтра буду сидеть на воде и аспирине, и осушила свой бокал.
– Итак, что ты здесь делаешь? – спросила я и тут же заволновалась. – Вы с Мэтью не…
– Страйкер замечательный, – заверила меня Мел, имея в виду парня, с которым жила, Мэтью Страйкера.
Мне всегда казалось несколько странным, что она называет его по фамилии, но Мел говорит, что никак не может избавиться от этой привычки. По-моему, она просто плохо старается.
– У нас все замечательно, – добавила она с оттенком самодовольства в голосе.
– Правда?
Я посмотрела на ее левую руку и раскрыла рот, увидев огромный бриллиант, озаривший своим сиянием мою жалкую квартирку.
Мел заметила, что я на него гляжу, и гордо вытянула вперед руку.
– Это Страйкер сам выбирал. Ужасно, правда?
– Сказочно.
Я вдруг сообразила, что стою и пялюсь на нее, словно какая-нибудь деревенщина, поэтому я бросилась ее обнимать, умудрившись в процессе расплескать почти все, что было у нее в бокале. Она засмеялась, мы снова наполнили бокалы, а потом выпили за себя, за Мэтью, за мужчин, за секс и за алкоголь. Именно в таком порядке.
– И как он это проделал?
– Как полагается, – ответила Мел, и ее щеки слегка зарумянились. – Пригласил на обед. Подарил цветы. Опустился на одно колено.
Мел очень хорошенькая, но еще она самая настоящая зануда (имейте в виду, я это говорю любя). Честное слово, у нее вместо мозгов компьютер. И хотя чувство моды у нее развито даже лучше, чем у меня, она всегда подходит к жизни аналитически. Поэтому то, что она покраснела – покраснела! – когда речь зашла о ее парне, не только вывело меня из состояния равновесия, но и привело в восторг.
– Вот здорово! – сказала я с искренним энтузиазмом. – А твоя работа, она тебе по-прежнему нравится?
– Чрезвычайно.
Мел сейчас работает на АНБ – Агентство национальной безопасности (это я объясняю придуркам вроде меня, которые могут подумать, что речь идет о телевизионном канале), но мне неизвестно, что она там для них делает. Знаю лишь, что ее работа как-то связана с шифрами и прочей шпионской ерундой. Очень-очень секретно. Прямо как у Джона Ле Карре. Самое то, что нужно Мел.
Я крепко обняла ее.
– Я тобой горжусь. Ты получила все, что хотела.
– Спасибо. – Неожиданно ее лицо помрачнело. – Правда, иногда я думаю, какую цену мне пришлось заплатить…
Меня передернуло, и я сочувственно кивнула. Дело в том, что Мел, скорее всего, никогда не познакомилась бы с Мэтью и не получила бы эту работу в АНБ, иными словами, продолжала бы вести скучную и неинтересную жизнь, если бы с ней не случилось невероятное. Честно сказать, я до сих пор не могу прийти в себя после того ужаса, который свалился на нее прошлым летом. Я уехала тогда к своей сестре, чтобы помочь ей с новорожденной малюткой, а вернувшись, узнала, что Мел оказалась мишенью какого-то маньяка, решившего ее убить.
Она выжила (ну, это очевидно) и даже выиграла – заполучила Мэтью, а ее банковский счет заметно увеличился в результате всех тех событий. Но цену ей пришлось заплатить сумасшедшую.
– У тебя и правда все в порядке?
Мел кивнула, и я увидела, как по ее лицу скользнула тень, которую тут же прогнала улыбка.
– У меня все отлично. И я приехала не затем, чтобы поговорить о событиях прошлого года или о своей личной жизни. Просто мне захотелось тебя повидать.
– Ты приехала в Нью-Йорк специально, чтобы повидать меня?
– На самом деле я приехала на конференцию, и еще мне нужно встретиться с коллегой.
– Из АНБ?
Мел покачала головой.
– Нет. Это не по работе.
Она отвела от меня взгляд, внезапно проявив необыкновенный интерес к украшенной автографом афише «Продюсеров», висевшей над диваном.
– ИБП, – произнесла я утвердительно.
ИВП – это сокращенное название популярной компьютерной игры «Играй. Выигрывай. Побеждай», в которую Мел одно время играла в режиме онлайн. А еще эта игра стала средоточием кошмара, вошедшего в жизнь Мел и чуть не прикончившего ее прошлым летом. Поскольку я исключительно заботливая подруга, меня очень сильно волнует, что даже сейчас, через год, Мел так и не может все забыть и успокоиться.
ИВП (настоящая игра, а не тот ужас, в центре которого оказалась Мел) происходит в сложном киберпространстве, и в ней участвуют три игрока: Жертва, Убийца и Защитник. Игроки (одновременно может проходить огромное количество партий) бегают по онлайновой версии Манхэттена, при этом Жертва расшифровывает серию подсказок. Ничего особенного, только вот подсказки составляются индивидуально для каждого игрока на основе подробной анкеты пользователя, которую игрок заполняет перед началом игры. Так что физик-атомщик получит подсказки и шифры, не имеющие ничего общего с теми, что достанутся байкеру. Отличная игра. И не одна я так думаю. По правде говоря, когда появилась ИВП, все остальные онлайновые игры стали казаться скучными и неувлекательными.
Игра построена таким образом, что, когда Жертва разгадывает очередную подсказку, она на шаг приближается к финальному призу. Все вроде бы хорошо, но дело в том, что, пока Жертва решает загадки, на нее охотится Убийца. А задача Защитника состоит в том, чтобы защитить Жертву.
Характер подсказок и шифров привлек внимание к ИВП, но популярной игра стала из-за того, что победитель – Убийца или Жертва – получает денежный приз. Причем такой значительный, что многие люди, которые при обычных обстоятельствах никогда не стали бы играть в онлайновую игру, захотели испытать удачу. Я тоже попробовала сыграть однажды, но меня сразу прикончили. Я тут же бросила это дело и наплевала на приз. Должна признаться, что я не слишком люблю компьютерные развлечения и предпочитаю виртуальным сражениям драму, разворачивающуюся на распродаже обуви. Но даже с моим ограниченным опытом я прекрасно понимаю, почему ИВП так популярна. А ее изобретатель – тип по имени Арчибальд Гримальди – оказался на заоблачных финансовых высотах рядом с Биллом Гейтсом, Дональдом Трампом и прочими финансовыми гуру.
К несчастью для Гримальди, он не может получить удовольствие от своих денег, потому что умер некоторое время назад. Но его изобретение живет. И продолжает оставаться невероятно популярным. Причем настолько, что какой-то псих решил организовать эту игру в реальном мире, и моей лучшей подруге пришлось спасать свою жизнь.
От одной лишь мысли о том, что ей довелось пережить, мне стало так не по себе, что я вскочила на ноги и осушила бокал с мартини. Тут я заметила, что Мел продолжает хранить молчание. Я вступила с собой в спор, стоит ли развивать эту тему. Спор оказался недолгим, потому ЧТО я обычно сразу говорю все, что приходит мне в голову.
– Я права, не так ли? Ты приехала сюда, потому что не оставляешь попыток понять, кто за всем этим стоит.
– Это был съезд любителей онлайновых игр. Вот я и решила, что, возможно…
– …ты найдешь кого-нибудь еще, кому довелось принять участие в твоей версии игры?
– Поверь мне, – резко сказала Мел, – это была вовсе не моя версия.
Я кивнула, устыдившись того, что мои слова прозвучали так бездушно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28