Чужие мнения он не подавляет, действует примиряющим образом на спорящих. О своем отношении к национал-социализму не высказывается, старательно уклоняясь от политических разговоров. В общем, он надломленный человек, и вся его теперешняя жизнь проходит под знак ом поражения его армии под Сталинградом. Эта мысль настолько угнетает его, что все остальное отступает на задний план.
Неприятным для Паулюса эпизодом было вступление 25июля 1944 года в «Союз немецких офицеров» его бывшего адъютанта — полковника Адама. В тот же день полковник Адам, в присутствии фон Зейдлица, заявил Паулюсу о своем вступлении в союз. Это заявление Адама Паулюс воспринял спокойно, заявив: «Я вас понимаю, полковник, но что касается меня, то я хочу получить ясное представление об обстановке».
В тот же день Паулюсу было вручено обращение 16 военнопленных генералов, которое произвело на него сильное впечатление. После ознакомления с указанным заявлением Паулюс в беседе просил дать ему возможность побеседовать с этими генералами, указав, что подписавшего заявление генерала Мюллера он знает лично.
В беседе с Винценцем Мюллером, проходившей 31 июля, Паулюс продолжал придерживаться своей прежней позиции, считая, что гитлеровское руководство успешно справится с восставшими генералами и будет в состоянии продолжать войну. Он верит, что Гитлеру удастся восстановить положение на Восточном фронте и добиться приемлемых для Германии условий мира.
Обращение 16 немецких генералов Паулюс рассматривает как «удар в спину германской армии» и объясняет его тем, что генералы подписались под сильным впечатлением поражения. Сам он такого шага сделать не может, так как это противоречило бы его убеждениям.
На твердо поставленный сотрудниками вопрос об изменении его позиции и участии в выступлении против Гитлера Паулюс, ссылаясь, как обычно, на свое положение военнопленного, отказался от активного выступления против Гитлера.
В начале августа 1944 года с фельдмаршалом неоднократно беседуют сотрудники УПВи. Затем они вспоминали о встречах с Паулюсом так: «Паулюс заявил, что в результа те наших бесед с ним, а также под влиянием изменившейся обстановки и разговоров с Мюллером он серьезно намерен пересмотреть свое отношение к публичному выступлению против гитлеризма, но ищет удобную форму, которая не была бы истолкована в Германии, как „удар в спину германской армии“.
Сообщение о разрыве Турцией дипломатических и экономических отношений с Германией произвело на Паулюса ошеломляющее впечатление. Прослушав это сообщение, Паулюс старался скрыть навернувшиеся слезы. Успокоившись, он заявил, что за разрывом отношений следует ожидать высадки союзниками десанта на Балканах и что разрыв отношений, наряду с другими целями, преследовал и удаление из Турции официальных немецких представителей и агентуры, которые могли обнаружить подготовку десанта.
В ходе дальнейшего разговора Паулюс меня спросил: «Какие предвидятся изменения в уже начертанной судьбе Германии, если я присоединюсь к движению?»
Ответ: Ваш призыв к армии означает спасение многих тысяч немецких жизней, ибо поднимает голос человек, которого уважает и знает вся армия. Он показывает выход из катастрофического положения.
С вашим присоединением к движению представительство новой, демократической Германии становится серьезным фактором, который нельзя будет обойти, когда будет решаться судьба будущей Германии.
Паулюс (иронически): А заслуженные господа из Национального комитета?
Ответ: Заслуженные господа из Национального комитета заслужили себе полное право требовать от вас, чтобы вы присоединились к ним и стали во главе движения.
Паулюс: Но мне же говорят, что у меня нет совести…
Ответ: Вы должны понимать, что с вами говорил представитель государства, которое твердо хочет, чтобы это бессмысленное кровопролитие прекратилось — дискуссия по этому вопросу ведется с вами уже год, а вы выставляете наивные и смешные аргументы, чтобы обосновать вашу отрицательную позицию.
Положение выглядит так: 27 генералов немецкой армии говорят и пишут: «Необходимо убрать Гитлера — он нас вел и ведет в пропасть», — а вы — маршал — молчите… Ваше молчание равно громкому призыву в этом специфическом моменте, призыву к продолжению кровопролития, а этого не допустят ни генералы, ни мы — вы должны сказать решительное слово.
Паулюс: Если вы так ставите вопрос, то вы должны и понять, что я не могу менять свою позицию под нажимом ультиматума — я должен подумать; бесспорно, что беседа с генералом Мюллером внесла в мою концепцию новые элементы ориентации, но я должен их еще обдумать. Я должен всем этим поделиться со своими друзьями в Войково; потом я могу принять решение. Скажите, как обстоит вопрос с формированием немецкой армии из числа военнопленных?
Ответ: Насчет армии я точно не могу вам сказать, но, видите ли, до сих пор ее не сформировали, несмотря на то что массы немецких военнопленных требуют от нас создания такой армии — они хотят драться против Гитлера. Но Красная армия исходит из эгоистических интересов при решении этого вопроса — она не заинтересована в том, чтобы немец стрелял в немца, но что во время оккупации Германии немецкие части будут нести службу внутреннего порядка — это не подлежит сомнению.
Паулюс был очень доволен этим ответом и сказал: «Будущая дружба между нашими народами была бы в опасности, если Красная армия допустила бы такое положение, чтобы немец стрелял в немца и отвлекался от главной цели — Гитлера». Далее Паулюс жаловался, что нет сведений из Германии и что наша пресса очень мало приводит сообщений по вопросу «путча».
Поражения немецких и итальянских частей в Африке, объявление в Германии тотальной мобилизации, открытие второго фронта, постепенная потеря всех союзников, за исключением Японии, присоединение к Национальному комитету 16 новых генералов и, наконец, покушение на Гитлера, совершенное 20 июля 1944 года в его ставке, совершенное при участии генералов вермахта, многих из которых он знал лично, — вот далеко не полный перечень факторов, оказавших влияние на принятие Паулюсом окончательного решения. 8 августа того же года он обратился со своим знаменитым обращением «К немецкому народу. К военнопленным немецким офицерам и солдатам, находящимся в СССР». Именно 8 августа 1944 года Паулюс, наконец, освободился из фашистского плена.
Нет необходимости пересказывать его содержание. 14августа фельдмаршал вступает в «Союз немецких офицеров». Позднее он еще неоднократно будет обращаться по радио; советские самолеты будут разбрасывать над позициями гитлеровских войск тысячи листовок, подписанных Паулюсом и его соратниками. Был ли эффект от этой работы? Несомненно. С этого времени фельдмаршал полностью погружается в политику.
Став далеко не последней политической фигурой среди немецких военнопленных и эмигрантов, на протяжении ряда лет ведущих борьбу по расшатыванию режима Гитлера, Паулюс, как личность, по-прежнему испытывал чувство вины перед немецким народом, заключавшееся, прежде всего, в недостатке решительности во время боев под Сталинградом. Сюда же можно отнести и его нерешительность осенью 1943года, когда он рассматривался как реальный руководитель «Союза немецких офицеров». Перед фельдмаршалом встала проблема морального порядка — поймут ли его вчерашние подчиненные, если он заявит о своей полной поддержке Союза.
Надо сказать, что заявление генерал-фельдмаршала Паулюса вызвало всеобщее удивление среди военнопленных генералов. Каким образом стало возможно, чтобы генерал, который так долго стоял в стороне от антигитлеровского движения, которого открыто осуждали за то, что он вел на смерть сталинградскую группировку армий и который считался закоснелым реакционером и сторонником Гитлера, вдруг сделал такой отчаянный шаг на пути борьбы против гитлеровского режима?
С другой стороны, этот шаг Паулюса был встречен всеобщим негодованием той и другой части военнопленных. «Наконец-то и он догадался, что защищает систему, которая, в связи с явно проигранной войной, обречена на гибель, поздно он образумился. Такое заявление нужно было сделать не теперь, когда оно уже ничего не стоит, а сразу же после сталинградской катастрофы» — таково было мнение, царившее среди немецких солдат.
Но было бы ошибочным недооценивать заявление Па улюса, как таковое, говорят многие. Оно ясно показывает всю безвыходность гитлеровской Германии; оно показывает, что война окончательно проиграна, раз даже Паулюс, которого считают одним из самых реакционных офицеров, одним из тех, кто был наиболее тесно связан с гитлеровским режимом, убедился в необходимости окончить войну.
Заявление Паулюса оказало громадное влияние на немцев, ибо Паулюс всегда был олицетворением героической борьбы сталинградской группировки. В этом сходятся мнения всех.
Между тем Паулюса многие ненавидят. Прежде всего потому, что он погубил сотни тысяч солдат под Сталинградом. Старые пленные упомянули о случае, происходившем в лагере № 27 в то время, когда там временно находился Паулюс, — солдаты хотели его побить. Поэтому, несмотря на этот шаг, Паулюс в будущем не избежит ответственности за свои преступления — именно такое мнение бытует среди другой части немецких военнопленных.
Комментируя заявление Паулюса, агентство Рейтер сообщало следующее:
«Лондон, 15 августа. …Паулюс — герой Сталинграда — является вторым фельдмаршалом, который открыто взбунтовался. Первым восставшим фельдмаршалом был Витцлебен, которого повесили.
Призыв Паулюса к германскому народу и армии свергнуть Гитлера, создать новое правительство и отмежеваться от нацистов, — хотя и передан из Москвы только в ночь на 14 августа, однако датирован 8 августа. Таким образом, пленный фельдмаршал прервал свое 18-месячное молчание в тот самый день, когда из Берлина было сообщено о смертных казнях; кстати сказать, это произошло в годовщину «черного дня» Германии, то есть дня, который в 1918 году вынудил Людендорфа поставить вопрос о быстром прекращении военных действий.
Карьера Паулюса носила гораздо более «нацистский» характер, чем карьера любого из германских генералов, которые до сего времени обращались из Москвы с призывами к германской армии. Он не дворянин и не выходец из прусской военной касты. Он — сын старой бюргерской семьи из нижнего течения Рейна. Он завоевал свою военную репутацию как знаток танковой войны, принадлежащий к школе Гудериана; первый военный пост, который он занимал, это пост начальника штаба армии покойного фон Рейхенау. Рейхенау был видным офицером, который публично присоединился к нацистскому кредо.
Во время обороны Сталинграда Гитлер наградил Паулюса знаком отличия «Дубовый лист» к Железному кресту и в самый последний момент присвоил ему воинское звание фельдмаршала. Германское радио сначала отказывалось верить сообщениям о его пленении. Оно утверждало, что Паулюс носит при себе два револьвера и яд с тем, чтобы в случае необходимости иметь возможность покончить с собой. Сообщалось также, что он тяжело ранен.
Спустя 3 дня после сдачи Паулюса в плен, в последнем сообщении германского командования по поводу Сталинграда восхвалялось «образцовое руководство» Паулюса и не упоминалось о том, что он остался в живых. В заявлении говорилось: «Эти офицеры и солдаты погибли, чтобы Германия могла жить». Через две недели после пленения Паулюса Советское информбюро опровергло сообщения о том, что он будет судим, как военный преступник».
Пленные генералы, близко знавшие Паулюса, писали впоследствии: «Паулюс — выдающийся, талантливый организатор, его нельзя обвинять за Сталинград, потому, что он был не самостоятелен, а выполнял приказ Гитлера. То, что до сих пор Паулюс стоял в стороне от движения „Свободная Германия“, можно объяснить тем, что он в качестве разгромленного командира не хотел выступать на передний план перед своими офицерами-армейцами. Этим он нехотя сослужил службу фашистам, т.к. эту уклончивость они рассматривали как образец солдатского поведения. Эта оценка сейчас же перешла в противоположность, как только он вступил в движение „Свободная Германия“ и написал обращение к народу и армии. С того времени Паулюс, для профашистски настроенных военнопленных — изменник».
«Генерал-фельдмаршал Паулюс благодаря Сталинграду пользуется большим уважением германского народа как образцовый командир, который жертвует собой и которого приносят в жертву.
Поэтому первое его обращение имело решающее значение, поскольку фронт и родина доверяют Паулюсу, и его обращение было встречено как первая весточка военнопленных из России, и как подтверждение существования Национального комитета. Это прекрасная репутация, которой пользуется Паулюс, больше того, что он мог бы себе завоевать при иных обстоятельствах собственными заслугами.
Он является типичным представителем того устаревшего взгляда, что самое важное для офицера это хорошая внешность и хорошие светские манеры.
Кроме того, Паулюс является человеком, верным своему долгу, с благородным образом мыслей, с высоким умственным развитием, с художественными наклонностями. Характер нерешительный. Находясь долгое время на должности заместителя начальника Генштаба армии и в непосредственном окружении фюрера, он также был в известной мере заражен гитлеровской болезнью, которая заключается в безоглядном доверии, ослепленности и в том, что люди, снимая с себя ответственность, полагаются на безошибочные высочайшие решения.
В настоящее время в нем происходит внутренняя борьба, вызванная сознанием ответственности; ему трудно принять окончательное решение. Но, раз признав то или иное мнение правильным, он честно будет защищать его. Используя его как фигуру, можно в первое время добиться политического успеха, но для этого потребовалась бы сильная поддержка окружения». С этими мнениями генералов, не входящих в число приверженцев фашизма, трудно не согласиться.
На протяжении последующих лет Паулюс всегда с огромным желанием берется за всякие новые начинания; вряд ли кто-нибудь еще, даже из числа молодых генералов — членов СНО и НКСГ, выдерживал бы такой бешеный темп работы. Но фельдмаршал — человек настроения. Раздираемый внутренними противоречиями, усугубляемыми еще и неизвестностью о судьбе родных, он иногда совершенно падает духом. Эти моменты неоднократно находили отражение на страницах дневника, но отнюдь не в разговорах с официальными лицами ГУПВИ, что выгодно отличает его от других генералов.
Включившись в работу СНО и НКСГ, внося свою лепту в упорядочение работы по многим направлениям их деятельности, Паулюс не подозревал, что после окончания войны эти две структуры станут ненужными. Обречена на неудачу и предложенная в качестве их новая демократическая организация немецких военнопленных в СССР — она стала бы, по мнению советского руководства, ненужным отростком в уже оформившейся к тому времени структуре будущей СЕПг.
В ноябре 1945 года объявлено о добровольном роспуске созданных ранее немецких организаций в СССР. Паулюс настроен хорошо, что же касается его политических взглядов — все они претерпели значительные изменения. Он меньше, чем другие генералы, занимается своей персоной, он попросту умнее и тактичнее их. По психологическому типу он— консервативный интеллигент, внутренне колеблющийся скептик. Он не без удовольствия рассказывает , что родители его жены, как и многие другие, считают, что «он мало похож на немца».
К этому времени он полностью уяснил значение СССР в мировой политике. Он привык держать свое слово; в настоящее время он старается показать себя человеком, по своему существу являющимся пацифистом. Свою роль во Второй мировой войне он объясняет злостным стечением обстоятельств.
На рубеже 1945—1946 годов перед фельдмаршалом стоят две важнейшие задачи:
а) осмысление опыта прошлой войны, интерес к которому проявили сначала американцы, а затем — и Генеральный штаб МВс СССР;
б) подготовка к предстоящему Нюрнбергскому процессу.
И если к выполнению своей первой задачи он переодически привлекается и в последующие годы, то для решения второй времени остается совсем мало.
Паулюс проводит многочисленные консультации с военнопленными генералами по существу тех или иных вопросов. Документируются его показания, касающиеся подготовки Гитлера к развязыванию мировой войны и роли отдельных генералов германского Генштаба, ОКВ и ОКХ. Кроме того, не останавливаясь на достигнутом, фельдмаршал «тренируется» в своих будущих ответах на коварно поставленные защитой вопросы.
В январе 1946 года принято решение о доставке Паулюса и Бушенхагена на самолете в Берлин, а оттуда на автомобиле — в город Плауен, расположенный в советской зоне оккупации, в 130 км от Нюрнберга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Неприятным для Паулюса эпизодом было вступление 25июля 1944 года в «Союз немецких офицеров» его бывшего адъютанта — полковника Адама. В тот же день полковник Адам, в присутствии фон Зейдлица, заявил Паулюсу о своем вступлении в союз. Это заявление Адама Паулюс воспринял спокойно, заявив: «Я вас понимаю, полковник, но что касается меня, то я хочу получить ясное представление об обстановке».
В тот же день Паулюсу было вручено обращение 16 военнопленных генералов, которое произвело на него сильное впечатление. После ознакомления с указанным заявлением Паулюс в беседе просил дать ему возможность побеседовать с этими генералами, указав, что подписавшего заявление генерала Мюллера он знает лично.
В беседе с Винценцем Мюллером, проходившей 31 июля, Паулюс продолжал придерживаться своей прежней позиции, считая, что гитлеровское руководство успешно справится с восставшими генералами и будет в состоянии продолжать войну. Он верит, что Гитлеру удастся восстановить положение на Восточном фронте и добиться приемлемых для Германии условий мира.
Обращение 16 немецких генералов Паулюс рассматривает как «удар в спину германской армии» и объясняет его тем, что генералы подписались под сильным впечатлением поражения. Сам он такого шага сделать не может, так как это противоречило бы его убеждениям.
На твердо поставленный сотрудниками вопрос об изменении его позиции и участии в выступлении против Гитлера Паулюс, ссылаясь, как обычно, на свое положение военнопленного, отказался от активного выступления против Гитлера.
В начале августа 1944 года с фельдмаршалом неоднократно беседуют сотрудники УПВи. Затем они вспоминали о встречах с Паулюсом так: «Паулюс заявил, что в результа те наших бесед с ним, а также под влиянием изменившейся обстановки и разговоров с Мюллером он серьезно намерен пересмотреть свое отношение к публичному выступлению против гитлеризма, но ищет удобную форму, которая не была бы истолкована в Германии, как „удар в спину германской армии“.
Сообщение о разрыве Турцией дипломатических и экономических отношений с Германией произвело на Паулюса ошеломляющее впечатление. Прослушав это сообщение, Паулюс старался скрыть навернувшиеся слезы. Успокоившись, он заявил, что за разрывом отношений следует ожидать высадки союзниками десанта на Балканах и что разрыв отношений, наряду с другими целями, преследовал и удаление из Турции официальных немецких представителей и агентуры, которые могли обнаружить подготовку десанта.
В ходе дальнейшего разговора Паулюс меня спросил: «Какие предвидятся изменения в уже начертанной судьбе Германии, если я присоединюсь к движению?»
Ответ: Ваш призыв к армии означает спасение многих тысяч немецких жизней, ибо поднимает голос человек, которого уважает и знает вся армия. Он показывает выход из катастрофического положения.
С вашим присоединением к движению представительство новой, демократической Германии становится серьезным фактором, который нельзя будет обойти, когда будет решаться судьба будущей Германии.
Паулюс (иронически): А заслуженные господа из Национального комитета?
Ответ: Заслуженные господа из Национального комитета заслужили себе полное право требовать от вас, чтобы вы присоединились к ним и стали во главе движения.
Паулюс: Но мне же говорят, что у меня нет совести…
Ответ: Вы должны понимать, что с вами говорил представитель государства, которое твердо хочет, чтобы это бессмысленное кровопролитие прекратилось — дискуссия по этому вопросу ведется с вами уже год, а вы выставляете наивные и смешные аргументы, чтобы обосновать вашу отрицательную позицию.
Положение выглядит так: 27 генералов немецкой армии говорят и пишут: «Необходимо убрать Гитлера — он нас вел и ведет в пропасть», — а вы — маршал — молчите… Ваше молчание равно громкому призыву в этом специфическом моменте, призыву к продолжению кровопролития, а этого не допустят ни генералы, ни мы — вы должны сказать решительное слово.
Паулюс: Если вы так ставите вопрос, то вы должны и понять, что я не могу менять свою позицию под нажимом ультиматума — я должен подумать; бесспорно, что беседа с генералом Мюллером внесла в мою концепцию новые элементы ориентации, но я должен их еще обдумать. Я должен всем этим поделиться со своими друзьями в Войково; потом я могу принять решение. Скажите, как обстоит вопрос с формированием немецкой армии из числа военнопленных?
Ответ: Насчет армии я точно не могу вам сказать, но, видите ли, до сих пор ее не сформировали, несмотря на то что массы немецких военнопленных требуют от нас создания такой армии — они хотят драться против Гитлера. Но Красная армия исходит из эгоистических интересов при решении этого вопроса — она не заинтересована в том, чтобы немец стрелял в немца, но что во время оккупации Германии немецкие части будут нести службу внутреннего порядка — это не подлежит сомнению.
Паулюс был очень доволен этим ответом и сказал: «Будущая дружба между нашими народами была бы в опасности, если Красная армия допустила бы такое положение, чтобы немец стрелял в немца и отвлекался от главной цели — Гитлера». Далее Паулюс жаловался, что нет сведений из Германии и что наша пресса очень мало приводит сообщений по вопросу «путча».
Поражения немецких и итальянских частей в Африке, объявление в Германии тотальной мобилизации, открытие второго фронта, постепенная потеря всех союзников, за исключением Японии, присоединение к Национальному комитету 16 новых генералов и, наконец, покушение на Гитлера, совершенное 20 июля 1944 года в его ставке, совершенное при участии генералов вермахта, многих из которых он знал лично, — вот далеко не полный перечень факторов, оказавших влияние на принятие Паулюсом окончательного решения. 8 августа того же года он обратился со своим знаменитым обращением «К немецкому народу. К военнопленным немецким офицерам и солдатам, находящимся в СССР». Именно 8 августа 1944 года Паулюс, наконец, освободился из фашистского плена.
Нет необходимости пересказывать его содержание. 14августа фельдмаршал вступает в «Союз немецких офицеров». Позднее он еще неоднократно будет обращаться по радио; советские самолеты будут разбрасывать над позициями гитлеровских войск тысячи листовок, подписанных Паулюсом и его соратниками. Был ли эффект от этой работы? Несомненно. С этого времени фельдмаршал полностью погружается в политику.
Став далеко не последней политической фигурой среди немецких военнопленных и эмигрантов, на протяжении ряда лет ведущих борьбу по расшатыванию режима Гитлера, Паулюс, как личность, по-прежнему испытывал чувство вины перед немецким народом, заключавшееся, прежде всего, в недостатке решительности во время боев под Сталинградом. Сюда же можно отнести и его нерешительность осенью 1943года, когда он рассматривался как реальный руководитель «Союза немецких офицеров». Перед фельдмаршалом встала проблема морального порядка — поймут ли его вчерашние подчиненные, если он заявит о своей полной поддержке Союза.
Надо сказать, что заявление генерал-фельдмаршала Паулюса вызвало всеобщее удивление среди военнопленных генералов. Каким образом стало возможно, чтобы генерал, который так долго стоял в стороне от антигитлеровского движения, которого открыто осуждали за то, что он вел на смерть сталинградскую группировку армий и который считался закоснелым реакционером и сторонником Гитлера, вдруг сделал такой отчаянный шаг на пути борьбы против гитлеровского режима?
С другой стороны, этот шаг Паулюса был встречен всеобщим негодованием той и другой части военнопленных. «Наконец-то и он догадался, что защищает систему, которая, в связи с явно проигранной войной, обречена на гибель, поздно он образумился. Такое заявление нужно было сделать не теперь, когда оно уже ничего не стоит, а сразу же после сталинградской катастрофы» — таково было мнение, царившее среди немецких солдат.
Но было бы ошибочным недооценивать заявление Па улюса, как таковое, говорят многие. Оно ясно показывает всю безвыходность гитлеровской Германии; оно показывает, что война окончательно проиграна, раз даже Паулюс, которого считают одним из самых реакционных офицеров, одним из тех, кто был наиболее тесно связан с гитлеровским режимом, убедился в необходимости окончить войну.
Заявление Паулюса оказало громадное влияние на немцев, ибо Паулюс всегда был олицетворением героической борьбы сталинградской группировки. В этом сходятся мнения всех.
Между тем Паулюса многие ненавидят. Прежде всего потому, что он погубил сотни тысяч солдат под Сталинградом. Старые пленные упомянули о случае, происходившем в лагере № 27 в то время, когда там временно находился Паулюс, — солдаты хотели его побить. Поэтому, несмотря на этот шаг, Паулюс в будущем не избежит ответственности за свои преступления — именно такое мнение бытует среди другой части немецких военнопленных.
Комментируя заявление Паулюса, агентство Рейтер сообщало следующее:
«Лондон, 15 августа. …Паулюс — герой Сталинграда — является вторым фельдмаршалом, который открыто взбунтовался. Первым восставшим фельдмаршалом был Витцлебен, которого повесили.
Призыв Паулюса к германскому народу и армии свергнуть Гитлера, создать новое правительство и отмежеваться от нацистов, — хотя и передан из Москвы только в ночь на 14 августа, однако датирован 8 августа. Таким образом, пленный фельдмаршал прервал свое 18-месячное молчание в тот самый день, когда из Берлина было сообщено о смертных казнях; кстати сказать, это произошло в годовщину «черного дня» Германии, то есть дня, который в 1918 году вынудил Людендорфа поставить вопрос о быстром прекращении военных действий.
Карьера Паулюса носила гораздо более «нацистский» характер, чем карьера любого из германских генералов, которые до сего времени обращались из Москвы с призывами к германской армии. Он не дворянин и не выходец из прусской военной касты. Он — сын старой бюргерской семьи из нижнего течения Рейна. Он завоевал свою военную репутацию как знаток танковой войны, принадлежащий к школе Гудериана; первый военный пост, который он занимал, это пост начальника штаба армии покойного фон Рейхенау. Рейхенау был видным офицером, который публично присоединился к нацистскому кредо.
Во время обороны Сталинграда Гитлер наградил Паулюса знаком отличия «Дубовый лист» к Железному кресту и в самый последний момент присвоил ему воинское звание фельдмаршала. Германское радио сначала отказывалось верить сообщениям о его пленении. Оно утверждало, что Паулюс носит при себе два револьвера и яд с тем, чтобы в случае необходимости иметь возможность покончить с собой. Сообщалось также, что он тяжело ранен.
Спустя 3 дня после сдачи Паулюса в плен, в последнем сообщении германского командования по поводу Сталинграда восхвалялось «образцовое руководство» Паулюса и не упоминалось о том, что он остался в живых. В заявлении говорилось: «Эти офицеры и солдаты погибли, чтобы Германия могла жить». Через две недели после пленения Паулюса Советское информбюро опровергло сообщения о том, что он будет судим, как военный преступник».
Пленные генералы, близко знавшие Паулюса, писали впоследствии: «Паулюс — выдающийся, талантливый организатор, его нельзя обвинять за Сталинград, потому, что он был не самостоятелен, а выполнял приказ Гитлера. То, что до сих пор Паулюс стоял в стороне от движения „Свободная Германия“, можно объяснить тем, что он в качестве разгромленного командира не хотел выступать на передний план перед своими офицерами-армейцами. Этим он нехотя сослужил службу фашистам, т.к. эту уклончивость они рассматривали как образец солдатского поведения. Эта оценка сейчас же перешла в противоположность, как только он вступил в движение „Свободная Германия“ и написал обращение к народу и армии. С того времени Паулюс, для профашистски настроенных военнопленных — изменник».
«Генерал-фельдмаршал Паулюс благодаря Сталинграду пользуется большим уважением германского народа как образцовый командир, который жертвует собой и которого приносят в жертву.
Поэтому первое его обращение имело решающее значение, поскольку фронт и родина доверяют Паулюсу, и его обращение было встречено как первая весточка военнопленных из России, и как подтверждение существования Национального комитета. Это прекрасная репутация, которой пользуется Паулюс, больше того, что он мог бы себе завоевать при иных обстоятельствах собственными заслугами.
Он является типичным представителем того устаревшего взгляда, что самое важное для офицера это хорошая внешность и хорошие светские манеры.
Кроме того, Паулюс является человеком, верным своему долгу, с благородным образом мыслей, с высоким умственным развитием, с художественными наклонностями. Характер нерешительный. Находясь долгое время на должности заместителя начальника Генштаба армии и в непосредственном окружении фюрера, он также был в известной мере заражен гитлеровской болезнью, которая заключается в безоглядном доверии, ослепленности и в том, что люди, снимая с себя ответственность, полагаются на безошибочные высочайшие решения.
В настоящее время в нем происходит внутренняя борьба, вызванная сознанием ответственности; ему трудно принять окончательное решение. Но, раз признав то или иное мнение правильным, он честно будет защищать его. Используя его как фигуру, можно в первое время добиться политического успеха, но для этого потребовалась бы сильная поддержка окружения». С этими мнениями генералов, не входящих в число приверженцев фашизма, трудно не согласиться.
На протяжении последующих лет Паулюс всегда с огромным желанием берется за всякие новые начинания; вряд ли кто-нибудь еще, даже из числа молодых генералов — членов СНО и НКСГ, выдерживал бы такой бешеный темп работы. Но фельдмаршал — человек настроения. Раздираемый внутренними противоречиями, усугубляемыми еще и неизвестностью о судьбе родных, он иногда совершенно падает духом. Эти моменты неоднократно находили отражение на страницах дневника, но отнюдь не в разговорах с официальными лицами ГУПВИ, что выгодно отличает его от других генералов.
Включившись в работу СНО и НКСГ, внося свою лепту в упорядочение работы по многим направлениям их деятельности, Паулюс не подозревал, что после окончания войны эти две структуры станут ненужными. Обречена на неудачу и предложенная в качестве их новая демократическая организация немецких военнопленных в СССР — она стала бы, по мнению советского руководства, ненужным отростком в уже оформившейся к тому времени структуре будущей СЕПг.
В ноябре 1945 года объявлено о добровольном роспуске созданных ранее немецких организаций в СССР. Паулюс настроен хорошо, что же касается его политических взглядов — все они претерпели значительные изменения. Он меньше, чем другие генералы, занимается своей персоной, он попросту умнее и тактичнее их. По психологическому типу он— консервативный интеллигент, внутренне колеблющийся скептик. Он не без удовольствия рассказывает , что родители его жены, как и многие другие, считают, что «он мало похож на немца».
К этому времени он полностью уяснил значение СССР в мировой политике. Он привык держать свое слово; в настоящее время он старается показать себя человеком, по своему существу являющимся пацифистом. Свою роль во Второй мировой войне он объясняет злостным стечением обстоятельств.
На рубеже 1945—1946 годов перед фельдмаршалом стоят две важнейшие задачи:
а) осмысление опыта прошлой войны, интерес к которому проявили сначала американцы, а затем — и Генеральный штаб МВс СССР;
б) подготовка к предстоящему Нюрнбергскому процессу.
И если к выполнению своей первой задачи он переодически привлекается и в последующие годы, то для решения второй времени остается совсем мало.
Паулюс проводит многочисленные консультации с военнопленными генералами по существу тех или иных вопросов. Документируются его показания, касающиеся подготовки Гитлера к развязыванию мировой войны и роли отдельных генералов германского Генштаба, ОКВ и ОКХ. Кроме того, не останавливаясь на достигнутом, фельдмаршал «тренируется» в своих будущих ответах на коварно поставленные защитой вопросы.
В январе 1946 года принято решение о доставке Паулюса и Бушенхагена на самолете в Берлин, а оттуда на автомобиле — в город Плауен, расположенный в советской зоне оккупации, в 130 км от Нюрнберга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34