Различное понимание видов ремилитаризации и постановки цели — не меняет сути дела.
Фридрих Паулюс
Приложение № 4 («Нойес Дойчланд» от 4.08.50 г.). О Бек-Бройх-зиттере.
Бек-Бройхзиттер — одна из самый выдающихся личностей «Братства». По известным ранее данным, он имел чин подполковника.
Илья Эренбург, в своей речи на первом заседании Совета мира в Берлине, назвал его в числе эсэсовцев (см. журнал «Советская литература» за 1951 г., № 4, стр. 11, внизу (на немецком языке).
Служил ли он в пехоте или в войсках СС, можно предполагать судя по тому, является ли танковый корпус «Великая Германия», где он был начальником отдела 1-а, пехотной частью или частью СС.
К вышеизложенному: вполне возможно, что он подписал Стокгольмское воззвание (протест против атомной бомбы), но не выступая, наряду с этим, против ремилитаризации Зап. Германии и вообще против войны. Возможен следующий ход мыслей: «Атомные бомбы, применяемые обеими сторонами, сразу же превратят Германию в сплошные развалины. Без атомной бомбы можно скорее рискнуть начать войну». Нельзя смотреть сквозь пальцы на то, что на Западе есть реакционные круги, которые сомневаются в хваленом «атомном превосходстве» американцев.
Фридрих Паулюс
Приложение № 5 («Теглихе рундшау» от 12.09.50). Об отношении Бек-Бройхзиттера к ремилитаристским планам Аденауэра.
Эта статья совершенно ясна читателю, остается только откровенный вопрос — что, собственно говоря, хочет Бек-Бройхзиттер.
Предполагаемую позицию Б.Б. по вопросу ремилитаризации можно, по-моему, охарактеризовать следующим образом:
«Он хочет создать немецкую национальную армию в возможно больших размерах, соответственно, западногерманским потенциалом, под немецким командованием или безо всякого. Он, вероятно, согласен отдать эту армию в подчинение „Североатлантическому главному командованию“ (Эйзенхауэру), но он не желает, чтобы существовали маленькие немецкие соединения (10—15 дивизий), которые были бы приданы армиям других североатлантических контингентов. Он определяет их как смертников.
Поэтому он отвергает планы Аденауэра, как совершенно непригодные. Он, конечно, рассчитывает на американскую и др. помощь в больших размерах и хочет получить гарантию этого. Точка зрения д-ра Шумахера (СПГ) совпадает с указанной. Эта статья проливает свет на противоречия в западном лагере, где причем не учитывается воля немецкого народа.
Фр. Паулюс
Приложение 20
Фридрих Паулюс.
Тема: ремилитаризация Зап.Германии
Событие: Северо-западное германское радио коротко сообщило 13.07.51 г., во время передачи вечерних «Известий», следующее (по смыслу): «На пресс-конференции в Бонне д-р Шумахер (СПД) высказал недовольство по поводу назначения генерала Матцки на пост начальника союзной пограничной полиции». Причина недовольства не указывалась.
Генерал Матцки был в последнее время генерал-лейтенантом или генералом от инфантерии. Теперь ему должно быть 50 лет.
Деятельность: обычная карьера офицера Генерального штаба. Сначала (имея звание ст.лейтенанта—капитана) он в течение 3 лет учился в военной академии; это относится к периоду 1925—1930гг.
Затем — работа в отделе «Иностранные армии» (Т-3), в Министерстве рейхсвера (в звании капитана—майора). Временами — служба в частях в качестве командира роты (в звании капитана) и командира батальона (в звании майора).
Приблизительно в 1937—1940 гг. он был, имея звание полковника, военным атташе в Токио (Япония).
Приблизительно с 1 декабря, в чине генерал-майора, он был «оберквартирмейстером-4» (сокращенно — OQUIV) в Генеральном штабе армии (ОКХ). В то же время я сам был «оберквартирмейстером-1).
Должность «оберквартирмейстера-4» он занимал еще в январе 1943 года. Использовался ли он после этого в каком-либо другом месте, я не знаю.
Деятельность во время Второй мировой войны.
На посту «оберквартирмейстера-4» он имел в подчинении:
1. Отдел «Иностранные армии Востока».
2. Отдел «Иностранные армии Запада».
3. Отдел атташе.
При этом им выполнялись следующие задачи:
А) Составление данных и постоянное наблюдение за состоянием вражеских армий. Основанием для этого ему служили:
а) сообщения из частей (Сообщения — 1), б) результаты разведки, которые он получал из ОКВ.
Б) Составление обзоров о военно-политическом положении. Основания для них он получал: а) из сообщений военных атташе; б) из сообщений ОКВ.
Оценка:
Матцки считался человеком умным и способным. Работал он честно и прилежно. В области оперативной заметным образом он не выдвигался. Основной центр тяжести во время его военной деятельности приходился на кабинетную работу.
Во время Второй мировой войны, насколько мне известно (до января 1943 го да), Матцки войсковым командиром не был.
Ф.Паулюс
Приложение 21
Заместителю народного комиссара внутренних дел СССР
комиссару государственной безопасности 3-го ранга
тов. Абакумову
Согласно Вашему распоряжению в помещения, занимаемые пленными немецкими генералами, были помещены оперативные работники.
К Паулюсу, Шмидту — оперуполномоченный КРО — мл. лейтенант госбезопасности Тарабрин, хорошо знающий немецкий язык, и уполномоченный Нестеров.
Тарабрину дано задание, не обнаруживая знания немецкого языка, фиксировать все разговоры пленных между собой, оформляя это в виде дневника (прилагается).
Настроение пленных — подавленное.
У группы других генералов (Даниэль, Дреббер и др.) внешне настроение более бодрое, однако Дреббер в беседе с инструктором 7-го Отдела ПУРККА — Пиком заявил, что «некоторые генералы думают о возможности са моубийства».
Обо всем вышеизложенном информированы представитель Ставки маршал артиллерии Воронов и член Военного совета генерал-майор Телегин.
По указанию тов. Воронова у пленных изъяты все режущие-колющие предметы.
Приложение: дневник.
Зам. начальника Особого отдела НКВД Донского фронта
майор государственной безопасности Казакевич
31 января 1943 года. Получил приказание разместиться вместе с военнопленными немецкими генералами. Знания немецкого языка не показывать.
В 21 ч. 20 м. в качестве представителя штаба фронта прибыл к месту назначения — в одну из хат с.Заварыгина…
«Будет ли ужин» — была первая услышанная мною фраза на немецком языке, когда я вошел в дом, в котором размещались взятые в плен 31 января 1943 г. командующий 6-й германской армией— генерал-фельдмаршал Паулюс, его начальник штаба — генерал-лейтенант Шмидт и адъютант — полковник Адам.
Фразу насчет ужина сказал Шмидт. В дальнейшем он все время проявлял беспокойство о своих вещах и, тщательно заворачивая в бумажки, прятал в карман недокуренные сигары.
Паулюс — высокого роста, примерно 190 см, худой, с впалыми щеками, горбатым носом и тонкими губами. Левый глаз у него все время дергается.
Прибывший со мной комендант штаба — полковник Якимович, через переводчика разведотдела Безыменского, вежливо предложил им отдать имеющиеся карманные ножи, бритвы и другие режущие предметы.
Ни слова не говоря, Паулюс спокойно вынул из кармана два перочинных ножа и положил на стол.
Переводчик выжидательно посмотрел на Шмидта. Тот вначале побледнел, потом краска ему бросилась в лицо, он вынул из кармана маленький белый перочинный ножик, бросил его на стол и тут же начал кричать визгливым, неприятным голосом: «Не думаете ли вы, что мы — простые солдаты? Перед вами фельдмаршал, он требует к себе другого отношения. Безобразие! Нам были поставлены другие условия, мы здесь гости генерал-полковника Рокоссовского и маршала Воронова».
«Успокойтесь, Шмидт, — сказал Паулюс, — значит, такой порядок».
«Все равно, что значит порядок, когда имеют дело с фельдмаршалом». И, схватив со стола свой ножик, он опять сунул его в карман.
Через несколько минут, после телефонного разговора Якимовича с Малининым, инцидент был исчерпан, ножи им вернули.
Принесли ужин. Все сели за стол. В течение примерно 15 минут стояла тишина, прерываемая отдельными фразами — «передайте вилку, еще стакан чая» и т.д.
Закурили сигары. «А ужин был вовсе не плох», — отметил Паулюс. «В России вообще неплохо готовят», — ответил Шмидт.
Через некоторое время Паулюса вызвали к командованию. «Вы пойдете один, — спросил Шмидт. — А я?»
«Меня вызвали одного», — спокойно ответил Паулюс.
«Я спать не буду, пока он не вернется», — заявил Адам, закурил новую сигару и лег в сапогах на кровать. Его примеру последовал Шмидт.
Примерно через час Паулюс вернулся.
«Ну, как маршал?» — спросил Шмидт.
«Маршал как маршал».
«О чем говорили?»
«Предложили приказать сдаться оставшимся, я отказался».
«И что же дальше?»
«Я попросил за наших раненых солдат. Мне ответили: „Ваши врачи бежали, а теперь мы должны заботиться о ваших раненых“.
Через некоторое время Паулюс заметил: «А вы помните этого из НКВД с тремя отличиями, который сопровождал нас? Какие у него страшные глаза!»
Адам ответил: «Страшно, как все в НКВД».
На этом разговор кончился. Началась процедура укладывания спать.
Ординарца Паулюса еще не привели. Он раскрыл сам приготовленную постель, положил сверху два своих одеяла, разделся и лег.
Шмидт разворошил свою кровать, с карманным фонариком тщательно осмотрел простыни (они были новые, совершенно чистые), брезгливо поморщился, закрыл одеяло, сказал: «Начинается удовольствие», — накрыл постель своим одеялом, лег на него, накрылся другим и резким тоном сказал: «Погасите свет». Понимающих язык в комнате не было, никто не обратил внимания. Тогда он сел в кровати и жестами начал объяснять, что ему хотелось. Лампу обернули газетной бумагой.
«Интересно, до какого часа нам можно будет завтра спать?» — спросил Паулюс.
«Я буду спать, пока меня не разбудят», — ответил Шмидт.
Ночь прошла спокойно, если не считать того, что Шмидт несколько раз громко говорил: «Не трясите кровать». Кровать никто не тряс — ему снились кошмары.
1 февраля 1943 года. Утро. Начали бриться. Шмидт долго смотрелся в зеркало и категорически заявил: «Холодно, я оставляю бороду».
«Это ваше дело, Шмидт», — заметил Паулюс.
Находившийся в соседней комнате полковник Адам процедил сквозь зубы: «Очередная оригинальность».
После завтрака вспомнили вчерашний обед у командующего 64-й армией.
«Вы обратили внимание, какая была изумительная водка?» — сказал Паулюс.
Долгое время все молчали. Бойцы принесли ст.лейтенанту газету «Красная армия» с выпуском «В последний час». Оживление. Интересуются — указаны ли фамилии. Услышав приведенный список, долго изучали газету, на листе бумаги писали свои фамилии русскими буквами. Особенно заинтересовались цифрами трофеев. Обратили внимание на количество танков. «Цифра неверная, у нас было не больше 150», — заметил Паулюс. «Возможно, они считают и русские», — ответил Адам. «Все равно столько не было». Некоторое время молчали.
«А он, кажется, застрелился», — сказал Шмидт (речь шла о ком-то из генералов).
Адам, нахмурив брови и уставившись глазами в пол: «Неизвестно, что лучше, не ошибка ли — плен?»
Паулюс: «Это мы еще посмотрим».
Шмидт: «Всю историю этих четырех месяцев можно охарактеризовать одной фразой — выше головы не прыгнешь».
Адам: «Дома сочтут, что мы пропали».
Паулюс: «На войне — как на войне» (по-французски).
Опять стали смотреть цифры. Обратили внимание на общее количество находившихся в окружении. Паулюс сказал: «Возможно, ведь мы ничего не знали». Шмидт пытается мне объяснить — рисует линию фронта, прорыв, окружение, говорит: «Много обозов, других частей, сами не знали точно сколько».
В течение получаса молчат, курят сигары.
Шмидт: «А в Германии возможен кризис военного руководства?»
Никто не отвечает.
Шмидт: «До середины марта они, вероятно, будут наступать».
Паулюс: «Пожалуй, и дольше».
Шмидт: «Остановятся ли на прежних границах?»
Паулюс: «Да, все это войдет в военную историю как блестящий пример оперативного искусства противника».
За обедом беспрерывно хвалили каждое подаваемое блюдо. Особенно усердствовал Адам, который ел больше всех. Паулюс оставил половину и отдал ординарцу.
После обеда ординарец пытается объяснить Нестерову, чтобы ему вернули перочинный нож, оставшийся у их штабного врача. Паулюс обращается ко мне, дополняя немецкие слова жестами: «Нож — память от фельдмаршала Рейхенау, у которого Хайн был ординарцем до того, как перейти ко мне. Он был с фельдмаршалом до его последних минут». Разговор опять прервался. Пленные легли спать.
Ужин. Среди прочих блюд, поданных на стол, — кофейное печенье.
Шмидт: «Хорошее печенье, наверно, французское?»
Адам: «Очень хорошее, по-моему, голландское».
Надевают очки, внимательно рассматривают печенье.
Адам удивленно: «Смотрите, русское».
Паулюс: «Прекратите хотя бы рассматривать. Некрасиво».
Шмидт: «Обратите внимание, каждый раз новые официантки».
Адам: «И хорошенькие девушки».
Весь остаток вечера молча курили. Ординарец приготовил постели, и легли спать. Шмидт ночью не кричал.
2 февраля 1943 года. Утро.
Адам достает бритвенный прибор: «Бриться будем каждый день, вид должен быть приличный».
Паулюс: «Совершенно верно. Я буду бриться после вас».
После завтрака курят сигары. Паулюс смотрит в окно.
«Обратите внимание, заглядывают русские солдаты, интересуются — как выглядит германский фельдмаршал, а он отличается от других пленных только знаками различия».
Шмидт: «Заметили, какая здесь охрана? Много народу, но чувствуешь себя не как в тюрьме. А вот я помню, когда при штабе фельдмаршала Буша были пленные русские генералы, в комнате с ними никого не было, посты стояли на улице и входить к ним имел право только полковник».
Паулюс: «А так лучше. Хорошо, что не ощущается тюрьма, но все-таки тюрьма».
Настроение у всех трех несколько подавленное. Говорят мало, много курят, думают. Адам вынимал фотографии жены и детей, смотрел вместе с Паулюсом.
К Паулюсу Шмидт и Адам относятся с уважением, особенно Адам.
Шмидт — замкнут и эгоистичен. Старается даже не курить своих сигар, а брать чужие.
Днем зашел в другой домик, где находятся генералы Даниэль, Дреббер, Вульц и другие.
Совершенно другая обстановка и настроение. Много смеются, Даниэль рассказывает анекдот. Скрыть здесь знание немецкого языка не удалось, так как там оказался подполковник, с которым я разговаривал раньше.
Начали расспрашивать — каково положение, кто еще в плену и т.д. Узнали, что Паулюс тоже здесь. Радостно заулыбались. Фамилия Шмидта вызвала громкий смех, особенно усердствовал Даниэль.
«Шмидт в плену, ха, ха, ха», — говорил он примерно в течение пяти минут.
В углу с мрачным видом сидел румынский генерал Дмитриу. Наконец он поднял голову и на ломаном немецком языке спросил: «В плену Попеску?» Видно, это для него наиболее волнующий вопрос.
Побыв там еще несколько минут, я вернулся обратно в дом Паулюса.
Все трое лежали на кроватях. Адам учил русский язык, повторяя вслух записанные у него на бумажке слова.
3 февраля 1943 года.
Сегодня в 11 часов утра опять у Паулюса, Шмидта и Адама.
Когда я вошел, они еще спали. Паулюс проснулся, кивнул головой. Проснулся Шмидт.
Шмидт: «Доброе утро, что видели во сне?»
Паулюс: «Какие могут быть сны у пленного фель дмаршала? Адам, вы уже начали бриться? Оставьте мне горячей воды».
Начинается процедура утреннего умывания, бритья и проч. Затем завтрак и обычные сигары.
Вчера Паулюса вызывали на допрос, он все еще под его впечатлением.
Паулюс: «Странные люди. Пленного солдата спрашивают об оперативных вопросах».
Шмидт: «Бесполезная вещь. Никто из нас говорить не будет. Это не 1918 год, когда кричали, что Германия — это одно, правительство — это другое, а армия — третье. Этой ошибки мы теперь не допустим».
Паулюс: «Вполне согласен с вами, Шмидт».
Опять долгое время молчат. Шмидт ложится на постель. Засыпает. Его примеру следует Паулюс. Адам вынимает блокнот с записанными русскими словами, прочитывает, что-то шепчет. Затем также ложится спать.
Внезапно приезжает машина Якимовича. Генералам предлагают ехать в баню. Паулюс и Адам с радостью соглашаются. Шмидт (он боится простудиться), после некоторого колебания, также. Решающее воздействие оказало заявление Паулюса, что русские бани— очень хорошие и в них всегда тепло.
Все четверо уехали в баню. Генералы и Адам на легковой машине. Хайн сзади на полуторке. С ними поехали и представители штабной охраны.
Примерно через полтора часа все они возвратились. Впечатление прекрасное. Обмениваются оживленными мнениями о качестве и преимуществах русской бани перед другими. Ждут обеда с тем, чтобы после него сразу лечь спать.
В это время к дому подъезжают несколько легковых машин. Входит начальник РО, генерал-майор Виноградов с переводчицей, через которую передает Паулюсу, что он увидит сейчас всех своих генералов, находящихся у нас в плену.
Пока переводчица объясняется, мне удается выяснить у Виноградова, что предполагается киносъемка для хроники всего «пленного генералитета».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34