Еще несколько мгновений, и Данло приблизился к ней. Теперь он летел помедленнее, и ветер снова бил ему в лицо, а вершины более низких гор далеко внизу снова стали различимы.— Данло, Данло, ты уже близко — иди же сюда! — позвал голос. Данло теперь ясно видел высокий кряж между собой и большой золотой горой. Сейчас он преодолеет его и наконец-то увидит, кто его зовет. Эта сюрреальность угнетала его монотонностью своего рельефа и цвета, но он, как ни странно, чувствовал благодарность за то, что ее не сделали более реальной. Он ни на миг не забывал, где находится в действительности, — но стоило ему подумать об этом, случилось нечто странное.Равнина вокруг него начала изгибаться, как рука, сжимающаяся в кулак. Ослепительно белое небо вдруг взмыло вверх и изменило цвет. Теперь оно стало настоящим небом, выпуклым, как купол мечети, и синим, как кобальт. Горная цепь впереди заострилась каменными утесами и оделась снеговыми шапками. Их нижние склоны, миля за милей, покрылись лиственными и хвойными лесами. Через несколько мгновений Данло перелетел эти горы и снизился над красивой долиной.Она пестрела красками: помимо зелени, белизны и синевы растительности, снегов и неба, здесь были бурые древесные стволы, красные и пурпурные цветы, оранжевые плоды и камни с прожилками бирюзы, аметиста и розового кварца.Посередине долины бежала кристально чистая река, питаемая горными ручьями — они стекали и с края, и с большой, одиноко стоящей горы. Гора больше не сверкала золотом — она, как и все остальные, поросла густым лесом и оделась в ледяную броню. Но высота ее была такой, что даже нижние отроги скрывались в облаках. Возможно ли взойти на нее? Ее острые камни изрежут руки, ноги застынут в ее снегах. Есть ли там, за облаками, реальная вершина из камня и льда? И насколько реальной окажется эта долина, если посмотреть на нее поближе? Данло это беспокоило.В следующий момент он легко, как мотылек, опустился на верхушку низкого холма. Высокая трава колыхалась под ветром и щекотала его голые ноги, обтянутые гладкой, как жемчуг, сверкающей красными искрами кожей. Солнце, стоящее высоко над долиной и белыми вершинами гор, грело, как самое настоящее солнце. Оно было желтое, похожее на то, что освещало некогда Старую Землю, и на него, как на всякое реальное солнце, было почти невозможно смотреть. Данло долго стоял, протянув к светилу свою светозарную руку и чувствуя, как жаркий жидкий свет струится по его жилам. Потом из леса под холмом снова раздался низкий, зовущий его голос — очень близкий, очень знакомый, очень реальный.— Данло, Данло, иди к нам — иди к большой горе!Данло, почти бессознательно, обернулся к горе, стоящей по ту сторону долины. В том направлении между деревьями виднелся просвет, похожий на начало тропы. Данло спустился по лугу и ощутил под ногами утоптанную землю. Извилистая тропа вела сквозь густой лес, через каменистые русла ручьев.Разнообразие деревьев и другой растительности изумляло Данло.Он узнавал ольху и вяз, терновник, красное дерево и шелковицу, и плодовые деревья — яблоню, оливу, лимон, вишню, папайю, манго, абрикос и миндаль. Здесь росли олеандр, горная сирень, магнолия, и хинное дерево, и кофейное дерево.Пахло мятой, горечавкой и другими травами. А цветы! Все поляны полыхали яркими красками. Ноготки, ромашки, рододендроны, колокольчики, дикие орхидеи и розы — все цветы вселенной распустились разом в этом волшебном лесу. От их аромата дышать было мучительно — и радостно.После нескольких часов ходьбы Данло вышел к реке, текущей посреди долины. Не зная, как перейти через нее, он вспомнил, как все свое детство ходил или скользил на лыжах по замерзшему морю. Может быть, молекулы этой реки тоже как-то кристаллизуются, чтобы выдержать его вес?И Данло, почти не раздумывая, ступил на воду. Мокрая и холодная поверхность под ногами оказалась странно пружинистой, и он, как жук-водомер, мигом переправился через реку. Тропа, ведущая сквозь заросли тиса, поднималась теперь в гору. Ныряя порой в апельсиновые рощи и сосновые перелески, она неуклонно стремилась в сторону большой горы. Голоса теперь, казалось, лились из-за каждого куста, вися над лимонником и маргаритками:— Иди, Данло, иди — ты почти у цели.Тропа сделалась круче, и где-то с милю подниматься по ней было почти трудно. Потом Данло взошел на перевал и оказался в естественной каменной чаще на склоне горы. Его радовал открывавшийся вокруг простор, ясность воздуха, чистый запах родников. По ту стороны чаши сверкала на солнце отвесная гранитная скала, и по ней струились водопады.У глубоких прудов, омывающих ее подножие, собрались светящиеся существа. Они грелись на каменных карнизах, сидели на траве или стояли поддеревьями, срывая тяжелые красные яблоки. Эти мужчины и женщины (их пол было трудно определить) походили на Данло своими длинными, светозарными, переливчатыми телами. Увидев Данло, они простерли к нему свои длинные руки и стали звать:— Сюда, сюда. Мы ждем тебя.Данло поднимался к ним по нагретым камням, которые жгли ему ноги. Он чувствовал жжение, но боли не испытывал. Его удивляло и это, и то, что вокруг так тихо. Вода, падающая со скал, производила гораздо меньше шума, чем следовало. Из рощ и с лугов доносилось сладостное пение — это пели светозарные существа, и жаворонки, и другие птицы. Данло недоставало жужжания пчел и стрекота кузнечиков — в лесу он за все время своего пути ни разу не слышал насекомых и не видел ни кроликов, ни змей, ни другой фауны. Даже в самой густой чаще этого леса не таились тигры — он это чувствовал. Ему это казалось грустным и странным, но он не успел все как следует обдумать, потому что одно из светозарных существ шло ему навстречу.— Здравствуй, Данло ви Соли Рингесс. Я Катура Дару из города Ивиохана.Зеленые глаза Катуры сверкали, как изумруды, и казалось, что от ее тела струится красный жар. Она обняла Данло и привлекла его к себе. Она — когда она обвилась вокруг него, как электрический угорь, Данло сразу понял, что это женщина, — поцеловала его в губы и открылась ему. Все в ней манило его, призывая к плотскому — а может быть, также умственному и духовному — слиянию. Данло почти чувствовал, каково это будет — войти в нее, втечь между ее ног и забыться в скольжении их восхитительных тел. Она поглотит его всем своим существом, и он закричит в неописуемом восторге, и это будет почти как слияние с женщиной, которую он любил всем сердцем. Почти, но не совсем.Данло вспомнил, кто он есть в реальности и зачем явился в это невероятное место. Он был почти уверен, что так и сидит на своей подушке в зале собраний, держа в руке бамбуковую флейту. С некоторым трудом он оторвался от женщины по имени Катура Дару. Стоя обнаженным на плоской гранитной скале, он любовался неземной красотой Катуры и других светозарных существ, а они смотрели на него из цветов и водоемов.— Я Данло ви Соли Рингесс из Невернеса, — официально представился он. — А вы — Трансцендентальное Единство, да?Светозарные, и Катура в том числе, тихо засмеялись в ответ. Улыбка у Катуры была яркой, как солнце, зубы блестели, как лунные камни.— Нет-нет, — сказала она. — Я такой же человек, как и ты, — просто мы, и ты, и я, воспроизведены здесь в степени трансцендентальноcти.— Но ты трансценденталка? Одна из тех, кто составляет Единство?— Нет, и не трансценденталка. Не совсем.— Боюсь, что я не понимаю.Катура снова рассмеялась, и многие другие тоже. Сотни светозарных существ стояли среди струй водопада поодиночке, по двое, по четыре и смеялись звонким, переливистым смехом, в котором не было ни издевки, ни злобы.— Меня выбрали, чтобы помочь тебе понять.И она объяснила, что в Ивиюнире, Ивиохане и других городах Нового Алюмита, есть много нараинов, заслуживающих того, чтобы стать трансценденталами. Им разрешается воспроизводить себя в виде светозарных существ и бывать в наивысшем из всех кибернетических пространств. Все они тоже пришли сюда через золотую равнину, по тысячам тропинок, ведущих через лес. Их тоже позвали сюда, к искрящимся прудам под водопадом. Здесь, под желтым солнцем, они разговаривают, соприкасаются и соединяются поодиночке, парами и четверками. Если они научатся преодолевать свои “я” и сливаться в высшие единства, то когда-нибудь, после многих лет душевной работы, они смогут наконец сказать, что вышли за пределы своей человеческой сущности. В материальном мире, где они ездят по темным городским туннелям на своих роботах, их будут называть трансценденталами, но в Поле, особенно в этом месте для избранных, именуемым Раем, они стремятся лишь к триумфу, который принесет им жизнь в качестве Трансцендентальных Единств.— Мы только люди, — Катара Дару обвела рукой всех светозарных около прудов, — но когда-нибудь мы эволюционируем.— Понятно. Эволюционируете в Трансцендентальные Единства, да?— Это наша работа.— И Трансцендентальные Единства помогают вам в этой работе?— О да — ведь это входит в их работу.— Я думал, что сюда меня позвали Единства.— Так оно и есть.— Правда?— Единства зовут всех, кто готов прийти к ним.— Они зовут людей сюда, но сами здесь не живут?— Конечно, живут. Мы все живем здесь, если можем.— Значит, они невидимы, Единства?— Нет, они видимы.Данло посмотрел вправо и влево — на деревья, на скалы, на тонкий туман, висящий над водопадом. Солнце светило сквозь туман, зажигая в нем радугу, но никого, кто чем-то отличался бы от Катуры или самого Данло, видно не было.— Где же они, эти Трансцендентальные Единства?— Они живут там, на горе.— Значит, к ним можно подняться?— Нет, это невозможно.— Понятно.— Мы должны ждать, когда они сами сойдут к нам.— А долго ждать?— Нет, Данло ви Соли Рингесс, недолго. Они уже идут, чтобы встретиться с тобой.— Правда?— Они идут сюда.— А я узнаю их, когда увижу?— Конечно.— Какие они, Единства?— Такие, какие есть. И не только.— Понятно, — сказал Данло, хотя не понял ровно ничего.— Вот они какие. Видишь? Вон там.Катура указала на гору выше водопада, и глазам Данло представилось изумительное зрелище. Сверху, из облаков и леса, медленно спускались по воздуху светящиеся шары. Они летели, легкие, как мотыльки, и прекрасные, как жемчужины. Их были тысячи — одни размером с дельфина, некоторые огромные почти как киты, что водятся в холодном океане у Невернесского острова. Сферы переливались радужными огнями, как будто состояли из той же субстанции, что и светящееся тело Данло. Но даже самые тусклые из Единств сияли ярче, чем Данло, Катура Дару или кто-либо из собравшихся у водопада.В них бурлили и сливались чудеснейшие краски: пурпурная, нежно-розовая, пунцовая, и при этом каждый шар имел свой уникальный алмазно-голубой, сиреневый или ультрамариновый оттенок, отличавший его от всех остальных. На те, что покрупнее, нельзя было долго смотреть — они пылали, как солнца. Все это великолепие опускалось вниз, минуя утесы, касаясь холодный струй водопада. Данло казалось, что они летят прямо к нему. Их внезапное появление сильно взволновало Катуру Дару и других светозарных. Они собрались вместе, обратив лица к падающим с неба сферам, встречая Трансцендентальные Единства Нового Алюмита, своих богов.— Он здесь, — обратилась к Единствам Катура Дару, прикрывая рукой глаза. — Данло ви Соли Рингесс пришел, чтобы встретиться с вами.Сферы остановились, собравшись в воздухе над водопадом, как размещенные слишком близко световые шары, но Данло видел, что ни один из них не соприкасается с другим. Девять самых крупных и ярких образовали полукруг прямо над прудом, у которого стоял Данло. Они сияли, как лунный серп, и свет резал Данло глаза. Не в силах смотреть на них прямо, он перевел взгляд на зеркальную воду пруда, где плыли их отражения.Здравствуй, Данло ви Соли Рингесс. Вот мы наконец и встретились снова. Позволь представиться: Единство Абраксас.Сильный, глубокий голос раскатывался в воздухе. Его источник было бы трудно определить, но когда он зазвучал, одна из сфер перед Данло вспыхнула почти как сверхновая. Должно быть, это и было высшее “я” Изаса Леля Абраксаса. Свет его разума каким-то образом слился с умами его собратьев, образовав этот сияющий шар.Позволь также представить тебе Маралах, Тир, Мананнан и Кане.Каждое Единство при упоминании его имени вспыхивало ярче других. Это они так кланяются, подумал Данло. Он вспомнил, что тихий Диверос Те входит в четверку Маралаха, а Кистур Ашторет — в Мананнан.А это Орунжан, Эль, Инари и Шахар.Единство, крайнее слева от Абраксаса, ответило особенно красивой кобальтово-алой вспышкой. Это был Шахар, единство одиннадцати, почти столь же знаменитое, как сам Абраксас. В нем состояла Лиесвир Ивиосс, и Данло почти что чувствовал ее присутствие по мерцанию огней этой сферы, создающих неповторимую игру света и странным образом манящих его к себе.Это Аэзир, Нарсин, Вара, Араун, Шамеш, Раху, Нинлиль, Рея…Абраксас продолжал называть каждое из Единств, парящих над прудами, но Данло почти уже не слушал. Сияющих сфер, желающих познакомиться с ним, насчитывалось 4084, поэтому представление затянулось надолго. Впрочем, время в кибернетическом пространстве под названием Рай было весьма странной категорией. Данло, почти не отрываясь, смотрел на великолепные огни Шахара, и вступительная церемония пролетела для него почти незаметно.Мы собрались здесь, чтобы решить, следует ли Данло ей Соли Рингессу выступить на Таннахилле в качестве нашего эмиссара. Или же, в случае отрицательного решения, следует ли нам содействовать ему, показав ему звезду Таннахилла. Мы попросили Данло ей Соли Рингесса воспроизвести себя здесь, чтобы он мог вступить с нами в прямой контакт и изложить свою просьбу.Голос Абраксаса умолк. Тысячи сияющих сфер терпеливо парили в воздухе. Катура Дару и другие светозарные, стоя или сидя на скалах, тоже молчали. Они ждали, что скажет Данло. Более того: они ждали, чтобы он открыл им свою внутреннюю правду и обнажил свою сокровенную суть.— Просторы галактики необозримы, — начал Данло, и на миг ему показалось, что он снова стал настоящим человеком из плоти и крови. Голос вибрировал у него в горле, исходил изо рта и звучал над скалами и прудами, как будто он стоял на невернесском катке и обращался к собранию реальных людей. — Ее световые расстояния огромны, а звезды почти неисчислимы, и все же смерть даже одной из звезд озаряет страшным светом все остальные. Это великолепный свет, бесспорно, но смертоносный — свет, который когда-нибудь дойдет до каждого города каждой планеты. В Экстре звезд много — возможно, их миллионы. Миллионы звезд, которые взрываются, гибнут, превращаются в сверхновые. Их убивают, и мы теперь знаем почему. Знаем о Старой Церкви на Таннахилле. Именно туда мой Орден направил свою миссию, и я должен отправиться туда, если смогу.Данло говорил долго. Почти все, что он сообщал Трансцендентальным Единствам, было уже не ново. С тем же успехом он мог бы, сидя на подушке посреди зала собраний, высказать все это Изасу Лелю, Кистуру Ашторету и другим трансценденталам, а они в точности передали бы его речь Трансцендентальным Единствам. Но Данло пожелал встретиться с Единствами, так сказать, во плоти. Он хотел поговорить с ними не только словами. Он надеялся предстать перед ними в почти человеческом облике, посмотреть им в глаза и открыть им свое сердце. Но Единства оказались безглазыми и горели так ярко, что он даже взглянуть на них не мог. А у светозарной фигуры, в которую он воспроизводился, не было сердца. Он искал внутри себя знакомый ритм, но не чувствовал почти ничего.— Экстр разрастается почти по экспоненте. Если он дойдет до ядра галактики, где плотность звезд очень велика, возможна цепная реакция сверхновых. Возможно, что вся галактика…Продолжая, Данло стал чувствовать, что Единства действительно сосредоточены не на одних его словах. Эти сияющие безглазые существа непонятно как смотрели на него. Он тоже посмотрел на себя и заметил, что огни, которыми переливается его тело, постоянно меняют порядок и интенсивность.Возможно ли, что в этих световых узорах закодирована информация о его кибернетическом “я”? Быть может, Единства читают его мысли и эмоции с легкостью цефика, разгадывающего страх по чьим-то потным ладоням?С самого своего вступления в Орден Данло часто думал о том, какую часть своей личности способен сохранить человек, воспроизводя себя в кибернетическом пространстве. Насколько возможно втиснуть такие качества, как холодность снега, неистовая любовь матери к ребенку или ненависть человека к себе самому, в символы и модели, действующие в блистающем небытии Поля?Нараины, разумеется, верят, что кибернетическое воспроизведение как раз и освобождает базовое “я” от тех аспектов существования, которые они определяют как плотские, животные, иллюзорные, ограниченные и чересчур жизненные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64