Так вот, мы приехали спросить, не обвенчаете ли вы их.Хилери отложил стамеску, прищурил глаза так, что они превратились в узкие щёлочки, и спросил:– Боитесь передумать?– Ни капельки, – возразила Джин.Хилери пристально посмотрел на неё. Двумя словами и одним взглядом она ясно дала ему понять, что перед ним – женщина с характером.– Я встречался с вашим отцом, – сказал он. – Он не любит торопиться в таких делах.– У отца нет никаких возражений против брака.– Это правда, – подтвердила Динни. – Я с ним говорила.– А как твой отец, дорогая?– Он согласится.– Если так, я готов, – сказал Хилери, вновь прижав стамеску к корме кораблика. – Раз вы твёрдо все решили, нет смысла тянуть.Он повернулся к Джин:– Из вас должна получиться хорошая альпинистка. Жаль, что сейчас не сезон, не то я посоветовал бы вам провести медовый месяц в горах. А почему бы вам не поплавать на рыбачьей шхуне по Северному морю?– Дядя Хилери отказался от места декана, – вставила Динни. – Он славится своим аскетизмом.– Смирение – паче гордости, Динни. Признаюсь откровенно: виноград оказался для меня зелен. До сих пор не могу себе простить, что отказался от лёгкой жизни. А времени сколько было бы! Вырезай себе модели хоть всех судов на свете, читай газеты и отращивай брюшко. Твоя тётка тоже не устаёт попрекать меня. Как вспомню, чего достигал дядя Катберт своим достойным видом и каким он был на смертном одре, так и вижу всю свою попусту растраченную жизнь и то место, куда я пойду, когда меня вынесут ногами вперёд. А ваш отец постарел, мисс Тесбери?– Нет, он словно не замечает времени. Но мы ведь живём в деревне, ответила Джин.– Дело не только в этом. Знаете, как можно назвать того, кто думает, что время идёт, а он сам стоит на месте? Человек, который отжил.– А вернее, человек, который не жил, – вставила Динни. – Да, я забыла, дядя. Сегодня капитан Ферз неожиданно вернулся к Диане.– Ферз? Это либо самое страшное, либо самое отрадное, что могло произойти. Эдриен знает?– Да, я привезла его. Он сейчас там с капитаном Ферзом. Дианы нет дома.– Ты видела Ферза?– Я вошла в дом и говорила с – ним, – вмешалась Джин. – Он совсем нормальный, если не считать того, что он запер меня.Хилери не ответил.– Нам пора, дядя. Мы идём к Майклу.– До свидания. Очень признательна вам, мистер Черрел.– Что ж, – с отсутствующим видом сказал Хилери, – будем надеяться на лучшее.Девушки сели в машину и покатили к Вестминстеру.– По-видимому, он ожидает самого худшего! – заметила Джин.– Ещё бы! Ведь обе возможности так ужасны!– Благодарю!Динни смутилась.– Что ты! Я же не тебя имела в виду, – возразила она и про себя подумала: "Как прочно стоит Джин на избранном пути!"Около дома Майкла в Вестминстере они наткнулись на Эдриена. Тот позвонил Хилери и узнал об изменении их маршрута. Убедившись в том, что Флёр может принять девушек, он попрощался, но Динни, потрясённая выражением его лица, бросилась вслед за ним. Он шёл по направлению к реке, и девушка нагнала его на углу площади:– Вы не предпочитаете одиночество, дядя?– Я рад тебе, Динни. Идём.Они быстрым шагом вышли на набережную и двинулись вверх по реке. Динни взяла дядю под руку, но молчала, оставляя за ним возможность самому начать разговор.– Знаешь, раньше я бывал в этой лечебнице, – немедленно начал он. Выяснял, как обстоят дела Ферза и хорошо ли с ним обращаются. Поделом мне, я не заглядывал туда уже несколько месяцев. У меня всегда было предчувствие. Сейчас я звонил туда по телефону. Они хотели приехать за ним, но я не позволил. Какой смысл? Они Признают, что последние две недели они был совершенно нормален. В таких случаях они обычно выжидают месяц, прежде чем сообщить родным. Сам Ферз утверждает, что он уже три месяца как здоров.– Что это за лечебница?– Просторный загородный дом. Пациентов всего около десятка. У каждого своя комната и свой служитель. Полагаю, что лучшего места не найти. Но оно всегда внушало мне ужас: вокруг стена, утыканная остриями, вид у здания такой, словно в нём что-то прячут. Не знаю, Динни, я, наверно, слишком впечатлителен, но эти болезни кажутся мне особенно жуткими.Динни прижала к себе его руку:– Мне тоже. Как он выбрался оттуда?– Он вёл себя нормально, и они ослабили надзор. Во время завтрака он сказал, что пойдёт полежать, и удрал. Вероятно, заметил, что в это время обычно является кто-то из торговцев, и пока привратник втаскивал мешки, Ферз выскользнул за дверь, добрался до станции и сел в первый попавшийся поезд. Оттуда до города всего двадцать миль. Когда его хватились, он уже был в Лондоне. Завтра еду туда.– Бедный мой! – мягко сказала Динни.– Да, дорогая, такова жизнь. Никогда не думал, что придётся метаться между двумя кошмарами.– У них в роду это не первый случай?Эдриен кивнул:– Его дед умер в припадке буйного помешательства, хотя, не будь войны, Ферз мог бы и не заболеть. Впрочем, об этом трудно судить. Подумай, Динни, какая жестокая вещь наследственное безумие! Не верю я в божественное милосердие. Во всяком случае, нам, людям, не дано ни постигнуть его, ни проявлять. Очевидно, бог – это просто всеобъемлющая созидательная сила, изначальная и бесконечная. Мы не вправе слепо полагаться на неё – вспомни о сумасшедшем доме! Нам, видите ли, страшно. А каково несчастным помешанным? Из сознательной боязни мы отдаём их во власть бессознательного ужаса. Помоги им, боже!– Судя по вашим словам, бог не очень-то им помогает.– Кто-то сказал, что бог – это помощь человека человеку. При любых обстоятельствах это единственная рабочая гипотеза, оправдывающая его существование.– А что же тогда дьявол?– Зло, которое человек причиняет человеку. Только я распространил бы это и на зверей.– Прямо по Шелли, дядя!– Хорошо ещё, что по Шелли. Могло быть хуже. Но я вижу, что становлюсь нечестивцем, оскверняющим правоверную юность.– Нельзя осквернить то, чего нет, мой дорогой. Вот мы и на Оуклистрит. Хочешь, я зайду? Может быть, Диане что-нибудь нужно.– Хочу ли я? Ещё бы. Я так благодарен тебе, Динни. Буду ждать тебя здесь на углу.Не глядя по сторонам, Динни быстро подошла к дому и позвонила. Открыла всё та же горничная.– Я не буду заходить. Пожалуйста, узнайте потихоньку, как чувствует себя миссис Ферз и не надо ли ей чего-нибудь. Скажите, что я у миссис Майкл Монт и могу, если потребуется, в любой момент приехать и побыть с ней.Пока горничная ходила наверх, Динни напряжённо вслушивалась, но ни один звук не донёсся до её ушей.– Миссис Ферз велела сердечно благодарить вас, мисс, и передать, что обязательно вызовет вас, если будет нужно. Сейчас она чувствует себя хорошо, мисс. Мы все надеемся на лучшее, но ужасно тревожимся. Она передаёт вам привет, мисс, и пусть мистер Черрел не беспокоится.– Благодарю, – ответила Динни. – Передавайте привет от нас и скажите, что мы наготове.Затем, так же быстро и не глядя по сторонам, девушка вернулась к Эдриену, рассказала все, как было, и они пошли дальше.– Чувствовать, как ты висишь в воздухе! – воскликнул Эдриен. – Что может быть страшнее? Боже милостивый, сколько же это продлится! Впрочем, она сказала, чтобы мы не беспокоились, – прибавил он с невесёлым смешком.Стало смеркаться. В этот безотрадный час между светом и тьмою, когда расплываются все линии, улицы и мосты казались тусклыми и невзрачными. Потом стемнело, и при свете фонарей вещи вновь обрели форму, но контуры их смягчились.– Динни, милая, – сказал Эдриен. – Я ведь спутник не из приятных. Вернёмся-ка лучше обратно.– Идём. Вы пообедаете у Майкла, дядя? Ну, пожалуйста.Эдриен покачал головой:– Скелету не место на пиру. Не знаю, для чего ещё тянуть, как выразилась бы твоя няня.– Она не сказала бы такого: она была шотландка. А Ферзы – шотландцы?– По фамилии – пожалуй. Но родом они из западного Сэссекса – где-то вблизи Меловых холмов. Старинная семья.– Вы находите, что у всех, кто из старинной семьи, бывают странности?– Не нахожу. Просто когда такое случается в старинной семье, это всем бросается в глаза, хотя прошло бы незамеченным, если бы случилось в любой другой. В старинных семьях родственники реже вступают в брак, чем в крестьянских.Инстинктивно почувствовав, что эта тема может отвлечь Эдриена, Динни продолжала:– Не кажется ли вам, дядя, что тут играет роль древность семьи?– Что такое древность? Все семьи в определённом смысле одинаково древние. Может быть, ты имеешь в виду качества, выработанные благодаря тому, что браки многих поколений заключаются в пределах замкнутой касты? Конечно, чистокровность существует – в том смысле, в каком это слово применяют к собакам или к лошадям. Но такого же результата можно добиться и при известных благоприятных физических предпосылках – в горных долинах, вблизи от моря, всюду, где хорошие условия для жизни. От здоровой крови – здоровая кровь, это аксиома. На крайнем севере Италии я видел деревни, где нет ни одного знатного человека и тем не менее все обитатели отличаются красотой и породистым видом. Но когда дело касается продолжения рода у людей гениальных или обладающих иными свойствами, которые выдвигают их на передний план, то, боюсь, мы сталкиваемся скорее с вырождением, чем с повторением первоначального типа. Лучше всего дело обстоит в семьях, по рождению и традициям связанных с флотом или армией: крепкое здоровье, не слишком много ума. Наука же, юриспруденция и капитал больше способствуют деградации. Нет, преимущество старинных семей не в чистокровности. Оно гораздо более конкретное: определённое-воспитание, которое получают дети, подрастая, определённые традиции, определённые жизненные цели. Кроме того, больше шансов на удачный брак и, как правило, больше возможностей жить в деревне, самому выбирать свою линию поведения и придерживаться её. То, что в людях называется чистокровностью, это скорее свойство интеллекта, чем тела. Мышление и чувства человека зависят прежде всего от традиций, привычек и воспитания. Но я, наверно, надоел тебе, дорогая?– Нет, нет, дядя, мне страшно интересно. Значит, вы верите не столько в кровь, сколько в известное наследственное отношение к жизни?– Да, но оба фактора тесно взаимосвязаны.– И, по-вашему, старинным семьям приходит конец и с древностью рода скоро перестанут считаться?– Не знаю. Традиции – вещь удивительно стойкая, а в нашей стране достаточно механизмов, поддерживающих её. Видишь ли, есть множество руководящих постов, которые надо кем-то занять. Наиболее подходящие для этого люди – как раз те, кто с детства приучен проводить собственную линию, не разглагольствовать о себе, а действовать, ибо так велит долг. Поэтому они и тащат на себе весь груз руководства различными областями нашей жизни. Надеюсь, и впредь будут тянуть. Но в наши дни такое привилегированное положение можно оправдать лишь одним – тащить, пока не упадёшь.– Очень многие, – заметила Динни, – сначала падают, а потом уже начинают тянуть. Ну, вот мы и вернулись к Флёр. Входите же, дядя! Если Диане что-нибудь понадобится, вы будете под рукой.– Слушаюсь, дорогая. А ведь ты поймала меня на вопросе, о котором я частенько размышляю. Змея! XVIII После настойчивых телефонных звонков Джин разыскала Хьюберта в «Кофейне» и узнала новости. Когда Динни и Эдриен подходили к дому, она попалась им навстречу.– Ты куда?– Скоро вернусь, – крикнула Джин и скрылась за углом.Она плохо знала Лондон и взяла первое попавшееся такси, которое привезло её на Итон-сквер, к огромному мрачному особняку. Она отпустила машину и позвонила.– Лорд Саксенден в городе?– Да, миледи, но его нет дома.– Когда он вернётся?– Его светлость будет к обеду, но…– Тогда я подожду.– Простите… миледи…– Не миледи, – поправила Джин, вручая слуге карточку. – Но он всё равно меня примет.Слуга заколебался, Джин пристально посмотрела ему в глаза, и он выдавил:– Прошу вас, пройдите сюда, ми…" мисс.Джин вошла вслед за ним. Комната была небольшая и почти пустая: золочёные стулья в стиле ампир, канделябры, два мраморных столика – больше ничего.– Как только он придёт, вручите ему, пожалуйста, мою карточку.Слуга собрался с духом:– Его светлость будет очень стеснён временем.– Не больше, чем я. Об этом не беспокойтесь.И Джин уселась на раззолоченный стул. Слуга удалился. Поглядывая то на темнеющую площадь, то на мраморные с позолотой часы, девушка сидела, стройная, энергичная, подтянутая, и сплетала длинные пальцы смуглых рук, с которых сняла перчатки. Слуга вошёл снова и опустил шторы.– Может быть, мисс угодно что-нибудь передать или оставить записку? предложил он.– Благодарю вас, нет.Он постоял, словно раздумывая, есть ли при ней оружие.– Мисс Тесберг? – спросил он.– Мисс Тесбери, – поправила Джин и подняла глаза. – Лорд Саксенден меня знает.– Понятно, мисс, – поторопился ответить слуга и ушёл.Когда девушка вновь услышала голоса в холле, стрелки часов уже доползли до семи. Дверь распахнулась, и вошёл лорд Саксенден с карточкой Джин в руках и с таким выражением лица, словно всю жизнь ожидал её визита.– Страшно рад! – воскликнул он. – Страшно рад!Джин подняла глаза, подумала: "Замурлыкал, сухарь!" – и подала руку.– Вы чрезвычайно любезны, что согласились принять меня.– Помилуйте!– Я решила сообщить вам о своей помолвке с Хьюбертом Черрелом. Помните его сестру? Она гостила у Монтов. Слышали вы о нелепом требовании выдать его как преступника? Это настолько глупо, что не заслуживает даже обсуждения. Он выстрелил ради самозащиты. У него остался ужасный шрам. Он может показать его вам в любую минуту.Лорд Саксенден пробурчал нечто невнятное. Глаза его словно подёрнулись льдом.– Словом, я хотела просить вас прекратить эту историю. Власть у вас для этого есть, я знаю.– Власть? Ни малейшей… Никакой.Джин улыбнулась:– Конечно, у вас есть власть. Это же каждый знает. Для меня это страшно важно.– Но тогда, в Липпингхолле, вы не были помолвлены?– Нет.– Все это так внезапно.– Может ли помолвка не быть внезапной?Джин, вероятно, не поняла, как подействовало её сообщение на человека, которому за пятьдесят и который вошёл в комнату с надеждой, пусть даже неясной, что произвёл впечатление на молодую девушку. Но Джин поняла, что она не та, за кого он её принимал, и что он не тот, за кого принимала его она. Лицо пэра приняло осторожное и учтивое выражение."Он поупрямей, чем я думала", – решила Джин и, переменив тон, холодно сказала:– В конце концов, капитан Черрел – кавалер ордена "За боевые заслуги" и один из вас. Англичане не оставляют друг друга в беде, не так ли? Особенно когда они учились в одной школе.Это поразительно меткое замечание в момент, когда рушились все иллюзии, произвело должное впечатление на того, кого прозвали Бантамским петухом.– Вот как? – удивился он. – Он тоже из Хэрроу?– Да. И вы знаете, как ему досталось в экспедиции. Динни читала вам его дневник.Красное лицо лорда побагровело, и он сказал с неожиданным раздражением:– Вы, молодые девушки, видимо, полагаете, что у меня, только одна забота – вмешиваться в дела, к которым я не имею касательства. Выдачей преступников занимается юстиция.Джин взглянула на него из-под ресниц, и несчастный пэр заёрзал на стуле с таким видом, словно вознамерился втянуть голову в плечи.– Что я могу? – проворчал он. – Меня не послушают.– А вы попробуйте, – отрезала Джин. – Есть люди, которых всегда слушают.Глаза лорда Саксендена чуть-чуть выкатились.– Вы говорите, у него шрам? Где?Джин закатала левый рукав:– Вот отсюда и до сих пор. Он выстрелил, когда этот человек бросился на него вторично.– Гм-м…Не сводя глаз с руки девушки, он повторил это глубокомысленное замечание. Оба умолкли. Наконец Джин в упор спросила:– Вы хотели бы, чтобы вас выдали, лорд Саксенден?Он сделал нетерпеливый жест:– Это дело официальное, юная леди.Джин опять посмотрела на него:– Значит, правда, что ни в каком случае ни на кого нельзя повлиять?Пэр рассмеялся.– Приходите позавтракать со мной в ресторан «Пьемонт» послезавтра, нет, через два дня, и я сообщу вам, удалось ли мне что-нибудь сделать.Джин умела останавливаться вовремя: на приходских собраниях она никогда не говорила дольше, чем нужно. Она протянула лорду руку:– Я вам так признательна. В час тридцать?Лорд Саксенден растерянно кивнул. В этой девушке была прямота, которая импонировала тому, чьё существование протекало среди государственных деятелей, блистающих её отсутствием.– До свидания! – сказала Джин.– До свидания, мисс Тесбери. Желаю счастья.– Благодарю. Это будет зависеть от вас. Не так ли?И, прежде чем Пэр успел ответить, она уже была за дверью. Джин шла обратно, не испытывая ни малейшего смятения, мысль её работала чётко и ясно: она не привыкла полагаться на других, когда нужно устраивать собственные дела. Сегодня же вечером она должна повидать Хьюберта. Вернувшись домой, девушка прошла к телефону и вызвала "Кофейню".– Ты, Хьюберт? Говорит Джин.– Слушаю, дорогая.– Приходи сюда после обеда. Нужно повидаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34