Современная нам политическая власть возникает на почве национального самосознания, когда племя, сознавая свое единство племенное и вероисповедное, сознает и свое историческое прошлое, обращается в нацию с национальным самосознанием. И такой момент был в истории Руси впервые в XVI веке. Что же касается до власти варяжских князей, то она, в сущности, не подходит ни к одному из указанных типов: во-первых, варяжские князья не могли у нас господствовать в силу кровного начала; во-вторых, они не считали землю своею собственностью, и, в-третьих, самое понятие земли Русской впервые слагается на глазах истории в устах прежде всего князя Святослава, который говорил своим воинам: «Не посрамим земли Русской!». Киевские князья, в сущности, представляют собою защитников страны, которые за известную плату охраняют общество от неприятеля. Читая скудные свидетельства летописи, мы видим, что главная деятельность князей заключается в том, во-первых, что они устанавливают внешний порядок в стране; во-вторых, «рубят» города, сажают на них своих наместников и, в-третьих, собирают с населения дань. Последнее делалось таким образом: или покоренные племена сами везли дань в Киев на княжеский двор – это так называемый повоз, или же князь сам с дружиной отправлялся за нею – это так называемое полюдье. Константин Багрянородный сообщает об этом следующие интересные подробности: в ноябре месяце, как только устанавливался зимний путь, киевские князья отправлялись на полюдье по всем своим волостям; собирали они дань большею частью натурою, тут же чиня суд и расправу. В этом блуждании проходила целая зима, и лишь в апреле, когда вскроется Днепр, князья возвращались в Киев, а за ними везли дань, которую тотчас же перегружали на ладьи, а затем отправляли в Константинополь для продажи. Во время таких путешествий князья основывали города на окраинах земли или устраивали определенные административные центры. О том, как Ольга собирала дань, летописец говорит: «В лето 6455 иде Вольга Новугороду и устави в Месте погосты и дани». Игорь, как нам известно, погиб во время сборов дани. Князья управляли совершенно примитивными средствами, земли дробились на волости, и в каждой волости сидел наместник – «княжий муж», власть которого была приблизительно такая же, как власть князя; наместники тоже собирали дань, и иногда даже успешнее князей; по крайней мере, дружина Игорева говорит: «Отроци (то есть дружина) Свенельжи изоделися суть оружьем и порты, а мы нази» (Свенельд – один из дружинников Игоря).
Вот первая функция киевских князей. В этом периоде деятельность князей определяется улучшением городской администрации, судов и собиранием дани. Кроме того, князья обязаны были охранять границы своей земли и торговые пути. В то время как нарождалось Киевское княжество, внешние враги с Востока не могли тревожить Руси. Племена хазар выдерживали свою последнюю, предсмертную борьбу с печенегами и уграми и закрывали от них Русь. Но печенеги мало-помалу сломили силу хазар, а затем пробрались в южные степи, в Поднепровье. Против них киевские князья и принимали ряд мер: прежде всего граница Руси со стороны южной степи была правильно укреплена. Один из западных миссионеров, монах Бруно, бывший в Киеве в 1007 году, дает ее описание: она представляется ему крепким частоколом с воротами. Русский князь (Владимир) сам проводил этого миссионера до ворот и сказал ему, что тут кончается его земля. Наконец, очень сложная задача князей заключалась в покровительстве торговле Русь в VIII–IX веках торговала с Востоком, преимущественно с арабами; но когда появляются печенеги, эти сношения прекращаются, и у Руси остается один торговый путь – с Византией через Днепровские пороги и Черным морем до Босфора. Но путь этот был крайне опасен: печенеги, сидевшие в низовьях Днепра, грабили русские караваны; вот против них-то и направлялись силы князей. Обыкновенно с княжескими караванами шли и частные, их сопровождала дружина, которая в опасных местах высаживалась и прогоняла печенегов, стороживших богатую добычу, затем караваны благополучно достигали Византии. Провожать караваны из Киева в Византию и обратно было прямою обязанностью князя. Из договоров киевских князей с греками, дошедших до нас, мы можем заключить, во-первых, что торговые сношения русских с Византией были уже весьма развиты и хорошо регламентированы и, во-вторых, что отношения к Византии были не всегда мирные: до XII века мы насчитываем походов шесть–семь – Аскольда и Дира, Олега и последующих князей; походы эти заканчивались мирными договорами, все эти договоры носят торговый характер (во время подобных походов греки знакомились с русскими людьми и, нужно заметить, строго различали славян от руси).
Вот все, что мы можем сказать несомненного о характере деятельности и власти первых русских князей. Историческое значение их деятельности нетрудно уловить. Будучи первою общею властью среди многих разрозненных раньше миров, варяжские князья с их дружинами были первыми представителями племенного единства. Передвигаясь с места на место по Русской земле, соединяя племена и города в общих военных и торговых предприятиях, князья создавали этим почву для национального объединения и национального самосознания. Сплотив государство внешним образом, они создавали и возможность внутреннего сплочения.
Другим, более могучим фактором объединения послужило христианство. Первыми представителями его у славян были, кажется, те же варяги, которые очень легко забывали свои божества под влиянием и христианства, и славянских языческих представлений. В X веке среди русских славян – еще до Владимира – христианство было уже заметно распространено: крестилась княгиня Ольга, среди Игоревой дружины было много христиан, как это видно из договора с греками; еще до формального крещения Руси в Киеве уже есть соборная церковь св. Илии. Христианство проникло к славянам одновременно с варягами (В.И. Ламанский думает даже, что непосредственно от святых Кирилла и Мефодия), но окончательно оно восторжествовало при Владимире. Рассказ летописи о крещении Руси передает дело таким образом: к великому князю Владимиру, узнав, что он хочет менять свою веру, приходили послы от разных народов – немцев, хазарских евреев, болгар – и каждый хвалил свою веру, но ни одна из них не понравилась Владимиру. Наконец пришли греки и, изложив историю Ветхого и Нового завета, показали ему картину Страшного суда. Под влиянием этой картины Владимир, посоветовавшись с дружиной и «старцами градскими», отправляет послов в те государства, откуда приходили к нему проповедники. Послы, вернувшись, восхваляли греческую веру, они говорили, что «всяк бо человек, аще искусит сладка, последи горести не приимает», так и они, видевши греческое богослужение, не хотят опять вернуться к язычеству. После этого Владимир пошел с войском на Корсунь, осадил город и там принял христианство, женившись на греческой царевне Анне. Есть данные, что рассказ этот был составлен в начале XII века, в эпоху существования Иерусалимского королевства. Ясно, что мы имеем дело с преданием, как оно слагалось в умах русского народа через столетие после факта крещения Руси. Любопытно то явление, что об этом факте крещения сказания иностранцев не дают нам ничего точного; крещение Руси прошло незамеченным даже в Византии, а любопытнейшие показания араба Яхьи Антиохийского о походах Владимира и крещения еще недостаточно разобраны и истолкованы.
Достоверно, однако, то, что христианство в конце X века становится на Руси господствующей религией и оказывает громадное влияние на общество, даже на такие стороны его жизни, которые, по-видимому, имеют мало общего с религиозным мировоззрением народа.
Для того чтобы уяснить себе, до какой степени отразилось уничтожение язычества на всей внутренней жизни наших предков, нужно бросить общий взгляд на культурное состояние тогдашнего Киевского княжества. Киевское княжество не представляло собою одной сплотившейся национальности с однообразным уровнем культуры. Напротив того, быт населения был крайне разнообразен: в то время как племена древлян и вятичей пребывают в примитивной форме племенного «звериньского» быта, племена, селящиеся по Днепру (к низовью), потеряли племенную, кровную связь и приобрели связь экономическую, основанную на единстве материальных интересов, а вместе с тем сделали и заметные культурные успехи. При неравномерном развитии культуры и общественный строй не принимал однообразных, определенных форм.
О первоначальном составе киевского общества мы имеем следующие сведения. Судя по летописи и другим историческим памятникам, около князей стоят в качестве сотрудников и советников «княжие мужи» – это дружина, с помощью которой князь правил страной и собирал дань. Дружина представляет собою высший, привилегированный класс общества. Но в киевском обществе есть и еще привилегированные лица, стоящие независимо от князя, – это «старцы градские». Что «старцы градские» представляют собою высший класс, мы уже видели, но мы видели также, что нельзя определить, на какой почве он вырос. Мы не знаем, есть ли это крупные землевладельцы, или торговые капиталисты, или племенные старшины – родовладыки, или выборные городские власти, которые не в силу своего имущественного преобладания, а по выбору общин занимают выдающееся положение в стране. Последняя полемика относительно «старцев градских» развилась в 80-х годах нашего столетия между крупными авторитетами – В.О. Ключевским и М.Ф. Владимирским-Будановым. Ключевский полагает, что весь строй Киевской Руси обусловливался торговлей, которую русские вели сперва с Востоком, потом с Византией, и что «градские старцы» представляли собою людей, через руки которых проходили все торговые обороты, – иначе говоря, крупнейших капиталистов страны. Владимирский-Буданов смотрит на «старцев» как на богатых землевладельцев, которые именно потому и богаче других, что на их земле кормится масса народу, – они представляют собою высшее общество. Нельзя с уверенностью сказать, которое из этих двух мнений правильнее; пока несомненно только то, что те «старцы», с которыми советуется Владимир, – земская аристократия, положение которой совершенно не зависит от князей.
Около князей мы видим еще младшую дружину – отроков, гридей. Дружина старшая и младшая представляла собою первый – так сказать, привилегированный – класс. Кроме того, в состав киевского общества входили еще «люди»: а) горожане (люди градские) и б) сельчане (смерды) – это свободное сословие и, наконец, третий класс: – в) рабы (холопи). Эти общественные группы: 1) высший класс, 2) свободных людей и 3) рабов – мы находим у всех народов арийского племени даже во время глубокой древности; следовательно, судя по своей простой группировке, киевское общество стоит не на высокой степени развития.
Также мало развита была и их религия. Религия славян в общих чертах была такова: славяне имели две категории божеств. Первые олицетворяли собою природу, вторые – души предков. У славян они, несомненно, существовали одновременно. Имена общеизвестных Хорса, Даждьбога и Стрибога встречаются в преданиях руси даже до XII века. Автор «Слова о полку Игореве» еще верит «великому Хръсови», ветры зовет «Стрибожи внуци», а людей – «Даждьбожьими внуками». Гораздо менее известны боги другой категории: покровители родовых союзов – Род, Рожаница, Домовой и Щур. Внешний культ выражался в жертвоприношениях, для которых не было, кажется, определенных мест, и приносил жертвы кто хотел, – вероятнее всего, родовладыки за свой род. Жрецов как сословия не было, а это первый признак недостаточно развитого религиозного культа. Перечитывая страницы летописи, мы встречаем постоянные указания на эту неразвитость; например, лишь в X веке Владимир ставит идолов в Киеве, а до того времени летопись молчит о них; следовательно, внешнюю форму религия славян стала принимать на памяти истории.
При такой неоформленности общественного быта и невыработанности религиозного сознания христианству легко было влиять на умы молодого племени. Учение Христа встречалось на Руси с нетвердым языческим миросозерцанием, а православная иерархия столкнулась с общественным порядком, еще малоустойчивым. Если мы примем во внимание, что русская среда и до Владимира была знакома с христианством Византии, если мы будем помнить, что христианское вероучение принесено было на Русь на языке славянском, то мы объясним себе факт быстрых успехов новой веры в Киевской Руси и поймем, почему эта вера глубоко повлияла на быт наших предков. Это влияние не ограничилось тем, что раскрыло языческому миру блага христианской морали и, установив церковь, дало нашим предкам возможность достигать духовного совершенствования в церковном обществе, – новая религия влияла и на гражданский быт славян, на их государственные представления, она создала возможность высокой культуры, она была могучим средством для пробуждения национального сознания...
Киевская Русь в XI–XII веках
Принятие христианства с его многообразными последствиями представляет собою в истории Киевской Руси тот рубеж, который отделяет древнейшую эпоху от так называемой эпохи удельно-вечевой. Изучая период дохристианский, мы приходим к тому заключению, что единодержавия в то время не было; Русь несколько раз дробилась на княжества (после Святослава, Владимира Святого). При жизни князя-отца сыновья сидели наместниками в главных городах и платили отцу дань. По смерти отца земля дробилась на части по числу сыновей, и лишь политическая случайность приводила к тому, что в конце концов восстанавливалось единодержавие. Братья, враждуя из-за наследства, обыкновенно истребляли друг друга. После такой борьбы между сыновьями Святого Владимира Русь разделилась на две части: по левую сторону Днепра владел Мстислав, по правую – Ярослав. По смерти же Мстислава Ярослав владел всей землей; умирая (1054) он разделил землю таким образом: старшему сыну, Изяславу, дал Киев и Новгород, то есть два конца торгового пути (очевидно, что Изяслав был самый богатый, самый могущественный князь), второму сыну, Святославу, – Чернигов, третьему, Всеволоду, – Переяславль (недалеко от Киева), четвертому, Вячеславу, – Смоленск, пятому, Игорю, – Владимир-Волынский; но у Ярослава был еще внук от старшего сына, Владимира Ярославича, доблестный Ростислав, о котором сложилось много легенд, – ему Ярослав ничего не дал.
Тогда Ростислав бросился сам на Тмутаракань, захватил ее и оставил за собою. Ярослав велел почитать Изяслава как старейшего, но Изяслав не сумел поддержать свой авторитет, восстановил против себя киевлян, которые его изгнали. Возвратясь затем в Киев, Изяслав был вторично изгнан оттуда братьями; он бежал на запад; киевский стол занял Святослав и княжил там до смерти. Затем Киев опять переходит к Изяславу, а Чернигов в это время достается Всеволоду. После смерти Изяслава киевский престол занял Всеволод, а второй город – Чернигов – Всеволод отдал своему старшему сыну Владимиру. Детей Святослава он совсем вычеркнул из общего наследия, как изгоев, которые не имели права на великокняжеский престол, ибо отец их не мог бы стать великим князем, если бы соблюдал старшинство и не прогнал с престола старшего брата своего, который его пережил. В 1093 году умер Всеволод, оставив после себя сына Владимира, прозванного Мономахом по имени своего деда со стороны матери. Владимир не встретил бы препятствий со стороны киевлян, если бы захотел занять отцовский великокняжеский престол, но, не желая новых усобиц и соблюдая родовое старшинство, Мономах предоставляет киевский стол старшему из своих двоюродных братьев, Святополку Изяславичу, который, как старший в роде, имел на великокняжеский стол все права. Этот князь, однако, не умел соблюдать спокойствие в Русской земле и потому не пользовался народным расположением; во время его княжения Святославичи, признанные изгоями со стороны своих дядей Изяслава и Всеволода, стали добиваться политической полноправности и заявили притязание на черниговский стол, занятый Мономахом. После долгих смут Любечским съездом 1097 года права Святославичей на Чернигов были восстановлены, и вместе с тем съезд поделил все русские волости между князьями на началах справедливости. Но справедливость была вскоре попрана главным ее блюстителем, Святополком, который вместе с Давидом Игоревичем совершил известное насилие над Васильком. Это насилие повлекло за собой новые усобицы, для прекращения которых был назначен новый съезд. В 1100 году в городе Уветичах, или Витичеве, Святополк, Мономах и Святославичи заключили между собой союз для восстановления мира на Руси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Вот первая функция киевских князей. В этом периоде деятельность князей определяется улучшением городской администрации, судов и собиранием дани. Кроме того, князья обязаны были охранять границы своей земли и торговые пути. В то время как нарождалось Киевское княжество, внешние враги с Востока не могли тревожить Руси. Племена хазар выдерживали свою последнюю, предсмертную борьбу с печенегами и уграми и закрывали от них Русь. Но печенеги мало-помалу сломили силу хазар, а затем пробрались в южные степи, в Поднепровье. Против них киевские князья и принимали ряд мер: прежде всего граница Руси со стороны южной степи была правильно укреплена. Один из западных миссионеров, монах Бруно, бывший в Киеве в 1007 году, дает ее описание: она представляется ему крепким частоколом с воротами. Русский князь (Владимир) сам проводил этого миссионера до ворот и сказал ему, что тут кончается его земля. Наконец, очень сложная задача князей заключалась в покровительстве торговле Русь в VIII–IX веках торговала с Востоком, преимущественно с арабами; но когда появляются печенеги, эти сношения прекращаются, и у Руси остается один торговый путь – с Византией через Днепровские пороги и Черным морем до Босфора. Но путь этот был крайне опасен: печенеги, сидевшие в низовьях Днепра, грабили русские караваны; вот против них-то и направлялись силы князей. Обыкновенно с княжескими караванами шли и частные, их сопровождала дружина, которая в опасных местах высаживалась и прогоняла печенегов, стороживших богатую добычу, затем караваны благополучно достигали Византии. Провожать караваны из Киева в Византию и обратно было прямою обязанностью князя. Из договоров киевских князей с греками, дошедших до нас, мы можем заключить, во-первых, что торговые сношения русских с Византией были уже весьма развиты и хорошо регламентированы и, во-вторых, что отношения к Византии были не всегда мирные: до XII века мы насчитываем походов шесть–семь – Аскольда и Дира, Олега и последующих князей; походы эти заканчивались мирными договорами, все эти договоры носят торговый характер (во время подобных походов греки знакомились с русскими людьми и, нужно заметить, строго различали славян от руси).
Вот все, что мы можем сказать несомненного о характере деятельности и власти первых русских князей. Историческое значение их деятельности нетрудно уловить. Будучи первою общею властью среди многих разрозненных раньше миров, варяжские князья с их дружинами были первыми представителями племенного единства. Передвигаясь с места на место по Русской земле, соединяя племена и города в общих военных и торговых предприятиях, князья создавали этим почву для национального объединения и национального самосознания. Сплотив государство внешним образом, они создавали и возможность внутреннего сплочения.
Другим, более могучим фактором объединения послужило христианство. Первыми представителями его у славян были, кажется, те же варяги, которые очень легко забывали свои божества под влиянием и христианства, и славянских языческих представлений. В X веке среди русских славян – еще до Владимира – христианство было уже заметно распространено: крестилась княгиня Ольга, среди Игоревой дружины было много христиан, как это видно из договора с греками; еще до формального крещения Руси в Киеве уже есть соборная церковь св. Илии. Христианство проникло к славянам одновременно с варягами (В.И. Ламанский думает даже, что непосредственно от святых Кирилла и Мефодия), но окончательно оно восторжествовало при Владимире. Рассказ летописи о крещении Руси передает дело таким образом: к великому князю Владимиру, узнав, что он хочет менять свою веру, приходили послы от разных народов – немцев, хазарских евреев, болгар – и каждый хвалил свою веру, но ни одна из них не понравилась Владимиру. Наконец пришли греки и, изложив историю Ветхого и Нового завета, показали ему картину Страшного суда. Под влиянием этой картины Владимир, посоветовавшись с дружиной и «старцами градскими», отправляет послов в те государства, откуда приходили к нему проповедники. Послы, вернувшись, восхваляли греческую веру, они говорили, что «всяк бо человек, аще искусит сладка, последи горести не приимает», так и они, видевши греческое богослужение, не хотят опять вернуться к язычеству. После этого Владимир пошел с войском на Корсунь, осадил город и там принял христианство, женившись на греческой царевне Анне. Есть данные, что рассказ этот был составлен в начале XII века, в эпоху существования Иерусалимского королевства. Ясно, что мы имеем дело с преданием, как оно слагалось в умах русского народа через столетие после факта крещения Руси. Любопытно то явление, что об этом факте крещения сказания иностранцев не дают нам ничего точного; крещение Руси прошло незамеченным даже в Византии, а любопытнейшие показания араба Яхьи Антиохийского о походах Владимира и крещения еще недостаточно разобраны и истолкованы.
Достоверно, однако, то, что христианство в конце X века становится на Руси господствующей религией и оказывает громадное влияние на общество, даже на такие стороны его жизни, которые, по-видимому, имеют мало общего с религиозным мировоззрением народа.
Для того чтобы уяснить себе, до какой степени отразилось уничтожение язычества на всей внутренней жизни наших предков, нужно бросить общий взгляд на культурное состояние тогдашнего Киевского княжества. Киевское княжество не представляло собою одной сплотившейся национальности с однообразным уровнем культуры. Напротив того, быт населения был крайне разнообразен: в то время как племена древлян и вятичей пребывают в примитивной форме племенного «звериньского» быта, племена, селящиеся по Днепру (к низовью), потеряли племенную, кровную связь и приобрели связь экономическую, основанную на единстве материальных интересов, а вместе с тем сделали и заметные культурные успехи. При неравномерном развитии культуры и общественный строй не принимал однообразных, определенных форм.
О первоначальном составе киевского общества мы имеем следующие сведения. Судя по летописи и другим историческим памятникам, около князей стоят в качестве сотрудников и советников «княжие мужи» – это дружина, с помощью которой князь правил страной и собирал дань. Дружина представляет собою высший, привилегированный класс общества. Но в киевском обществе есть и еще привилегированные лица, стоящие независимо от князя, – это «старцы градские». Что «старцы градские» представляют собою высший класс, мы уже видели, но мы видели также, что нельзя определить, на какой почве он вырос. Мы не знаем, есть ли это крупные землевладельцы, или торговые капиталисты, или племенные старшины – родовладыки, или выборные городские власти, которые не в силу своего имущественного преобладания, а по выбору общин занимают выдающееся положение в стране. Последняя полемика относительно «старцев градских» развилась в 80-х годах нашего столетия между крупными авторитетами – В.О. Ключевским и М.Ф. Владимирским-Будановым. Ключевский полагает, что весь строй Киевской Руси обусловливался торговлей, которую русские вели сперва с Востоком, потом с Византией, и что «градские старцы» представляли собою людей, через руки которых проходили все торговые обороты, – иначе говоря, крупнейших капиталистов страны. Владимирский-Буданов смотрит на «старцев» как на богатых землевладельцев, которые именно потому и богаче других, что на их земле кормится масса народу, – они представляют собою высшее общество. Нельзя с уверенностью сказать, которое из этих двух мнений правильнее; пока несомненно только то, что те «старцы», с которыми советуется Владимир, – земская аристократия, положение которой совершенно не зависит от князей.
Около князей мы видим еще младшую дружину – отроков, гридей. Дружина старшая и младшая представляла собою первый – так сказать, привилегированный – класс. Кроме того, в состав киевского общества входили еще «люди»: а) горожане (люди градские) и б) сельчане (смерды) – это свободное сословие и, наконец, третий класс: – в) рабы (холопи). Эти общественные группы: 1) высший класс, 2) свободных людей и 3) рабов – мы находим у всех народов арийского племени даже во время глубокой древности; следовательно, судя по своей простой группировке, киевское общество стоит не на высокой степени развития.
Также мало развита была и их религия. Религия славян в общих чертах была такова: славяне имели две категории божеств. Первые олицетворяли собою природу, вторые – души предков. У славян они, несомненно, существовали одновременно. Имена общеизвестных Хорса, Даждьбога и Стрибога встречаются в преданиях руси даже до XII века. Автор «Слова о полку Игореве» еще верит «великому Хръсови», ветры зовет «Стрибожи внуци», а людей – «Даждьбожьими внуками». Гораздо менее известны боги другой категории: покровители родовых союзов – Род, Рожаница, Домовой и Щур. Внешний культ выражался в жертвоприношениях, для которых не было, кажется, определенных мест, и приносил жертвы кто хотел, – вероятнее всего, родовладыки за свой род. Жрецов как сословия не было, а это первый признак недостаточно развитого религиозного культа. Перечитывая страницы летописи, мы встречаем постоянные указания на эту неразвитость; например, лишь в X веке Владимир ставит идолов в Киеве, а до того времени летопись молчит о них; следовательно, внешнюю форму религия славян стала принимать на памяти истории.
При такой неоформленности общественного быта и невыработанности религиозного сознания христианству легко было влиять на умы молодого племени. Учение Христа встречалось на Руси с нетвердым языческим миросозерцанием, а православная иерархия столкнулась с общественным порядком, еще малоустойчивым. Если мы примем во внимание, что русская среда и до Владимира была знакома с христианством Византии, если мы будем помнить, что христианское вероучение принесено было на Русь на языке славянском, то мы объясним себе факт быстрых успехов новой веры в Киевской Руси и поймем, почему эта вера глубоко повлияла на быт наших предков. Это влияние не ограничилось тем, что раскрыло языческому миру блага христианской морали и, установив церковь, дало нашим предкам возможность достигать духовного совершенствования в церковном обществе, – новая религия влияла и на гражданский быт славян, на их государственные представления, она создала возможность высокой культуры, она была могучим средством для пробуждения национального сознания...
Киевская Русь в XI–XII веках
Принятие христианства с его многообразными последствиями представляет собою в истории Киевской Руси тот рубеж, который отделяет древнейшую эпоху от так называемой эпохи удельно-вечевой. Изучая период дохристианский, мы приходим к тому заключению, что единодержавия в то время не было; Русь несколько раз дробилась на княжества (после Святослава, Владимира Святого). При жизни князя-отца сыновья сидели наместниками в главных городах и платили отцу дань. По смерти отца земля дробилась на части по числу сыновей, и лишь политическая случайность приводила к тому, что в конце концов восстанавливалось единодержавие. Братья, враждуя из-за наследства, обыкновенно истребляли друг друга. После такой борьбы между сыновьями Святого Владимира Русь разделилась на две части: по левую сторону Днепра владел Мстислав, по правую – Ярослав. По смерти же Мстислава Ярослав владел всей землей; умирая (1054) он разделил землю таким образом: старшему сыну, Изяславу, дал Киев и Новгород, то есть два конца торгового пути (очевидно, что Изяслав был самый богатый, самый могущественный князь), второму сыну, Святославу, – Чернигов, третьему, Всеволоду, – Переяславль (недалеко от Киева), четвертому, Вячеславу, – Смоленск, пятому, Игорю, – Владимир-Волынский; но у Ярослава был еще внук от старшего сына, Владимира Ярославича, доблестный Ростислав, о котором сложилось много легенд, – ему Ярослав ничего не дал.
Тогда Ростислав бросился сам на Тмутаракань, захватил ее и оставил за собою. Ярослав велел почитать Изяслава как старейшего, но Изяслав не сумел поддержать свой авторитет, восстановил против себя киевлян, которые его изгнали. Возвратясь затем в Киев, Изяслав был вторично изгнан оттуда братьями; он бежал на запад; киевский стол занял Святослав и княжил там до смерти. Затем Киев опять переходит к Изяславу, а Чернигов в это время достается Всеволоду. После смерти Изяслава киевский престол занял Всеволод, а второй город – Чернигов – Всеволод отдал своему старшему сыну Владимиру. Детей Святослава он совсем вычеркнул из общего наследия, как изгоев, которые не имели права на великокняжеский престол, ибо отец их не мог бы стать великим князем, если бы соблюдал старшинство и не прогнал с престола старшего брата своего, который его пережил. В 1093 году умер Всеволод, оставив после себя сына Владимира, прозванного Мономахом по имени своего деда со стороны матери. Владимир не встретил бы препятствий со стороны киевлян, если бы захотел занять отцовский великокняжеский престол, но, не желая новых усобиц и соблюдая родовое старшинство, Мономах предоставляет киевский стол старшему из своих двоюродных братьев, Святополку Изяславичу, который, как старший в роде, имел на великокняжеский стол все права. Этот князь, однако, не умел соблюдать спокойствие в Русской земле и потому не пользовался народным расположением; во время его княжения Святославичи, признанные изгоями со стороны своих дядей Изяслава и Всеволода, стали добиваться политической полноправности и заявили притязание на черниговский стол, занятый Мономахом. После долгих смут Любечским съездом 1097 года права Святославичей на Чернигов были восстановлены, и вместе с тем съезд поделил все русские волости между князьями на началах справедливости. Но справедливость была вскоре попрана главным ее блюстителем, Святополком, который вместе с Давидом Игоревичем совершил известное насилие над Васильком. Это насилие повлекло за собой новые усобицы, для прекращения которых был назначен новый съезд. В 1100 году в городе Уветичах, или Витичеве, Святополк, Мономах и Святославичи заключили между собой союз для восстановления мира на Руси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51