Тот самый?
– Да, тот самый. Тебе не страшно находиться со мной в одной комнате?
Гуннар нервно дернулся, словно хотел отпрянуть, но затем совладал с собой и храбро подступил ко мне.
– Страшно, – признался он. – До дрожи в коленках. Когда я понял, с кем ты разговариваешь, то чуть не бросился наутек.
– И все же остался.
– Да, остался. – Гуннар опустился передо мной на корточки. Его голубые глаза лучились страхом и жалостью. – Ведь ты дочь моей сестры, Инга, и в твоих жилах течет половина моей крови. Я не мог просто уйти и забыть обо всем. После этого я перестал бы уважать себя… Я могу тебе чем-то помочь?
Я горько вздохнула:
– Боюсь, что нет, Гуннар. Мэтр пытался, но у него, похоже, ничего не получилось.
– Ты так думаешь? Ты веришь тому, что сказал тебе Велиал?
– Не знаю. Я не хочу в это верить, но не все зависит от моего желания.
Я встала со стула, обошла Гуннара и остановилась возле шкафа, за которым скрывался потайной ход. Кажется, Велиал говорил, что он ведет в княжеские покои – а их по-прежнему занимала мать Владислава. Значит, есть шанс, что я могу встретиться с ней без свидетелей…
– Я должна кое-что сделать, – сказала я, повернувшись к кузену. – Ты подождешь меня здесь полчасика? Не убежишь?
Гуннар решительно кивнул:
– Нет, не убегу. – Он секунду помолчал, задумчиво глядя на меня, затем совершенно серьезно произнес:
– Знаешь, Инга, мне кажется, что сейчас я слышу голос Алиабелы. Она просит, чтобы я не оставлял тебя в беде. Разве я могу не послушаться сестру…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ УХОДЯЩИХ
Глава 13.
ЛАРССОН. ПЕРСТЕНЬ БОДУЭНА
Когда Свен Ларссон прибыл в указанное место, там лишь занимался рассвет. Еще раз проверив свое местоположение и окончательно убедившись, что это нужная ему Грань и нужный «лоскут» на ней, Ларссон покинул Равнину и обозрел окрестности. Он находился в долине, недалеко от широкой спокойной реки, над которой медленно плыл утренний туман. Шагах в двухстах выше по течению, где в реку вливался ручей, стояла небольшая палатка, а рядом паслись две лошади.
Ларссон не раздумывая повернул коня и двинулся к ручью. Он был совершенно уверен, что, несмотря на присутствие двух лошадей, в палатке находится лишь один человек – ведьма по имени Миранда; а вторая лошадь, очевидно, предназначена для поклажи. Случайные встречи на необитаемых Гранях были большой редкостью даже на самых оживленных маршрутах, которыми пользовались путешественники по Трактовой Равнине, а здесь, вдали от населенных районов, это вообще представлялось невероятным. Трудно было предположить, что из множества подходящих для привала Граней какой-то путник выбрал именно ту Грань и именно ту местность на ней, где Свен Ларссон должен был встретиться со своим будущим напарником, вернее – с напарницей.
Шагах в десяти от палатки Ларссон остановился, обнаружив перед собой то, что и ожидал обнаружить, – защитный силовой купол. Это была разумная мера предосторожности, к которой прибегали все путешественники, останавливаясь на ночевку на дикой, необследованной Грани. Он спешился, но предпочел не подходить к куполу вплотную, опасаясь, как бы тот не был настроен на болевой шок или даже на смертельный удар. Вместо этого он отступил на два шага и громко крикнул:
– Эй, хозяйка! Вставай, гости пришли!
Прождав минуту, Ларссон прокричал эти слова еще громче. Полог палатки зашевелился, затем немного отодвинулся, и наружу выглянула женская головка со всклокоченными темными волосами.
– Хватит орать, – сказала она. – Потерпи немного, я сейчас, – и вновь спряталась в палатке.
Из-за расстояния и тумана он не разглядел черт ее лица, однако голос – звонкий, свежий, с мальчишескими нотками – свидетельствовал о молодости его обладательницы. Ларссон испытал некоторое облегчение: с тех пор как он узнал, что ему предстоит работать в паре с женщиной, он очень боялся, что ею окажется старая матерая карга со скверным характером и гнусными, даже по меркам черных магов, привычками. Молодые ведьмы, впрочем, тоже не подарок, но с ними все-таки можно иметь дело.
Спустя минуту защитный купол исчез. Ларссон расценил это как приглашение и направился к палатке. Навстречу ему вышла Миранда, закутанная в длинный красный халат, с небольшим котелком, полотенцем и умывальными принадлежностями в руках. Она остановилась перед ним, смерила его с головы до ног внимательным, изучающим взглядом.
Остолбеневший от изумления Ларссон пялился на нее, не в силах вымолвить ни слова. Еще по голосу он догадался, что Миранда молода, но он даже подумать не мог, что она совсем юная девушка, почти что девочка – подросток лет тринадцати или четырнадцати. Она была невысокая, стройная, в ее по-детски щуплой фигуре уже намечалась приятная округлость форм. Лицо девушки поражало своей совершенной, утонченной красотой и безупречной правильностью всех черт; его не портило даже слишком серьезное, вдумчивое выражение, совсем не свойственное такому юному возрасту.
– Ты Свен Ларссон, – сказала она, не спрашивая, а утверждая.
– А ты Миранда, – наконец совладав с собой, произнес он. – Извини, но мне сообщили только твое имя.
– Этого достаточно. Коль скоро мы будем работать вместе, нам ни к чему лишние формальности. Надеюсь, ты не против, чтобы я называла тебя просто Свеном?
– Конечно, нет.
– Значит, договорились, – кивнула Миранда. – А теперь, Свен, будь так любезен, подожди четверть часа. Мне нужно умыться, привести себя в порядок и одеться. А потом мы продолжим наше знакомство. Договорились?
– Да, разумеется.
– Вот и хорошо. По твоим часам сейчас утро, день или вечер?
– День. Близится время обеда.
– Так располагайся здесь и обедай. А позже я присоединюсь к тебе, чтобы позавтракать.
С этими словами Миранда развернулась и энергичной, по-мужски твердой, но вместе с тем не лишенной грациозности походкой направилась к ручью.
Ларссон проводил ее долгим взглядом, пока она не скрылась за зарослями ивняка, после чего подозвал свою лошадь и превратил ее в кошку, предварительно отцепив от седла кожаную сумку. Затем расстелил на траве рядом с палаткой скатерть и выложил из сумки все свои съестные припасы – несколько сухарей, небольшой кусок солонины и гроздь бананов, сорванных совсем недавно на одной тропической Грани.
При виде этих продуктов у Ларссона моментально пропал аппетит. Однако чувство голода оставалось, и он со смиренным вздохом принялся за еду. А чтобы отвлечься от мыслей о набивших оскомину бананах и уже приевшейся за последнее время солонине, он стал анализировать свои первые впечатления от Миранды, с которой ему предстояло провести ближайшие несколько недель.
Самым поразительным был, бесспорно, ее возраст. Нельзя сказать, что Ларссон прежде не встречал таких юных ведьм, с парочкой ему все же доводилось сталкиваться – но то были малолетние шлюшки, чересчур рано вступившие на путь служения Тьме; их и ведьмами-то нельзя было назвать в полном смысле этого слова. Они еще не имели доступа к глубинным источникам энергии Нижнего мира, могли управлять только самыми примитивными инфернальными силами, а в иерархии Темных Братств занимали положение лишь чуть выше одержимых. Эти ведьмы-малолетки (равно как и мальчики-колдуны такого же возраста), по существу, были бесправными рабами – в том числе и сексуальными – своих старших товарищей. Только годам к шестнадцати-восемнадцати те из них, чей юный, еще неокрепший разум все-таки выдерживал интенсивное воздействие Хаоса Преисподней, переводились в ранг младших послушников, а остальные пополняли ряды одержимых.
Миранда же явно не принадлежала к числу этих неполноценных ведьмочек. Она свободно разгуливала по Граням, что уже само по себе подразумевало немалый опыт в обращении с силами, а некоторые особенности в строении защитного купола вокруг палатки и вовсе свидетельствовали о зрелом мастерстве и даже некотором артистизме, присущем лишь бывалым магам. Да и держалась она с ним на равных, с непоколебимым чувством собственного достоинства и уверенностью человека, который уже завоевал себе место под солнцем и вправе рассчитывать на то, чтобы его уважали как личность.
К тому же полученный Ларссоном приказ ясно и недвусмысленно гласил, что в их паре главенствующая роль отводится Миранде, а он должен лишь сопровождать ее и оказывать ей всяческое содействие. А поскольку приказ исходил из самых высоких сфер, то получалось, что эта девчонка не просто из молодых да ранних и не просто много воображает о себе – она в самом деле значительная персона, может, даже позначительнее некоторых адептов.
А еще Ларссон не мог отделаться от впечатления, что где-то уже видел Миранду. Ее лицо казалось ему смутно знакомым, но сколько он ни напрягал свою память, ничего припомнить не мог.
Миранда вернулась от ручья умытая и посвежевшая. Поставив перед Ларссоном котелок с водой, она сказала.
– Это для чая. – Затем окинула взглядом небогатый ассортимент продуктов, которые он разложил на скатерти, и добавила:
– У меня тоже припасы на исходе. Пока не доберемся до ближайшей населенной Грани, придется нам промышлять охотой. – Она отошла к навесу рядом с палаткой и вернулась с небольшой кастрюлей. – Здесь остатки вчерашнего рагу с зайчатиной. Разогрей, съедим вместе. Тарелки и ложки найдешь под навесом. Там же есть хлеб, чай, сахар, соль и все остальное.
Прежде чем он успел поблагодарить ее за угощение, Миранда поставила кастрюлю на траву и скрылась в палатке. Вскоре оттуда послышался шорох одежды и тихая возня, характерная для человека, пытающегося одеться в сидячем положении. Ларссон пожал плечами и, убрав крышку, заглянул в кастрюлю. Вчерашнее рагу выглядело весьма аппетитно и казалось совсем свежим – на него были наложены весьма искусные чары, предохранявшие еду от порчи.
«Интересно, – думал Ларссон. – Где же я ее видел? А что видел, это точно. Может, мельком, случайно, не зная, что она ведьма, а считая ее обычной девчонкой?.. Да, наверное, так».
К нему подбежала кошка Фрида и ткнулась мордочкой в его колено. Он почесал ее за ушами и угостил кусочком солонины. Не разделяя неприязни хозяина к этому продукту, кошка с аппетитом приступила к трапезе. Ларссон грустно смотрел на нее, понимая, что дальше с ним она не поедет. Члены Темных Братств не любили котов-оборотней и использовали их лишь в самых крайних случаях, исключительно для маскировки – подавляющее большинство простых людей даже мысли не допускали, что хозяева таких котов могут оказаться черными магами. Ларссон не разделял негативного отношения своих собратьев к оборотням, а к Фриде, которая четыре года назад попала к нему еще маленьким котенком, даже успел привязаться. Он хотел оставить ее на Истре, но, к сожалению, в момент его бегства все обычные лошади в их отряде находились либо слишком далеко от него, либо рядом со своими хозяевами, поэтому пришлось ехать на кошке. А теперь его спутница наверняка потребует, чтобы он избавился от животного. Только бы она не настаивала на убийстве…
Когда минут через десять – пятнадцать Миранда вышла из палатки, рагу уже было разогрето, а в котелке со вскипяченной водой заваривался чай. На девушке был темно-синий костюм, плотно облегающий ее стройную фигуру, и короткие сапожки из мягкой коричневой кожи. Каштановые волосы были зачесаны назад и скреплены на затылке простенькой заколкой а в ушах сверкали маленькие сережки. Больше никаких украшении на ней не было, равно как и следов косметики на лице.
Миранда присела на траву перед скатертью, скрестив по-турецки ноги, и положила в свою тарелку немного рагу.
– Остальное твое, – сказала она. – По утрам я много не ем. А у тебя очень голодный вид.
Ларссон поблагодарил ее и отказываться не стал, потому что действительно проголодался. И даже не столько проголодался, сколько соскучился по нормальной пище – ведь в течение всех тринадцати дней путешествия по необитаемым Граням ему приходилось довольствоваться сухарями и солониной, которыми он успел обзавестись, когда в спешке покидал Истру, а также фруктами и овощами, которые собирал по пути. У него не было времени на то, чтобы охотиться, обрабатывать дичь и готовить себе еду; он торопился на встречу с Мирандой и вынужден был проводить в седле по четырнадцать часов в сутки. После таких интенсивных переходов ему хватало сил только на то, чтобы наспех перекусить, установить защитный купол и сразу завалиться спать.
Некоторое время они ели молча. Ларссон то и дело ловил на себе ее взгляд – пристальный, изучающий, оценивающий. Она смотрела на него совсем не как тринадцатилетняя девочка-подросток; это был взгляд взрослой женщины, которая видела перед собой мужчину и взвешивала в уме, стоит ли с ним связываться. За тридцать четыре года своей жизни Ларссон привык к таким взглядам со стороны женщин, однако сейчас перед ним была не женщина, а девочка, и от ее чересчур взрослого взгляда ему становилось не по себе..
– Ты давно здесь? – спросил наконец он.
– Уже третий день, – ответила Миранда, отставив в сторону пустую тарелку и наливая себе чаю. – Вообще-то я думала, что приеду позже тебя, а получилось наоборот.
– Я спешил, как только мог, – заверил ее Ларссон. – Сомневаюсь, что можно было ехать быстрее.
– Я ни в чем тебя не обвиняю, – успокоила его девушка. – Судя по всему, повелитель выбрал место нашей встречи с таким расчетом, чтобы дать мне пару дней отдыха – я в пути уже довольно долго. Кстати, я чувствую, что перстенек при тебе. Дай мне его.
Ларссон молча достал из потайного кармана куртки невзрачный перстень с желтовато-зеленым качнем и передал Миранде. Она внимательно осмотрела его со всех сторон, затем сунула в нагрудный кармашек своей рубашки.
– Отлично. Сейчас допью чай и займусь им.
– Думаешь, он поможет тебе найти Сандру?
– Нет. Как раз наоборот: в данный момент он мешает мне в поисках. На нем есть один характерный отпечаток, который я отчетливо чувствую. А поскольку Сандра долгое время носила перстень, на ней должен был остаться слабый след этого отпечатка. К сожалению, почувствовать его я не могу из-за присутствия более сильного источника. – Она взглянула на перстень. – Сейчас я заблокирую его излучение, чтобы оно не мешало мне, и тогда, возможно, сумею обнаружить местонахождение нашей беглянки.
– Теперь ясно, – кивнул Ларссон. – Значит, Хозяин Велиал не зря пожертвовал моим положением в ордене.
– Он ничего не делает зря, – веско сказала Миранда. – Хотя, надо признать, ты неплохо устроился. У нашего повелителя не так-то много слуг среди офицерского состава. К тому же ты явно был на хорошем счету у Главного, раз он доверил тебе охранять принца и принцессу.
Ларссону странно было услышать это чисто «домашнее» прозвище регента Империи от тринадцатилетней девчонки, чей природный дар был слишком слаб, чтобы она могла принадлежать к инквизиторскому сословию. Впрочем, не исключено, что ее отец все же был инквизитором, а мать – либо простор ведуньей, либо вообще немагом; такие супружеские пары, хоть и были редкостью, иногда встречались. Тогда становится понятно, почему Миранда так рано пошла служить Нижнему миру: с малых лет она сильно страдала от чувства собственной неполноценности, ее мучила зависть к ребятам из других инквизиторских семей, у которых и отец и мать были одинаково сильными магами, возможно даже, что некоторые сверстники открыто насмехались над ее ущербностью, – и это в конце концов привело к тому, что она сбежала от родителей и прибилась к одному из Темных Братств, где обрела столь желанное могущество.
– Ты давно в Инквизиции?, – после короткой паузы спросила Миранда.
– Фактически с девяти лет, – ответил Ларссон. – Сначала была инквизиторская школа, потом служба в кадетском корпусе, после производства в рыцари три года служил на Основе, в двадцать семь стал лейтенантом, к сорока рассчитывал получить нашивки командора-лейтенанта… – Он с трудом подавил горький вздох. – Но, видно, не судьба.
– Стало быть, ты потомственный инквизитор?
– Вовсе нет. Моя семья правит Гранью Нордкап – сомневаюсь, что ты когда-нибудь слышала о ней.
Девушка покачала головой:
– Ты прав. Это название мне ни о чем не говорит. А где она находится?
– В архипелаге Энугу. Нордкап – четвертая по значению тамошняя Грань, сравнительно цивилизованная и густонаселенная. Как и все мои старшие братья, я учился в школе при Энугском командорстве, а после ее окончания решил не возвращаться домой – я был седьмым сыном в семье, и на родине мне ничего не светило.
– Понятно. А когда ты поступил на службу к повелителю?
– Довольно давно, в двадцать лет. Но не к Хозяину Велиалу, а к Хозяину Локи.
– Так ты слуга Локи? – В голосе Миранды послышалось то ли разочарование, то ли пренебрежение. Ларссон понял, что сразу пал в ее глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Да, тот самый. Тебе не страшно находиться со мной в одной комнате?
Гуннар нервно дернулся, словно хотел отпрянуть, но затем совладал с собой и храбро подступил ко мне.
– Страшно, – признался он. – До дрожи в коленках. Когда я понял, с кем ты разговариваешь, то чуть не бросился наутек.
– И все же остался.
– Да, остался. – Гуннар опустился передо мной на корточки. Его голубые глаза лучились страхом и жалостью. – Ведь ты дочь моей сестры, Инга, и в твоих жилах течет половина моей крови. Я не мог просто уйти и забыть обо всем. После этого я перестал бы уважать себя… Я могу тебе чем-то помочь?
Я горько вздохнула:
– Боюсь, что нет, Гуннар. Мэтр пытался, но у него, похоже, ничего не получилось.
– Ты так думаешь? Ты веришь тому, что сказал тебе Велиал?
– Не знаю. Я не хочу в это верить, но не все зависит от моего желания.
Я встала со стула, обошла Гуннара и остановилась возле шкафа, за которым скрывался потайной ход. Кажется, Велиал говорил, что он ведет в княжеские покои – а их по-прежнему занимала мать Владислава. Значит, есть шанс, что я могу встретиться с ней без свидетелей…
– Я должна кое-что сделать, – сказала я, повернувшись к кузену. – Ты подождешь меня здесь полчасика? Не убежишь?
Гуннар решительно кивнул:
– Нет, не убегу. – Он секунду помолчал, задумчиво глядя на меня, затем совершенно серьезно произнес:
– Знаешь, Инга, мне кажется, что сейчас я слышу голос Алиабелы. Она просит, чтобы я не оставлял тебя в беде. Разве я могу не послушаться сестру…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ УХОДЯЩИХ
Глава 13.
ЛАРССОН. ПЕРСТЕНЬ БОДУЭНА
Когда Свен Ларссон прибыл в указанное место, там лишь занимался рассвет. Еще раз проверив свое местоположение и окончательно убедившись, что это нужная ему Грань и нужный «лоскут» на ней, Ларссон покинул Равнину и обозрел окрестности. Он находился в долине, недалеко от широкой спокойной реки, над которой медленно плыл утренний туман. Шагах в двухстах выше по течению, где в реку вливался ручей, стояла небольшая палатка, а рядом паслись две лошади.
Ларссон не раздумывая повернул коня и двинулся к ручью. Он был совершенно уверен, что, несмотря на присутствие двух лошадей, в палатке находится лишь один человек – ведьма по имени Миранда; а вторая лошадь, очевидно, предназначена для поклажи. Случайные встречи на необитаемых Гранях были большой редкостью даже на самых оживленных маршрутах, которыми пользовались путешественники по Трактовой Равнине, а здесь, вдали от населенных районов, это вообще представлялось невероятным. Трудно было предположить, что из множества подходящих для привала Граней какой-то путник выбрал именно ту Грань и именно ту местность на ней, где Свен Ларссон должен был встретиться со своим будущим напарником, вернее – с напарницей.
Шагах в десяти от палатки Ларссон остановился, обнаружив перед собой то, что и ожидал обнаружить, – защитный силовой купол. Это была разумная мера предосторожности, к которой прибегали все путешественники, останавливаясь на ночевку на дикой, необследованной Грани. Он спешился, но предпочел не подходить к куполу вплотную, опасаясь, как бы тот не был настроен на болевой шок или даже на смертельный удар. Вместо этого он отступил на два шага и громко крикнул:
– Эй, хозяйка! Вставай, гости пришли!
Прождав минуту, Ларссон прокричал эти слова еще громче. Полог палатки зашевелился, затем немного отодвинулся, и наружу выглянула женская головка со всклокоченными темными волосами.
– Хватит орать, – сказала она. – Потерпи немного, я сейчас, – и вновь спряталась в палатке.
Из-за расстояния и тумана он не разглядел черт ее лица, однако голос – звонкий, свежий, с мальчишескими нотками – свидетельствовал о молодости его обладательницы. Ларссон испытал некоторое облегчение: с тех пор как он узнал, что ему предстоит работать в паре с женщиной, он очень боялся, что ею окажется старая матерая карга со скверным характером и гнусными, даже по меркам черных магов, привычками. Молодые ведьмы, впрочем, тоже не подарок, но с ними все-таки можно иметь дело.
Спустя минуту защитный купол исчез. Ларссон расценил это как приглашение и направился к палатке. Навстречу ему вышла Миранда, закутанная в длинный красный халат, с небольшим котелком, полотенцем и умывальными принадлежностями в руках. Она остановилась перед ним, смерила его с головы до ног внимательным, изучающим взглядом.
Остолбеневший от изумления Ларссон пялился на нее, не в силах вымолвить ни слова. Еще по голосу он догадался, что Миранда молода, но он даже подумать не мог, что она совсем юная девушка, почти что девочка – подросток лет тринадцати или четырнадцати. Она была невысокая, стройная, в ее по-детски щуплой фигуре уже намечалась приятная округлость форм. Лицо девушки поражало своей совершенной, утонченной красотой и безупречной правильностью всех черт; его не портило даже слишком серьезное, вдумчивое выражение, совсем не свойственное такому юному возрасту.
– Ты Свен Ларссон, – сказала она, не спрашивая, а утверждая.
– А ты Миранда, – наконец совладав с собой, произнес он. – Извини, но мне сообщили только твое имя.
– Этого достаточно. Коль скоро мы будем работать вместе, нам ни к чему лишние формальности. Надеюсь, ты не против, чтобы я называла тебя просто Свеном?
– Конечно, нет.
– Значит, договорились, – кивнула Миранда. – А теперь, Свен, будь так любезен, подожди четверть часа. Мне нужно умыться, привести себя в порядок и одеться. А потом мы продолжим наше знакомство. Договорились?
– Да, разумеется.
– Вот и хорошо. По твоим часам сейчас утро, день или вечер?
– День. Близится время обеда.
– Так располагайся здесь и обедай. А позже я присоединюсь к тебе, чтобы позавтракать.
С этими словами Миранда развернулась и энергичной, по-мужски твердой, но вместе с тем не лишенной грациозности походкой направилась к ручью.
Ларссон проводил ее долгим взглядом, пока она не скрылась за зарослями ивняка, после чего подозвал свою лошадь и превратил ее в кошку, предварительно отцепив от седла кожаную сумку. Затем расстелил на траве рядом с палаткой скатерть и выложил из сумки все свои съестные припасы – несколько сухарей, небольшой кусок солонины и гроздь бананов, сорванных совсем недавно на одной тропической Грани.
При виде этих продуктов у Ларссона моментально пропал аппетит. Однако чувство голода оставалось, и он со смиренным вздохом принялся за еду. А чтобы отвлечься от мыслей о набивших оскомину бананах и уже приевшейся за последнее время солонине, он стал анализировать свои первые впечатления от Миранды, с которой ему предстояло провести ближайшие несколько недель.
Самым поразительным был, бесспорно, ее возраст. Нельзя сказать, что Ларссон прежде не встречал таких юных ведьм, с парочкой ему все же доводилось сталкиваться – но то были малолетние шлюшки, чересчур рано вступившие на путь служения Тьме; их и ведьмами-то нельзя было назвать в полном смысле этого слова. Они еще не имели доступа к глубинным источникам энергии Нижнего мира, могли управлять только самыми примитивными инфернальными силами, а в иерархии Темных Братств занимали положение лишь чуть выше одержимых. Эти ведьмы-малолетки (равно как и мальчики-колдуны такого же возраста), по существу, были бесправными рабами – в том числе и сексуальными – своих старших товарищей. Только годам к шестнадцати-восемнадцати те из них, чей юный, еще неокрепший разум все-таки выдерживал интенсивное воздействие Хаоса Преисподней, переводились в ранг младших послушников, а остальные пополняли ряды одержимых.
Миранда же явно не принадлежала к числу этих неполноценных ведьмочек. Она свободно разгуливала по Граням, что уже само по себе подразумевало немалый опыт в обращении с силами, а некоторые особенности в строении защитного купола вокруг палатки и вовсе свидетельствовали о зрелом мастерстве и даже некотором артистизме, присущем лишь бывалым магам. Да и держалась она с ним на равных, с непоколебимым чувством собственного достоинства и уверенностью человека, который уже завоевал себе место под солнцем и вправе рассчитывать на то, чтобы его уважали как личность.
К тому же полученный Ларссоном приказ ясно и недвусмысленно гласил, что в их паре главенствующая роль отводится Миранде, а он должен лишь сопровождать ее и оказывать ей всяческое содействие. А поскольку приказ исходил из самых высоких сфер, то получалось, что эта девчонка не просто из молодых да ранних и не просто много воображает о себе – она в самом деле значительная персона, может, даже позначительнее некоторых адептов.
А еще Ларссон не мог отделаться от впечатления, что где-то уже видел Миранду. Ее лицо казалось ему смутно знакомым, но сколько он ни напрягал свою память, ничего припомнить не мог.
Миранда вернулась от ручья умытая и посвежевшая. Поставив перед Ларссоном котелок с водой, она сказала.
– Это для чая. – Затем окинула взглядом небогатый ассортимент продуктов, которые он разложил на скатерти, и добавила:
– У меня тоже припасы на исходе. Пока не доберемся до ближайшей населенной Грани, придется нам промышлять охотой. – Она отошла к навесу рядом с палаткой и вернулась с небольшой кастрюлей. – Здесь остатки вчерашнего рагу с зайчатиной. Разогрей, съедим вместе. Тарелки и ложки найдешь под навесом. Там же есть хлеб, чай, сахар, соль и все остальное.
Прежде чем он успел поблагодарить ее за угощение, Миранда поставила кастрюлю на траву и скрылась в палатке. Вскоре оттуда послышался шорох одежды и тихая возня, характерная для человека, пытающегося одеться в сидячем положении. Ларссон пожал плечами и, убрав крышку, заглянул в кастрюлю. Вчерашнее рагу выглядело весьма аппетитно и казалось совсем свежим – на него были наложены весьма искусные чары, предохранявшие еду от порчи.
«Интересно, – думал Ларссон. – Где же я ее видел? А что видел, это точно. Может, мельком, случайно, не зная, что она ведьма, а считая ее обычной девчонкой?.. Да, наверное, так».
К нему подбежала кошка Фрида и ткнулась мордочкой в его колено. Он почесал ее за ушами и угостил кусочком солонины. Не разделяя неприязни хозяина к этому продукту, кошка с аппетитом приступила к трапезе. Ларссон грустно смотрел на нее, понимая, что дальше с ним она не поедет. Члены Темных Братств не любили котов-оборотней и использовали их лишь в самых крайних случаях, исключительно для маскировки – подавляющее большинство простых людей даже мысли не допускали, что хозяева таких котов могут оказаться черными магами. Ларссон не разделял негативного отношения своих собратьев к оборотням, а к Фриде, которая четыре года назад попала к нему еще маленьким котенком, даже успел привязаться. Он хотел оставить ее на Истре, но, к сожалению, в момент его бегства все обычные лошади в их отряде находились либо слишком далеко от него, либо рядом со своими хозяевами, поэтому пришлось ехать на кошке. А теперь его спутница наверняка потребует, чтобы он избавился от животного. Только бы она не настаивала на убийстве…
Когда минут через десять – пятнадцать Миранда вышла из палатки, рагу уже было разогрето, а в котелке со вскипяченной водой заваривался чай. На девушке был темно-синий костюм, плотно облегающий ее стройную фигуру, и короткие сапожки из мягкой коричневой кожи. Каштановые волосы были зачесаны назад и скреплены на затылке простенькой заколкой а в ушах сверкали маленькие сережки. Больше никаких украшении на ней не было, равно как и следов косметики на лице.
Миранда присела на траву перед скатертью, скрестив по-турецки ноги, и положила в свою тарелку немного рагу.
– Остальное твое, – сказала она. – По утрам я много не ем. А у тебя очень голодный вид.
Ларссон поблагодарил ее и отказываться не стал, потому что действительно проголодался. И даже не столько проголодался, сколько соскучился по нормальной пище – ведь в течение всех тринадцати дней путешествия по необитаемым Граням ему приходилось довольствоваться сухарями и солониной, которыми он успел обзавестись, когда в спешке покидал Истру, а также фруктами и овощами, которые собирал по пути. У него не было времени на то, чтобы охотиться, обрабатывать дичь и готовить себе еду; он торопился на встречу с Мирандой и вынужден был проводить в седле по четырнадцать часов в сутки. После таких интенсивных переходов ему хватало сил только на то, чтобы наспех перекусить, установить защитный купол и сразу завалиться спать.
Некоторое время они ели молча. Ларссон то и дело ловил на себе ее взгляд – пристальный, изучающий, оценивающий. Она смотрела на него совсем не как тринадцатилетняя девочка-подросток; это был взгляд взрослой женщины, которая видела перед собой мужчину и взвешивала в уме, стоит ли с ним связываться. За тридцать четыре года своей жизни Ларссон привык к таким взглядам со стороны женщин, однако сейчас перед ним была не женщина, а девочка, и от ее чересчур взрослого взгляда ему становилось не по себе..
– Ты давно здесь? – спросил наконец он.
– Уже третий день, – ответила Миранда, отставив в сторону пустую тарелку и наливая себе чаю. – Вообще-то я думала, что приеду позже тебя, а получилось наоборот.
– Я спешил, как только мог, – заверил ее Ларссон. – Сомневаюсь, что можно было ехать быстрее.
– Я ни в чем тебя не обвиняю, – успокоила его девушка. – Судя по всему, повелитель выбрал место нашей встречи с таким расчетом, чтобы дать мне пару дней отдыха – я в пути уже довольно долго. Кстати, я чувствую, что перстенек при тебе. Дай мне его.
Ларссон молча достал из потайного кармана куртки невзрачный перстень с желтовато-зеленым качнем и передал Миранде. Она внимательно осмотрела его со всех сторон, затем сунула в нагрудный кармашек своей рубашки.
– Отлично. Сейчас допью чай и займусь им.
– Думаешь, он поможет тебе найти Сандру?
– Нет. Как раз наоборот: в данный момент он мешает мне в поисках. На нем есть один характерный отпечаток, который я отчетливо чувствую. А поскольку Сандра долгое время носила перстень, на ней должен был остаться слабый след этого отпечатка. К сожалению, почувствовать его я не могу из-за присутствия более сильного источника. – Она взглянула на перстень. – Сейчас я заблокирую его излучение, чтобы оно не мешало мне, и тогда, возможно, сумею обнаружить местонахождение нашей беглянки.
– Теперь ясно, – кивнул Ларссон. – Значит, Хозяин Велиал не зря пожертвовал моим положением в ордене.
– Он ничего не делает зря, – веско сказала Миранда. – Хотя, надо признать, ты неплохо устроился. У нашего повелителя не так-то много слуг среди офицерского состава. К тому же ты явно был на хорошем счету у Главного, раз он доверил тебе охранять принца и принцессу.
Ларссону странно было услышать это чисто «домашнее» прозвище регента Империи от тринадцатилетней девчонки, чей природный дар был слишком слаб, чтобы она могла принадлежать к инквизиторскому сословию. Впрочем, не исключено, что ее отец все же был инквизитором, а мать – либо простор ведуньей, либо вообще немагом; такие супружеские пары, хоть и были редкостью, иногда встречались. Тогда становится понятно, почему Миранда так рано пошла служить Нижнему миру: с малых лет она сильно страдала от чувства собственной неполноценности, ее мучила зависть к ребятам из других инквизиторских семей, у которых и отец и мать были одинаково сильными магами, возможно даже, что некоторые сверстники открыто насмехались над ее ущербностью, – и это в конце концов привело к тому, что она сбежала от родителей и прибилась к одному из Темных Братств, где обрела столь желанное могущество.
– Ты давно в Инквизиции?, – после короткой паузы спросила Миранда.
– Фактически с девяти лет, – ответил Ларссон. – Сначала была инквизиторская школа, потом служба в кадетском корпусе, после производства в рыцари три года служил на Основе, в двадцать семь стал лейтенантом, к сорока рассчитывал получить нашивки командора-лейтенанта… – Он с трудом подавил горький вздох. – Но, видно, не судьба.
– Стало быть, ты потомственный инквизитор?
– Вовсе нет. Моя семья правит Гранью Нордкап – сомневаюсь, что ты когда-нибудь слышала о ней.
Девушка покачала головой:
– Ты прав. Это название мне ни о чем не говорит. А где она находится?
– В архипелаге Энугу. Нордкап – четвертая по значению тамошняя Грань, сравнительно цивилизованная и густонаселенная. Как и все мои старшие братья, я учился в школе при Энугском командорстве, а после ее окончания решил не возвращаться домой – я был седьмым сыном в семье, и на родине мне ничего не светило.
– Понятно. А когда ты поступил на службу к повелителю?
– Довольно давно, в двадцать лет. Но не к Хозяину Велиалу, а к Хозяину Локи.
– Так ты слуга Локи? – В голосе Миранды послышалось то ли разочарование, то ли пренебрежение. Ларссон понял, что сразу пал в ее глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40