Я представил, что это я натираю ее маслом перед выступлением. И у меня было чувство, что все так и будет, хотя сцена скоро превратится в кучу углей.
Потом я вздремнул, рыгнул и пошел к окну. «Хопперз» оттуда, где я стоял, видно не было, но над нужным местом поднималось мерцающее зарево. Странное у меня было в тот момент чувство, будто глыба замерзшей крови застряла в сердце. Но это прошло, Я особо не удивился, увидев, что «Хопперз» горит. Финни, конечно, мудила, но если он что-то пообещал – сделает. Наверняка он все еще стоит там, греет руки и ржет. Псих ебанутый.
Тяжело вздохнув, я выключил телевизор и поднялся по лестнице. Открыл дверь спальни как можно тише, насколько позволила врожденная неуклюжесть. На самом деле я не собирался там спать. У меня за год уже выработалась привычка спать в другом месте. Я просто хотел… Не знаю, если честно. Может, убедиться, что Бет спит. Но ее там не было. В кровати ее не было.
Да и в комнате тоже.
«Подожди-ка», – подумал я, почесав репу. Я знаю, что она сделала и куда девалась. Она поехала за мной, хотя я ей и не позвонил. Хотела забрать меня, чтобы начать пилить, небось была в ярости.
– Еб твою мать, – сказал я, снова спускаясь вниз и глядя из окна на жаркое зарево над «Хопперз». Ночь была ясная. В небе звезды, полная луна, все дела. Дым поднимался вверх, как серый джинн из грязной пивной бутылки.
К прикосновениям холодной стали к горлу я уже привык. Мой папаша регулярно угрожал, что перережет мне глотку. Сначала это были только слова, так, напоминания, что в один прекрасный день он распорет мне горло и подвесит над мусорным ведром. Потом я заметил закономерность – он угрожал мне, когда я был счастлив, когда ходил по дому насвистывая или приплясывая. Потом я начал приводить домой баб. Конечно, от папаши я их прятал. Но он всегда знал. Всегда догадывался. Как только они уходили, он доставал из захоронки фамильное серебро.
– Думаешь, у тебя в жизни все будет, как ты хочешь? – говорил он, рыгая дымом и виски. – Думаешь, все будет хорошо и гладко? Хрен тебе. У меня такого не было, и я позабочусь, чтобы и тебе было хреново, засранец.
– Заводи, – сказал Джесс, кивая на руль и убирая нож от моего горла.
Я знал, что он меня порезал. Чувствовал, как капля крови скатилась на волосы на груди, мне было щекотно. Но я ее не вытирал. Я завел мотор и включил передачу.
– Куда? – спросил я, когда мы выехали на пустую Фрайр-стрит.
– Стрэйк Хилл.
– На стоянку? – Я посмотрел в зеркало и увидел, как он кивнул. Кроме его огромного силуэта я почти ничего не видел. Чем-то он мне напомнил База. Я никогда раньше не замечал, что они похожи. – Разожрался слегонца, Джесс? – спросил я.
Он не пошевелился. Или его силуэт не пошевелился. Он просто сидел, заполняя собой зеркало заднего вида. Перед нами на дорогу вывернула машина и осветила фарами его лицо. Я отвернулся. Силуэт мне нравился как-то больше.
– Куда дальше, Джесс? – Я притормозил, увидев впереди поворот. – Зачем мы туда едем?
Он наклонился вперед и положил руку с ножом мне на правое плечо.
Я въехал на стоянку и заметил впереди Мясной фургон, стоящий в дальнем углу. Все в Мэнджеле знали Мясной Фургон. Но никто точно не знал, почему он так называется. Даже я не знал, а я-то раньше был с Мантонами накоротке. С того момента, как Ли достаточно подрос, чтобы водить, они начали разъезжать по городу в белом фургоне, который называли Мясным. А до этого сам Тони Мантон ездил на таком же, и он тоже назывался Мясной Фургон. Но я не встречал ни одного человека, который объяснил бы, почему. Мясниками они вроде не были. Большинству пацанов было похуй, почему он так называется, если, конечно, их жизнь не заканчивалась в кузове этого монстра.
Джесс указал на фургон.
– Слушай, Джесс…
Другой рукой он стукнул меня рукояткой ножа по голове, это было не сильно приятно.
Я тихо и медленно подъехал к Мясному Фургону, пытаясь не разбудить его. Он был здоровый, как танк Шермана и совершенно без окон, если не считать кабины, да и там стекла были затемненные. Я сказал, что фургон был белый, но это чисто теоретически. Он весь был заляпан дерьмом и грязью, и не чистили его уже минимум год. Я остановился рядом.
Что, если я сейчас рвану отсюда? Эта мысль пришла неожиданно. Какова вероятность того, что у них есть пушки? Джесса-то я точно обгоню, вон какая горилла. А Ли никогда не бегал. Ли вообще ногами никогда не работал. Да, это была неплохая задумка. Открыть дверь и ломануться со всех ног…
Я почувствовал дыхание Джесса у себя на затылке.
– Даже не думай, – сказал он странным голосом, то ли голосом района Норберт Грин, то ли самого ада, впрочем, разницы почти никакой.
Пассажирская дверь открылась. В машину сел Ли.
Он был одет как всегда: черное кожаное пальто, черные ботинки, синие джинсы. Волос на башке нет вообще, если не считать аккуратной бороды, которая скрывала шрамы, полученные в молодости. Все остальные шрамы на морде были хорошо видны. Сложно было спрятать глубокий шрам, который начинался на правой скуле и пересекал нос, как горное ущелье. Но некоторые шрамы и не нужно прятать. Некоторые шрамы – это часть твоей натуры, они говорят о тебе больше, чем пьяные байки в пабе.
– Здоров, Блэйк, – сказал он.
– Здоров, Ли.
У меня было одно преимущество. Здесь они этого делать не станут. Только не на парковке в центре города. Они предпочитали какую-нибудь жопу мира, Харк Вудс, к примеру, если только слухи не врут. Они всегда были осторожны, когда кого-нибудь увечили, даже если ни хера не знали о том, как делаются дела. Поэтому и стали легендой. Одни только слухи, и никаких обвинений.
Нет, если они собираются меня кончать, они вывезут меня из города. А это значит, что у меня будет больше возможностей сбежать. По крайней мере я пытался себя в этом убедить.
Ли вытер рот тыльной стороной ладони и прокашлялся мокротой, которую потом проглотил.
– Нам кое-что надо обсудить, Блэйк.
Я почувствовал себя как фермер, угодивший в собственную навозную яму.
– Ага, – сказал я, позволив зловонной жиже поглотить себя. Наступает момент, когда видишь только коричневый цвет и чувствуешь только запах дерьма. И когда дело доходит до этого… просто прекращаешь сопротивляться. – Ну, давай.
Ли странно посмотрел на меня. Один из тех взглядов, которые скорее чувствуешь, чем видишь.
– Давай, да? Ну, ладно. – Он развернулся посмотреть на меня. Я не шевельнулся. Уж лучше получить в ухо, чем в морду. – Так что ты думаешь? Думаешь, что твое «давай» прокатит?
– А? – переспросил я.
– Сделал уроки?
– Что?
Он заржал.
– Джесс, ты слышал? Кое-что в этом мире не меняется. Луна всходит и заходит, река течет, а Блэйк продолжает придуриваться.
Я посмотрел в зеркало. Джесс не пошевелился. Ли продолжил:
– Ладно, Блэйк. Я начну. Я понимаю твою позицию. Ты тут работаешь, так что тебе приходится строить из себя идиота, так ведь? На всякий случай. Ну что, тогда я начну, чтобы ты не напрягался. Фентон. Выебонистый педрила. Что ты о нем знаешь?
«Вот это уже интересно, – подумал я. – Наверное, с этим я справлюсь. Пока мы поем эти песни, других мы петь не будем. А могли петь совсем другую, очень мерзкую песенку, если бы только Ли и Джесс знали мотив».
– Фентон? Ну… ты сам сказал – это мой босс. Выебонистый, да. Педрила? Вполне возможно. Прическа у него…
– Ты нам ничего нового не сказал, Блэйк.
– Ну да. Так вот… гм… Чего вы хотите знать-то? Не могу сказать, что я так уж хорошо знаю его дела.
Ли снова повернулся на сиденье. Его плащ скрипнул, как старая дверь сарая в тихую ночь.
– О его делах! Ты знаешь, о чем я. Когда он кладет бабки в банк? Где у него сейф? Есть ли какие-то особенные системы безопасности? Какое у него слабое место? Такое вот дерьмо. Так что давай пой.
Я посмотрел на него.
– Вы хотите вынести кабак?
– Ну, – сказал Ли, поворачиваясь Джессу и скрипя плащом. – Я говорил, что этот парень настоящий проказник? Сделай одолжение, Джесс. Отшлепай его. Давай отшлепай как следует.
Я почувствовал, как расслабились мои плечи. Я почти помню времена, когда я смеялся вместе с этими двумя мудаками.
– Ладно, ребятки, – сказал я, немного посмеявшись, – хорош.
– Ну да, мы хотим вынести этот кабак. И когда я говорю «мы», я имею в виду нас и тебя.
– Меня? Идите в жопу, господа. Я не подписываюсь.
– Почему?
– А с чего бы? Я там работаю, и мне это нравится.
– Мы дадим тебе работу, – сказал он. – Настоящую, легальную.
– Вы? И что за работа?
– Пока не могу сказать. Секрет.
– Меня это не интересует. И ограбление «Хопперз» тоже.
Ли посмотрел на Джесса и покачал головой. Потом сказал:
– Кстати, Блэйк, База не видел?
Мои плечи снова окаменели.
– База? – Я скроил непонимающую рожу и покачал башкой. Потом вспомнил то, о чем знал весь город: вчера вечером Баз дал мне просраться.
– А, ну да, он был вчера в «Хопперз». После этого я его не видел.
– Ну да, про это мы слышали. Ты должен простить нашего младшего брата. Он у нас горячий. Как вобьет что себе в голову, хрен его разубедишь. Но нам это его качество нравится, да, Джесс?
– Он у нас горячий, – сказал Джесс.
– Но не в этом случае. – Ли прикурил, не отрывая от меня глаз. – В этот раз он чуть не выпустил кота из мешка, как я понял. Но не выпустил. Этот выблядок остался там.
И как раз случилось так, что старый грязный кошак устроился посрать ровно в том углу стоянки, куда я смотрел. Из клумбы полетела грязь, клумбы тут были забиты банками, сигаретными пачками и использованными гондонами, а совсем не цветами и кустами, как вы могли подумать. Котяра намотал четыре круга, потом выгнул спину и наложил кучу.
– Какой еще выблядок? – спросил я, думая, как пиздато быть котом.
– Про то, что ты замочил свою жену.
Я посмотрел на Ли. Потом на Джесса. Потом снова на Ли.
– Чо?
– Выблядки, – сказал Ли. – Давай еще немного поговорим об выблядках. Понимаешь, это, типа, как твой внебрачный ребенок, Блэйки. Ты его сделал, когда послал Бет в «Хопперз» в ту ночь, когда он сгорел. И теперь твой ребеночек возвращается домой, чтобы найти папочку. А тебе придется исполнять отцовские обязанности, типа того. Что скажешь, Джесс? Блэйк со своим выблядком поступит по-человечески?
– Ну да. Ебаный выблядок.
– А как насчет тебя, Блэйк? Ты будешь хорошим отцом?
Кот попилил дальше по парковке. Ни хрена он за собой не закопал. Что-то не то творится с кошками в наши дни. Никто не хочет даже собственное дерьмо закопать.
– Кто вам все это сказал? – спросил я.
– Так ты это признаешь?
– Нет. Просто хочу знать, кто насрал вам в уши.
– Неважно, кто насрал. Дерьмо уже тут. И воняет.
– Это неправда.
– Но ведь воняет.
Я посмотрел Ли в глаза.
– Это, блядь, неправда.
– Так что, ты будешь счастлив, если я пойду к легавым и солью им эту шнягу? Скажешь им то же, что и мне? Не будешь возражать, если они тебя заметут и начнут доебываться? Ты уверен, что не послал Бет на смерть, Блэйки, дорогой?
Дойдя до моей «Капри», кошак остановился. Принюхался и долго смотрел в окно. Затем решил, что с нами все понятно, и отвалил. Я закрыл глаза и увидел труп База, валяющийся у меня в подвале.
– В чем проблема, Ли? – спросил я как можно спокойнее. – Зачем ты меня паришь этим дерьмом?
Ли несколько секунд смотрел мне в глаза.
– Давай скажем так: ты должен вернуть нам должок.
– Какой еще, к ебеням, должок?
– Тот, который у тебя появился, когда ты превратил обычный пожар в дело об убийстве, поэтому копы и начали ковыряться и долбить, что это поджог. Долг, который появился, когда страховщики ни хуя не заплатили. – Он схватил меня за воротник и выкрутил его, приблизив свою перекошенную морду к моему лицу. – Ты нас наебал, выблядок хуев.
– Мне убить его, Ли?
– Кончай, Джесс. Сделаем по-моему.
– Я его убью.
– Нет, блядь, не убьешь, – рявкнул он в сторону заднего сиденья. Я порадовался, что он убрал от меня свой ебальник. – У каждого человека должен быть шанс вернуть долг. Даже у такого пидора, как он.
– Но это не я, – сказал я. – Я ее не убивал. Я не знаю, что она там делала, это было не…
– Не что?
– Ну, понимаешь… она была там, а… я был…
– Ладно, закройся. Ты поможешь нам, и ты это знаешь. Пошли, Джесс.
Они вышли из машины и поперлись к Мясному Фургону, Джесс шел справа и немного позади Ли. Когда их было трое, Баз шел по другую сторону, и тоже сзади. Больше они так ходить не будут, я тихо порадовался тому, что испортил их клин. Перед фургоном Ли остановился и заорал:
– Тебе, судя по звуку, надо выхлопную трубу пофиксить. Приезжай в «Мантон Моторз», че ты? Баз ее вместе с покрышками починит. Он завтра уже точно вернется.
Они залезли в фургон, хлопнули двери. Ли совершенно идиотски развернулся, наверное, чтобы каждый пидор в городе знал, как он круто умеет разворачиваться. Потом они выехали на дорогу.
Я еще немного посидел на месте, постукивая пальцами по рулю. Прикурил две сигареты, одну за другой, и выкурил. Когда докуривал вторую, – на капот вскочил тот самый кошак и уставился на меня. Сел, вытянув лапы и не сводя с меня глаз. Я повернул ключ и рванул с места. Кошак подпрыгнул в воздух, перекувырнулся и слился в кусты. Я поехал домой.
И пошел спать.
8
На следующее утро, часов в десять, меня разбудил телефон:
– Какой козел звонит среди ночи?
– Сейчас не ночь. Утро уже.
– Здоров, Финни.
– Здоров, Блэйк. Пойдешь бухать сегодня?
– Неа.
– Да ладно те, мужик должен держать себя в тонусе.
– Не, приятель. Я сегодня работаю.
– А, ну ладно. А завтра?
– Ну… не знаю.
– А в чем дело-то? Ты ж всегда заходишь выпить.
– Работаю я.
– Ни хера. Ты в этот день никогда не работаешь.
– Ну не знаю. Че-то меня ломает.
– Иди на хер, Блэйк. Ты всегда заходишь выпить со мной и Легзом и завтра тоже придешь.
Спорить было слишком напряжно. Особенно учитывая, что я еще наполовину спал, а после пробуждения меня ждала хуева куча всяких проблем.
– Ладно, сволочь. Приду.
– Вот это другое дело, Блэйки.
– Давай.
– Погодь.
– Чего еще, бля?
– Я не сказал где.
– Мы ж всегда бухаем в «Длинном носе».
– Точно, Блэйк, мы всегда бухаем в «Длинном носе».
Я рухнул обратно на подушку. Но знал, что больше не усну. Финни – мудак. Я понимаю, он зла мне не желает, но всегда делает то, что делать не нужно. Я всю ночь пытался уснуть. В конце концов меня вырубило только часов в восемь. И этот сон не дал того, что мне было нужно. Я хотел отдохнуть от всех своих заморок. Вместо этого я просмотрел еще один ублюдский сон. То же дерьмо, что и раньше – я за кухонным столом и Бет, ебущая мне мозг. Но это была уже следующая серия.
– Как ты мог, Ройстон?! – орала она. – Как ты мог поступить так с собственной женой? Ты никогда не относился ко мне как к любимой жене. А я хотела только, чтобы ты был счастлив. И вот что получила взамен. Вот что я тебе скажу, Ройстон, я заслуживаю лучшего. Я вышла замуж не за того парня, вот в чем проблема.
И так далее и тому подобное.
Так что я был заебанный по самое не хочу.
Я встал, принял душ, побрился и подстриг усы. Нехорошо, если усы слишком отрастают. Они начинают щекотать верхнюю губу и постоянно лезут в пиво. А вот аккуратные усы – атрибут достойного человека, человека, который понимает, кто он такой и почему. Потом я надел тренировочный костюм и спустился по лестнице.
Завтракал я довольно долго, несмотря на то, что съел всего пару тостов да пару сосисок. Просто я собирался на тренировку, а ничего хуже, чем тренироваться на полный желудок, просто не бывает. Я закончил завтрак парой чашек чая и выпил три сырых яйца. Потом шагнул к двери в подвал.
Я делал все, что мог, правда. Я пытался разрулить ситуацию и выбраться на самый верх дымящейся кучи говна, в которую превратилась моя жизнь. Человек, который пытается себя обмануть, и шагу бы не сделал к этой двери. Он просто заставил бы себя забыть про труп в подвале и убедил себя, что жизнь прекрасна и никто ее не испоганил. Я такое уже видел. Мы как-то грабили один дом в Макфилде, когда были еще совсем зелеными. Финни, Легз и я. Ну, типа, в знак протеста. Легз приметил бабульку, которая закрыла дверь и пошла по магазинам, опираясь на клюку. Ну, мы и решили глянуть, что там и как. На первый взгляд – обычный старушечий дом. Дерьмовая старая мебель в каждой комнате, выносить нечего. А потом мы поднялись наверх.
Мы чуть не сдохли от вони. А когда глаза перестали слезиться, увидели, что именно воняло. На кровати лежал старик, весь разложившийся, почерневший. Его плоть выглядела так, будто она растаяла, он слишком долго лежал в тепле. И постель под ним была вся темная и мокрая из-за жидкостей, которые из него вытекли. И это, всяко, было не то, за чем мы туда приперлись. Но это нас кое-чему научило.
Никто не хочет смотреть фактам в лицо.
Ну, по-любому, то было тогда, а это – сейчас. Я открыл дверь в подвал и вгляделся в темноту. Потом снова закрыл. Пока что я не мог с этим разобраться. Скоро я буду в порядке. Мне нужно просто…
Я сел в машину и поехал в качалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Потом я вздремнул, рыгнул и пошел к окну. «Хопперз» оттуда, где я стоял, видно не было, но над нужным местом поднималось мерцающее зарево. Странное у меня было в тот момент чувство, будто глыба замерзшей крови застряла в сердце. Но это прошло, Я особо не удивился, увидев, что «Хопперз» горит. Финни, конечно, мудила, но если он что-то пообещал – сделает. Наверняка он все еще стоит там, греет руки и ржет. Псих ебанутый.
Тяжело вздохнув, я выключил телевизор и поднялся по лестнице. Открыл дверь спальни как можно тише, насколько позволила врожденная неуклюжесть. На самом деле я не собирался там спать. У меня за год уже выработалась привычка спать в другом месте. Я просто хотел… Не знаю, если честно. Может, убедиться, что Бет спит. Но ее там не было. В кровати ее не было.
Да и в комнате тоже.
«Подожди-ка», – подумал я, почесав репу. Я знаю, что она сделала и куда девалась. Она поехала за мной, хотя я ей и не позвонил. Хотела забрать меня, чтобы начать пилить, небось была в ярости.
– Еб твою мать, – сказал я, снова спускаясь вниз и глядя из окна на жаркое зарево над «Хопперз». Ночь была ясная. В небе звезды, полная луна, все дела. Дым поднимался вверх, как серый джинн из грязной пивной бутылки.
К прикосновениям холодной стали к горлу я уже привык. Мой папаша регулярно угрожал, что перережет мне глотку. Сначала это были только слова, так, напоминания, что в один прекрасный день он распорет мне горло и подвесит над мусорным ведром. Потом я заметил закономерность – он угрожал мне, когда я был счастлив, когда ходил по дому насвистывая или приплясывая. Потом я начал приводить домой баб. Конечно, от папаши я их прятал. Но он всегда знал. Всегда догадывался. Как только они уходили, он доставал из захоронки фамильное серебро.
– Думаешь, у тебя в жизни все будет, как ты хочешь? – говорил он, рыгая дымом и виски. – Думаешь, все будет хорошо и гладко? Хрен тебе. У меня такого не было, и я позабочусь, чтобы и тебе было хреново, засранец.
– Заводи, – сказал Джесс, кивая на руль и убирая нож от моего горла.
Я знал, что он меня порезал. Чувствовал, как капля крови скатилась на волосы на груди, мне было щекотно. Но я ее не вытирал. Я завел мотор и включил передачу.
– Куда? – спросил я, когда мы выехали на пустую Фрайр-стрит.
– Стрэйк Хилл.
– На стоянку? – Я посмотрел в зеркало и увидел, как он кивнул. Кроме его огромного силуэта я почти ничего не видел. Чем-то он мне напомнил База. Я никогда раньше не замечал, что они похожи. – Разожрался слегонца, Джесс? – спросил я.
Он не пошевелился. Или его силуэт не пошевелился. Он просто сидел, заполняя собой зеркало заднего вида. Перед нами на дорогу вывернула машина и осветила фарами его лицо. Я отвернулся. Силуэт мне нравился как-то больше.
– Куда дальше, Джесс? – Я притормозил, увидев впереди поворот. – Зачем мы туда едем?
Он наклонился вперед и положил руку с ножом мне на правое плечо.
Я въехал на стоянку и заметил впереди Мясной фургон, стоящий в дальнем углу. Все в Мэнджеле знали Мясной Фургон. Но никто точно не знал, почему он так называется. Даже я не знал, а я-то раньше был с Мантонами накоротке. С того момента, как Ли достаточно подрос, чтобы водить, они начали разъезжать по городу в белом фургоне, который называли Мясным. А до этого сам Тони Мантон ездил на таком же, и он тоже назывался Мясной Фургон. Но я не встречал ни одного человека, который объяснил бы, почему. Мясниками они вроде не были. Большинству пацанов было похуй, почему он так называется, если, конечно, их жизнь не заканчивалась в кузове этого монстра.
Джесс указал на фургон.
– Слушай, Джесс…
Другой рукой он стукнул меня рукояткой ножа по голове, это было не сильно приятно.
Я тихо и медленно подъехал к Мясному Фургону, пытаясь не разбудить его. Он был здоровый, как танк Шермана и совершенно без окон, если не считать кабины, да и там стекла были затемненные. Я сказал, что фургон был белый, но это чисто теоретически. Он весь был заляпан дерьмом и грязью, и не чистили его уже минимум год. Я остановился рядом.
Что, если я сейчас рвану отсюда? Эта мысль пришла неожиданно. Какова вероятность того, что у них есть пушки? Джесса-то я точно обгоню, вон какая горилла. А Ли никогда не бегал. Ли вообще ногами никогда не работал. Да, это была неплохая задумка. Открыть дверь и ломануться со всех ног…
Я почувствовал дыхание Джесса у себя на затылке.
– Даже не думай, – сказал он странным голосом, то ли голосом района Норберт Грин, то ли самого ада, впрочем, разницы почти никакой.
Пассажирская дверь открылась. В машину сел Ли.
Он был одет как всегда: черное кожаное пальто, черные ботинки, синие джинсы. Волос на башке нет вообще, если не считать аккуратной бороды, которая скрывала шрамы, полученные в молодости. Все остальные шрамы на морде были хорошо видны. Сложно было спрятать глубокий шрам, который начинался на правой скуле и пересекал нос, как горное ущелье. Но некоторые шрамы и не нужно прятать. Некоторые шрамы – это часть твоей натуры, они говорят о тебе больше, чем пьяные байки в пабе.
– Здоров, Блэйк, – сказал он.
– Здоров, Ли.
У меня было одно преимущество. Здесь они этого делать не станут. Только не на парковке в центре города. Они предпочитали какую-нибудь жопу мира, Харк Вудс, к примеру, если только слухи не врут. Они всегда были осторожны, когда кого-нибудь увечили, даже если ни хера не знали о том, как делаются дела. Поэтому и стали легендой. Одни только слухи, и никаких обвинений.
Нет, если они собираются меня кончать, они вывезут меня из города. А это значит, что у меня будет больше возможностей сбежать. По крайней мере я пытался себя в этом убедить.
Ли вытер рот тыльной стороной ладони и прокашлялся мокротой, которую потом проглотил.
– Нам кое-что надо обсудить, Блэйк.
Я почувствовал себя как фермер, угодивший в собственную навозную яму.
– Ага, – сказал я, позволив зловонной жиже поглотить себя. Наступает момент, когда видишь только коричневый цвет и чувствуешь только запах дерьма. И когда дело доходит до этого… просто прекращаешь сопротивляться. – Ну, давай.
Ли странно посмотрел на меня. Один из тех взглядов, которые скорее чувствуешь, чем видишь.
– Давай, да? Ну, ладно. – Он развернулся посмотреть на меня. Я не шевельнулся. Уж лучше получить в ухо, чем в морду. – Так что ты думаешь? Думаешь, что твое «давай» прокатит?
– А? – переспросил я.
– Сделал уроки?
– Что?
Он заржал.
– Джесс, ты слышал? Кое-что в этом мире не меняется. Луна всходит и заходит, река течет, а Блэйк продолжает придуриваться.
Я посмотрел в зеркало. Джесс не пошевелился. Ли продолжил:
– Ладно, Блэйк. Я начну. Я понимаю твою позицию. Ты тут работаешь, так что тебе приходится строить из себя идиота, так ведь? На всякий случай. Ну что, тогда я начну, чтобы ты не напрягался. Фентон. Выебонистый педрила. Что ты о нем знаешь?
«Вот это уже интересно, – подумал я. – Наверное, с этим я справлюсь. Пока мы поем эти песни, других мы петь не будем. А могли петь совсем другую, очень мерзкую песенку, если бы только Ли и Джесс знали мотив».
– Фентон? Ну… ты сам сказал – это мой босс. Выебонистый, да. Педрила? Вполне возможно. Прическа у него…
– Ты нам ничего нового не сказал, Блэйк.
– Ну да. Так вот… гм… Чего вы хотите знать-то? Не могу сказать, что я так уж хорошо знаю его дела.
Ли снова повернулся на сиденье. Его плащ скрипнул, как старая дверь сарая в тихую ночь.
– О его делах! Ты знаешь, о чем я. Когда он кладет бабки в банк? Где у него сейф? Есть ли какие-то особенные системы безопасности? Какое у него слабое место? Такое вот дерьмо. Так что давай пой.
Я посмотрел на него.
– Вы хотите вынести кабак?
– Ну, – сказал Ли, поворачиваясь Джессу и скрипя плащом. – Я говорил, что этот парень настоящий проказник? Сделай одолжение, Джесс. Отшлепай его. Давай отшлепай как следует.
Я почувствовал, как расслабились мои плечи. Я почти помню времена, когда я смеялся вместе с этими двумя мудаками.
– Ладно, ребятки, – сказал я, немного посмеявшись, – хорош.
– Ну да, мы хотим вынести этот кабак. И когда я говорю «мы», я имею в виду нас и тебя.
– Меня? Идите в жопу, господа. Я не подписываюсь.
– Почему?
– А с чего бы? Я там работаю, и мне это нравится.
– Мы дадим тебе работу, – сказал он. – Настоящую, легальную.
– Вы? И что за работа?
– Пока не могу сказать. Секрет.
– Меня это не интересует. И ограбление «Хопперз» тоже.
Ли посмотрел на Джесса и покачал головой. Потом сказал:
– Кстати, Блэйк, База не видел?
Мои плечи снова окаменели.
– База? – Я скроил непонимающую рожу и покачал башкой. Потом вспомнил то, о чем знал весь город: вчера вечером Баз дал мне просраться.
– А, ну да, он был вчера в «Хопперз». После этого я его не видел.
– Ну да, про это мы слышали. Ты должен простить нашего младшего брата. Он у нас горячий. Как вобьет что себе в голову, хрен его разубедишь. Но нам это его качество нравится, да, Джесс?
– Он у нас горячий, – сказал Джесс.
– Но не в этом случае. – Ли прикурил, не отрывая от меня глаз. – В этот раз он чуть не выпустил кота из мешка, как я понял. Но не выпустил. Этот выблядок остался там.
И как раз случилось так, что старый грязный кошак устроился посрать ровно в том углу стоянки, куда я смотрел. Из клумбы полетела грязь, клумбы тут были забиты банками, сигаретными пачками и использованными гондонами, а совсем не цветами и кустами, как вы могли подумать. Котяра намотал четыре круга, потом выгнул спину и наложил кучу.
– Какой еще выблядок? – спросил я, думая, как пиздато быть котом.
– Про то, что ты замочил свою жену.
Я посмотрел на Ли. Потом на Джесса. Потом снова на Ли.
– Чо?
– Выблядки, – сказал Ли. – Давай еще немного поговорим об выблядках. Понимаешь, это, типа, как твой внебрачный ребенок, Блэйки. Ты его сделал, когда послал Бет в «Хопперз» в ту ночь, когда он сгорел. И теперь твой ребеночек возвращается домой, чтобы найти папочку. А тебе придется исполнять отцовские обязанности, типа того. Что скажешь, Джесс? Блэйк со своим выблядком поступит по-человечески?
– Ну да. Ебаный выблядок.
– А как насчет тебя, Блэйк? Ты будешь хорошим отцом?
Кот попилил дальше по парковке. Ни хрена он за собой не закопал. Что-то не то творится с кошками в наши дни. Никто не хочет даже собственное дерьмо закопать.
– Кто вам все это сказал? – спросил я.
– Так ты это признаешь?
– Нет. Просто хочу знать, кто насрал вам в уши.
– Неважно, кто насрал. Дерьмо уже тут. И воняет.
– Это неправда.
– Но ведь воняет.
Я посмотрел Ли в глаза.
– Это, блядь, неправда.
– Так что, ты будешь счастлив, если я пойду к легавым и солью им эту шнягу? Скажешь им то же, что и мне? Не будешь возражать, если они тебя заметут и начнут доебываться? Ты уверен, что не послал Бет на смерть, Блэйки, дорогой?
Дойдя до моей «Капри», кошак остановился. Принюхался и долго смотрел в окно. Затем решил, что с нами все понятно, и отвалил. Я закрыл глаза и увидел труп База, валяющийся у меня в подвале.
– В чем проблема, Ли? – спросил я как можно спокойнее. – Зачем ты меня паришь этим дерьмом?
Ли несколько секунд смотрел мне в глаза.
– Давай скажем так: ты должен вернуть нам должок.
– Какой еще, к ебеням, должок?
– Тот, который у тебя появился, когда ты превратил обычный пожар в дело об убийстве, поэтому копы и начали ковыряться и долбить, что это поджог. Долг, который появился, когда страховщики ни хуя не заплатили. – Он схватил меня за воротник и выкрутил его, приблизив свою перекошенную морду к моему лицу. – Ты нас наебал, выблядок хуев.
– Мне убить его, Ли?
– Кончай, Джесс. Сделаем по-моему.
– Я его убью.
– Нет, блядь, не убьешь, – рявкнул он в сторону заднего сиденья. Я порадовался, что он убрал от меня свой ебальник. – У каждого человека должен быть шанс вернуть долг. Даже у такого пидора, как он.
– Но это не я, – сказал я. – Я ее не убивал. Я не знаю, что она там делала, это было не…
– Не что?
– Ну, понимаешь… она была там, а… я был…
– Ладно, закройся. Ты поможешь нам, и ты это знаешь. Пошли, Джесс.
Они вышли из машины и поперлись к Мясному Фургону, Джесс шел справа и немного позади Ли. Когда их было трое, Баз шел по другую сторону, и тоже сзади. Больше они так ходить не будут, я тихо порадовался тому, что испортил их клин. Перед фургоном Ли остановился и заорал:
– Тебе, судя по звуку, надо выхлопную трубу пофиксить. Приезжай в «Мантон Моторз», че ты? Баз ее вместе с покрышками починит. Он завтра уже точно вернется.
Они залезли в фургон, хлопнули двери. Ли совершенно идиотски развернулся, наверное, чтобы каждый пидор в городе знал, как он круто умеет разворачиваться. Потом они выехали на дорогу.
Я еще немного посидел на месте, постукивая пальцами по рулю. Прикурил две сигареты, одну за другой, и выкурил. Когда докуривал вторую, – на капот вскочил тот самый кошак и уставился на меня. Сел, вытянув лапы и не сводя с меня глаз. Я повернул ключ и рванул с места. Кошак подпрыгнул в воздух, перекувырнулся и слился в кусты. Я поехал домой.
И пошел спать.
8
На следующее утро, часов в десять, меня разбудил телефон:
– Какой козел звонит среди ночи?
– Сейчас не ночь. Утро уже.
– Здоров, Финни.
– Здоров, Блэйк. Пойдешь бухать сегодня?
– Неа.
– Да ладно те, мужик должен держать себя в тонусе.
– Не, приятель. Я сегодня работаю.
– А, ну ладно. А завтра?
– Ну… не знаю.
– А в чем дело-то? Ты ж всегда заходишь выпить.
– Работаю я.
– Ни хера. Ты в этот день никогда не работаешь.
– Ну не знаю. Че-то меня ломает.
– Иди на хер, Блэйк. Ты всегда заходишь выпить со мной и Легзом и завтра тоже придешь.
Спорить было слишком напряжно. Особенно учитывая, что я еще наполовину спал, а после пробуждения меня ждала хуева куча всяких проблем.
– Ладно, сволочь. Приду.
– Вот это другое дело, Блэйки.
– Давай.
– Погодь.
– Чего еще, бля?
– Я не сказал где.
– Мы ж всегда бухаем в «Длинном носе».
– Точно, Блэйк, мы всегда бухаем в «Длинном носе».
Я рухнул обратно на подушку. Но знал, что больше не усну. Финни – мудак. Я понимаю, он зла мне не желает, но всегда делает то, что делать не нужно. Я всю ночь пытался уснуть. В конце концов меня вырубило только часов в восемь. И этот сон не дал того, что мне было нужно. Я хотел отдохнуть от всех своих заморок. Вместо этого я просмотрел еще один ублюдский сон. То же дерьмо, что и раньше – я за кухонным столом и Бет, ебущая мне мозг. Но это была уже следующая серия.
– Как ты мог, Ройстон?! – орала она. – Как ты мог поступить так с собственной женой? Ты никогда не относился ко мне как к любимой жене. А я хотела только, чтобы ты был счастлив. И вот что получила взамен. Вот что я тебе скажу, Ройстон, я заслуживаю лучшего. Я вышла замуж не за того парня, вот в чем проблема.
И так далее и тому подобное.
Так что я был заебанный по самое не хочу.
Я встал, принял душ, побрился и подстриг усы. Нехорошо, если усы слишком отрастают. Они начинают щекотать верхнюю губу и постоянно лезут в пиво. А вот аккуратные усы – атрибут достойного человека, человека, который понимает, кто он такой и почему. Потом я надел тренировочный костюм и спустился по лестнице.
Завтракал я довольно долго, несмотря на то, что съел всего пару тостов да пару сосисок. Просто я собирался на тренировку, а ничего хуже, чем тренироваться на полный желудок, просто не бывает. Я закончил завтрак парой чашек чая и выпил три сырых яйца. Потом шагнул к двери в подвал.
Я делал все, что мог, правда. Я пытался разрулить ситуацию и выбраться на самый верх дымящейся кучи говна, в которую превратилась моя жизнь. Человек, который пытается себя обмануть, и шагу бы не сделал к этой двери. Он просто заставил бы себя забыть про труп в подвале и убедил себя, что жизнь прекрасна и никто ее не испоганил. Я такое уже видел. Мы как-то грабили один дом в Макфилде, когда были еще совсем зелеными. Финни, Легз и я. Ну, типа, в знак протеста. Легз приметил бабульку, которая закрыла дверь и пошла по магазинам, опираясь на клюку. Ну, мы и решили глянуть, что там и как. На первый взгляд – обычный старушечий дом. Дерьмовая старая мебель в каждой комнате, выносить нечего. А потом мы поднялись наверх.
Мы чуть не сдохли от вони. А когда глаза перестали слезиться, увидели, что именно воняло. На кровати лежал старик, весь разложившийся, почерневший. Его плоть выглядела так, будто она растаяла, он слишком долго лежал в тепле. И постель под ним была вся темная и мокрая из-за жидкостей, которые из него вытекли. И это, всяко, было не то, за чем мы туда приперлись. Но это нас кое-чему научило.
Никто не хочет смотреть фактам в лицо.
Ну, по-любому, то было тогда, а это – сейчас. Я открыл дверь в подвал и вгляделся в темноту. Потом снова закрыл. Пока что я не мог с этим разобраться. Скоро я буду в порядке. Мне нужно просто…
Я сел в машину и поехал в качалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25