А то, что молодежь бегает теперь в чем мать родила, так это результат про
гресса медицины посмотрите-ка на них, какие они здоровые, рослые, складны
е… фруктовые соки, витамины…
Ц Чтобы глотать витамины, не обязательно раздеваться догола, Ц возраж
ала мадам Донзер.
Ц Конечно, но когда тело обнажено, витамины лучше усваиваются.
Ц Может быть, ты скажешь, что Сесиль и Мартина Ц болезненные девушки? Тв
оя аптека на мне не разбогатеет, и я нисколько не сожалею об этом!
Ц Ты совсем как бабушка: когда она увидела, что твои девочки разгуливают
по солнцу без шляп, ее чуть удар не хватил! Теперь предоставлен простор пр
ироде! Если Сесиль или Мартина принесут тебе ребеночка, то в этом тоже не б
удет ничего особенного. Ну, не злись! Ты же знаешь, что жена аптекаря привы
кает смотреть на вещи просто.
Мартина и Сесиль совсем не выходили из дому, так много работы было и в пари
кмахерской, и по хозяйству. Только в воскресенье после шести часов, когда
становилось прохладнее, они шли к озеру. Мартина надеялась встретить там
Даниеля. Уже два года жила она воспоминанием о встрече возле озаренного
прожекторами замка, померкшего, словно на него дунули, как на свечку, при п
оявлении Даниеля. «Мартина, мне хотелось бы пропасть с тобой вдвоем в лес
ах»… С тех пор она видела его несколько раз, он заезжал к своему другу докт
ору, в помощи которого уже не нуждался. Летом он показывался не чаще, чем з
имой, очень уж много было работы на плантациях роз у его отца; а экзамены в
Высшую школу садоводства он сдал блестяще. Значит, он совсем уедет в Пари
ж. У Мартины были свои информаторы: аптекарша знала все последние новост
и от доктора; кроме того, у доктора была служанка Анриетта, когда-то ходив
шая с Мартиной в школу, она с удовольствием болтала о Даниеле.
На квадратной серой колокольне медленно, без спешки били позлащенные со
лнцем часы. Шесть ударов упали в тишину затерявшейся в лесных холмах дер
евни, как в ящик. Даниеля Донеля нигде не было видно. Из туристского лагеря
спустились женщины в брюках или хуже того Ц в шортах, материя так натяги
валась у них на ягодицах, что казалось, вот-вот лопнет, а туфли на высоченн
ых каблуках Ц смотреть смешно! Они приходили в деревню за покупками, вол
оча за собой, как на поводу, кто одного, кто двух голых загорелых ребятишек
, а те в свою очередь волочили куклу или какую-нибудь игрушку на колесиках
. Бакалейная лавка, мясная, скобяная Ц все было битком набито. Подруги выш
ли из деревни. За кладбищем дорога пошла полями, уже посвежевшими, приятн
ыми в этот час. Вот и речка, протекающая по неглубокому ущелью, зажатому мя
гкими, круглыми холмами, похожими на вымя коров, пасшихся там в лугах. Пейз
аж напоминал цветную открытку. Дальше и ручей и дорога шли через лес. На оп
ушке стоял небольшой замок, его не было видно с дороги из-за высоких стен,
ограждавших парк. Из туристского лагеря, расположенного высоко на холме
, донеслось хрипение громкоговорителя, а затем звуки музыки, растворявши
еся в воздухе, как сироп в воде. Вероятно, из лагеря же выскочила и эта вата
га парней и девушек, с дикими криками сбегавшая с холма. Мартина и Сесиль,
не сговариваясь, укрылись в кустах, словно им угрожала свора злых псов. С б
ьющимися сердцами смотрели они, как ватага проскочила мимо них Ц потные
, гримасничающие, свистящие, кричащие, воющие парни и девушки. Их внимание
привлек, по-видимому, замок, и, став на плечи друг другу, они пытались перел
езть через ограду Ц боже мой! Ц да ведь среди них находилась и Анриетта;
она карабкалась на стену как раз в тот момент, когда показалась разъярен
ная немецкая овчарка. Анриетта так поспешно спрыгнула, что ее юбки накры
ли головы державших ее парней, и вся пирамида рухнула на землю. Никто ниче
го себе не повредил, и банда с улюлюканьем скрылась в лесу.
Подруги вылезли из своего укрытия. Ну и Анриетта! Она плохо кончит. Выйдя и
з кустов, Мартина и Сесиль пошли дальше, огорчаясь тем, что могут испортит
ь свои новые туфли-балеринки; дорога становилась все более пыльной из-за
жары и множества пешеходов, двигавшихся в одном направлении Ц к озеру, к
прохладе. Девушки обогнали целый выводок ребятишек, которые нарочно вол
очили ноги, чтобы поднять пыль; их беременная мать толкала пустую коляск
у, а отец нес на руках орущего младенца. Воскресенье. «Обрывки засаленной
бумаги…» Ц с отвращением сказала Мартина. И в самом деле, вдоль ручья, под
деревьями, на смятой траве валялись объедки, оставшиеся от пикников, вда
вленные колесами машин бумажки. Ручеек шел до самого озера, куда он и впад
ал.
Ну и народу же! С озера доносились крики, смех, всплески воды! Озеро, освеще
нное полыхающими красными лучами заходящего солнца, блестело, как раска
ленный металл. Вдалеке маячили неподвижные рыболовы. Наполовину затопл
енные и сейчас уже никому не нужные лодки плескались в камышах. На берегу
было полно машин с широко раскрытой для охлаждения пастью радиаторов, не
хватало только высунутых языков, как у сновавших повсюду возбужденных ж
арой и сутолокой собак. Комфортабельные, пузатые прицепные домики на кол
есах стояли под деревьями; там же виднелись и новенькие оранжевые палатк
и, раскладные столы, стулья… бронзово-загорелые люди. Мартина и Сесиль, пр
иподняв юбки, уселись на огромный пень. Прямо напротив них на ярко-зелено
м лужке, где запрещалось ставить палатки, паслись коровы деда Маллуара.
Вдруг из воды выскочили на луг и забегали среди коров молодые люди в плав
ках и кое-как прикрывшие свою наготу девушки. Все та же самая банда! Ну, кон
ечно! Вон Анриетта! Не сумасшедшая ли! Сидя на пне, Мартина и Сесиль смотре
ли на корриду, которая разыгрывалась перед ними на противоположном бере
гу озера.
Ц Ведь это коровы деда Маллуара, Ц сказала Мартина, Ц только бы никто н
е начал их дразнить…
Но трое или четверо хулиганов уже пытались взобраться на коров верхом. К
оровы мычали, брыкались, сбрасывали парней, те, подзадоривая друг друга, ч
то-то орали. Внезапно прибежал дед Маллуар с сыном, каждый косая сажень в
плечах. Мгновенно на берегах озера появились самые различные люди: тут б
ыли и потные, покрытые пылью пешеходы, и элегантные господа в черных очка
х, спрятавшие галстук в карман, и мотоциклисты, и велосипедисты со своими
девушками, что сидят верхом на багажнике, поджав ноги и крепко обняв кава
лера, чтобы не свалиться… эспадрильи, сандалии, белая замша… босые детиш
ки… они выскочили отовсюду: из воды, палаток и прицепных домиков; из леса в
ыбежали гуляющие. На лугу стоял страшный гвалт, особенно выделялся голос
деда Маллуара. Ударом кулака он сбил с ног одного из парней, а зрители с др
угого берега напрасно кричали ему, предупреждая о грозившей опасности,
Ц целых четверо парней навалились на него сзади, пока его сын расправля
лся с пятым… Один из местных жителей поехал на мотоцикле за жандармами, н
о никто еще и опомниться не успел, как банда уже улепетывала со всех ног, о
ставив на поле боя деда Маллуара и его сына.
Перепуганные Мартина и Сесиль не решались идти домой одни и присоединил
ись к семейству с выводком шумливой детворы и младенцем в коляске. Ах, есл
и бы неожиданно появился Даниель и спас их… Сесиль была в ссоре с Полем: он
стал находить целомудренные поцелуи чересчур пресными.
Ц Излишек витаминов, Ц иронически говорила на другой день мадам Донзе
р аптекарше, Ц ваши потребители витаминов Ц это завтрашние, а то и сегод
няшние убийцы. Как себя чувствует отец Маллуар?
Ц Два ребра сломаны. Он обезумел от злости, а его коровы перестали доитьс
я. Если эти голубчики вернутся сюда, не дорого я дам за их шкуру… Двоих схв
атили на автобусной остановке, оба парижане, несовершеннолетние, из прил
ичных семей. Один Ц сын адвоката, другой Ц сын рантье! По-видимому, пьяны
е и насмерть перепуганные. Они даже не туристы, и им нечего было тут делать
. И приехали они на «позаимствованной» машине.
Ц Пробы ставить негде, Ц сказал аптекарь, показываясь в дверях комнаты
, где он изготовлял лекарства. Ц И машину-то водить не умеют. Угроза общес
твенному спокойствию.
Ц Вот видишь, Ц торжествующе присоединилась к нему мадам Донзер, Ц тв
ой муж на моей стороне! А виноваты тут прежде всего родители, которые спус
кают своим детям все, чтобы они ни натворили, и совсем не умеют их воспитыв
ать.
Ц Фашисты, Ц не унимался аптекарь, который был зол на всех за то, что на н
его свалилось столько неприятностей, когда он вернулся из плена. Ц У них
все повадки фашистские, но фашисты, нацисты по крайней мере хоть во что-то
верили. А этиЦ ни во что! Ничтожества, насильники, презирающие человечес
кое достоинство!
Ц Вот видишь! Видишь! Ц поддакивала мадам Донзер. Ц Твой муж со мной сог
ласен. Ни религии, ни принципов…
Ц Оставьте в покое религию, Ц отрезал аптекарь, Ц я знаю прекрасных лю
дей, которые ни в бога, ни в черта не верят.
Ц Людям так трудно договориться, Ц сказала насмешливо его супруга, Ц
но есть бог или нет бога, надо, чтобы у человека были идеалы.
Она старалась говорить примирительно Ц зачем, в самом деле, ссориться с
мадам Донзер, столь достойной женщиной, которая так хорошо воспитала сво
ю дочь и Мартину-пропадавшую-в-лесах, как будто и она приходилась ей родн
ой дочерью?
VI. На глянцевых страницах буд
ущего
Мадам Донзер обещала им вернуться в воскресенье к завтраку, и они поджид
али ее на автобусной остановке напротив кафе. Велосипедисты из местной м
олодежи, с голыми икрами, застыли на неподвижных педалях, одобрительно п
освистывая и поглядывая на подруг. Девушки повернулись к ним спиной Ц с
прошлого воскресенья они стали еще осмотрительнее. Вот часы на колоколь
не медленно начинают свой долгий бой. Полдень.
Ц Опаздывает, Ц сказала Сесиль.
Она имела в виду автобус. Мартина же подумала о Даниеле: он тоже опаздывае
т, ведь он завтракает сегодня у доктора, о чем сообщила Мартине Анриетта, в
стреченная в булочной. Анриетта, у которой был такой вид, будто с ней ничег
о и не случилось в прошлое воскресенье, очень торопилась, она купила три д
линных хлебца: у доктора сегодня к завтраку гости из Парижа и Даниель…
Ц Ты думаешь, он придет на остановку встречать гостей доктора?
Ц Да что ты! Они приедут на машине.
Сесиль отлично знала, о ком говорит Мартина. Мартина продолжала жить тол
ько этой историей, хотя истории-то никакой и не было. С точки зрения закон
ов драматургии ровно ничего не происходило. А Мартина все-таки лихорадо
чно листала страницы Ц а вдруг, а вдруг на повороте какой-нибудь фразы он
а встретит Даниеля, аккуратного, сверкающего, с пуловером, повязанным за
рукава вокруг шеи, с обнаженным бронзовым торсом, загорелыми голыми нога
ми… Все, что ее окружало, играло какую-то роль в этой истории без происшес
твий, без интриги, но настолько увлекательной, что в ожидании дальнейшег
о перехватывает дыхание.
Ц Вот он, Ц сказала Сесиль.
Из-за дома нотариуса показалась огромная пасть автобуса. Из него вышло с
только народа, что непонятно было, где только они там поместились! Дереве
нские жители говорили: «Здравствуйте, девушки… Добрый день, мадемуазель
… Привет девицам…» Парижане одобрительно оглядывали девушек. Наконец п
оявилась мадам Донзер. На ней было новое платье в цветах, лицо потное и сия
ющее, очки ярко сверкали. Девушки взяли у нее из рук сумку с продуктами, че
модан, картонку. Еле-еле она дотащила все это! «Подарки… Ах, какая была спе
шка, устала до смерти… Ноги не держат… Едва стою!…»
В прохладном доме за закрытыми ставнями девушки хлопотали вокруг нее: ра
зували, поили, приготовили ей душ. Но Мартине придется уйти до завтрака, он
а обязательно должна зайти к матери, а то, не дай бог, та сама сюда заявится!
Мартина! Так о матери не говорят. Мартине волей-неволей приходилось быва
ть у матери во избежание криков Мари о том, что ее лишили дочерней привяза
нности и что она не продавала свою дочь в рабство; в общем лучше уж Мартине
самой сходить к ней. Впрочем, не было необходимости идти туда именно сего
дня, но Мартина находилась в подавленном настроении, потому что ее надеж
да на встречу с Даниелем не оправдалась. К тому же мадам Донзер не удержив
ала ее и даже с некоторой поспешностью сказала: «Иди, дочка, Сесиль подогр
еет тебе завтрак, когда ты вернешься, не торопись…»
Улица опустела, люди, приехавшие на автобусе, разбрелись кто куда, и, вероя
тно, все сейчас завтракали. Солнце заливало пустые улицы, било по мостово
й, по камням домов. Через жалюзи, спущенные на открытые окна, радио пело пр
о любовь. Мартина была совсем одна на улице. Совсем одна в жизни. Мама Донз
ер не ее родная мать, а свою родную мать она тоже матерью не считала, и Дани
ель также не появлялся. Жирный старый пес подрядчика, лежавший у порога д
ома, лениво покосился на Мартину. В домике, заново отделанном парижанами,
раздался смех. В огороде деда Маллуара подсолнечники, щурясь, смотрели в
глаза своему небесному повелителю. Этот дом стоял на самом краю деревни,
за ним улица переходила в гудронированное шоссе и начинались поля. Ну и ж
арища же! На опушке леса брошена малолитражка, пассажиры, наверно, устрои
ли пикник под деревьями. А может быть, это влюбленные, которым не до еды… З
десь дорога сворачивает…
Мартина замедлила шаг: она всегда подходила к лачуге с опаской, озираясь
по сторонам. Ничто не изменилось здесь с тех пор, как Мартина-пропадавшая
-в-лесах жила под этой проржавевшей крышей.
Высокие деревья бросали густую тень на хижину и двор до самой проселочно
й дороги. Лес, стоявший напротив, был сырым и непроходимым. За ржавой прово
лочной изгородью с упавшими и догнивающими на земле подпорками щенок, по
саженный на цепь принялся лаять и вилять хвостом. Детей нигде не было вид
но. Но Мартина услышала шушуканье, повернула обратно и проскользнула под
навес. Дети были там в полном сборе: старшая сестра, черная и длинная, слов
но сгнивший кол, держала на руках новорожденного; лягушата, как всегда, ве
селые Ц теперь их было уже пятеро, а не четверо… Все они сидели на бревне,
где когда-то и Мартина сиживала с ними.
Ц Тс-с-с-зашикали они хором. Мартина шагала через поленья, ящики, доски, в
язанки хвороста.
Ц Там кто-нибудь есть? Ц прошептала она.
Ц Конца-края не видно, Ц пропищал младший лягушонок, Ц жрать охота. Мы
уже целый час ждем!
Ц Придешь поздно, она ругается, придешь рано, тоже ругается. Беда с ней!
Сколько ему сейчас может быть лет, этому? Шесть или семь?… Старшая сестра п
оказала пальцем на велосипед, прислоненный к стене хижины, и сказала, едв
а шевеля губами:
Ц Втерся же, подлюга! Скотина вонючая! Ребенка пора кормить… Того и гляди
он разорется. Ты будешь с нами есть?
Ц Нет, я пойду… Скажешь матери, что я приходила…
Мартина повернулась спиной ко всей компании. Ни здравствуй, ни до свидан
ия.
Мартина шла сначала по ухабистой проселочной дороге, потом она свернула
на тропинку и очутилась в вековом лесу, где одуряюще пахло хвоей, высилис
ь огромные сосны, дубы, буки, вязы. Мама Донзер по ней не скучает, ведь она ей
не родная дочь, а чужая… Мартина свернула с тропинки и пошла прямо по мху,
упругому, словно резиновый ковер. Сухие ветки трещали под ногами, она ско
льзила по настилу из сосновых игл. Мартина чувствовала себя бесконечно н
есчастной… По привычке она сквозь слезы высматривала грибы, запоздалую
землянику. Иметь такую мать!… Правда, в деревне Мартину за это не корили, н
аоборот, жалели ее, видя, какая она работящая и аккуратная. Но, если бы не Да
ниель, девушка ушла бы из деревни в Париж, где никто бы не знал, откуда она р
одом и что у нее за мать. Да разве есть хоть какая-нибудь надежда встретит
ь Даниеля в Париже, тем более что Школа садоводства, куда он поступил, нахо
дится в Версале, значит, он и жить будет в Версале… А в деревне все-таки был
а надежда, Ц пусть слабая, но все же надежда Ц увидеть его, когда он будет
приезжать к отцу. Ну, а торопиться ей сейчас некуда, никто ее не ждет. Даже р
одная мать, если она не приходит, как положено, в воскресенье, ругается тол
ько для вида Ц пусть деревенские не думают, что Мартина стала барышней и
не хочет знаться со своей семьей. Мартина-пропадавшая-в-лесах, сидя под о
громным буком, разгребала, всхлипывая, сухую листву, под которой могли ок
азаться грибы, в этом месте как раз водились белые.
Уехать в Париж… Какой он, Париж? Она никогда там не была, в деревне немало л
юдей, которые никогда там не бывали, хоть Париж и находился под боком, всег
о в шестидесяти километрах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
гресса медицины посмотрите-ка на них, какие они здоровые, рослые, складны
е… фруктовые соки, витамины…
Ц Чтобы глотать витамины, не обязательно раздеваться догола, Ц возраж
ала мадам Донзер.
Ц Конечно, но когда тело обнажено, витамины лучше усваиваются.
Ц Может быть, ты скажешь, что Сесиль и Мартина Ц болезненные девушки? Тв
оя аптека на мне не разбогатеет, и я нисколько не сожалею об этом!
Ц Ты совсем как бабушка: когда она увидела, что твои девочки разгуливают
по солнцу без шляп, ее чуть удар не хватил! Теперь предоставлен простор пр
ироде! Если Сесиль или Мартина принесут тебе ребеночка, то в этом тоже не б
удет ничего особенного. Ну, не злись! Ты же знаешь, что жена аптекаря привы
кает смотреть на вещи просто.
Мартина и Сесиль совсем не выходили из дому, так много работы было и в пари
кмахерской, и по хозяйству. Только в воскресенье после шести часов, когда
становилось прохладнее, они шли к озеру. Мартина надеялась встретить там
Даниеля. Уже два года жила она воспоминанием о встрече возле озаренного
прожекторами замка, померкшего, словно на него дунули, как на свечку, при п
оявлении Даниеля. «Мартина, мне хотелось бы пропасть с тобой вдвоем в лес
ах»… С тех пор она видела его несколько раз, он заезжал к своему другу докт
ору, в помощи которого уже не нуждался. Летом он показывался не чаще, чем з
имой, очень уж много было работы на плантациях роз у его отца; а экзамены в
Высшую школу садоводства он сдал блестяще. Значит, он совсем уедет в Пари
ж. У Мартины были свои информаторы: аптекарша знала все последние новост
и от доктора; кроме того, у доктора была служанка Анриетта, когда-то ходив
шая с Мартиной в школу, она с удовольствием болтала о Даниеле.
На квадратной серой колокольне медленно, без спешки били позлащенные со
лнцем часы. Шесть ударов упали в тишину затерявшейся в лесных холмах дер
евни, как в ящик. Даниеля Донеля нигде не было видно. Из туристского лагеря
спустились женщины в брюках или хуже того Ц в шортах, материя так натяги
валась у них на ягодицах, что казалось, вот-вот лопнет, а туфли на высоченн
ых каблуках Ц смотреть смешно! Они приходили в деревню за покупками, вол
оча за собой, как на поводу, кто одного, кто двух голых загорелых ребятишек
, а те в свою очередь волочили куклу или какую-нибудь игрушку на колесиках
. Бакалейная лавка, мясная, скобяная Ц все было битком набито. Подруги выш
ли из деревни. За кладбищем дорога пошла полями, уже посвежевшими, приятн
ыми в этот час. Вот и речка, протекающая по неглубокому ущелью, зажатому мя
гкими, круглыми холмами, похожими на вымя коров, пасшихся там в лугах. Пейз
аж напоминал цветную открытку. Дальше и ручей и дорога шли через лес. На оп
ушке стоял небольшой замок, его не было видно с дороги из-за высоких стен,
ограждавших парк. Из туристского лагеря, расположенного высоко на холме
, донеслось хрипение громкоговорителя, а затем звуки музыки, растворявши
еся в воздухе, как сироп в воде. Вероятно, из лагеря же выскочила и эта вата
га парней и девушек, с дикими криками сбегавшая с холма. Мартина и Сесиль,
не сговариваясь, укрылись в кустах, словно им угрожала свора злых псов. С б
ьющимися сердцами смотрели они, как ватага проскочила мимо них Ц потные
, гримасничающие, свистящие, кричащие, воющие парни и девушки. Их внимание
привлек, по-видимому, замок, и, став на плечи друг другу, они пытались перел
езть через ограду Ц боже мой! Ц да ведь среди них находилась и Анриетта;
она карабкалась на стену как раз в тот момент, когда показалась разъярен
ная немецкая овчарка. Анриетта так поспешно спрыгнула, что ее юбки накры
ли головы державших ее парней, и вся пирамида рухнула на землю. Никто ниче
го себе не повредил, и банда с улюлюканьем скрылась в лесу.
Подруги вылезли из своего укрытия. Ну и Анриетта! Она плохо кончит. Выйдя и
з кустов, Мартина и Сесиль пошли дальше, огорчаясь тем, что могут испортит
ь свои новые туфли-балеринки; дорога становилась все более пыльной из-за
жары и множества пешеходов, двигавшихся в одном направлении Ц к озеру, к
прохладе. Девушки обогнали целый выводок ребятишек, которые нарочно вол
очили ноги, чтобы поднять пыль; их беременная мать толкала пустую коляск
у, а отец нес на руках орущего младенца. Воскресенье. «Обрывки засаленной
бумаги…» Ц с отвращением сказала Мартина. И в самом деле, вдоль ручья, под
деревьями, на смятой траве валялись объедки, оставшиеся от пикников, вда
вленные колесами машин бумажки. Ручеек шел до самого озера, куда он и впад
ал.
Ну и народу же! С озера доносились крики, смех, всплески воды! Озеро, освеще
нное полыхающими красными лучами заходящего солнца, блестело, как раска
ленный металл. Вдалеке маячили неподвижные рыболовы. Наполовину затопл
енные и сейчас уже никому не нужные лодки плескались в камышах. На берегу
было полно машин с широко раскрытой для охлаждения пастью радиаторов, не
хватало только высунутых языков, как у сновавших повсюду возбужденных ж
арой и сутолокой собак. Комфортабельные, пузатые прицепные домики на кол
есах стояли под деревьями; там же виднелись и новенькие оранжевые палатк
и, раскладные столы, стулья… бронзово-загорелые люди. Мартина и Сесиль, пр
иподняв юбки, уселись на огромный пень. Прямо напротив них на ярко-зелено
м лужке, где запрещалось ставить палатки, паслись коровы деда Маллуара.
Вдруг из воды выскочили на луг и забегали среди коров молодые люди в плав
ках и кое-как прикрывшие свою наготу девушки. Все та же самая банда! Ну, кон
ечно! Вон Анриетта! Не сумасшедшая ли! Сидя на пне, Мартина и Сесиль смотре
ли на корриду, которая разыгрывалась перед ними на противоположном бере
гу озера.
Ц Ведь это коровы деда Маллуара, Ц сказала Мартина, Ц только бы никто н
е начал их дразнить…
Но трое или четверо хулиганов уже пытались взобраться на коров верхом. К
оровы мычали, брыкались, сбрасывали парней, те, подзадоривая друг друга, ч
то-то орали. Внезапно прибежал дед Маллуар с сыном, каждый косая сажень в
плечах. Мгновенно на берегах озера появились самые различные люди: тут б
ыли и потные, покрытые пылью пешеходы, и элегантные господа в черных очка
х, спрятавшие галстук в карман, и мотоциклисты, и велосипедисты со своими
девушками, что сидят верхом на багажнике, поджав ноги и крепко обняв кава
лера, чтобы не свалиться… эспадрильи, сандалии, белая замша… босые детиш
ки… они выскочили отовсюду: из воды, палаток и прицепных домиков; из леса в
ыбежали гуляющие. На лугу стоял страшный гвалт, особенно выделялся голос
деда Маллуара. Ударом кулака он сбил с ног одного из парней, а зрители с др
угого берега напрасно кричали ему, предупреждая о грозившей опасности,
Ц целых четверо парней навалились на него сзади, пока его сын расправля
лся с пятым… Один из местных жителей поехал на мотоцикле за жандармами, н
о никто еще и опомниться не успел, как банда уже улепетывала со всех ног, о
ставив на поле боя деда Маллуара и его сына.
Перепуганные Мартина и Сесиль не решались идти домой одни и присоединил
ись к семейству с выводком шумливой детворы и младенцем в коляске. Ах, есл
и бы неожиданно появился Даниель и спас их… Сесиль была в ссоре с Полем: он
стал находить целомудренные поцелуи чересчур пресными.
Ц Излишек витаминов, Ц иронически говорила на другой день мадам Донзе
р аптекарше, Ц ваши потребители витаминов Ц это завтрашние, а то и сегод
няшние убийцы. Как себя чувствует отец Маллуар?
Ц Два ребра сломаны. Он обезумел от злости, а его коровы перестали доитьс
я. Если эти голубчики вернутся сюда, не дорого я дам за их шкуру… Двоих схв
атили на автобусной остановке, оба парижане, несовершеннолетние, из прил
ичных семей. Один Ц сын адвоката, другой Ц сын рантье! По-видимому, пьяны
е и насмерть перепуганные. Они даже не туристы, и им нечего было тут делать
. И приехали они на «позаимствованной» машине.
Ц Пробы ставить негде, Ц сказал аптекарь, показываясь в дверях комнаты
, где он изготовлял лекарства. Ц И машину-то водить не умеют. Угроза общес
твенному спокойствию.
Ц Вот видишь, Ц торжествующе присоединилась к нему мадам Донзер, Ц тв
ой муж на моей стороне! А виноваты тут прежде всего родители, которые спус
кают своим детям все, чтобы они ни натворили, и совсем не умеют их воспитыв
ать.
Ц Фашисты, Ц не унимался аптекарь, который был зол на всех за то, что на н
его свалилось столько неприятностей, когда он вернулся из плена. Ц У них
все повадки фашистские, но фашисты, нацисты по крайней мере хоть во что-то
верили. А этиЦ ни во что! Ничтожества, насильники, презирающие человечес
кое достоинство!
Ц Вот видишь! Видишь! Ц поддакивала мадам Донзер. Ц Твой муж со мной сог
ласен. Ни религии, ни принципов…
Ц Оставьте в покое религию, Ц отрезал аптекарь, Ц я знаю прекрасных лю
дей, которые ни в бога, ни в черта не верят.
Ц Людям так трудно договориться, Ц сказала насмешливо его супруга, Ц
но есть бог или нет бога, надо, чтобы у человека были идеалы.
Она старалась говорить примирительно Ц зачем, в самом деле, ссориться с
мадам Донзер, столь достойной женщиной, которая так хорошо воспитала сво
ю дочь и Мартину-пропадавшую-в-лесах, как будто и она приходилась ей родн
ой дочерью?
VI. На глянцевых страницах буд
ущего
Мадам Донзер обещала им вернуться в воскресенье к завтраку, и они поджид
али ее на автобусной остановке напротив кафе. Велосипедисты из местной м
олодежи, с голыми икрами, застыли на неподвижных педалях, одобрительно п
освистывая и поглядывая на подруг. Девушки повернулись к ним спиной Ц с
прошлого воскресенья они стали еще осмотрительнее. Вот часы на колоколь
не медленно начинают свой долгий бой. Полдень.
Ц Опаздывает, Ц сказала Сесиль.
Она имела в виду автобус. Мартина же подумала о Даниеле: он тоже опаздывае
т, ведь он завтракает сегодня у доктора, о чем сообщила Мартине Анриетта, в
стреченная в булочной. Анриетта, у которой был такой вид, будто с ней ничег
о и не случилось в прошлое воскресенье, очень торопилась, она купила три д
линных хлебца: у доктора сегодня к завтраку гости из Парижа и Даниель…
Ц Ты думаешь, он придет на остановку встречать гостей доктора?
Ц Да что ты! Они приедут на машине.
Сесиль отлично знала, о ком говорит Мартина. Мартина продолжала жить тол
ько этой историей, хотя истории-то никакой и не было. С точки зрения закон
ов драматургии ровно ничего не происходило. А Мартина все-таки лихорадо
чно листала страницы Ц а вдруг, а вдруг на повороте какой-нибудь фразы он
а встретит Даниеля, аккуратного, сверкающего, с пуловером, повязанным за
рукава вокруг шеи, с обнаженным бронзовым торсом, загорелыми голыми нога
ми… Все, что ее окружало, играло какую-то роль в этой истории без происшес
твий, без интриги, но настолько увлекательной, что в ожидании дальнейшег
о перехватывает дыхание.
Ц Вот он, Ц сказала Сесиль.
Из-за дома нотариуса показалась огромная пасть автобуса. Из него вышло с
только народа, что непонятно было, где только они там поместились! Дереве
нские жители говорили: «Здравствуйте, девушки… Добрый день, мадемуазель
… Привет девицам…» Парижане одобрительно оглядывали девушек. Наконец п
оявилась мадам Донзер. На ней было новое платье в цветах, лицо потное и сия
ющее, очки ярко сверкали. Девушки взяли у нее из рук сумку с продуктами, че
модан, картонку. Еле-еле она дотащила все это! «Подарки… Ах, какая была спе
шка, устала до смерти… Ноги не держат… Едва стою!…»
В прохладном доме за закрытыми ставнями девушки хлопотали вокруг нее: ра
зували, поили, приготовили ей душ. Но Мартине придется уйти до завтрака, он
а обязательно должна зайти к матери, а то, не дай бог, та сама сюда заявится!
Мартина! Так о матери не говорят. Мартине волей-неволей приходилось быва
ть у матери во избежание криков Мари о том, что ее лишили дочерней привяза
нности и что она не продавала свою дочь в рабство; в общем лучше уж Мартине
самой сходить к ней. Впрочем, не было необходимости идти туда именно сего
дня, но Мартина находилась в подавленном настроении, потому что ее надеж
да на встречу с Даниелем не оправдалась. К тому же мадам Донзер не удержив
ала ее и даже с некоторой поспешностью сказала: «Иди, дочка, Сесиль подогр
еет тебе завтрак, когда ты вернешься, не торопись…»
Улица опустела, люди, приехавшие на автобусе, разбрелись кто куда, и, вероя
тно, все сейчас завтракали. Солнце заливало пустые улицы, било по мостово
й, по камням домов. Через жалюзи, спущенные на открытые окна, радио пело пр
о любовь. Мартина была совсем одна на улице. Совсем одна в жизни. Мама Донз
ер не ее родная мать, а свою родную мать она тоже матерью не считала, и Дани
ель также не появлялся. Жирный старый пес подрядчика, лежавший у порога д
ома, лениво покосился на Мартину. В домике, заново отделанном парижанами,
раздался смех. В огороде деда Маллуара подсолнечники, щурясь, смотрели в
глаза своему небесному повелителю. Этот дом стоял на самом краю деревни,
за ним улица переходила в гудронированное шоссе и начинались поля. Ну и ж
арища же! На опушке леса брошена малолитражка, пассажиры, наверно, устрои
ли пикник под деревьями. А может быть, это влюбленные, которым не до еды… З
десь дорога сворачивает…
Мартина замедлила шаг: она всегда подходила к лачуге с опаской, озираясь
по сторонам. Ничто не изменилось здесь с тех пор, как Мартина-пропадавшая
-в-лесах жила под этой проржавевшей крышей.
Высокие деревья бросали густую тень на хижину и двор до самой проселочно
й дороги. Лес, стоявший напротив, был сырым и непроходимым. За ржавой прово
лочной изгородью с упавшими и догнивающими на земле подпорками щенок, по
саженный на цепь принялся лаять и вилять хвостом. Детей нигде не было вид
но. Но Мартина услышала шушуканье, повернула обратно и проскользнула под
навес. Дети были там в полном сборе: старшая сестра, черная и длинная, слов
но сгнивший кол, держала на руках новорожденного; лягушата, как всегда, ве
селые Ц теперь их было уже пятеро, а не четверо… Все они сидели на бревне,
где когда-то и Мартина сиживала с ними.
Ц Тс-с-с-зашикали они хором. Мартина шагала через поленья, ящики, доски, в
язанки хвороста.
Ц Там кто-нибудь есть? Ц прошептала она.
Ц Конца-края не видно, Ц пропищал младший лягушонок, Ц жрать охота. Мы
уже целый час ждем!
Ц Придешь поздно, она ругается, придешь рано, тоже ругается. Беда с ней!
Сколько ему сейчас может быть лет, этому? Шесть или семь?… Старшая сестра п
оказала пальцем на велосипед, прислоненный к стене хижины, и сказала, едв
а шевеля губами:
Ц Втерся же, подлюга! Скотина вонючая! Ребенка пора кормить… Того и гляди
он разорется. Ты будешь с нами есть?
Ц Нет, я пойду… Скажешь матери, что я приходила…
Мартина повернулась спиной ко всей компании. Ни здравствуй, ни до свидан
ия.
Мартина шла сначала по ухабистой проселочной дороге, потом она свернула
на тропинку и очутилась в вековом лесу, где одуряюще пахло хвоей, высилис
ь огромные сосны, дубы, буки, вязы. Мама Донзер по ней не скучает, ведь она ей
не родная дочь, а чужая… Мартина свернула с тропинки и пошла прямо по мху,
упругому, словно резиновый ковер. Сухие ветки трещали под ногами, она ско
льзила по настилу из сосновых игл. Мартина чувствовала себя бесконечно н
есчастной… По привычке она сквозь слезы высматривала грибы, запоздалую
землянику. Иметь такую мать!… Правда, в деревне Мартину за это не корили, н
аоборот, жалели ее, видя, какая она работящая и аккуратная. Но, если бы не Да
ниель, девушка ушла бы из деревни в Париж, где никто бы не знал, откуда она р
одом и что у нее за мать. Да разве есть хоть какая-нибудь надежда встретит
ь Даниеля в Париже, тем более что Школа садоводства, куда он поступил, нахо
дится в Версале, значит, он и жить будет в Версале… А в деревне все-таки был
а надежда, Ц пусть слабая, но все же надежда Ц увидеть его, когда он будет
приезжать к отцу. Ну, а торопиться ей сейчас некуда, никто ее не ждет. Даже р
одная мать, если она не приходит, как положено, в воскресенье, ругается тол
ько для вида Ц пусть деревенские не думают, что Мартина стала барышней и
не хочет знаться со своей семьей. Мартина-пропадавшая-в-лесах, сидя под о
громным буком, разгребала, всхлипывая, сухую листву, под которой могли ок
азаться грибы, в этом месте как раз водились белые.
Уехать в Париж… Какой он, Париж? Она никогда там не была, в деревне немало л
юдей, которые никогда там не бывали, хоть Париж и находился под боком, всег
о в шестидесяти километрах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27