Да у нее просто нет сердца! А такая женщина не способна любить, Мэтью!
- Да что ты? - прищурился Мэтт и резко выбросил кулак. Его качнуло вперед, и он едва удержался, чтобы не врезаться в стену. - Ах ты умник! Уверен, что знаешь Элизабет вдоль и поперек? Ну что ж, тогда я кое-что проясню. Держу пари, тебе будет интересно. - В горле у него запершило при одном воспоминании. - Она пролила немало слез по Джону Мэтью, парень. Дьявол, да ты бы захлебнулся в ее слезах, будь ты там!
- Когда это она плакала? - прохрипел Джеймс, увернувшись как раз вовремя, чтобы не получить стулом по голове. - Когда? Я не видел!
- А все потому, что ты самовлюбленный, тупоголовый сукин сын! Все бы ты видел, если бы только дал себе труд отыскать ее в тот самый день! В день после похорон. Она забилась на чердак, и там рыдала так, что у меня сердце чуть не разорвалось от боли!
Тяжело дыша, Джеймс отер со лба крупные капли пота.
- Врешь ты все! - пробормотал он.
- Не вру!
- Ты бы сказал мне, если бы так оно и было!
- Да Элизабет взяла с меня слово, что я буду молчать! Сказала, что ты, дескать, брал ее в жены не для того, чтобы видеть слезы! Сказала, да простит меня Бог, если вру, что не хочет быть для тебя обузой, дурак!
- Врешь! - звенящим голосом отозвался Джеймс. - Ради всего святого, скажи, что врешь, Мэтт!
Драка закончилась - оба, успокоившись, остались стоять где стояли: Джеймс повис всем телом на стойке, а Мэтью без сил привалился спиной к стене.
- Это правда, - выдохнул наконец Мэтью. - Богом клянусь, так оно и было.
Джеймс хрипло застонал сквозь стиснутые зубы и погрозил кулаком.
- Дьявольщина, ведь я же был ей мужем! Почему?! Почему она это сделала?
Мэтью опустил голову.
- Ах черт, чтоб я знал! Глупость какая-то! Сказала, что у вас, дескать, сделка... деловое соглашение. Поэтому ее долг - выполнять то, ради чего ее взяли. Ты что-нибудь понимаешь?
Джеймс прикрыл лицо ладонями.
- Глупая... глупая моя... - прохрипел он.
За его спиной послышался страдальческий голос Мэтью.
- Налейте что-нибудь, - жалобно проговорил он. - Я скакал день и ночь, чтобы застать брата. - Его огромный кулак с грохотом опустился на стойку бара, и бокалы откликнулись жалобным звяканьем. - Дьявольщина! - взревел он. - Есть тут кто-нибудь?! Что за распроклятая дыра, где посетителей заставляют ждать?!
Но никто не двинулся с места - ни официанты, ни бармен не рискнули сделать хоть шаг к гиганту шерифу, не уверившись, что тот уже пришел в себя. Мэтью же продолжал бушевать, и наконец перед ним появился сухопарый лысоватый человек с остекленевшими от страха глазами.
- Слушаю, сэр, - пролепетал он.
Через мгновение на стойке янтарем сверкало лучшее виски, которое удалось отыскать в гостинице.
Забившись в угол, человечек со страхом наблюдал, как братья залпом осушили бокалы и огромная лапища Мэтью снова стиснула бутылку.
- Как она? - решился наконец спросить Джеймс. Мэтью презрительно повел носом.
- А тебе что за дело?
- А почему бы и нет? - ощерился Джеймс. - Она как-никак моя жена!
- Ненадолго, - напомнил Мэтью, снова наполняя стаканы. - Еще пара месяцев, и конец.
Снова наступило молчание. Наконец шериф не выдержал:
- Как ты мог, Джимми? Как ты мог вот так просто вышвырнуть ее вон?
Презрение и гнев в голосе брата были лишь слабым отражением того, что чувствовал сам Джеймс.
- Не знаю, - тихо ответил он. За последние месяцы он столько раз задавал себе этот же вопрос и все никак не мог на него ответить. - Когда Бет ушла, я... я сломался. Даже не помню, как все произошло. Я проспал чуть ли не целый день, а когда проснулся, там была Мэгги, ее слуги и коляска. Они уже паковали мои вещи. Мне осталось только выйти из дома и сесть рядом с ней. Так я и сделал. - Из груди у него вырвался глубокий вздох. - Вот и все. Мэгги уже все предусмотрела: связалась с судьей Ганновером в Сайта-Барбаре и сенатором Хардести в Вашингтоне, которого знал еще отец. Оставалось только зайти в банк и к Вирджилу Киркленду. А после... - он покачал головой, - я просто сел к ней в коляску и мы уехали.
- Подонок! - прошипел Мэтью. - А кто остался на ранчо?
У Джеймса вырвался короткий смешок.
- Кто? Да кому какое дело? Зах скорее всего.
Мэтью с неподдельным изумлением уставился на брата: Джимми ведь без памяти любил Лос-Роблес.
- Бог мой, да все гораздо хуже, чем я думал! - воскликнул Мэтью. Джеймс молча подвинул ему пустой стакан. - Итак, насколько я понимаю, ты занимаешься тем, что пьешь день-деньской? - Мэтью мрачным взглядом окинул полупустой бар. - Про мисс Мэгги можешь мне не говорить. Эта красотка готова дневать и ночевать в магазинах.
Джеймс угрюмо молчал, и проницательный взгляд брата отметил и темные круги у него под глазами, и нездоровую желтизну щек.
- Эх ты, большой ребенок, - вздохнул он, - большой и глупый. Надо же - отхватил себе жену, в одном мизинце которой честности больше, чем во всем этом городе, да и ту не смог удержать. Бедолага!
- Заткнись! - проворчал Джеймс.
- Конечно, как скажешь! Ну что, налить? Только это тебе и осталось, не так ли? Залить глаза, чтобы забыть, как ты бросил бедную девочку. Но тебе понадобится море виски, чтобы забыть то, через что ей пришлось пройти!
- Заткнись, я сказал!
- А, не хочешь слышать, что случилось с Элизабет после того, как ты уехал? Боишься?
Голова Джеймса дернулась, в глазах немного просветлело.
- Что? - пересохшими губами спросил он. - Что с Элизабет?!
- А может, сначала опрокинешь стаканчик? - насмешливо спросил Мэтью, но Джеймс уже сгреб его рукой за воротник.
- Что случилось с Элизабет? - в ярости заорал он. - А ну говори, не то я разнесу тебе к черту башку!
- Вот так-то лучше, старина, - облегченно улыбнулся Мэтью. - Держу пари, мне-таки удалось тебя расшевелить!
- Да будешь говорить или нет?! - заорал вконец обезумевший Джеймс.
Мэтью понадобилось всего несколько минут, чтобы изложить ему положение дел. Джеймс растерянно покачал головой.
- В тюрьме?! Дьявольщина, она же сказала, что у нее есть жилье!
- Ну да, - пожал плечами Мэтью, - в тюрьме!
- Я же оставил ей десять тысяч! - гневно прошипел Джеймс. - С такими деньгами можно было снять себе дом!
- Она сказала, что пальцем не дотронется до этих денег. Сказала, что ей ничего от тебя не нужно.
Джеймс растерянно уставился на брата. Потом глаза его сузились: он все понял.
Тяжелый стакан с грохотом врезался в стену, во все стороны брызнули осколки.
Мэтью оцепенел. Однако он и вовсе перепугался, когда Джеймс принялся крушить все без разбору. Держась позади, Мэтью опасливо прижимал к груди полупустую бутылку с виски. Ему не раз уже приходилось видеть подобное, и сейчас он просто ждал, пока Джеймс выдохнется. Наконец, когда тот бессильно опустился на стул и, спрятав лицо в ладонях, затрясся в рыданиях, Мэтью робко тронул его за плечо:
- А ну возьми себя в руки, Джимми!
- Для чего? - с горечью переспросил тот, не вытирая катившихся по лицу слез. - Я ей не нужен. И никогда не был нужен... никогда!
- Как бы не так!
- Ты не понимаешь. Ей никто не нужен, Мэтт! Мэтью ободряюще похлопал младшего брата по плечу.
- Если ты веришь в эту чушь, старина, значит, ты еще глупее, чем я думал. Элизабет любит тебя, но она гордая женщина. И ты дурно поступил с ней, брат. Прояви ты хоть чуточку внимания, когда она так заботилась о тебе, все было бы по-другому! Вспомни, какой она была! Как старалась! Расшибалась в лепешку, и все ради тебя!
- Ты думаешь? - В глазах Джеймса зажглась слабая надежда.
Мэтью отступил на шаг.
- А сейчас я скажу тебе еще кое-что. Думаю, тебе будет интересно. Подумай вот о чем, Джимми: пока вы тут с мисс Мэгги весело проводите время, Нат Киркленд вовсю ухаживает за твоей женой.
- Что?!
- Именно. Твой добрый, верный друг Нат заботится, чтобы она не скучала, сопровождает ее в церковь, даже водит в ресторан.
Джеймс бросил на него подозрительный взгляд:
- Что за чушь ты несешь?! Нат хороший парень, ему просто жаль Элизабет...
Мэтью оглушительно расхохотался, и в глазах его заплясали чертенята.
- Бог ты мой, Джимми, да у тебя вместо мозгов овсяный кисель! - Все еще смеясь от души, он встал и нахлобучил на голову запыленную шляпу. - Послушай, парень, Нат Киркленд долго был тебе другом, но, слава Богу, от этого не поглупел! И когда удача сама плывет к нему в руки, он своего не упустит, тем более что отличить хорошее от плохого он умел всегда. Так что если ты не хочешь, чтобы в самом ближайшем времени Элизабет сменила фамилию на Киркленд, то поспеши вернуться домой!
Пустив в брата эту парфянскую стрелу, Мэтью улыбнулся и хлопнул дверью.
Глава 19
- Умоляю, Натан, давайте закончим этот разговор. Я не собираюсь танцевать.
- А я не намерен принимать «нет» за отказ. Клянусь вам, Элизабет, все будет совсем по-другому, не так, как раньше.
Устало вздохнув, Элизабет принялась рыться в сумочке в поисках ключа. Ей до смерти надоели и сам Натан, и его поистине ослиное упрямство. Впрочем, судя по выражению его лица, упорство самой Элизабет бесило его ничуть не меньше.
- Как вам угодно, сэр! Во всяком случае, я не желаю снова обсуждать эту тему! Спасибо за чудесный вечер, и поблагодарите от меня вашего брата и его жену. Спокойной ночи!
Она уже вставила ключ в замочную скважину, как вдруг Натан схватил ее за руку.
- Разговор еще не закончен.
Элизабет высвободилась, и глаза их на мгновение встретились.
- Мистер Киркленд, вы позволяете себе вольности, на которые не имеете никакого права!
- Не стоит изображать оскорбленное достоинство, - возмутился он. - Прошу прощения, Элизабет, но я уже успел достаточно узнать вас, чтобы позволять и дальше морочить мне голову. Вы все никак не забудете, как Джим брал вас на бал и вы весь вечер просидели в углу в полном одиночестве. Но сейчас все будет по-другому, клянусь вам!
Элизабет возмущенно вздернула брови, и Натан моментально смягчился.
- Поверьте, я бы никогда в жизни не позволил себе такого! Да вы ведь и сами все знаете, верно?
- Вы всегда были так добры ко мне, - пробормотала Элизабет, - и все же мне не стоит злоупотреблять вашей добротой. Не то вы так никогда и не женитесь!
- И отвлечь меня вам тоже не удастся. С тех пор как я вернулся в Санта-Инес, вы только об этом и говорите, право! А я уже устал повторять, что успею подыскать себе жену! Хотите, угадаю, что вы придумаете в следующий раз? Что вам нечего надеть!
- Так оно и есть!
- Ну так наденьте что угодно. - Окинув взглядом ее фигурку в дурно сидящем голубом платьице, Натан равнодушно пожал плечами. - Право, мне все равно, что на вас надето.
Вдруг она подняла на него глаза, и боль, плескавшаяся в них, поразила Натана в самое сердце.
- Но мне-то не все равно, - тихо проговорила она. - Спасибо вам, Натан. Спасибо за чудесный вечер.
Он посторонился, и Элизабет, уже переступив порог, услышала вдогонку:
- Я зайду за вами в субботу, Элизабет. Авось вы передумаете.
- Не передумаю. Натан снял шляпу.
- Все равно.
Двумя днями позже Рэчел Симонсон заперла дверь в магазин, задернула тяжелые шторы и отправила домой таинственно ухмылявшегося Бенджамина.
Она уже попросила Элизабет немного задержаться, хоть и не объяснила почему. И когда десятью минутами позже появились Эстелла Тэлбот вместе с Энн Киркленд с ворохом платьев в руках, Элизабет подозрительно покосилась на Рэчел:
- Миссис Симонсон?
- Итак, Элизабет, - перебила ее Рэчел непререкаемым тоном, - знаю, что ты терпеть не можешь всякой благотворительности, но у нас скопилось полным-полно чудесных вещей, которые попросту пылятся без дела. Так что, взяв их, ты здорово нас выручишь.
Элизабет хмуро оглядела улыбавшихся женщин.
- Это очень мило с вашей стороны, но у меня и своих платьев хватает.
- Элизабет, дорогая, - вмешалась Энн, собираясь снять шляпку, - мы все знаем, что вас воспитывали в строгости и в вашей семье не было принято следить за модой. Ничего страшного! Но Натан вчера...
- Натан!
- ...обратился ко мне и рассказал о ваших страхах и о том, что из-за этого вы стесняетесь повеселиться.
- Да как он посмел рассказывать вам такое!
- Элизабет, он просто заботится о вас. Ему хочется, чтобы вы были счастливы. Увы, сам он вам в этом деле помочь не смог бы, вот и обратился ко мне.
- Какой кошмар! - побагровев от возмущения, вспылила Элизабет. - Как я одеваюсь, это мое личное дело! Мое, и только мое, понимаете?!
Ласково улыбаясь, в разговор вмешалась Эстелла Тэлбот:
- Конечно, милочка, только не стоит так волноваться! Все мы в свое время чему-то учились у других, поверьте! Может, вы считаете, что для вас учиться поздновато, но ведь лучше поздно, чем никогда, правда?
Элизабет перепугалась до такой степени, что просто не знала, что и сказать. Как признаться в своем полном невежестве, да еще перед кем?! Как раз перед теми женщинами, которыми она тайно восхищалась!
- И клянусь, никто никогда об этом не узнает, - торжественно заверила ее Рэчел. Остальные дамы дружно закивали. - К тому же если вам не понравится то, что мы принесли, то просто забудем об этом, хорошо?
Закусив губу, Элизабет неуверенно покачала головой. - Я...
- Вот и отлично! - подвела итог Рэчел. - Но сначала, думаю, стоит заняться волосами. - В ее руке блеснули ножницы. - Так, приступим! - продолжила она, сделав вид, что не заметила, как по лицу Элизабет разлилась смертельная бледность. - Вытащите шпильки», прошу вас!
В субботу вечером, как только на небе высыпали первые звезды, Натан Киркленд уже стоял перед дверью старой тюрьмы, служившей теперь Элизабет домом.
Он волновался как школьник, задумавший в первый раз поцеловать понравившуюся ему девочку. Хотя, в сущности, и не знал, как это бывает. Мэгги первая подарила ему поцелуй, просто для того, чтобы поиздеваться над ним, прекрасно зная, что вовсе не нравится Натану. Давным-давно, в школьные годы, Натан сходил с ума по Дженне Уилкокс, но был слишком робок, чтобы признаться ей. Дженна вышла замуж за Говарда Треверстона из Лос-Оливоса и уже успела родить трех чудесных малышей.
Натан и не заметил, что мнет в руках цветы, заботливо срезанные им в садике Энн, и спохватился только в тот момент, когда легкий вечерний ветерок закружил в воздухе несколько оранжево-алых лепестков мака. Нетерпеливое ржание лошади, запряженной в коляску, которую Натан нанял специально для этого случая, напомнило ему, что время не ждет.
Странно, почему он никак не решится постучать в дверь? В конце концов, он приходил к ней и раньше. К. тому же ему было доподлинно известно, что она его ждет. И все же сегодня был не совсем обычный вечер.
Если бы у него только хватило мужества постучать!
Но в эту минуту дверь, на которую он поглядывал с такой тоской, отворилась и все, что Натан сжимал в руках: шляпа, букет цветов, - тут же оказалось на земле.
- О Господи! - сокрушенно охнул он, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.
- Добрый вечер! - тотчас раздался не менее испуганный голос Элизабет.
И все вдруг поплыло у него перед глазами. Элизабет была не просто хороша - она была прекрасна! Сердце Натана, казалось, вот-вот выскочит из груди. А какое платье! Нет, наверное, ему все это снится!
- Вы подстриглись, - брякнул он и покраснел, сообразив, что сморозил глупость.
А Элизабет все никак не решалась поднять глаза. Ломая руки, она побагровела вслед за ним. Потом нервно поправила шелковистые черные локоны, каскадом спадавшие ей на плечи.
- Это все Рэчел, - дрожащим голосом пролепетала она.
- Замечательно! - восхитился Натан, чувствуя, что будто прирос к месту.
Он только и мог что смотреть на нее. Элизабет сейчас напоминала полураспустившуюся розу - очаровательный темно-розовый цветок, лишь кое-где кокетливо выпустивший крохотные изумрудно-зеленые листочки. И хотя платье было чрезвычайно скромным, оно не скрывало очертаний ее прелестной фигурки. Короткие, до локтя рукава были слегка присборены, изящные, тонкие руки затянуты в белоснежные перчатки. О Боже! Элизабет выглядела как настоящая великосветская дебютантка. На плечо ей каскадом спускалась густая грива черных как смоль локонов, придерживаемая драгоценными гребнями, которые он сам подарил ей пару лет назад.
- Вы прекрасны, Элизабет, - только и смог вымолвить Натан.
- Вы тоже чудесно выглядите... честное слово.
- Я принес вам... - Натан с сожалением бросил взгляд под ноги, - ...цветы. - Нагнувшись, он подобрал рассыпавшийся букет вместе со шляпой. - Жаль только, вид у них не очень...
- Ничего страшного, - успокоила его Элизабет и добавила: - Я поставлю их в вазу.
И тут Натан, которого происшедшая с Элизабет сногсшибательная перемена заставила забыть обо всем на свете, вдруг спохватился и двинулся за ней.
Спустя мгновение Элизабет вновь появилась в дверях. Через руку у нее была переброшена бархатная вечерняя мантилья темно-синего цвета.
- По-моему, поверх платья полагается надеть вот это, - сказала она, и оба уставились на украшенную лентами вещицу так, будто это был не предмет дамского туалета, а невесть какая диковинка. - Не могли бы вы?.. - И Элизабет протянула ему мантилью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37