- Джим, - робко приветствовал его Бен Симонсон.
- Где тут у тебя ткани, Бен? Ага, нашел. Добрый день, Рэчел, - кивнул он миссис Симонсон, которая встревожено выглядывала из-за плеча мужа.
- Джеймс, это же глупо в конце концов! Я...
- Так, вот эта ткань мне нравится, голубая. И желтая тоже. - Выхватив из кипы сукна штуку материи, он бросил ее на пол. - И красная. И эта... и эта. - Еще два тяжелых рулона шлепнулись на пол.
- Милостивый Боже! Джеймс!
- Цыц, я сказал! Будь я проклят, если не куплю все, что мне нравится!
- Перестань сквернословить! - завопила разъяренная Элизабет.
Не моргнув глазом, Джеймс продолжал рыться в тканях. На полу возле него уже выросла целая гора.
- Это какое-то безумие, Джеймс! Ну куда мне столько? Я за целую жизнь всего не истрачу!
- Занавески сошьешь, ясно? Или наматрасники! Плевать мне на то, что ты сделаешь! Я хочу, чтобы у тебя были приличные платья! Ну, что еще? Пуговицы. - Схватив со стола несколько коробок, он не глядя швырнул их через плечо.
- Но у меня...
- И вот это. - Поверх всей кучи шлепнулась коробка с гарусом. - Нет!
- И эти кружева! - Выхватив из коробки целую пригоршню воздушных кружев, Джеймс отправил их следом.
- О Господи! Да ведь им цена не меньше пятидесяти центов! - Элизабет побелела как смерть. Казалось, она вот-вот хлопнется в обморок.
- Да? - рявкнул Джеймс. - Тогда возьмем побольше! И вот это. - Он добавил полдюжины вышитых стеклярусом и бисером гарнитуров. - По доллару каждый.
- Почему бы тогда не скупить весь магазин?! - возмущенно фыркнула Элизабет.
- Цыц! - прорычал он и оглянулся. Хозяин с хозяйкой, как перепуганные мыши, осторожно высунулись из-за угла. - Бен, где тут у тебя корсеты?
- Мы не торгуем... - начал тот робко.
- Не нужен мне корсет, - резко вмешалась Элизабет. - Я не стану его носить!
- Еще как станешь!
- Нет, не стану! Я не могу носить корсет, потому...
- Будь я проклят, если ты не будешь носить то, что я... Она вдруг залепила ему такую пощечину, что в глазах у Джеймса потемнело.
- ...потому что я беременна! - во весь голос завопила она. Толпа, не проронившая ни единого слова, взволнованно загудела и тут же стихла. Джеймс оцепенел. Элизабет закрыла рот и только тут, обратив внимание на покрасневшую от удара руку, сообразила, что наделала. Джеймс же как будто только сейчас заметил кавардак, который сам же и устроил. Он рассеянно потер распухшую щеку и ошалело уставился на жену.
- Бет, милая, - прошептал он, - кажется, ты дала мне оплеуху.
Та тряхнула головой и спрятала руку за спину.
- Ты... ты упоминал имя Божье всуе, - отозвалась она тихо. - Я сама не знаю, как это произошло, честное слово. Прости меня, Джеймс.
- Да нет, я даже рад... Ты правильно сделала. - Прижав ее к себе, он вдруг с удивлением обнаружил, что дрожит так же сильно, как и она.
«Наверное, я просто спятил», - подумал Джеймс, обнимая жену. Ни одна женщина до нее, даже Мэгги, не вытворяла ничего подобного. Сам же он с тех пор, как женился, то и дело откалывал такое, за что любого другого мужчину следовало бы покрыть несмываемым позором. А ему хоть бы что...
Ну вот хоть сейчас... устроил потеху для всего города! Досужие языки еще долго будут перемывать им косточки!
- Эй! - Он вдруг вспомнил. - Так ты что же... беременна?!
- Да... наверняка. Уже два месяца. - Она вдруг покраснела до слез.
Ухмылка на лице Джеймса превратилась в счастливую улыбку. Сорвав с головы шляпу, он подбросил ее в воздух и издал торжествующий крик, больше похожий на боевой клич краснокожих.
- У нас будет малыш! - заорал он и, подхватив на руки смущенную Элизабет, закружил ее по комнате. - Йо-хо-о!
- Джеймс, ради Бога!
Поставив ее на ноги, Кэган повернулся к Симонсонам:
- Вы слышали? Бен? Рэчел? Я скоро стану папашей! - Обернувшись к толпе, он восторженно завопил: - У нас будет малыш!
Собравшиеся разразились приветственными воплями. Обняв жену, Джеймс поцеловал ее долгим поцелуем.
- Все-таки ты удивительная женщина, Элизабет Кэган!
Его ликование наполнило тихим счастьем душу Элизабет. Только сейчас она поняла, что чувствует женщина, когда носит под сердцем ребенка от любимого человека. Сверкнув глазами, Элизабет постаралась спрятать улыбку.
- Вы ведете себя на редкость глупо, сэр, - строго сказала она, хотя губы ее так и расплывались в улыбке.
- Точно, мэм, - радостным голосом отозвался Джеймс, - подожди, еще и не то увидишь! Бен, - позвал он, - упакуй все это, добавь, что, по твоему мнению, сгодится на пеленки и все такое, а я пришлю завтра одного из своих ребят - он заберет.
- Теперь домой? - спросила Элизабет, когда Джеймс заботливо повел ее к выходу.
- Нет, милая. Раз уж ты носишь моего сына или дочку, - не обращая внимания на ее возмущенные протесты, он похлопал жену по плоскому животу, - надо показать тебя доку Хедлоу. - Причем последнюю фразу он произнес таким тоном, будто Элизабет собиралась родить сию же минуту.
- О Боже! - простонала она, не зная, чего от него еще ждать. Никогда она не встречала мужчин, подобных этому невозможному Джеймсу Кэгану!
В эту ночь он снова смотрел на нее так, словно увидел впервые в жизни.
И любил так бережно, будто Элизабет была хрупким драгоценным сосудом, готовым разлететься вдребезги от малейшего прикосновения.
Глава 11
В Лос-Роблес пришло Рождество, а вместе с ним - согласие и любовь. Жизнь Джеймса и Элизабет снова вернулась в привычное русло - все, как было до того случая у реки. Впрочем, теперь, когда супругов заново связал этот еще не появившийся на свет малыш, в их отношениях появилась трепетная нежность.
Верная своему слову, Элизабет сшила несколько платьев из той самой материи, что купил Джеймс, впрочем, столь же старомодных и унылых, как и прежние ее туалеты.
Однако муж не жаловался. Расцветки радовали его глаз, а мысль о том, что в теле Элизабет зреет новая жизнь, делало ее в глазах мужа прекраснее Пресвятой Девы Марии.
В начале декабря, убираясь на чердаке, Элизабет обнаружила коробку с рождественскими украшениями. Благодаря им дом превратился в сказочный дворец, где царил дух приближающихся праздников.
Вернулся в Санта-Инес и Мэтью, и душа его при виде преобразившегося дома преисполнилась такого же тихого счастья, как обычно бывало в детстве. По дороге к брату заглянул и Натан - разделил с Кэганами праздничную трапезу, отведал и эггног, и горячий с пряностями эль, а потом уселся за фортепиано и играл до тех пор, пока все они не охрипли. А утром, перед отъездом, вручил Джеймсу бутылку великолепного виски, а в руки Элизабет вложил маленький сверток.
- Так, пустяки, - поспешно сказал он, заметив удивление на лице Джеймса. - Так сказать, маленькая благодарность за то, что вы меня вкусно кормили, ясно? Ну и... хм... все-таки Рождество...
До Рождества оставалось еще не меньше двух дней, и Элизабет вопросительно взглянула на Джеймса:
- Можно?..
- Ради Бога! - кивнул он.
Через мгновение она уже восторженно любовалась парой великолепных черепаховых гребней, каждый из которых был украшен короной из двенадцати крошечных бриллиантов.
- Ох, Натан! - выдохнула она. Таких подарков она в жизни не получала.
Мэтью только присвистнул.
- Настоящие?!
- Хм... ну...
При виде сверкающих камней Джеймс нахмурился.
- Должно быть, стоили немало, а, парень?
- Хм... да нет... в общем-то...
- Ох, какая красота, Натан! - Элизабет кинулась к нему на шею и крепко расцеловала в обе щеки. - Спасибо!
Натан обнял ее в ответ.
- Рад, что они вам понравились.
- Красивые штучки, Нат, - кивнул Джеймс. Обвив рукой талию Элизабет, он привлек ее к себе. - Жаль только, бедняжке Элизабет не с чем их носить. Так и будут пылиться... пустая трата денег.
Элизабет вспыхнула, а Натан смущенно уставился в пол.
- Это уж Элизабет самой решать, - буркнул он, с трудом изобразив некое подобие улыбки.
И вот наступило Рождество. Сидя за праздничным столом, Мэтью, Джеймс и Элизабет обменивались подарками.
- Ух ты! - восхитился Мэтью, прикладывая к себе темно-синюю рубашку. - Это вы шили, сестрица Элизабет?
Она с улыбкой кивнула.
- Как раз к вашим глазам, верно?
Точно такую же, только терракотового цвета, получил и Джеймс. «Ну почему, - с тоской подумал он, разглядывая обновку, - почему себе она шьет всегда такую дрянь?!»
Вручив ей свой подарок, Джеймс не утерпел и выскочил из-за стола, не дождавшись, пока она откроет крошечную кожаную коробочку. Ошеломление, что читалось на лице Элизабет, когда она увидела изящные золотые часики, его вполне удовлетворило. Точно такое же было у нее, когда она впервые увидела Тихий океан. - Понравились? - Еще бы, Джеймс!
- Это часы! - горделиво произнес он, на тот случай, если она не поняла.
- Ах, Джеймс!
- Ну-ка посмотри! - Нажав на крошечную кнопку, он откинул великолепную, украшенную рубинами и бриллиантами крышечку и добавил: - Потом сюда можно будет вставить фотографию малыша. А пока прицепи их к поясу или положи в карман.
Шли месяцы, и тело Элизабет, казалось, уже больше ей не принадлежит. Новая жизнь властно заявляла свои права. Упрямо не желая смириться с этим, Элизабет боролась с подступающей к горлу тошнотой и головокружением и все так же хлопотала по дому. Мэтью уехал в конце декабря, пообещав вернуться к тому времени, как его племянник появится на свет. Натан то и дело пенял ей за то, что она трудится слишком много для женщины, которой предстоит стать матерью.
В этом Джеймс с ним полностью соглашался, но удержать Элизабет было невозможно.
Она возмутилась, когда он предложил нанять кого-нибудь ей в помощь, отвергла услуги Розы и, даже когда до появления на свет малыша оставались считанные дни, суетилась и хлопотала невзирая на предупреждения доктора Хедлоу.
Стояла середина апреля. Родов ждали недели через две, но все, кто жил на ранчо, были начеку, включая Стена и Денни. Именно они в один прекрасный день заметили, как Элизабет, поддерживая руками огромный живот, тащится в сторону конюшни.
Лицо ее было искажено болью. Все стало ясно. Стен молча вскочил в седло. И к тому времени как Джеймс, настегивая коня, вихрем влетел во двор дома, Элизабет с помощью Розы уже произвела на свет великолепного малыша.
Яркие солнечные лучи заливали ее спальню.
- Бет? - Джеймс осторожно приоткрыл дверь и даже зажмурился, не представляя, что его ждет. - Бет?
Она лежала в постели. Темные, еще влажные от пота, спутанные волосы рассыпались по подушке, а лицо на их фоне казалось таким бледным и измученным, что сердце Джеймса сжалось от боли и жалости.
- Бет!
Медленно приоткрылись тяжелые веки.
- Джеймс! - Слова скорее смахивали на шепот.
- Милая. - Осторожно присев на край постели, он ласково коснулся губами ее лба. - Я спешил как мог! Ну, как ты?
- Прекрасно. - Уголки губ у нее поползли вверх. - Посмотри на своего сына!
Джеймс затаил дыхание. Откинув краешек простынки, Элизабет приоткрыла поросшую густыми черными волосами крохотную головку. Джон Мэтью Кэган крепко спал.
Протянув руку, Джеймс коснулся теплой мягкой щечки и подивился тому чуду, которое сотворили они с Элизабет. Теплая волна любви и нежности затопила его.
- Нет, ты только взгляни! - восхитился он. - Чудо, верно? Слушай, ты проверила, у него все как положено?
- Все в порядке, - устало улыбнулась Элизабет.
- А почему он спит? Эй, малыш, поздоровайся с папочкой!
- Не буди его, Джеймс! Он только что уснул. Джеймс украдкой погладил крохотный кулачок.
- Бог ты мой, да он не больше орешка! Ты только посмотри!
- Вырастет и станет больше, чем у папы, - сонно пробормотала Элизабет, закрывая глаза.
Безмерная усталость в голосе жены вдруг отрезвила Джеймса. Представив вдруг, что ей пришлось пережить, он благоговейно коснулся ее губ.
- Прости, что меня не было рядом.
- И слава Богу, что не было, - не открывая глаз, прошептала она. - Боюсь, я вела себя не по-христиански! Во всяком случае, кое-какие выражения в твой адрес не слишком бы тебе понравились!
Джеймс хохотнул.
- Жаль, что меня не было! - И снова поцеловал ее. - Спасибо, Бет, малыш просто чудесный! И я... - Вовремя прикусив язык, чтобы не высказать то, что давно лежало у него на сердце, Джеймс осекся Впрочем, он тут же напомнил себе, что волнений хватило на всех, а в таком состоянии мужчина способен ляпнуть все, что угодно. Да, он ей благодарен, вот и все. - Спи спокойно, милая. Я разбужу тебя, когда приедет док Хедлоу.
Но она и так уже спала, и Джеймс, бросив последний взгляд на жену и сына, на цыпочках вышел из комнаты.
Часом позже появился запыхавшийся доктор.
- Прости, что не приехал раньше, Джим, - извинился он. - Должен был догадаться, что она не доносит до срока. А ведь я предупреждал, что нужно себя поберечь!
- Все прошло великолепно, Билл, - успокоил его Джеймс. - Элизабет не из тех, кто привык полагаться на чью-то помощь.
- Да, она славная крепкая девушка, но в следующий раз она все-таки должна больше отдыхать!
- Легко сказать! - расхохотался Джеймс. - Может, попробуешь остановить ее сам?
- Ну так свяжи ее, если надо! На этот раз все обошлось, а в дальнейшем - кто знает!
Элизабет еще спала. Распеленав малыша, доктор торжественно заявил, что более здорового и красивого ребенка он давно не видел. Сунув его Джеймсу и приказав побыть в детской, он разбудил Элизабет.
- Ну, малыш, давай-ка познакомимся поближе. - Джеймс зажег лампу и уселся в глубокое удобное кресло, которое только недавно выписал из Висконсина - Ну-ка, Джон Мэтью, как тебе нравится твоя будущая комната? Папа отыскал для тебя лошадку, на которой скакал, когда был такой, как ты, и все свои игрушки.
Джон Мэтью Кэган, в эту минуту скорее походивший на сморщенную обезьянку, чем на человеческое существо, задумчиво уставился на него белесыми глазенками.
- Само собой, пока ты будешь спать в комнате вместе с папой и мамой, в хорошенькой колыбельке, которую мы тебе приготовили.
Малыш сонно поморгал, потом сладко зевнул, и Джеймс порывисто поцеловал его в сморщенный лобик.
Доктор Хедлоу, осмотрев Элизабет, незаметно ушел.
А та, гадая, куда же запропастились муж и сын, и не в силах уснуть, встала и, босая, отправилась на поиски.
Услышав голос Джеймса в детской, Элизабет приоткрыла дверь и осторожно заглянула - покачивая малыша на коленях, отец что-то увлеченно ему рассказывал, и сердце Элизабет сжалось от любви и нежности. Какое счастье, что она смогла подарить ему ребенка, о котором он столько мечтал!
- Ты очень славный малыш, - услышала она, - у тебя такие же черные волосы, как у твоей мамы, и ее красивые черные глаза.
Сейчас бы ей взять и войти! Но Элизабет так изголодалась по ласке, что решила послушать еще.
Джеймс замолчал, но через мгновение заговорил снова. В голосе его слышалась печаль:
- А должны были бы быть голубые, как незабудки. И светлые волосы, как... как лунный свет. Она могла бы показаться тебе ангелом, если бы стала твоей мамой... а для меня она им и была! И стала бы твоей мамой, останься в живых. Красавица мама... и ты бы очень любил ее. Мы бы оба ее любили, ты и я.
Малыш захныкал, и Джеймс отнес его обратно к Элизабет. Она не спала.
- Ну-ка, кого я тебе принес? - пропел он, входя. - Парень проголодался!
Элизабет без слов взяла сына из его рук и приложила к груди. Тот жадно прильнул к ней и зачмокал. Джеймс с улыбкой взглянул на Элизабет, но она только опустила голову. Повисло тягостное молчание.
Наконец Джеймс не выдержал.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он, но стоило ему протянуть руку, чтобы погладить ее по щеке, как Элизабет молча отстранилась.
- Хорошо, Джеймс.
- Вот и отлично. Проведешь пару недель в постели, а мы с Розой обо всем позаботимся.
- В этом нет нужды, - коротко ответила она. Черные волосы, словно тяжелый бархатный занавес, скрывали от Джеймса лицо жены.
Что-то она бледненькая, с тревогой подумал Джеймс.
- А ты помнишь, что сказал док Хедлоу? Две недели после родов! Подумай о себе и Джоне Мэтью и не волнуйся об остальном.
Элизабет ничего не ответила.
Обняв их обоих, Джеймс нагнулся, чтобы поцеловать Элизабет, однако она резко отстранилась.
- Я устала, Джеймс! Ужин я тебе приготовила, а спать ты можешь в комнате для гостей.
Эти слова больно резанули его по сердцу Кроме того времени, когда он помогал Натану строить дом, они с Элизабет никогда не спали порознь.
- Но почему, милая? Мы же так и планировали, что малыш пока останется в нашей спальне?..
Элизабет только молча покачала головой Ее роскошные волосы почему-то зловеще блеснули.
Джеймс ласково провел по ним рукой.
- Ты совсем устала, радость моя. Если хочешь, я буду спать где угодно, только скажи.
Потупив взгляд, она продолжала молчать, и Джеймс тяжело вздохнул:
- Ладно, я лягу в соседней комнате. Спокойной ночи. - Выключив свет, он ушел.
На следующее утро, проснувшись, Джеймс обнаружил, что его, как всегда, ожидает чистая одежда и ванна полна горячей воды. В воздухе витали ароматы кофе и свежевыпеченного хлеба. Спустившись вниз, он увидел суетившуюся возле плиты Элизабет. Джон Мэтью мирно спал в своей колыбельке.
- Элизабет Кэган, - прорычал он, - что ты делаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37