– Принц Элетии.Принц медленно поднялся. Одет он был в простую серебристо-голубую тунику, схваченную в талии тонким шнурком, и свободные шаровары. Ни короны, ни скипетра, ни сверкающих драгоценностей – ничего, что свидетельствовало бы о его высоком положении. И тем не менее Джаметари выглядел лучезарным – так, что глазам было больно смотреть. Казалось, принц притягивает и конденсирует в себе лунный свет, льющийся с неба. Кариган невольно прищурилась.Девушка ощущала волну презрения, шедшую от эльца. Джаметари проявлял еще более пристальный интерес, чем его сестра. Теперь, почувствовала девушка, ее не просто изучают с нескрываемым отвращением и ненавистью.– Скажите, с какой целью меня доставили сюда? – довольно резко спросила она. – Если, конечно, таковая существует.Тон, прямо скажем, непозволительный для официального представителя Сакоридии, но Кариган оправдывало то, что заносчивость эльцев исчерпала все пределы ее терпения. Называя ее своим гостем, они обращались с ней хуже, чем с преступницей.Принц устремил на нее холодный, надменный взгляд.– Мне хотелось увидеть тебя собственными глазами, – заговорил он, и в его словах послышалось мелодичное эхо Шоуделловского голоса.– Но для чего?– Ты послала моего сына на смерть.– Шоуделл?– Да.Принц стоял, держа ее в плену своих пронзительных голубых глаз. Их взгляд… Обвиняющий? Оценивающий? Слишком чуждыми и непонятными были эльцы для Кариган, чтобы она могла разобраться. Может, ее привели сюда на своеобразное судилище для вынесения обвинительного приговора?Наконец Джаметари отвернулся, и девушка почувствовала мгновенное облегчение. Принц снова подошел к своему трону и уселся. После этого пытка взглядом возобновилась.– Скажи мне, Галадхеон, ты знаешь, что такое вечная жизнь?– Нет.– Весьма разумный ответ, – кивнул принц. – Для нас, эльцев, смерть большая редкость… Хотя во время Катаклизма многим пришлось умереть.Кариган внутренне сжалась, ожидая обвинений в убийстве сына. Ведь она – ни много, ни мало – прервала нить вечной жизни. Ничего подобного. Джаметари молчал, но его глаза превратились в два бездонных колодца печали, и это оказалось хуже всяких горьких слов.– Что вам известно о минувших временах? Тех, что предшествовали так называемому Первому Веку?Вопрос застал Кариган врасплох.– Очень немногое.– Память у твоего народа куда короче, чем у нас, – пояснял принц Джаметари. – Ваши воспоминания обрывочны, что закономерно для смертных. Наш народ наблюдал рождение гор, наступление ледников и их превращение в моря. Мы видели, как образуются звезды и появляются луны. На наших глазах вырастали леса и возникали города.Кариган казалось, что она слышит голос самого времени.– Тьендан доставили тебя ко мне не только потому, что ты оборвала жизнь моего сына. Сейчас это уже не так существенно. Но есть более важные вещи, о которых нам надо поговорить. Они касаются и прошлого, и будущего.Джаметари вскинул голову, свет лунных камней отражался в его глазах, похожих на два крошечных серебряных зеркала. На губах принца играла легкая таинственная улыбка.– Мы слышали о тебе, и не только в связи с гибелью моего сына, – сказал он.Тут из тени к ним вышел Телагиот, и Кариган с удивлением обнаружила других воинов тьендан – их фигуры в молочно-белых доспехах смутно маячили по периметру поляны. На плечах одного из эльцев торчали знакомые шипы, и девушка невольно содрогнулась.Телагиот благоговейно нес перед собой тонкую прозрачную чашу.– Приветствую тебя, Галадхеон, – сказал он. – Вот мы и встретились, как я тебе обещал.– Но откуда ты мог знать?– Наш принц исключительно мудр, – улыбнулся Телагиот.Джаметари поднялся со своего трона и принял у него чашу. Поджав ноги, он уселся на землю и осторожно установил чашу перед собой. После чего жестом пригласил сесть девушку. Граэ с Телагиотом бесшумно отошли к краю поляны.Кариган опустилась рядом с принцем, хотя ее глаза сильно страдали от такого близкого соседства: она отчаянно щурилась и старалась смотреть в сторону. Больше всего на свете девушке хотелось, чтобы принц скорее приступил к разговору – в чем бы он ни заключался. Хотя она прекрасно отдавала себе отчет в том, что с эльцами ничего просто не бывает – во всем должна присутствовать некая тайна, некая игра…– Наша раса сейчас находится в упадке, – произнес Джаметари. – Фактически мы стоим на грани полного исчезновения с лица Земли, по-нашему, Эверанен . Боюсь, скоро от нас ничего не останется, кроме упоминаний в сказаниях и песнях вашего народа. О, эти смертные… сегодня они расплодились и заселили все земли. В противовес нашему закату, который начался давным-давно. Мне придется начать издалека, чтобы ты смогла понять нынешнее положение вещей, – лицо принца приняло отрешенное выражение, будто он погрузился в свои неведомые грезы. – В далекие времена, о которых вы даже не имеете представления, во времена, предшествующие еще Темным Векам, эльцы составляли силу Эверанен . Это была наша эра, поскольку все живое источало мощную магическую энергию. А мы… мы сумели понять и подчинить себе эту энергию – на благо Земли. Род человеческий в то время представлял собой жалкое зрелище – примитивные полуживотные… Благодаря владению магией мы были в их глазах чем-то вроде богов – они почитали и боялись нас. Смешно, но сами они тоже обладали зачатками подобных навыков, хотя и не осознавали их магический характер. Способности к целительству или предсказанию погоды воспринимались как подарок их богов, а не как нечто, идущее изнутри. Вот уж никогда не думал, что род человеческий дорастет до такой силы, уровня знаний и хитрости. Мы явно недооценили ваше честолюбие. А затем наступили Темные Века: человеческие племена вели нескончаемые войны между собой и с эльцами. Честно говоря, мы надеялись, что вы попросту истребите друг друга, но… опять же, недооценили вашу жизнестойкость и целеустремленность. И вот посреди всей этой смуты появился из-за моря Морнхэвен.Телагиот и Граэ снова приблизились, неся высокий рифленый сосуд из того же прозрачного материала, с двумя ручками, выполненными в виде виноградной лозы. Эльцы передали сосуд своему принцу.Он осторожно откупорил его и пояснил:– Здесь хранятся остатки того, что ваш народ называл в древности Индура Луин – Зеркалом Луны.– Затерянное Озеро, – пробормотала Кариган. – Так оно действительно существовало?– Да. И до того, как Морнхэвен осушил его, Длинноногий Фралих сумел собрать частицу озера и сохранить в сосуде, который ты видишь. О, это был великий поэт-воин! Достойный сын своего времени, когда слова являлись чем-то большим, чем простые кирпичики языка.Приподняв сосуд, принц наклонил его, и вода алмазной сверкающей струей потекла в чашу. Кариган даже показалось, что в этом движении она разглядела какое-то особое мерцание – будто некие незаконченные образы стремились воплотиться и жить собственной жизнью. Впрочем, возможно, это ей только причудилось… Одновременно с манипуляциями Джаметари по периметру поляны возник и начал сгущаться туман, превратив стоявших на страже тьендан в бесформенные тени.Жесты принца Джаметари были исключительно осторожны и точны – дабы не пролить, не расплескать драгоценную влагу. Когда последняя капля упала в чашу, породив круги на поверхности, эльец отставил сосуд в сторону.– У нас существует легенда, – заговорила Кариган. – Если во время полнолуния человек с чистым сердцем посмотрится в Индура Луин, то получит возможность говорить с Богами.– У нас с вами разные боги, и я не отвечаю за правдивость ваших легенд, – откликнулся принц. – Тем не менее, озеро действительно обладает способностями, древними, как сама Земля. Эльцы почитали его не меньше вашего. Именно поэтому Морнхэвен и счел необходимым осушить его. Наш народ до сих пор оплакивает эту потерю… Вы-то, наверняка, объясняли силу озера вмешательством своих богов, – продолжал он, – а на самом деле оно было отмечено печатью Лорелин, то есть благословенным – на свой особый лад. Нам, эльцам, не требуется полнолуния, чтобы увидеть свое отражение в озере. А теперь я помещаю его перед тобой – эти последние остатки Индура Луин , потому что там скрывается твой образ, Галадхеон.Девушка посмотрела на неподвижную вогнутую поверхность воды в чаше. Она серебрилась, отражая и размножая отсветы от лунного камня.– Вторжение человечества и его разрушительная деятельность погубила наши леса, – продолжал принц, подчеркивая свои слова плавными, изящными жестами. – Более того, вы раздробили наш некогда сплоченный род и рассеяли его по всему свету. Поэтому между нами нет и не может быть любви… Ведь это вы превратили нас в случайных и немногочисленных гостей на своей земле, предмет изучения для ваших историков.По мере того, как Джаметари говорил, туман сгущался над поляной и окружавшими ее деревьями. Свет лунных камней тускнел и, казалось, удалялся в глубь леса. Кариган могла поклясться, что в тумане формировались какие-то причудливые фигуры.– Нас становится все меньше, – горестно констатировал принц. – Рождение детей – редкая радость среди расы долгожителей. Многие из старейших эльцев были убиты во время Катаклизма или же спят Великим Сном. Проснутся они когда-нибудь или нет – это никому неизвестно.Он говорил о тех своих соотечественниках, которые – пресытившись вечной жизнью – предпочли просто лечь на землю и впасть в сон различной степени глубины. Некоторые из них просыпались и снова возвращались в мир. Другие же становились частью Эверанен , мыслящей сути Земли. Души тех, кто предпочел никогда не просыпаться, превращаются в огромные деревья, растущие до самых небес.Как бы в подтверждение его слов, над поверхностью чаши возникли тонкие побеги. Они тянулись вверх, крепли, становились могучими деревьями, ветви которых колыхались на ветру. Кариган отчаянно заморгала, и видение тотчас исчезло.– Со времен Катаклизма, – продолжал принц, – магия Эверанен все слабела, ставя под угрозу существование эльцев. Под конец она почти полностью иссякла. То, что вы сегодня называете магией, является неотъемлемой частью нашего существования. Как дерево служит проявлением суммарного воздействия солнца и дождя, так же и эльцы являются воплощением магии. Сегодня мы – лишь бледная тень некогда существовавшей могучей расы, но пока существует магия, сохраняется надежда, пусть небольшая, на наше возрождение.– Я, право, не понимаю, зачем мне все это знать, – прервала его Кариган. То, что рассказывал принц, было весьма интересно, и девушка искренне сочувствовала эльцам. Но какое отношение это имело к ней самой?– Затем, что от тебя зависит будущее нашего народа.– Что? Это просто невозможно! – Кариган обернулась к Граэ и Телагиоту за подтверждением, но те хранили бесстрастное молчание. Они стояли на краю поляны, напоминая скорбные изваяния из тумана и лунного света.– Позволь мне продолжить, – произнес Джаметари, – возможно, тогда ты все поймешь. За пределами Д'Йерской Стены и по сей день сохраняются остатки дикой магии.«Да, – подумала Кариган. – Вот что искал Шоуделл, когда он прорывался сквозь Стену».Дикая магия лежит в основе всех остальных видов волшебства. Можно сказать, они из нее произрастают. Сегодня нам трудно понять, почему она сохранилась именно в Кэнморхан Вэйн , то есть в Блэквейлском лесу. И только там – в остальном мире магия так и не смогла преодолеть упадок. Возможно, свою роль сыграла Д'Йерская Стена: она как бы отгородила Блэквейл от ужасов Долгой войны, которые привели к вымиранию магии по сию сторону. А может, дело в благотворном воздействии развалин Арджентайн…– Арджентайн? – встрепенулась девушка. – Так это не вымысел?– Мне странно слышать, что ты, которой коснулась благодать Лорелин, высказываешь сомнения! – Брови принца поползли наверх от возмущения. – Арджентайн являлся анклавом Анклав – территория или часть территории одного государства, окруженная со всех сторон территорией другого государства.

нашего народа, а Лорелин была его королевой и хранительницей.В соответствии со словами принца над поверхностью чаши возникло новое видение: изящные шпили посреди леса. Кариган в изумлении склонилась над выросшим городом, разглядывая чудесные фонтаны, сверкавшие в садах, и орла, парящего над крышами домов. Посреди города возвышался прекрасный дворец – почти прозрачный, сотканный из воздуха и света. Девушка сразу поняла, что это – Лунный Замок Лорелин, воспетый в легендах. Россыпь звезд и серебряная луна сверкали на черном бархате неба, не затмевая, впрочем, сияющих шпилей Арджентайн. Это место казалось живым воплощением красоты.Боковым зрением Кариган уловила какое-то движение над поляной. Подняв взгляд, она задохнулась от удивления: колышущийся туман собирался в некоторые призрачные фигуры.Лишенные определенности и четких форм, они тем не менее несомненно повторяли очертания дворца и даже фонтана во дворе. Фантомы висели в воздухе, колеблясь на легком ночном ветерке. До слуха девушки доносились отдаленные волшебные голоса, создавая полную иллюзию пребывания возле замка. Она вновь потеряла связь с реальностью и словно попала в иной пространственно-временной континуум или, может, очутилась в одном из чудесных снов.– Арджентайн, – благоговейно прошептал принц Джаметари, покачивая головой. – Утерянный Арджентайн… Легионы Морнхэвена растоптали его, стерли с лица земли. Это удар, от которого мы никогда не оправимся.Орел, паривший над чашей с водой, взмыл ввысь и растворился в ночи. Сверкающий город потускнел и впал в безмолвие. Фонтаны иссякли, задушенные ползучими растениями, и бассейны превратились в грязные, зловонные лужи. Колючие побеги проникли в прекрасные сады, скрыв их под своим ковром. Городские шпили на глазах обветшали и обрушились. Замок Лорелин скрылся из виду.Клубы тумана стали свинцовыми, волшебные светящиеся образы сменились скрюченными ветвями, громыхающими, подобно старым, высохшим костям. Кариган в страхе отшатнулась, когда они потянулись к ней, будто почерневшие руки скелета. В последний момент – когда, казалось, они вот-вот схватят ее – ужасное видение рассеялось.Призрачный город над поверхностью Зеркала Луны исчез, теперь на траве снова стояла прозрачная чаша с водой.Чувство утраты было столь велико, что по щеке Кариган скатилась одинокая слеза и повисла на подбородке. Принц потянулся и подхватил ее, прежде чем соленая влага успела упасть на поверхность Зеркала Луны. Там она и осталась лежать – крохотная жемчужинка на чужой ладони.– Потеря Арджентайн стала великим горем для эльцев, – сказал принц, – и, увы, не единственным. Но у нас есть надежда, что там, в глубинах Кэнморхан Вэйн , сохранилась частичка утраченной благодати. И, может быть, именно она послужила закваской для темной дикой магии Блэквейла, которая сейчас просачивается сквозь Стену в наш мир.– Дикая магия просачивается сквозь Стену?– Да. Ты ведь в курсе странных происшествий, имевших место по всей Сакоридии?Кариган кивнула.– Все это дикая магия. Полагаю, темные силы, проснувшиеся по ту сторону Стены, расшевелили дикую магию. А ты понимаешь, что ее невидимое вторжение пагубным образом отразится на балансе сил, который с огромным трудом сохранялся на протяжении последнего тысячелетия.Это многое объясняло: и то, что происходило с магическими способностями Всадников, и все вообще.– Война сильно подкосила нас, – продолжал принц, – а утрата магии может и вовсе уничтожить. Но тут появляешься ты, Галадхеон.Джаметари протянул руку и коснулся маленького шрама на плече девушки, видневшегося в прорехе рукава. Кариган отшатнулась, пораженная внезапным тактильным контактом, ощущением силы – мощи – которое получила через прикосновение принца. Она почувствовала, как что-то внутри нее шевельнулось и напряглось в ответ на это прикосновение.– Тебе известно происхождение шрама? – спросил эльец.– Меня атаковал… – Она невольно сглотнула. – Меня атаковал твой сын. С дикой магией.Принц Джаметари кивнул.– Ты затронута дикой магией, которая теперь живет внутри тебя.– Откуда ты знаешь? – взвилась девушка. – Я ничего не чувствую. Не может быть, чтобы она осталась во мне!Эльец вскинул голову, было ясно, что слова девушки не убедили его.– Каким же тогда образом тебе удается проходить сквозь слои реальности и попадать в прошлое? – Он снова заглянул ей в глаза, казалось, взгляд его проникал в самое сердце Кариган. – Ты путешествуешь очень далеко, Галадхеон… идешь путями, которые для большинства непроходимы.– Я не знаю, как это получается. Дикая магия… она не во мне, но…Как ей не хотелось верить! Девушку охватывала дрожь при мысли, что долгое последнее время она носила в себе частицу Блэквейла. Это создавало чувство чего-то грязного и опасного – будто внутри нее свернулась клубком ядовитая змея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67