Однако как же могло быть иначе, если надо было приспосабливаться и к исполнителям, и к оркестрам, если постоянно надо спешить! А не спешить просто нельзя! Ведь необходимо помогать родителям с бабушкой, а за каждую оперу платили совсем немного: 200 – 250 лир. Вот и приходилось вертеться.
Успех «Пробного камня» принес сразу несколько новых предложений. Импресарио театра «Сан-Моизе», которым тогда был некий Чера, дал Джоаккино сразу два либретто. И оба – одно хуже другого. Россини, заинтересованный в заработке, не отказался. Да и не привыкать ему было к подобным сюжетам своих опер.
И вот снова Венеция… Она предстала перед восхищенным взором Джоаккино в очаровании матового света золотого осеннего солнца. Дремотно-зеленая вода каналов лениво плескалась о мраморные лестницы дворцов, спускающихся прямо к ней. Изящные Мостики, черные грифы гондол, площадь Сан Марко, Дворец Дожей… Эта извечная и неугасимая красота нахлынула на молодого композитора, заполнила все его существо. А ему надо было работать.
Либретто Луиджи Привидали «Случай делает вором, или Перепутанные чемоданы» было суждено первому увидеть свет рампы. Однако в нем не оказалось ни новизны, ни остроумия… В непогоду граф Альберто оказывается в сельской гостинице и попадает в неразбериху из-за того, что его слуга перепутал чемоданы своего хозяина и дона Парменьоне. А тут еще суженая графа, когда тот приехал в дом ее опекуна дона Эвзебио, вздумала притвориться камеристкой, чтобы побольше разузнать о будущем муже. Всю эту кутерьму переодевания, неузнавания сделала возможной для восприятия зрителей только живая и ясная музыка Россини.
В спешке Джоаккино даже не успел сочинить увертюру, которую пришлось позаимствовать из оперы «Пробный камень». Правда, к ней он сочинил «элегантную прелюдетту». И то хорошо! Ведь вся опера была написана за 11 дней! И все-таки, несмотря на спешку, небрежности и оперные штампы, и в этом произведении стихийно прорастают интонации, которые послужат в совершенствовании и окончательном определении россиниевского музыкального языка. Взять хотя бы квинтет «Какой приятный, какой изящный». Его начало иронично рисует портрет дона Парменьоне отрывистым и нервным parlando (говорком). Этот квинтет – одно из самых удачных мест в опере.
Все же судьбу произведения нельзя назвать счастливой. На премьере, состоявшейся 24 ноября 1812 года, оно встретило прохладный прием. Исполнение получилось весьма посредственным, и опера выдержала всего 5 представлений. Конечно, торопливость очень вредила Джоаккино. Некогда было ни обдумывать сочиненное, ни переделывать или вносить поправки. Ведь это уже не лицей, где каждая ошибка становилась предметом внимания, чтобы не повторить вновь. Это сама жизнь, которая в своем стремительном беге не давала возможности оглянуться назад. Воспитаннику «строгой школы» падре Маттеи пришлось попрать многие правила, которых его приучали скрупулезно придерживаться. И падре Маттеи, который в тиши своего класса не только наблюдал за блестящим восхождением своего бывшего ученика к славе, но и видел многие погрешности его сочинений, часто бывал недоволен. В одном из писем Джоаккино строгий падре писал: «Остановись, несчастный, ты позоришь мою школу». А разве молодой маэстро сам не видел недостатков своих произведений? Но что же делать, если он вечно спешит? Однако к своему положению Россини относился с тонкой насмешкой умного человека над неизбежностью. «Высокочтимый учитель! – писал он в ответ падре Маттеи. – Будьте терпеливы! Когда я не буду вынужден зарабатывать свое пропитание пятью или шестью операми в год и рукописи еще сырыми пересылать переписчикам, не имея возможности хоть раз перечесть их, я начну сочинять музыку, которая будет достойна Вас!» А сейчас надо было торопиться…
Россини работал не покладая рук, и все же он был… удивительно ленив! Да, да, ленив и беспечен! Парадокс? А может быть, в парадоксальности заключалась сущность этого человека. Стендаль рассказывал, что в те дни стояла промозглая и холодная погода, а у Джоаккино не было денег даже на дрова. Поэтому он сочинял, не вылезая из постели. Однажды, когда он закончил дуэт для следующей своей оперы «Синьор Брускино, или Случайный сын», лист случайно соскользнул под кровать. Достать его, не вылезая из-под одеяла, не представлялось возможным: «Какой я дурак! Я же могу написать этот дуэт заново! Пусть богатые композиторы топят у себя в комнате печи, а я не стану утруждать себя, поднимая дуэты, которые куда-то завалились; к тому же это плохая примета». И тогда возникла новая музыка, ничем не похожая на прежнюю! И хотя ее потом пришлось использовать для трио, а упавший дуэт, поднятый пришедшим приятелем, все же прозвучал в опере, но какая беспечность, порожденная легкостью творчества!
Либретто оперы «Синьор Брускино» оказалось еще более глупым и наполненным самой примитивной буффонадой. Но не хуже прежних. А Россини, как видим, уже привык оживлять своими звуками посредственные либретто.
Смысл новой комической оперы сводился к следующему. На пути к счастью молодых влюбленных Флорвиля и Софии стоит строгий опекун девушки Гауденцио, который хочет выдать ее замуж за сына синьора Брускино. При помощи слуг молодые затевают интригу. Флорвиль под видом сына Брускино проникает в дом Гауденцио, а когда появляется его мнимый отец, того ловко одурачивают. Когда же все раскрывается, влюбленные получают прощение и разрешение на свадьбу.
Когда Россини еще работал над операми для «Сан-Моизе», он подписал контракт с театром «Фениче», самым крупным в Венеции. Договоренность о написании серьезной оперы для этого театра возникла еще в Милане, сразу после триумфа «Пробного камня». И теперь это намерение обрело реальное воплощение. Импресарио «Сан-Моизе» Чера очень разгневался тем, что молодой композитор, не закончив работать для его театра, берется за другие заказы. Такое вмешательство в его жизнь, а сочинение музыки и было жизнью Джоаккино, конечно, возмутило Россини. Но все-таки к январю «Синьор Брускино» был готов.
Когда началась премьера, все звучало как-то непривычно. И действительно, Джоаккино отошел в построении мелодических фраз от тех обычаев XVIII века, в которых сформировались вкусы его современников. В мелодике Россини уже суммируются романтические интонации, которые потом разовьются у его последователей. Взять хотя бы арию Флорвиля «Ах, ты поддержи меня, любовь». Сколько в ней трепетного чувства! В этой опере проявляется пристрастие молодого композитора и к солирующим инструментам. Такова роль английского рожка в арии Софии «Ах, дарованный Дорогой супруг». Впрочем, не во всех театральных оркестрах были эти инструменты, поэтому Россини сделал вариант партитуры с кларнетом. Новшества вызвали полное фиаско. Однако молодой маэстро не был смущен подобным приемом своего детища. Его смелый и веселый характер помогал всегда быть выше всяких препятствий, а лучшим оружием против врагов у Джоаккино оказывалась острая шутка.
«Синьор Брускино» закрывает начальный период творческой деятельности Россини и начинает период творческой зрелости. Некоторые черты этой оперы, обогащенные и раскрывшиеся, впоследствии повторятся и обретут новую жизнь. Это произведение явилось прямым предшественником знаменитых опер «Итальянка в Алжире», «Севильский цирюльник» и «Золушка». Как много уже было найдено! Как много еще будет открытий впереди! Время творческого становления ведь не кончилось. А такая спешка, нерегулярность и разбросанность в процессе создания опер как раз соответствовали характеру Джоаккино. Много лет спустя Россини вспоминал: «Я слишком хорошо чувствовал, что моя необузданная натура не создана для подчинения регулярной и терпеливой работе. Вот почему, даже позднее, добрый падре Маттеи предавал меня анафеме, называл меня „позором своей школы“.
Остановиться же и осмотреться было просто некогда. Один заказ следовал за другим. Россини приходилось много ездить по стране, общаться со всевозможнейшими людьми, стоящими на разных ступенях сословной лестницы. А в то время все итальянское общество горело страстным желанием освободиться от ига ненавистных австрийских поработителей. Если раньше с надеждой был встречен приход наполеоновских революционных войск и все мечтали о демократических переменах, то со временем эти надежды пришлось оставить. Наполеон хотел мирового господства, средством же достижения этой цели он выбрал войну. А войны, и это старая истина, стоят очень дорого. И больше всех приходится платить народам за «игры» своих правителей. Наполеон тогда еще не закончил своей игры. Он нуждался в солдатах. И бедная разоренная Италия, будучи вассалом Франции, должна была поставлять ей все новых солдат. Глухое недовольство зрело в итальянском народе, среди всех слоев населения. Разгром Наполеона в России влил новые силы в итальянское национально-освободительное движение. Вот что значит беззаветная любовь к Родине! В прекрасной стране создалась удивительная духовная атмосфера, мечта о свободе милой сердцу отчизны была буквально у всех на устах. И вот появляются тайные общества. Движение карбонариев охватывает всю Италию, к нему присоединяются многие лучшие люди, честные и талантливые.
Нет, нет, Россини не был участником тайного общества. Но он тонко чувствовал обстановку в стране. Настроения приподнятой взволнованности, страстного горения, пылкого патриотизма оказались близки его беспокойному характеру. Правда, Джоаккино всего лишь сочинял музыку. Но какую! Получилось так, что он, не став участником движения карбонариев, сделал для национально-освободительного движения Италии не меньше настоящих карбонариев!
Еще тогда, в конце 1812 года, при подписании контракта с театром «Фениче», Россини предложили сюжет «Танкреда». Молодой композитор с радостью взялся писать оперу на героическую рыцарскую тему. Как много волнующего, животрепещущего, злободневного для зрителей можно будет сказать в этой опере! Ведь возможно сделать так, чтобы со сцены самого большого в Венеции театра «Фениче» во весь голос зазвучал пафос патриотических идей! Да, такого еще не было в истории итальянской оперы. Сложившаяся в то время политическая обстановка не только позволяла, но и требовала этого. Кстати, театры тогда играли огромную прогрессивную роль. Именно там люди могли открыто собираться и обсуждать волнующие их вопросы, поскольку в других местах этого делать было нельзя – любое собрание больше двух человек преследовалось как тайная организация. В условиях жестокого режима, установленного австрийской монархией, когда само слово «свобода» было крамольным, оперный театр стал трибуной борьбы за национальную независимость. Великий немецкий поэт Генрих Гейне в своих путевых заметках писал: «Бедной порабощенной Италии запрещается говорить, и она может лишь музыкой поведать чувства своего сердца».
И вот «Танкред»… Либретто этой исторической мелодрамы написал известный тогда либреттист Гаэтано Росси. В его основу была положена вольтеровская трагедия. Вольтер! Мятежный французский мыслитель! Многие его идеи были созвучны настроениям итальянцев. Но сюжет великого просветителя взял свое начало в поэзии Ариосто, уходя корнями глубоко в итальянскую почву. Все вернулось «на круги своя».
События новой россиниевской оперы переносили венецианских слушателей во времена крестовых походов. Итак, Сиракузы, XV век… И тут в воссоздании атмосферы средневекового быта уже проявились особенности дарования молодого композитора. Но ведь в интродукции звучит всего лишь хор! А в итальянских серьезных операх он всегда играл такую незаметную, фоновую роль. Ну и что, что здесь он тоже применяется только в качестве фона. Зато удивительно, что хор сиракузских рыцарей не производит впечатления тяжеловесной силы, столь присущей, например, рыцарским романам Вальтера Скотта «Ричард Львиное Сердце» и «Айвенго». Несмотря на оркестровые фанфары, хор легок и прозрачен благодаря стремительному темпу и облегченной хоровой фактуре. Это-то и придает ему изящество, отмеченное Стендалем.
Аменаида, дочь главы рыцарского ордена, мечтает о счастье со своим возлюбленным Танкредом. Ее каватина на фоне хора радостно-приподнята и патетична. Тем временем Танкред прибывает к цветущим берегам своей родины. Его сопровождают друг Руджьеро и четыре оруженосца. Вот он, носитель благородной идеи высокой справедливости, пылкой любви к отчизне и верности своей возлюбленной! Самое неожиданное то, что партия мужественного рыцаря написана для высокого голоса. Но для итальянцев тех лет ничего необыкновенного в этом не было – такова традиция, истоки которой восходят к тем недалеким еще временам, когда всеобщее восхищение вызывало пение кастратов.
На премьере «Танкреда» партию главного героя исполняла обладательница замечательного контральто Аделаида Меланотте-Монтрезор. Как все примадонны, она была капризна. Уже на генеральной репетиции Аделаида неожиданно заявила, что ей не нравится выходная ария, как раз та, которую Танкред исполняет по прибытии на родину. И вообще она отказалась петь написанное, ей надо было что-то более эффектное. Что делать? Расстроенный Джоаккино вернулся домой. Как только Россини вошел, лакей спросил, начинать ли готовить рис. (В Италии очень любили рис, который надо есть сразу после приготовления, занимавшего несколько минут.) Маэстро кивнул, прошел в комнату, и вдруг его осенила мысль! В считанные минуты он записал пришедшую в голову мелодию, которая и стала выходной арией Танкреда «После всех волнений». Когда Джоаккино кончил писать, вошел лакей и сказал, что рис готов. Вот с тех пор ария и получила свое второе название – «ария риса».
Арии предшествует, как и положено, аккомпанированный речитатив. Вернувшийся из изгнания герой обращается к трогательно любимой Родине. Мягкие ниспадающие интонации вводят слушателей в мир элегической грусти Танкреда. Родина была с ним несправедлива, но сердце рыцаря переполнено любовью к ней. В речитативе создается выразительный диалог между голосом и оркестром, где мелодическая линия партии Танкреда очень напевна. Оркестр как бы играет роль чуткого собеседника героя, все понимающего и сочувствующего ему. Новаторство! Но не единственное. Именно здесь, в речитативе, зарождаются интонации будущей арии.
И вот она, знаменитая ария «После всех волнений». Сначала она была прослушана в напряженной тишине, но как только замолк последний звук, буря оваций потрясла своды театра «Фениче». Чем же вызван такой восторг? На первый взгляд – все обычно. Из контекста оперы можно понять, что герой обращается к своей возлюбленной, но ведь слова арии не конкретны, их можно понять и как обращение к Родине. Так вот в чем дело! Эта ария, как известно, была воспринята итальянскими слушателями как патриотический призыв. А еще немалую роль в популярности этой арии, да и не только арии, но и всей оперы у итальянцев сыграла интонационная близость ее мелодизма народной песне. Знакомые с детства интонации композитор свободно претворил в своем произведении. Пропущенные сквозь призму его творческого сознания, они зазвучали со сцен оперных театров. Вот поэтому ария Танкреда – ария из серьезной оперы – стала близка и простым итальянцам. Бодрая, упругая мелодия, выразительная и броская, легка для запоминания. Но почему-то ее очертания знакомы… Нет, не только предшествующий речитатив напоминает она. Может быть, арию Аменаиды, которая была перед этим? Да, это смелый новаторский прием молодого Россини – две каватины подряд, кроме того, связанные и интонационно. Это был еще один шаг композитора по пути усиления правдивости музыкально-драматического выражения. Такой прием не тормозит здесь действия, а подчеркивает духовную близость героев. И все-таки ария напоминает что-то еще. Конечно! Арию Клариче «Отзвук милосердия» из оперы «Пробный камень»! Это лишний раз показывает, что комплекс россиниевских интонаций развивался постепенно, обретая все большую полноту и выразительность.
Действие оперы разворачивается неторопливо. Аменаида в горе: ее руки попросил Орбаццано, и отец дал согласие, надеясь, что этот брак прекратит древнюю вражду между их родами. Несчастная девушка пишет письмо своему возлюбленному рыцарю, не зная, что тот уже приехал в Сиракузы. Но случается непредвиденное – послание перехватывается сиракузским сенатом, решившим, что оно адресовано Соламиру, предводителю сарацин, поскольку направлялось в те края. На самом деле там должен был находиться Танкред, сражавшийся с врагами родины. Получивший отказ Орбаццано разгневан и обвиняет Аменаиду в измене отчизне. А та ничего не подозревает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32