Их глаза встретились, прежде чем Офейя исчезла, но то единство чувств, которое он испытал, не оставляло его всю дорогу к назначенному месту.
ПОХИЩЕНИЕ
Пирс Трех Бочек находился далеко от харттина Ллоуэна, но Мойши решил пройтись пешком. О том, чтобы взять рикшу, он и не думал, хотя ему попались по дороге несколько свободных. Они поджидали клиента до Шаангсея, когонибудь с причаливающих кораблей, кто толком не знал дороги. Утром пройти пешком сквозь толпу потных кубару, моряков, пассажиров, толстых купцов, их приказчиков и телохранителей, а также неизбежных гиому – уличных торговцев, которые переходили с причала на причал по мере высадки пассажиров, было не только быстрее, но и куда дешевле, поскольку плата рикше зависела от времени, на которое его нанимали, а не от расстояния. Для кубару поговорка «время – деньги» осуществлялась буквально.
День обещал быть прекрасным. Воздух был чист, не затуманен испарениями города, которые каждый вечер заволакивали небо над ним. Там, где пока еще низко над горизонтом полыхало лимонножелтое солнце, небо было белым, но в вышине купол неба был глубокого голубого цвета, по которому тут и там скользили, словно развернутые паруса, белые пушистые облака.
Пробираясь сквозь толпу к причалам. Мойши раздумывал о таинственном деле, в которое он, сам того не подозревая, вляпался. То, что поначалу казалось просто местью, теперь начинало становиться чемто более запутанным и, как ему теперь стало ясно, более зловещим.
Если Офейя права, то он знает убийцу. Но знать и загнать в угол – разные вещи, это он понимал. Хелльстурм мог спрятаться в Шаангсее где угодно. Но пока здесь Офейя, он не уедет. Скорее всего, Каскарас знал только половину того, что ему было нужно. Он останется в Шаангсее, пока не получит все или пока Мойши не схватит его. В этом случае, как он понимал, Офейя будет очень полезна. Не будь ее, он никак не сумел бы узнать, где искать человека в черном, поскольку понятия не имел, как Хелльстурм выглядит. Он знал только, что он высок, а этого вряд ли достаточно, чтобы отыскать человека в этом кошмарном лабиринте. Но у Мойши был козырь – Офейя. Хелльстурм отчаянно хотел заполучить ее – если судить по тому, куда он забрался в поисках ее.
Спускаясь по лестнице в деловой этаж харттина, он продолжал думать об Офейе. По дороге он коротко объяснил Ллоуэну, кто и почему находится у него наверху. Затем, сказав смотрителю, куда он идет, он вышел наружу.
Он почти дошел до пирса Трех Бочек, когда увидел, что буджунский корабль еще не причалил. Мойши облегченно вздохнул. Если поторопиться, то он успеет еще рассказать Эранту о тех важных вещах, что он выяснил ночью.
Его мысли на мгновение вернулись к Офейе. Он предпочел бы не оставлять ее, но понимал, что если бы взял ее с собой, то она оказалась бы в еще большей опасности. Он был уверен, что Хелльстурм приехал в Шаангсей не один. Кроме того, в убийстве в «Мартышкекрикунье» участвовали двое, да к тому же он был уверен, что видел, как по приказу Хелльстурма несколько человек двинулись вперед, когда они выбегали из большого шатра в Шариде. В этом случае Офейя была права. Шаангсей для чужаков слишком открытое место, несмотря на то, что его затягивала сложная паутина тайны. Но это может оказаться обоюдоострым. Если самому Хелльстурму приходилось действовать осторожно, чтобы настичь Офейю, то разветвленная и действенная сеть соглядатаев в этом городе могла ему помочь выследить, где девушка скрывается. Нет, при всех обстоятельствах харттин – самое безопасное для нее место. К тому же там Коссори. Мойши предпочел бы такую охрану двум десяткам Чин Пан.
Он отвлекся от мыслей об Офейе и приготовился к встрече с дочерью куншина.
Регент ждал его, не доходя четверти пути до пирса Трех Бочек. Сам причал был забит кубару – посыльными и грузчиками, готовыми к прибытию буджунского корабля. Поскольку судно было не торговое, купцов и агентов на пристани не было. Вот радостьто, думал Мойши, осторожно ступая по деревянным доскам. Почти во всю длину причала стояла почетная стража.
Пройдя мимо блистательных, утонченноприглаженных рядов, он наткнулся на Эранта, который смотрел на море, в сторону приближающегося корабля. Он сцепил руки за спиной, и эта поза вместе со сверкающим нагрудником и украшенными перьями наплечниками снова заставляла видеть в нем риккагина, предводительствующего войсками человечества.
– Привет, Эрант! – крикнул Мойши.
Регент повернулся на своих алых ногах. Солнце, просвечивая сквозь них, делало их неестественно яркими, отбрасывающими красный отсвет.
– А, доброе утро, – улыбнулся Эрант. Он расцепил руки и почесал нос. – Как тебе Шарида? Небось по вкусу пришлось?
Мойши рассмеялся.
– Нет, регент, вряд ли. И все же, – он наклонил голову набок, – коечто хорошее в этом есть.
Лицо Эранта помрачнело.
– Ну, расскажи.
– Именно на Шариде я выяснил, кто убил Омохиру и того кинтайца. – Честно говоря, это было не совсем так, поскольку про Хелльстурма он узнал уже послетого, как они сбежали из Шариды. Но он не мог упустить возможности постращать Эранта.
Регент явно был ошарашен, и Мойши начал было излагать то немногое, что ему поведала Офейя. Но в этот момент они услышали громкий крик с дальнего конца причала и обернулись. Наблюдатель крикнул, приложив ладони ко рту:
– Вот оно! – и, обернувшись, показал пальцем на восход. Прищурившись, они различили в солнечном сиянии паруса и мачты, а чуть позже – силуэт «Цубасы», возникшей на горизонте.
Мойши, который чуть дольше, чем регент, рассматривал судно, сдержал невольный вздох.
– Посмотри, Эрант! – воскликнул он. – Оно просто летит над волнами, словно на крыльях!
Эрант, снова глянув туда, увидел, что так и есть. «Цубаса», которая мгновение назад толькотолько появилась, теперь была видна четко и рельефно.
– И где теперь эта далузийка, Мойши? – спросил регент.
– В безопасности, в харттине. – Он добавил, что с ней там Коссори, но припомнил, что его друг не знает о боевом искусстве музыканта.
– Мы должны допросить ее как можно скорее. – Эрант почесал подбородок. – Эта буджунка прибывает как нельзя некстати в свете того, что ты мне рассказал. Что ж, остается только сделать все, что сможем. Мы не должны оскорбить дочь куншина, так ведь? Мне донесли, что она везет письмо от ДайСана. И, надеюсь, друг мой, тебе будет интересно его прочесть.
Сзади, со стороны солдат, позаимствованных для встречи у разных высокопоставленных риккагинов города, постоянно слышался сдержанный шепот – «Цубаса» входила в порт. Корабль резко убрал паруса и теперь величественно плыл, терпеливо ожидая, когда ему откроют проход в порт.
В мире нет корабля красивее, думал Мойши. Стройный, немного более хрупкий, чем обычные шаангсейские океанские шхуны. Его верхняя обшивка была выкрашена в блестящий черный цвет от края борта до самой ватерлинии, где тонкая золотая полоса отделяла его от яркокрасной нижней обшивки. Высокий нос корабля был украшен резной головой петуха. Как он знал, это был буджунский символ зрелости и любопытства.
– Эта женщина – далузийка, и тот убитый тоже, – задумчиво пробормотал Эрант. – Мойши, а ты знаешь, что Кинтай на северозападе граничит с Далузией?
Мойши оторвал взгляд от уверенно идущего в гавань под эскортом маленького шаангсейского суденышка буджунского корабля и глянул на регента.
– Любопытно. Похоже, что мне все же придется отплыть прямо сейчас, Эрант.
– Сейчас, когда дочь куншина вотвот ступит на берег? И не думай.
– Почему? Ты уж, несомненно, сумеешь о ней позаботиться.
– А тебе не кажется, что бабушка еще надвое сказала? У тебя же нет корабля.
– Я плыву прямо сейчас, – сказал Мойши. – На джонке Офейи. Я намерен отправиться на север, в Далузию.
– А как же тогда Хелльстурм? Он мне нужен.
– Мне тоже, Эрант. И Офейя – моя приманка, чтобы схватить его.
– Ммм… Рискованно. Женщина…
«Цубаса» подходила к Трем Бочкам, и кубару с грузчиками забегали тудасюда по пирсу, подхватывая толстые пеньковые канаты, которые бросали моряки с буджунского корабля. Они тянули канаты, голоса их сливались в монотонную песнь. Они работали согласно, в такт песне. Наконец они закрепили канаты на толстых чугунных тумбах, стоявших вдоль причала. Одним из бесчисленных преимуществ Шаангсея, делавших его важнейшим и богатейшим портом на континенте человека, было то, что воды его были достаточно глубоки, чтобы большому кораблю – даже четырехмачтовому монстру – не приходилось стоять вдалеке от берега и перевозить грузы на сушу на лодках. Корабли грузились прямо у пристани, что экономило и деньги, и время. В Хиане, к примеру, где Мойши и ДайСан оставляли «Киоку», для того чтобы отправиться на юг, это было невозможно. Пришлось посылать с корабля ялик, чтобы подобрать их.
Причал содрогнулся, и это вывело его из раздумий. Заскрипел такелаж, мелкие волны заплясали у деревянных столбов у него под ногами. «Цубаса» причалила.
Имя Чиизаи очень ей подходило.
Она была единственной дочерью куншина и походила на цветок. Мойши понятия не имел, что означает ее имя, но как только увидел ее, так сразу же подумал о бутоне цветка сливы. Темном и трепетном.
Она медленно приближалась к ним, спускаясь по резным сходням на пристань. И он понял, что обманулся – она была не дитя, а вполне расцветшая женщина.
У нее было нежное лицо с темными миндалевидными глазами и высокими буджунскими скулами. Крупный чувственный рот, что было необычно. На ней были церемониальные сандалии на деревянной подошве и шелковое платье длиной до земли. Оно было ослепительно белым, сияющим в свете солнца, и расшито бледноголубыми летающими рыбками.
Все в ней было как и подобает девушке. Но когда она остановилась перед ними и поклонилась, когда они поклонились ей в ответ, Мойши заметил в ее облике чтото странное. Мгновение он терялся в догадках, но затем потрясенно осознал, что ее волосы завязаны традиционным узлом, который обычно носят буджунские воинымужчины.
По обе стороны верхней части сходней на корабле стояли неподвижно, словно статуи, двое высоких буджунов. Ни один не спустился вместе с ней, что тоже казалось странным для дочери куншина.
Она улыбнулась.
– Эрант, регент Шаангсея, привет тебе от отца моего куншина, всего народа Аманомори и ДайСана. Мы желаем тебе удачи на новом твоем посту и приносим наши поздравления. – Она подняла маленькую деревянную шкатулку, запечатанную со всех сторон битумной смолой, чтобы предохранить содержимое от влаги и соли. На крышке была печать куншина буджунов – три ржанки в полете в круге мира. – С нашими наилучшими пожеланиями. – Она протянула ему шкатулку.
Эрант, как заметил Мойши, был несколько растерян. Принимая шкатулку, он был явно тронут.
– Благодарю тебя, Чиизаи. Великая честь получить такой подарок.
– О, это не подарок, уверяю тебя, – ответила Чиизаи. – Глаза ее смеялись. – Не соизволишь ли открыть?
Эрант открыл шкатулку кинжалом и посмотрел внутрь. Несколько мгновений он не шевелился. Затем осторожно достал оттуда серебристое кольцо. Оно было изумительной работы, произведение искусства золотых дел мастеров Аманомори. В перстень была вправлена совершенной формы жемчужина.
Повисла изумленная тишина. И тут Чиизаи невинно сказала.
– Мой отец подумал, что это будет достойный дар правителю величайшего в мире морского порта.
Эрант надел перстень на безымянный палец левой руки – палец сердца – и поднял взгляд на Чиизаи.
– Я польщен сверх меры, Чиизаи. И побежден. – Он подал ей подарок, который выбрал для нее, – стеганую шаангсейскую кофту из лучшего шелка, сшитую с величайшим искусством. На ней была вышита голубая цапля – шаангсейский символ изящества и яростная тигрица – буджунский знак власти. Теперь кофта казалась ему просто жалкой по сравнению с поднесенным ему даром, но Чиизаи страшно обрадовалась и тут же надела ее.
Эрант отступил на шаг, чтобы представить ей Мойши, но Чиизаи, глянув на него уголком глаза, сказала:
– А это наверняка Мойши АннайНин. Сто тысяч извинений за мою невежливость, но мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя.
– Все в порядке, госпожа. Она рассмеялась.
– Пожалуйста, зови меня Чиизаи. Будет непростительно, если я буду продолжать все эти церемонии с тобой, лучшим другом ДайСана. – Она посмотрела на него без малейшего страха, но с таким уважением и теплотой, что он даже удивился. – Отец велел передать тебе это, как только я тебя увижу.
Мойши думал, что она передаст ему письмо, о котором говорил Эрант, но вместо этого она обняла его, крепко и горячо, как воин воина. «Эта связь крепче крови, – подумал Мойши. – Он мой брат».
– ДайСан очень скучает по тебе, Мойши.
– А я по нему.
Она встала рядом с ним и вложила руку ему в ладонь, беззаботно, как ребенок.
– Вижу, ты вызвал почетную стражу, Эрант.
– Тебе нравится, Чиизаи? – спросил регент.
– В смысле величественности и вида – очень. Она склонила голову. – Но я должна тебе сказать со всей откровенностью, что все это не нужно. Это же неофициальный визит. Мой отец хочет, да и я хочу, чтобы было ясно – не должно быть никаких официальных выездов, никаких ужинов в мою честь, никаких эскортов – короче говоря, совершенно никаких государственных почестей.
– Понимаю, – сказал Эрант, когда они начали свой путь между сверкающими рядами почетной стражи, хотя он явно ничего не понимал. – Могу ли я тогда спросить о причине твоего приезда в Шаангсей?
– Можешь, – рассмеялась она. – Регент, прошу, держись со мной как с обычной женщиной, а не как с дочерью куншина.
– Да, госпожа. Я буду очень стараться.
– Хорошо. Итак, насчет моего пребывания здесь. Мой отец уверен, что я не должна всю свою жизнь проторчать в Аманомори. ДайСан с ним согласен. Я здесь для того, чтобы учиться. Именно поэтому, понимаешь ли, всякие официальные встречи пользы не принесут. Честно говоря, я не хотела бы, чтобы всякому было известно, кто я такая.
Мойши рассмеялся.
– Ты поставила перед нами жутко сложную задачу, Чиизаи. В Шаангсее трудно утаить такие вещи.
– Как поживает ДайСан? – спросил Эрант.
– Он здоров и счастлив. Мой отец рад, что ДайСан с ним рядом. Они почти не разлучаются сейчас. Часто вместе выезжают из замка и по много дней ездят себе на воле, сопровождаемые одними ржанками.
– Рад слышать это.
– ДайСан велел спросить о твоих ранах, но, как вижу, в этом нет нужды. – Она только раз глянула на его искусственные алые ноги, когда ступила на берег.
Они были у основания пирса и готовы были погрузиться в водоворот бешеной деятельности порта. За ними грузчики разгружали багаж Чиизаи под руководством буджунских моряков. Ни капитана, ни штурмана не было видно, что показалось Мойши странным.
Однако не было времени на подобные раздумья, поскольку Чиизаи уже тащила его в сутолоку порта. Ее кожа, как он заметил, когда она обернулась, чтобы потянуть его вперед и широкий рукав ее платья на миг задрался, слегка загорела. Это тоже было необычно. Буджунские женщины гордились своей белой нежной кожей, и, как рассказывал ему ДайСан, на городских улицах и в дождь, и в ясную погоду было полнымполно бамбуковых зонтиков.
Толкотня кубару, запах пряностей, мучная пыль, облаком стоявшая в воздухе, крики, обрывки песен – как будто вступаешь в волны беспокойного моря.
Казалось, Чиизаи знает, куда идти, поскольку она потащила их в толпу, к дальней стороне гавани. Там, почти прямо напротив пирса Трех Бочек, стоял маленький полосатый белоголубой шатер – прямо у слепой стены харттина.
Они остановились у входа в шатер, и она спросила:
– Что это за место?
– Это шатер шиндай, госпожа, – сказал Эрант.
– Шиндай, – повторила она, словно пробуя новое слово на вкус.
– Да, так называют местных предсказателей.
– А, предсказатели судьбы. Вот здорово! Зайдем?
Эрант нахмурился. Сам он не любил шиндай, поскольку не придавал значения их прорицаниям. Правда, за исключением того, что они постоянно обдирали как липку своих посетителей, другого вреда от них не было.
– Как хочешь.
Мойши не желал иметь с этим ничего общего. Как только его затащили в шатер, он всем своим видом показал, что хочет поскорее вернуться в харттин к Офейе.
В шатре было темно и уже жарко, но он все же различил женщину с лицом, чемто напоминающим свиное рыло. В остальном она была ничего. Женщина встала и с улыбкой приветствовала их.
– Добро пожаловать, – сказала она. – Пришли узнать будущее?
Она обращалась ко всем троим, но у Мойши появилось неуютное ощущение, что она обращается к нему одному.
– Прелестная госпожа, – сказала шиндай, – пожалуйста, возьмите эту колоду карт и перетасуйте, как желаете.
Чиизаи взяла колоду, перевернула рубашками вниз и одну за другой просмотрела карты. Все они были без рисунка.
– Не вижу, как они могут чтонибудь сказать, – промолвила она, но сделала, как просила шиндай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
ПОХИЩЕНИЕ
Пирс Трех Бочек находился далеко от харттина Ллоуэна, но Мойши решил пройтись пешком. О том, чтобы взять рикшу, он и не думал, хотя ему попались по дороге несколько свободных. Они поджидали клиента до Шаангсея, когонибудь с причаливающих кораблей, кто толком не знал дороги. Утром пройти пешком сквозь толпу потных кубару, моряков, пассажиров, толстых купцов, их приказчиков и телохранителей, а также неизбежных гиому – уличных торговцев, которые переходили с причала на причал по мере высадки пассажиров, было не только быстрее, но и куда дешевле, поскольку плата рикше зависела от времени, на которое его нанимали, а не от расстояния. Для кубару поговорка «время – деньги» осуществлялась буквально.
День обещал быть прекрасным. Воздух был чист, не затуманен испарениями города, которые каждый вечер заволакивали небо над ним. Там, где пока еще низко над горизонтом полыхало лимонножелтое солнце, небо было белым, но в вышине купол неба был глубокого голубого цвета, по которому тут и там скользили, словно развернутые паруса, белые пушистые облака.
Пробираясь сквозь толпу к причалам. Мойши раздумывал о таинственном деле, в которое он, сам того не подозревая, вляпался. То, что поначалу казалось просто местью, теперь начинало становиться чемто более запутанным и, как ему теперь стало ясно, более зловещим.
Если Офейя права, то он знает убийцу. Но знать и загнать в угол – разные вещи, это он понимал. Хелльстурм мог спрятаться в Шаангсее где угодно. Но пока здесь Офейя, он не уедет. Скорее всего, Каскарас знал только половину того, что ему было нужно. Он останется в Шаангсее, пока не получит все или пока Мойши не схватит его. В этом случае, как он понимал, Офейя будет очень полезна. Не будь ее, он никак не сумел бы узнать, где искать человека в черном, поскольку понятия не имел, как Хелльстурм выглядит. Он знал только, что он высок, а этого вряд ли достаточно, чтобы отыскать человека в этом кошмарном лабиринте. Но у Мойши был козырь – Офейя. Хелльстурм отчаянно хотел заполучить ее – если судить по тому, куда он забрался в поисках ее.
Спускаясь по лестнице в деловой этаж харттина, он продолжал думать об Офейе. По дороге он коротко объяснил Ллоуэну, кто и почему находится у него наверху. Затем, сказав смотрителю, куда он идет, он вышел наружу.
Он почти дошел до пирса Трех Бочек, когда увидел, что буджунский корабль еще не причалил. Мойши облегченно вздохнул. Если поторопиться, то он успеет еще рассказать Эранту о тех важных вещах, что он выяснил ночью.
Его мысли на мгновение вернулись к Офейе. Он предпочел бы не оставлять ее, но понимал, что если бы взял ее с собой, то она оказалась бы в еще большей опасности. Он был уверен, что Хелльстурм приехал в Шаангсей не один. Кроме того, в убийстве в «Мартышкекрикунье» участвовали двое, да к тому же он был уверен, что видел, как по приказу Хелльстурма несколько человек двинулись вперед, когда они выбегали из большого шатра в Шариде. В этом случае Офейя была права. Шаангсей для чужаков слишком открытое место, несмотря на то, что его затягивала сложная паутина тайны. Но это может оказаться обоюдоострым. Если самому Хелльстурму приходилось действовать осторожно, чтобы настичь Офейю, то разветвленная и действенная сеть соглядатаев в этом городе могла ему помочь выследить, где девушка скрывается. Нет, при всех обстоятельствах харттин – самое безопасное для нее место. К тому же там Коссори. Мойши предпочел бы такую охрану двум десяткам Чин Пан.
Он отвлекся от мыслей об Офейе и приготовился к встрече с дочерью куншина.
Регент ждал его, не доходя четверти пути до пирса Трех Бочек. Сам причал был забит кубару – посыльными и грузчиками, готовыми к прибытию буджунского корабля. Поскольку судно было не торговое, купцов и агентов на пристани не было. Вот радостьто, думал Мойши, осторожно ступая по деревянным доскам. Почти во всю длину причала стояла почетная стража.
Пройдя мимо блистательных, утонченноприглаженных рядов, он наткнулся на Эранта, который смотрел на море, в сторону приближающегося корабля. Он сцепил руки за спиной, и эта поза вместе со сверкающим нагрудником и украшенными перьями наплечниками снова заставляла видеть в нем риккагина, предводительствующего войсками человечества.
– Привет, Эрант! – крикнул Мойши.
Регент повернулся на своих алых ногах. Солнце, просвечивая сквозь них, делало их неестественно яркими, отбрасывающими красный отсвет.
– А, доброе утро, – улыбнулся Эрант. Он расцепил руки и почесал нос. – Как тебе Шарида? Небось по вкусу пришлось?
Мойши рассмеялся.
– Нет, регент, вряд ли. И все же, – он наклонил голову набок, – коечто хорошее в этом есть.
Лицо Эранта помрачнело.
– Ну, расскажи.
– Именно на Шариде я выяснил, кто убил Омохиру и того кинтайца. – Честно говоря, это было не совсем так, поскольку про Хелльстурма он узнал уже послетого, как они сбежали из Шариды. Но он не мог упустить возможности постращать Эранта.
Регент явно был ошарашен, и Мойши начал было излагать то немногое, что ему поведала Офейя. Но в этот момент они услышали громкий крик с дальнего конца причала и обернулись. Наблюдатель крикнул, приложив ладони ко рту:
– Вот оно! – и, обернувшись, показал пальцем на восход. Прищурившись, они различили в солнечном сиянии паруса и мачты, а чуть позже – силуэт «Цубасы», возникшей на горизонте.
Мойши, который чуть дольше, чем регент, рассматривал судно, сдержал невольный вздох.
– Посмотри, Эрант! – воскликнул он. – Оно просто летит над волнами, словно на крыльях!
Эрант, снова глянув туда, увидел, что так и есть. «Цубаса», которая мгновение назад толькотолько появилась, теперь была видна четко и рельефно.
– И где теперь эта далузийка, Мойши? – спросил регент.
– В безопасности, в харттине. – Он добавил, что с ней там Коссори, но припомнил, что его друг не знает о боевом искусстве музыканта.
– Мы должны допросить ее как можно скорее. – Эрант почесал подбородок. – Эта буджунка прибывает как нельзя некстати в свете того, что ты мне рассказал. Что ж, остается только сделать все, что сможем. Мы не должны оскорбить дочь куншина, так ведь? Мне донесли, что она везет письмо от ДайСана. И, надеюсь, друг мой, тебе будет интересно его прочесть.
Сзади, со стороны солдат, позаимствованных для встречи у разных высокопоставленных риккагинов города, постоянно слышался сдержанный шепот – «Цубаса» входила в порт. Корабль резко убрал паруса и теперь величественно плыл, терпеливо ожидая, когда ему откроют проход в порт.
В мире нет корабля красивее, думал Мойши. Стройный, немного более хрупкий, чем обычные шаангсейские океанские шхуны. Его верхняя обшивка была выкрашена в блестящий черный цвет от края борта до самой ватерлинии, где тонкая золотая полоса отделяла его от яркокрасной нижней обшивки. Высокий нос корабля был украшен резной головой петуха. Как он знал, это был буджунский символ зрелости и любопытства.
– Эта женщина – далузийка, и тот убитый тоже, – задумчиво пробормотал Эрант. – Мойши, а ты знаешь, что Кинтай на северозападе граничит с Далузией?
Мойши оторвал взгляд от уверенно идущего в гавань под эскортом маленького шаангсейского суденышка буджунского корабля и глянул на регента.
– Любопытно. Похоже, что мне все же придется отплыть прямо сейчас, Эрант.
– Сейчас, когда дочь куншина вотвот ступит на берег? И не думай.
– Почему? Ты уж, несомненно, сумеешь о ней позаботиться.
– А тебе не кажется, что бабушка еще надвое сказала? У тебя же нет корабля.
– Я плыву прямо сейчас, – сказал Мойши. – На джонке Офейи. Я намерен отправиться на север, в Далузию.
– А как же тогда Хелльстурм? Он мне нужен.
– Мне тоже, Эрант. И Офейя – моя приманка, чтобы схватить его.
– Ммм… Рискованно. Женщина…
«Цубаса» подходила к Трем Бочкам, и кубару с грузчиками забегали тудасюда по пирсу, подхватывая толстые пеньковые канаты, которые бросали моряки с буджунского корабля. Они тянули канаты, голоса их сливались в монотонную песнь. Они работали согласно, в такт песне. Наконец они закрепили канаты на толстых чугунных тумбах, стоявших вдоль причала. Одним из бесчисленных преимуществ Шаангсея, делавших его важнейшим и богатейшим портом на континенте человека, было то, что воды его были достаточно глубоки, чтобы большому кораблю – даже четырехмачтовому монстру – не приходилось стоять вдалеке от берега и перевозить грузы на сушу на лодках. Корабли грузились прямо у пристани, что экономило и деньги, и время. В Хиане, к примеру, где Мойши и ДайСан оставляли «Киоку», для того чтобы отправиться на юг, это было невозможно. Пришлось посылать с корабля ялик, чтобы подобрать их.
Причал содрогнулся, и это вывело его из раздумий. Заскрипел такелаж, мелкие волны заплясали у деревянных столбов у него под ногами. «Цубаса» причалила.
Имя Чиизаи очень ей подходило.
Она была единственной дочерью куншина и походила на цветок. Мойши понятия не имел, что означает ее имя, но как только увидел ее, так сразу же подумал о бутоне цветка сливы. Темном и трепетном.
Она медленно приближалась к ним, спускаясь по резным сходням на пристань. И он понял, что обманулся – она была не дитя, а вполне расцветшая женщина.
У нее было нежное лицо с темными миндалевидными глазами и высокими буджунскими скулами. Крупный чувственный рот, что было необычно. На ней были церемониальные сандалии на деревянной подошве и шелковое платье длиной до земли. Оно было ослепительно белым, сияющим в свете солнца, и расшито бледноголубыми летающими рыбками.
Все в ней было как и подобает девушке. Но когда она остановилась перед ними и поклонилась, когда они поклонились ей в ответ, Мойши заметил в ее облике чтото странное. Мгновение он терялся в догадках, но затем потрясенно осознал, что ее волосы завязаны традиционным узлом, который обычно носят буджунские воинымужчины.
По обе стороны верхней части сходней на корабле стояли неподвижно, словно статуи, двое высоких буджунов. Ни один не спустился вместе с ней, что тоже казалось странным для дочери куншина.
Она улыбнулась.
– Эрант, регент Шаангсея, привет тебе от отца моего куншина, всего народа Аманомори и ДайСана. Мы желаем тебе удачи на новом твоем посту и приносим наши поздравления. – Она подняла маленькую деревянную шкатулку, запечатанную со всех сторон битумной смолой, чтобы предохранить содержимое от влаги и соли. На крышке была печать куншина буджунов – три ржанки в полете в круге мира. – С нашими наилучшими пожеланиями. – Она протянула ему шкатулку.
Эрант, как заметил Мойши, был несколько растерян. Принимая шкатулку, он был явно тронут.
– Благодарю тебя, Чиизаи. Великая честь получить такой подарок.
– О, это не подарок, уверяю тебя, – ответила Чиизаи. – Глаза ее смеялись. – Не соизволишь ли открыть?
Эрант открыл шкатулку кинжалом и посмотрел внутрь. Несколько мгновений он не шевелился. Затем осторожно достал оттуда серебристое кольцо. Оно было изумительной работы, произведение искусства золотых дел мастеров Аманомори. В перстень была вправлена совершенной формы жемчужина.
Повисла изумленная тишина. И тут Чиизаи невинно сказала.
– Мой отец подумал, что это будет достойный дар правителю величайшего в мире морского порта.
Эрант надел перстень на безымянный палец левой руки – палец сердца – и поднял взгляд на Чиизаи.
– Я польщен сверх меры, Чиизаи. И побежден. – Он подал ей подарок, который выбрал для нее, – стеганую шаангсейскую кофту из лучшего шелка, сшитую с величайшим искусством. На ней была вышита голубая цапля – шаангсейский символ изящества и яростная тигрица – буджунский знак власти. Теперь кофта казалась ему просто жалкой по сравнению с поднесенным ему даром, но Чиизаи страшно обрадовалась и тут же надела ее.
Эрант отступил на шаг, чтобы представить ей Мойши, но Чиизаи, глянув на него уголком глаза, сказала:
– А это наверняка Мойши АннайНин. Сто тысяч извинений за мою невежливость, но мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя.
– Все в порядке, госпожа. Она рассмеялась.
– Пожалуйста, зови меня Чиизаи. Будет непростительно, если я буду продолжать все эти церемонии с тобой, лучшим другом ДайСана. – Она посмотрела на него без малейшего страха, но с таким уважением и теплотой, что он даже удивился. – Отец велел передать тебе это, как только я тебя увижу.
Мойши думал, что она передаст ему письмо, о котором говорил Эрант, но вместо этого она обняла его, крепко и горячо, как воин воина. «Эта связь крепче крови, – подумал Мойши. – Он мой брат».
– ДайСан очень скучает по тебе, Мойши.
– А я по нему.
Она встала рядом с ним и вложила руку ему в ладонь, беззаботно, как ребенок.
– Вижу, ты вызвал почетную стражу, Эрант.
– Тебе нравится, Чиизаи? – спросил регент.
– В смысле величественности и вида – очень. Она склонила голову. – Но я должна тебе сказать со всей откровенностью, что все это не нужно. Это же неофициальный визит. Мой отец хочет, да и я хочу, чтобы было ясно – не должно быть никаких официальных выездов, никаких ужинов в мою честь, никаких эскортов – короче говоря, совершенно никаких государственных почестей.
– Понимаю, – сказал Эрант, когда они начали свой путь между сверкающими рядами почетной стражи, хотя он явно ничего не понимал. – Могу ли я тогда спросить о причине твоего приезда в Шаангсей?
– Можешь, – рассмеялась она. – Регент, прошу, держись со мной как с обычной женщиной, а не как с дочерью куншина.
– Да, госпожа. Я буду очень стараться.
– Хорошо. Итак, насчет моего пребывания здесь. Мой отец уверен, что я не должна всю свою жизнь проторчать в Аманомори. ДайСан с ним согласен. Я здесь для того, чтобы учиться. Именно поэтому, понимаешь ли, всякие официальные встречи пользы не принесут. Честно говоря, я не хотела бы, чтобы всякому было известно, кто я такая.
Мойши рассмеялся.
– Ты поставила перед нами жутко сложную задачу, Чиизаи. В Шаангсее трудно утаить такие вещи.
– Как поживает ДайСан? – спросил Эрант.
– Он здоров и счастлив. Мой отец рад, что ДайСан с ним рядом. Они почти не разлучаются сейчас. Часто вместе выезжают из замка и по много дней ездят себе на воле, сопровождаемые одними ржанками.
– Рад слышать это.
– ДайСан велел спросить о твоих ранах, но, как вижу, в этом нет нужды. – Она только раз глянула на его искусственные алые ноги, когда ступила на берег.
Они были у основания пирса и готовы были погрузиться в водоворот бешеной деятельности порта. За ними грузчики разгружали багаж Чиизаи под руководством буджунских моряков. Ни капитана, ни штурмана не было видно, что показалось Мойши странным.
Однако не было времени на подобные раздумья, поскольку Чиизаи уже тащила его в сутолоку порта. Ее кожа, как он заметил, когда она обернулась, чтобы потянуть его вперед и широкий рукав ее платья на миг задрался, слегка загорела. Это тоже было необычно. Буджунские женщины гордились своей белой нежной кожей, и, как рассказывал ему ДайСан, на городских улицах и в дождь, и в ясную погоду было полнымполно бамбуковых зонтиков.
Толкотня кубару, запах пряностей, мучная пыль, облаком стоявшая в воздухе, крики, обрывки песен – как будто вступаешь в волны беспокойного моря.
Казалось, Чиизаи знает, куда идти, поскольку она потащила их в толпу, к дальней стороне гавани. Там, почти прямо напротив пирса Трех Бочек, стоял маленький полосатый белоголубой шатер – прямо у слепой стены харттина.
Они остановились у входа в шатер, и она спросила:
– Что это за место?
– Это шатер шиндай, госпожа, – сказал Эрант.
– Шиндай, – повторила она, словно пробуя новое слово на вкус.
– Да, так называют местных предсказателей.
– А, предсказатели судьбы. Вот здорово! Зайдем?
Эрант нахмурился. Сам он не любил шиндай, поскольку не придавал значения их прорицаниям. Правда, за исключением того, что они постоянно обдирали как липку своих посетителей, другого вреда от них не было.
– Как хочешь.
Мойши не желал иметь с этим ничего общего. Как только его затащили в шатер, он всем своим видом показал, что хочет поскорее вернуться в харттин к Офейе.
В шатре было темно и уже жарко, но он все же различил женщину с лицом, чемто напоминающим свиное рыло. В остальном она была ничего. Женщина встала и с улыбкой приветствовала их.
– Добро пожаловать, – сказала она. – Пришли узнать будущее?
Она обращалась ко всем троим, но у Мойши появилось неуютное ощущение, что она обращается к нему одному.
– Прелестная госпожа, – сказала шиндай, – пожалуйста, возьмите эту колоду карт и перетасуйте, как желаете.
Чиизаи взяла колоду, перевернула рубашками вниз и одну за другой просмотрела карты. Все они были без рисунка.
– Не вижу, как они могут чтонибудь сказать, – промолвила она, но сделала, как просила шиндай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30