Тебе уже двадцать восемь. Она на четыре года моложе тебя. Это вполне подходящее время брака, и вы давно уже были бы женаты, однако ты хочешь оставить безопасный Прованс и отправиться в опасное путешествие через океан, причем прямо в руки испанской инквизиции, которая только того и ждет. Почему бы тебе самому не поджечь костер для нее? — уже теряя терпение, сказал Исаак.
Бенджамин провел рукой по своим золотистым волосам и покачал головой.
— На самом деле все обстоит совсем не так, как кажется вам и ей. Я постоянно поддерживаю связь со своими родителями. Если бы было опасно везти туда Мириам, они никогда и не заикнулись бы об этом. Она будет счастлива. Это здесь она будет несчастна, ведь эта змея Дюбэ никогда не позволит ей заниматься ничем, кроме дома!
— Тогда тебе нужно уговорить Мириам. Или между вами будет согласие, или Иуда поступит так, как, по его мнению, будет лучше для его дочери. Он дал ей большую свободу. Может быть, теперь он считает, что платит за это слишком дорого.
— Я поговорю с ней сегодня после полудня. И если не смогу убедить ее жить в Эспаньоле, я по крайней мере отвезу туда моего брата и вернусь сюда, — грустно сказал Бенджамин.
— Если так, то мы сможем уже до конца недели объявить о помолвке, — ответил Исаак, преодолевая огромное, желание довольно потереть руки.
«Иуда, старый ты мошенник! Твой план действует!»
За последний месяц выздоровления Риго два разлученных ранее брата стали почти друзьями, проводя вместе столько времени, сколько позволяла занятость Бенджамина и состояние Риго. Часто, приходя домой после посещения пациентов, Бенджамин принимал ванну в большом выложенным изразцом бассейне на первом этаже дома Торресов. Этот замечательный круглый бассейн двадцати футов в диаметре был построен на мавританский манер. В один из дней он пригласил Риго искупаться в бассейне, где заодно можно было поговорить без свидетелей перед ужином.
— Чему ты ухмыляешься, выскочка? — весело спросил Бенджамин.
— А во время манипуляции с твоими интимными частями тебе было очень больно? — спросил он, хихикая, все еще не переставая удивляться тому, что все, слышанное им о том, как иудеи уродуют свое тело, оказалось правдой. В первый раз, когда он увидел Бенджамина обнаженным, он был почти испуган. Но теперь он уже успокоился и мог спросить о том, что вызывало его любопытство.
— Мне ведь была всего неделя от роду, поэтому я не знаю, — объяснил Бенджамин, спускаясь по гладким голубым и зеленым изразцам в теплую воду.
Как-то между прочим разговор зашел о Бенджамине и предстоящей свадьбе.
— А кстати, я уже много дней не видел своей леди-доктора. Неужели она боится меня? — спросил он, действительно подозревая, что она избегает его.
— Мириам никого не боится, Риго, тем более тебя. — Лицо Бенджамина оставалось неподвижным, однако в его глазах читалась печаль. — Мы опять поссорились из-за возвращения в Эспаньолу. Как и ты, она совершенно этого не хочет. Только сегодня утром я узнал от дяди Исаака, что ее отец хочет разорвать нашу помолвку и выдать ее замуж за марсельского купца.
Риго понимающе посмотрел на брата.
— А что же сказала на это твоя леди? Трудно поверить, что она не противится тому, чтобы выйти замуж за человека, которого не сама выбрала.
— Я не знаю, чего она хочет. И не думаю, что она сама знает. Я… я поступил ужасно глупо, поставив перед ней ультиматум: или она отправится в Эспаньолу вместе со мной, или я поплыву без нее. — Он уныло улыбнулся. — Быть может, если ты решишь вернуться в Италию, мне придется вернуться домой одному.
— Скажи, Эспаньола будет для тебя раем, если ты откажешься от Мириам, от всего богатства и привилегий этого мира и от здешней медицинской практики? — спросил Риго, пытаясь разрешить загадку, которую представлял собой его брат.
— Да, но в Эспаньоле наше с Мириам умение тоже необходимо. Тайно умирают от простейших болезней. В Новом Свете всего несколько знахарей и врачей, и никто не лечит не только индейцев, но и белых с ранчо моего отца. Это своего рода маленькое королевство, Риго, со своим отлаженным бытом. Ты можешь вернуться в Эспаньолу вместе со мной и встретиться со своей семьей. А потом, если не помиришься с отцом… хорошо, плыви в Гавану, а оттуда уже рукой подать до материка.
Риго пожал плечами, решив подумать об этом позже.
— Давай лучше поговорим о том, что нам делать теперь. Что тебе нужно сделать, чтобы заполучить свою докторшу? Если уж она, очевидно, разбила твое сердце, хоть я и не пойму почему.
Бенджамин клюнул на приманку.
— Мириам очень хороша, но не в общепринятом вкусе.
— Я согласен. Она одевается так мрачно и в такую просторную одежду, как монахиня, считая, что платье с фижмами будет мешать ее работе.
— Да, зато у нее такие чудные серебристо-серые глаза и волосы, отливающие бронзой, — мечтательно сказал Бенджамин.
— Она слишком высока.
— Но не для меня. Мужчины из рода Торресов никогда не страдали от малого роста.
— Она слишком открыта и умна для женщины.
— Но это-то мне и нравится больше всего. Ее ум — быстрый, острый, но способный к состраданию.
— Я больше ценю в женщинах чувственность, а не сострадание, — парировал Риго.
— В женщинах для случайных связей, может быть, но не у жены. Я знаю, что христианские брачные обеты часто разрушаются людьми, которые изменяют женам, нарушая тем самым библейские заповеди. Иудеи осуждают это, они должны хранить верность своей жене. И гораздо лучше найти такую женщину, с которой тебе приятно не только в постели. Нас с Мириам объединяют еще и общие интересы.
Риго поднял глаза к небу.
— Тогда, думаю, тебе нужно дать большой задаток за этот алмаз прежде, чем она соизволит выйти замуж, за того недостойного, которого ее отец нашел вместо тебя.
Бенджамин ловко вылез из бассейна и взял длинное полотенце. Яростно растирая тело, он сказал:
— Ты прав как никогда. Я знаю, мы хотим соединить наши жизни, и поэтому обещал дяде Исааку сегодня после полудня попытаться договориться с ней. — Насвистывая, он вышел из ванной комнаты.
Риго снова положил голову на прохладные изразцы, его мысли возвращались к событию недельной давности подобно тому, как язык все время невольно нащупывает больной зуб. То, что он сказал Бенджамину о Мириам, чтобы завести разговор о его чувствах к ней, вовсе не соответствовало тому, что он думал о ней на самом деле. Риго осознавал, что ему нравится возлюбленная брата, и очень страдал от этого. Он молил Бога, чтобы Бенджамин ничего не заметил.
Снова и снова всплывало в мозгу происшествие во дворе у фонтана. Он первый раз вышел из своего вынужденного заточения в сад. Под оливковым деревом, редкие ветви которого не мешали полуденному солнцу согревать его все еще болевшую рану, он, наверное, задремал, так как его разбудил шорох, сопровождаемый звуком затрудненного дыхания, как если бы кому-то было больно. Давно выработавшийся инстинкт самосохранения заставил его встать и бесшумно укрыться за скудной листвой дерева, чтобы разглядеть незваного гостя.
Почти мгновенно он увидел отливающий бронзой водопад волос, рассыпавшихся по плечам. Мириам стояла на коленях среди цветочных грядок с несколькими высокими розовыми кустами. Возле нее была корзина алых бутонов. Кончиком языка Мириам слизывала с руки капли крови. У Риго мурашки побежали по телу при виде ее. В тоне его слышались нарочито пренебрежительные нотки:
— Ах, какой неуклюжий доктор — уколоть такие прелестные пальчики о розовый шип. Будьте осторожны с иголками, а то вы не сможете штопать других.
На звук этого дразнящего голоса Мириам обернулась, все еще стоя на коленях, и задела корзинку, рассыпав цветы. Подняв глаза, она увидела его и вдруг смешалась оттого, что вся в пыли и растрепана. Вынув изо рта пораненные пальцы, она раздраженно произнесла:
— Укол розы едва ли помешает моему искусству лекаря. Кажется, сами вы поправляетесь неплохо. Зачем вы подглядываете за мной — да еще одевшись в платье Бенджамина?
Богатый пурпурный камзол с разрезами на рукавах облегал его стройное тело, словно был сшит на него. Внезапно она поняла, что он уловил ее внимательный взгляд на себе, отчего еще больше смутилась.
Риго развеселило ее замешательство. Сегодня ее резкий тон был смешан с уязвленным самолюбием.
— Мы с братом почти одинакового телосложения. Это хорошо заметно, не так ли? Бенджамин одолжил мне свою одежду, ведь все, что было у меня с собой во время осады, — это грубая солдатская одежда и оружие. — Казалось, он на минуту задумался… — Может быть, оружие сейчас пригодилось бы мне. Миледи, вы смотрите так, словно собираетесь броситься уа меня в атаку со своим розовым шипом.
Мириам бросила нож в корзину, а Риго опустился на колени рядом с ней. Осторожно, чтобы не повредить пальцы о шипы, он сложил цветы обратно в корзинку и встал, подавая ей руку.
Мириам чувствовала себя так, словно была одураченной деревенской девкой. От прикосновения рук у обоих перехватило дыхание. Он почувствовал, как она вздрогнула, словно обжегшись.
— Снова укололись, леди доктор? — усмехнулся он, когда она неловко вырвала корзину у него из рук.
— Что вы будете делать со всем этим? — Они медленно шли мимо кружевной аллеи низкорослых ив.
— Некоторые пойдут для украшения стола. А остальные возьму домой, чтобы приготовить духи и мыло. На закате наступает праздник субботы. Начиная с этого времени нам нельзя работать, — объяснила она.
— Я уже знаком с обычаями этого дома и понимаю значение обряда субботы.
— Но вы же христианин. Как вы можете понимать — или соблюдать — наши ритуалы? Разве для вас мы не язычники? — в ее ясных серых глазах мелькнуло удивление.
В этот момент они подошли к широким каменным колоннам портика, и он, непроизвольно взяв ее руку, поднес к губам в традиционном приветствии. Опуская руку, Риго опять почувствовал, как она дрожит, и на мгновение задержал ее в своих руках. Пристально глядя на нее, он вдруг сказал:
— То, что происходит между нами, не имеет ни малейшего отношения к теологии, миледи.
Ничего не ответив, она исчезла в дверях, оставив его во власти собственных чувств. Мириам была полной противоположностью Луизе и другим женщинам, которых он всегда выбирал за их привлекательные формы и яркость. Ее острый язычок и университетское образование тоже не соблазняли его. Что же тогда?
Он открыл глаза и оглядел пустую ванную комнату.
Ни одна знатная женщина не захочет выйти замуж за наемника-полукровку, а тем более — благочестивая иудейка. А потом он вспомнил искреннее лицо Бенджамина и снова услышал, как он влюблено защищал Мириам. Бенджамин женится на ней, и это положит всему конец!
— Если я не вернусь к Пескаре, останется еще Кортес и Мексика, — пробормотал он, выходя из комнаты. Эхо его шагов звучало так же неискренне, как и его слова.
Глава 5
Вскоре после эпизода с розами в доме Исаака Торреса состоялся бал в честь Мириам и Бенджамина. Их помолвка отмечалась с большой пышностью.
Риго восхищался великолепными нарядами дам. Он никогда не видел такого богатства. Блестящая парча и разноцветный шелк играли в ярком свете свечей. Сверкающие бриллианты, таинственное тепло золота, драгоценные каменья создавали атмосферу праздника.
Будучи одним из самых богатых купцов в городе, Исаак пригласил на праздник самых знатных христиан и иудеев.
Риго на этом торжестве чувствовал себя лишним и чужим, но и просто, без причины, исчезнуть он не мог.
Он думал о том скором времени, когда будет достаточно здоров для того, чтобы уехать. После того как Бенджамин и Мириам поженятся, они отправятся в Эспаньолу, чтобы повидать Аарона, Магдалену и остальную семью. А потом вернется в Прованс. Риго не догадывался, как им удалось договориться, но он знал, что Бенджамин хочет остаться в Эспаньоле. Следует ли ему присоединиться к ним и встретиться со своим отцом? Оттуда достаточно просто попасть в Мексику. С другой стороны, его не вдохновляла мысль о том, что придется провести несколько недель на борту корабля вместе с Бенджамином и Мириам.
Риго разглядывал зал, и его взгляд остановился на богато одетом пожилом мужчине крепкого телосложения. По его злобному лицу Риго понял, что это отвергнутый Мириам Ришар Дюбэ, которого хитрый Иуда использовал для того, чтобы манипулировать Мириам и Бенджамином. Риго заметил, как враждебный взгляд Дюбэ следил за танцующей парой.
Невольно Риго тоже посмотрел на них. Они были очень красивой парой. Бенджамин, высокий и золотоволосый, был одет в темно-синий бархатный камзол, который удачно подчеркивал голубизну ярких глаз Торресов. Рукава широкого открытого верхнего платья были украшены серебром и сапфирами. Мириам всего на полголовы была ниже своего партнера и очень хорошо смотрелась рядом с ним в танце. Ее изящное сложение было элегантно подчеркнуто платьем из красновато-коричневой парчи, вытканной золотой нитью. Тон ее платья гармонировал с бронзовым оттенком каштановых волос, которые были тщательно уложены и скреплены украшенной жемчугом и топазами сеткой.
Риго смотрел, как она то и дело поднимала глаза на Бенджамина. Счастлива ли она? Счастлив ли его брат? Риго не позволял себе думать о причинах своего дурного настроения, но вид отливающих бронзой волос и светящихся торжеством серых глаз преследовал его. С каждым бокалом великолепного вина из подвалов Исаака его глаза все неотступнее следили за Мириам в ее пышном наряде, грациозно двигающейся среди толпы в зале.
Улучив момент, Мириам с Бенджамином покинули празднество. Риго не хотел знать, что они будут делать и о чем говорить в стороне от любопытных глаз.
Он был не один, кто заметил улизнувшую пару. Ришар Дюбэ будто бы невзначай, прогуливаясь, вышел в другие двери и спрятался в тени колонны портика, откуда можно было подслушать.
Миримам чувствовала, как холодный вечерний ветер ударил ей в лицо, и вздохнула с облегчением.
— Наконец-то можно передохнуть. — Она взглянула на лицо Бенджамина, казавшееся суровым, угловатым и неподвижным в неярком свете луны.
— На время можно сбросить маски, не правда ли? — спросила она тихо.
Бенджамин посмотрел на любимое лицо, и кривая усмешка задрожала на его губах.
— Это не маска, Мириам. Я заключил сделку с тобой и твоим отцом.
— И теперь должен будешь всю жизнь провести в заточении. Разве теперь ты воспринимаешь мой дом не как тюрьму? Вдали от родителей, друзей, привычной жизни.
— Кто-то из нас должен был сделать выбор, Мириам. Или тебе пришлось бы выйти замуж за Дюбэ, — сказал он глухо, утомленный спором.
— Никогда! Я же сказала тебе, что никогда не согласилась бы на это, несмотря на все угрозы отца, — вспылила она. — Дюбэ — это…
— Я знаю, каков он! — прервал ее Бенджамин, — И я представляю, что чувствовал Иуда при мысли о том, что ему придется отпустить свою любимую дочь в путешествие через Атлантику. Он никогда бы не изменил своего решения, Мириам.
— Тебе не стоит жертвовать собой, чтобы спасти меня от участи старой девы, Бенджамин, — сказала она холодно, пытаясь перебороть растущий гнев и обиду.
— Не делай глупостей! Ты слишком умна, чтобы всерьез решить, что Иуда согласится умереть, не увидев внуков. Он мог использовать и использовал Дюбэ. Мы оба понимаем это, так давай прекратим этот бесполезный спор. — Кончиками пальцев он нежно стер следы слез, катившихся по ее лицу
— Улыбнись, и давай вернемся к гостям. Кто знает, может быть, тебе понравится Эспаньола. Тогда мы напишем твоему отцу, чтобы продавал все, что у него здесь есть, и приезжал к нам!
Она выдавила улыбку и увидела боль в его глазах. Когда он склонил голову и слегка — коснулся губами ее губ, она почувствовала странную пустоту внутри, чего никогда не испытывала раньше.
Люк Бриенн не чувствовал себя уютно на земле, хотя всякий раз, когда они подходили к Марселю, его радовал вид высоких известняковых скал, на которых стоял город. Застывший контур базилики святого Виктора был первым, что увидел он, когда они входили в Лионский залив.
Сейчас, когда он поднялся на гору и подошел к дому Исаака Торреса, ему было очень неспокойно.
Младший сын преуспевающего купца, он должен был посвятить себя церкви, в то время как его старший брат наследовал семейное дело. Монашеская келья или скромное жилище священника не для него. Однажды он станет богат, очень богат.
После короткой интрижки с молодой женой старого дворянина он с позором бежал в Марсель, отвергнутый собственной семьей. С помощью счастливого случая, хитрости и, несомненно, большой доли бессердечия и нахальства он стал владельцем собственной небольшой, но быстроходной каравеллы, доставлявшей контрабандой лучшие товары, захваченные на пиратских кораблях вблизи Туниса, в Марсель. Выручив достаточную сумму денег от незаконной торговли, он приобрел огромный португальский неф, снаряженный для путешествия по просторам Атлантики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Бенджамин провел рукой по своим золотистым волосам и покачал головой.
— На самом деле все обстоит совсем не так, как кажется вам и ей. Я постоянно поддерживаю связь со своими родителями. Если бы было опасно везти туда Мириам, они никогда и не заикнулись бы об этом. Она будет счастлива. Это здесь она будет несчастна, ведь эта змея Дюбэ никогда не позволит ей заниматься ничем, кроме дома!
— Тогда тебе нужно уговорить Мириам. Или между вами будет согласие, или Иуда поступит так, как, по его мнению, будет лучше для его дочери. Он дал ей большую свободу. Может быть, теперь он считает, что платит за это слишком дорого.
— Я поговорю с ней сегодня после полудня. И если не смогу убедить ее жить в Эспаньоле, я по крайней мере отвезу туда моего брата и вернусь сюда, — грустно сказал Бенджамин.
— Если так, то мы сможем уже до конца недели объявить о помолвке, — ответил Исаак, преодолевая огромное, желание довольно потереть руки.
«Иуда, старый ты мошенник! Твой план действует!»
За последний месяц выздоровления Риго два разлученных ранее брата стали почти друзьями, проводя вместе столько времени, сколько позволяла занятость Бенджамина и состояние Риго. Часто, приходя домой после посещения пациентов, Бенджамин принимал ванну в большом выложенным изразцом бассейне на первом этаже дома Торресов. Этот замечательный круглый бассейн двадцати футов в диаметре был построен на мавританский манер. В один из дней он пригласил Риго искупаться в бассейне, где заодно можно было поговорить без свидетелей перед ужином.
— Чему ты ухмыляешься, выскочка? — весело спросил Бенджамин.
— А во время манипуляции с твоими интимными частями тебе было очень больно? — спросил он, хихикая, все еще не переставая удивляться тому, что все, слышанное им о том, как иудеи уродуют свое тело, оказалось правдой. В первый раз, когда он увидел Бенджамина обнаженным, он был почти испуган. Но теперь он уже успокоился и мог спросить о том, что вызывало его любопытство.
— Мне ведь была всего неделя от роду, поэтому я не знаю, — объяснил Бенджамин, спускаясь по гладким голубым и зеленым изразцам в теплую воду.
Как-то между прочим разговор зашел о Бенджамине и предстоящей свадьбе.
— А кстати, я уже много дней не видел своей леди-доктора. Неужели она боится меня? — спросил он, действительно подозревая, что она избегает его.
— Мириам никого не боится, Риго, тем более тебя. — Лицо Бенджамина оставалось неподвижным, однако в его глазах читалась печаль. — Мы опять поссорились из-за возвращения в Эспаньолу. Как и ты, она совершенно этого не хочет. Только сегодня утром я узнал от дяди Исаака, что ее отец хочет разорвать нашу помолвку и выдать ее замуж за марсельского купца.
Риго понимающе посмотрел на брата.
— А что же сказала на это твоя леди? Трудно поверить, что она не противится тому, чтобы выйти замуж за человека, которого не сама выбрала.
— Я не знаю, чего она хочет. И не думаю, что она сама знает. Я… я поступил ужасно глупо, поставив перед ней ультиматум: или она отправится в Эспаньолу вместе со мной, или я поплыву без нее. — Он уныло улыбнулся. — Быть может, если ты решишь вернуться в Италию, мне придется вернуться домой одному.
— Скажи, Эспаньола будет для тебя раем, если ты откажешься от Мириам, от всего богатства и привилегий этого мира и от здешней медицинской практики? — спросил Риго, пытаясь разрешить загадку, которую представлял собой его брат.
— Да, но в Эспаньоле наше с Мириам умение тоже необходимо. Тайно умирают от простейших болезней. В Новом Свете всего несколько знахарей и врачей, и никто не лечит не только индейцев, но и белых с ранчо моего отца. Это своего рода маленькое королевство, Риго, со своим отлаженным бытом. Ты можешь вернуться в Эспаньолу вместе со мной и встретиться со своей семьей. А потом, если не помиришься с отцом… хорошо, плыви в Гавану, а оттуда уже рукой подать до материка.
Риго пожал плечами, решив подумать об этом позже.
— Давай лучше поговорим о том, что нам делать теперь. Что тебе нужно сделать, чтобы заполучить свою докторшу? Если уж она, очевидно, разбила твое сердце, хоть я и не пойму почему.
Бенджамин клюнул на приманку.
— Мириам очень хороша, но не в общепринятом вкусе.
— Я согласен. Она одевается так мрачно и в такую просторную одежду, как монахиня, считая, что платье с фижмами будет мешать ее работе.
— Да, зато у нее такие чудные серебристо-серые глаза и волосы, отливающие бронзой, — мечтательно сказал Бенджамин.
— Она слишком высока.
— Но не для меня. Мужчины из рода Торресов никогда не страдали от малого роста.
— Она слишком открыта и умна для женщины.
— Но это-то мне и нравится больше всего. Ее ум — быстрый, острый, но способный к состраданию.
— Я больше ценю в женщинах чувственность, а не сострадание, — парировал Риго.
— В женщинах для случайных связей, может быть, но не у жены. Я знаю, что христианские брачные обеты часто разрушаются людьми, которые изменяют женам, нарушая тем самым библейские заповеди. Иудеи осуждают это, они должны хранить верность своей жене. И гораздо лучше найти такую женщину, с которой тебе приятно не только в постели. Нас с Мириам объединяют еще и общие интересы.
Риго поднял глаза к небу.
— Тогда, думаю, тебе нужно дать большой задаток за этот алмаз прежде, чем она соизволит выйти замуж, за того недостойного, которого ее отец нашел вместо тебя.
Бенджамин ловко вылез из бассейна и взял длинное полотенце. Яростно растирая тело, он сказал:
— Ты прав как никогда. Я знаю, мы хотим соединить наши жизни, и поэтому обещал дяде Исааку сегодня после полудня попытаться договориться с ней. — Насвистывая, он вышел из ванной комнаты.
Риго снова положил голову на прохладные изразцы, его мысли возвращались к событию недельной давности подобно тому, как язык все время невольно нащупывает больной зуб. То, что он сказал Бенджамину о Мириам, чтобы завести разговор о его чувствах к ней, вовсе не соответствовало тому, что он думал о ней на самом деле. Риго осознавал, что ему нравится возлюбленная брата, и очень страдал от этого. Он молил Бога, чтобы Бенджамин ничего не заметил.
Снова и снова всплывало в мозгу происшествие во дворе у фонтана. Он первый раз вышел из своего вынужденного заточения в сад. Под оливковым деревом, редкие ветви которого не мешали полуденному солнцу согревать его все еще болевшую рану, он, наверное, задремал, так как его разбудил шорох, сопровождаемый звуком затрудненного дыхания, как если бы кому-то было больно. Давно выработавшийся инстинкт самосохранения заставил его встать и бесшумно укрыться за скудной листвой дерева, чтобы разглядеть незваного гостя.
Почти мгновенно он увидел отливающий бронзой водопад волос, рассыпавшихся по плечам. Мириам стояла на коленях среди цветочных грядок с несколькими высокими розовыми кустами. Возле нее была корзина алых бутонов. Кончиком языка Мириам слизывала с руки капли крови. У Риго мурашки побежали по телу при виде ее. В тоне его слышались нарочито пренебрежительные нотки:
— Ах, какой неуклюжий доктор — уколоть такие прелестные пальчики о розовый шип. Будьте осторожны с иголками, а то вы не сможете штопать других.
На звук этого дразнящего голоса Мириам обернулась, все еще стоя на коленях, и задела корзинку, рассыпав цветы. Подняв глаза, она увидела его и вдруг смешалась оттого, что вся в пыли и растрепана. Вынув изо рта пораненные пальцы, она раздраженно произнесла:
— Укол розы едва ли помешает моему искусству лекаря. Кажется, сами вы поправляетесь неплохо. Зачем вы подглядываете за мной — да еще одевшись в платье Бенджамина?
Богатый пурпурный камзол с разрезами на рукавах облегал его стройное тело, словно был сшит на него. Внезапно она поняла, что он уловил ее внимательный взгляд на себе, отчего еще больше смутилась.
Риго развеселило ее замешательство. Сегодня ее резкий тон был смешан с уязвленным самолюбием.
— Мы с братом почти одинакового телосложения. Это хорошо заметно, не так ли? Бенджамин одолжил мне свою одежду, ведь все, что было у меня с собой во время осады, — это грубая солдатская одежда и оружие. — Казалось, он на минуту задумался… — Может быть, оружие сейчас пригодилось бы мне. Миледи, вы смотрите так, словно собираетесь броситься уа меня в атаку со своим розовым шипом.
Мириам бросила нож в корзину, а Риго опустился на колени рядом с ней. Осторожно, чтобы не повредить пальцы о шипы, он сложил цветы обратно в корзинку и встал, подавая ей руку.
Мириам чувствовала себя так, словно была одураченной деревенской девкой. От прикосновения рук у обоих перехватило дыхание. Он почувствовал, как она вздрогнула, словно обжегшись.
— Снова укололись, леди доктор? — усмехнулся он, когда она неловко вырвала корзину у него из рук.
— Что вы будете делать со всем этим? — Они медленно шли мимо кружевной аллеи низкорослых ив.
— Некоторые пойдут для украшения стола. А остальные возьму домой, чтобы приготовить духи и мыло. На закате наступает праздник субботы. Начиная с этого времени нам нельзя работать, — объяснила она.
— Я уже знаком с обычаями этого дома и понимаю значение обряда субботы.
— Но вы же христианин. Как вы можете понимать — или соблюдать — наши ритуалы? Разве для вас мы не язычники? — в ее ясных серых глазах мелькнуло удивление.
В этот момент они подошли к широким каменным колоннам портика, и он, непроизвольно взяв ее руку, поднес к губам в традиционном приветствии. Опуская руку, Риго опять почувствовал, как она дрожит, и на мгновение задержал ее в своих руках. Пристально глядя на нее, он вдруг сказал:
— То, что происходит между нами, не имеет ни малейшего отношения к теологии, миледи.
Ничего не ответив, она исчезла в дверях, оставив его во власти собственных чувств. Мириам была полной противоположностью Луизе и другим женщинам, которых он всегда выбирал за их привлекательные формы и яркость. Ее острый язычок и университетское образование тоже не соблазняли его. Что же тогда?
Он открыл глаза и оглядел пустую ванную комнату.
Ни одна знатная женщина не захочет выйти замуж за наемника-полукровку, а тем более — благочестивая иудейка. А потом он вспомнил искреннее лицо Бенджамина и снова услышал, как он влюблено защищал Мириам. Бенджамин женится на ней, и это положит всему конец!
— Если я не вернусь к Пескаре, останется еще Кортес и Мексика, — пробормотал он, выходя из комнаты. Эхо его шагов звучало так же неискренне, как и его слова.
Глава 5
Вскоре после эпизода с розами в доме Исаака Торреса состоялся бал в честь Мириам и Бенджамина. Их помолвка отмечалась с большой пышностью.
Риго восхищался великолепными нарядами дам. Он никогда не видел такого богатства. Блестящая парча и разноцветный шелк играли в ярком свете свечей. Сверкающие бриллианты, таинственное тепло золота, драгоценные каменья создавали атмосферу праздника.
Будучи одним из самых богатых купцов в городе, Исаак пригласил на праздник самых знатных христиан и иудеев.
Риго на этом торжестве чувствовал себя лишним и чужим, но и просто, без причины, исчезнуть он не мог.
Он думал о том скором времени, когда будет достаточно здоров для того, чтобы уехать. После того как Бенджамин и Мириам поженятся, они отправятся в Эспаньолу, чтобы повидать Аарона, Магдалену и остальную семью. А потом вернется в Прованс. Риго не догадывался, как им удалось договориться, но он знал, что Бенджамин хочет остаться в Эспаньоле. Следует ли ему присоединиться к ним и встретиться со своим отцом? Оттуда достаточно просто попасть в Мексику. С другой стороны, его не вдохновляла мысль о том, что придется провести несколько недель на борту корабля вместе с Бенджамином и Мириам.
Риго разглядывал зал, и его взгляд остановился на богато одетом пожилом мужчине крепкого телосложения. По его злобному лицу Риго понял, что это отвергнутый Мириам Ришар Дюбэ, которого хитрый Иуда использовал для того, чтобы манипулировать Мириам и Бенджамином. Риго заметил, как враждебный взгляд Дюбэ следил за танцующей парой.
Невольно Риго тоже посмотрел на них. Они были очень красивой парой. Бенджамин, высокий и золотоволосый, был одет в темно-синий бархатный камзол, который удачно подчеркивал голубизну ярких глаз Торресов. Рукава широкого открытого верхнего платья были украшены серебром и сапфирами. Мириам всего на полголовы была ниже своего партнера и очень хорошо смотрелась рядом с ним в танце. Ее изящное сложение было элегантно подчеркнуто платьем из красновато-коричневой парчи, вытканной золотой нитью. Тон ее платья гармонировал с бронзовым оттенком каштановых волос, которые были тщательно уложены и скреплены украшенной жемчугом и топазами сеткой.
Риго смотрел, как она то и дело поднимала глаза на Бенджамина. Счастлива ли она? Счастлив ли его брат? Риго не позволял себе думать о причинах своего дурного настроения, но вид отливающих бронзой волос и светящихся торжеством серых глаз преследовал его. С каждым бокалом великолепного вина из подвалов Исаака его глаза все неотступнее следили за Мириам в ее пышном наряде, грациозно двигающейся среди толпы в зале.
Улучив момент, Мириам с Бенджамином покинули празднество. Риго не хотел знать, что они будут делать и о чем говорить в стороне от любопытных глаз.
Он был не один, кто заметил улизнувшую пару. Ришар Дюбэ будто бы невзначай, прогуливаясь, вышел в другие двери и спрятался в тени колонны портика, откуда можно было подслушать.
Миримам чувствовала, как холодный вечерний ветер ударил ей в лицо, и вздохнула с облегчением.
— Наконец-то можно передохнуть. — Она взглянула на лицо Бенджамина, казавшееся суровым, угловатым и неподвижным в неярком свете луны.
— На время можно сбросить маски, не правда ли? — спросила она тихо.
Бенджамин посмотрел на любимое лицо, и кривая усмешка задрожала на его губах.
— Это не маска, Мириам. Я заключил сделку с тобой и твоим отцом.
— И теперь должен будешь всю жизнь провести в заточении. Разве теперь ты воспринимаешь мой дом не как тюрьму? Вдали от родителей, друзей, привычной жизни.
— Кто-то из нас должен был сделать выбор, Мириам. Или тебе пришлось бы выйти замуж за Дюбэ, — сказал он глухо, утомленный спором.
— Никогда! Я же сказала тебе, что никогда не согласилась бы на это, несмотря на все угрозы отца, — вспылила она. — Дюбэ — это…
— Я знаю, каков он! — прервал ее Бенджамин, — И я представляю, что чувствовал Иуда при мысли о том, что ему придется отпустить свою любимую дочь в путешествие через Атлантику. Он никогда бы не изменил своего решения, Мириам.
— Тебе не стоит жертвовать собой, чтобы спасти меня от участи старой девы, Бенджамин, — сказала она холодно, пытаясь перебороть растущий гнев и обиду.
— Не делай глупостей! Ты слишком умна, чтобы всерьез решить, что Иуда согласится умереть, не увидев внуков. Он мог использовать и использовал Дюбэ. Мы оба понимаем это, так давай прекратим этот бесполезный спор. — Кончиками пальцев он нежно стер следы слез, катившихся по ее лицу
— Улыбнись, и давай вернемся к гостям. Кто знает, может быть, тебе понравится Эспаньола. Тогда мы напишем твоему отцу, чтобы продавал все, что у него здесь есть, и приезжал к нам!
Она выдавила улыбку и увидела боль в его глазах. Когда он склонил голову и слегка — коснулся губами ее губ, она почувствовала странную пустоту внутри, чего никогда не испытывала раньше.
Люк Бриенн не чувствовал себя уютно на земле, хотя всякий раз, когда они подходили к Марселю, его радовал вид высоких известняковых скал, на которых стоял город. Застывший контур базилики святого Виктора был первым, что увидел он, когда они входили в Лионский залив.
Сейчас, когда он поднялся на гору и подошел к дому Исаака Торреса, ему было очень неспокойно.
Младший сын преуспевающего купца, он должен был посвятить себя церкви, в то время как его старший брат наследовал семейное дело. Монашеская келья или скромное жилище священника не для него. Однажды он станет богат, очень богат.
После короткой интрижки с молодой женой старого дворянина он с позором бежал в Марсель, отвергнутый собственной семьей. С помощью счастливого случая, хитрости и, несомненно, большой доли бессердечия и нахальства он стал владельцем собственной небольшой, но быстроходной каравеллы, доставлявшей контрабандой лучшие товары, захваченные на пиратских кораблях вблизи Туниса, в Марсель. Выручив достаточную сумму денег от незаконной торговли, он приобрел огромный португальский неф, снаряженный для путешествия по просторам Атлантики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40