Филип пристально вглядывался в ее лицо, пытаясь понять.
– А как же сроки? – сказал он ровным голосом. – Ты принимаешь меня за дурака? Я умею считать до девяти!
Габби сразу поняла тщетность своих слов. Хотя Филип любил ее и со временем мог бы полюбить и Жана, самолюбие вряд ли позволит ему смягчиться. Почему-то он убедил себя, что отец маленького Жана – Марсель. Со слезами на глазах Габби встала.
– Одевайся скорее, моя дорогая, – велел Филип. – Как только твоя няня с Жаном вернется, мы отправимся в Бельфонтен. Ты можешь прислать за вещами позже. – Несмотря на сердитые слова, которыми они только что обменялись, Филип ни на минуту не сомневался, что Габби поедет с ним.
– Я не поеду, – печально сказала Габби, одеваясь.
– Ты отказываешься? – спросил он, пораженный. – Как ты можешь сомневаться в моей любви после того, что мы только что пережили вместе? Если ты решишь остаться с Дювалем, это будет концом наших отношений. Я не буду таким глупцом, чтобы повторять одну ошибку дважды, – сказал он многозначительно.
Тут Габби произнесла слова, потрясшие Филиппа:
– Существует большая вероятность, что я не смогу больше зачать ребенка, а если и смогу, то не смогу доносить его до срока. Доктор Рено сказал, что у меня какое-то повреждение в области таза из-за падения с лестницы. То, что Жан выжил, это просто чудо. Так что, если ты сейчас отвергнешь Жана, у тебя может вообще не быть наследника, пока ты женат на мне.
Филип старался сдержать чувства, бушевавшие в нем. Какой ужасный выбор! Признать своим ребенка, который, вполне возможно, зачат от другого, или развестись с женой!
– Ты уже второй раз губишь меня, – сказал он устало. – И оба раза из-за твоего падения. Из-за чего ты упала на этот раз, Габби? Уж в этом ты не можешь винить меня или Амали. – Внезапно Филип вспомнил, как Габби в бреду во время родов произнесла имя Амали.
– Кто тебе сказал, что я умер, Габби? – спросил он.
– Амали.
– Амали! Трудно поверить. Лишь накануне я отвез ее... к ее новому хозяину.
– Это правда, – с горечью сказала Габби. – Она пришла сюда днем и вынудила меня впустить ее, заявив, что ты умер от укуса змеи. Она... она даже намекнула, что ждет от тебя ребенка.
– И что потом? – тихо спросил Филип.
– Известие о твоей внезапной смерти сильно меня расстроило. Я пошла вверх по лестнице, ни о чем не думая, лишь желая остаться наедине с моим горем. К моему ужасу, Амали обогнала меня на лестнице, вытащила из-под юбки змею и сунула ее мне в лицо. – Филип задохнулся от гнева. Габби продолжала со слезами на глазах: – Я чувствовала, как ядовитое жало коснулось моей щеки и в ужасе отшатнулась. Наверно, я оступилась или потеряла сознание, потому что очнулась только в спальне, когда ты был рядом со мной.
– Опять Амали! Неужели меня всю жизнь будут преследовать гибель и бессмысленное разрушение всего, что мне дорого? – простонал Филип, закрывая лицо руками. – Если бы Амали не подстроила твое падение...
– Разве что-нибудь изменилось бы?
– А так, как сейчас обстоят дела...
– Сейчас дела обстоят так, – закончила Габби вместо Филиппа, – что мы опять в том же положении, как в тот момент, когда ты оставил меня здесь у Марселя. Что бы я тебе ни говорила, твое мнение обо мне не изменится.
Филип не ответил.
– Прощай, Филип. Желаю тебе обрести счастье и наследника, о котором ты мечтаешь, с другой женщиной. Твоя любовь оказалась недолговечной. По существу, Жан принадлежит Марселю. А после сегодняшнего вечера Марсель и на меня сможет предъявить права.
Смысл слов Габби был абсолютно ясен, и Филип ощутил на сердце холод и пустоту. Если даже Габби до сих пор не была любовницей Марселя, то теперь готова разделить с ним ложе. Филип мрачно подумал, что его любовь ничего для нее не значит. Он молча стал одеваться. Лицо его было как непроницаемая маска. День начался для него радостным предвкушением, их любовное слияние, казалось, предвещало счастливое будущее, и вдруг такой горький конец. Но теперь поздно предаваться сожалениям. Габби не хочет и не может принять то, что он ей предлагает, ей нужно больше.
Филип резко распахнул дверь из кабинета в холл и чуть не сбил с ног Луэллу, которая возвращалась с Жаном с прогулки. Та едва не выронила ребенка, но Филип одной рукой успел подхватить младенца, а другой поддержал женщину. Пока Луэлла приходила в себя от испуга, Филип держал на руках Жана, пораженный осмысленным взглядом малыша. С тех пор, как он последний раз его видел, цвет его глаз сменился с темно-синих на серо-голубой. Кожа его была нежной, как лепесток цветка, и Филип, не отдавая себе отчета, осторожно провел пальцем по гладкой щечке ребенка.
Габби, стоя за спиной Филиппа, молча следила, как он погладил лицо сына и улыбка смягчила резкие черты его лица. Когда он заметил, что Габби на него смотрит, он повернулся к ней, передал ей ребенка и вышел.
В ту секунду, как Филип скрылся из виду, Габби охватила такая огромная усталость, что, если бы Луэлла не забрала Жана, Габби могла бы выронить ребенка. Испуганная внезапной бледностью и сильной дрожью Габби, Луэлла закричала, и на шум прибежала Тилди.
– Отнеси ребеночка в детскую! – скомандовала Тилди, сразу оценив обстановку. – Быстрее, мадам Габби больна, мы должны отвести ее в спальню.
Луэлла уложила Жана в колыбельку и вернулась, чтобы помочь Тилди проводить Габби.
– Я пошлю за доктором, – сказала Тилди.
– Нет, – слабо запротестовала Габби, ложась в постель. – Я уверена, что со мной ничего серьезного. Несколько часов сна – вот и все, что мне нужно. Вот увидите, завтра все будет в порядке.
Тилди недоверчиво покачала головой, но ей ничего не оставалось, как подчиниться желанию Габби. Она знала, что к ужину вернется месье Марсель, она ждала его, чтобы узнать, что же делать дальше. Тилди давно догадалась о разрыве между Габби и Филиппом и знала, что Марсель испытывает сильные чувства к ее новой госпоже.
День сменился вечером, а заметного улучшения в состоянии Габби не наступало. За эти бесконечные часы она то впадала в сон, то просыпалась, беспорядочные мысли роились в ее сознании. Лишь одно она сознавала – часть ее жизни пришла к концу. Теперь у нее остались только Жан и Марсель. Значит, у нее больше нет причин отказывать Марселю.
Уже в сумерках, когда на улицы спустился туман, Марсель вернулся домой. Осторожно вошел в спальню Габби. Тилди встретила его в дверях с грустными новостями, и Марсель сразу велел послать за доктором. Он зажег лампу и озабоченно всматривался в лицо Габби, на котором выступили капельки пота.
– Боже мой! – воскликнул он. – Почему мне раньше не сообщили? Ты больна, дорогая, серьезно больна.
Габби облизала потрескавшиеся губы. Заметив это, Марсель налил воды в стакан и поднес к ее губам. Габби с жадностью выпила.
– Завтра все будет в порядке, – пообещала она, стараясь придать своему голосу больше убедительности.
– Скоро придет доктор, – сказал Марсель, убирая пряди волос с ее лба.
Через час Тилди провела в спальню доктора Рено, который немедленно отослал всех из комнаты, прежде чем приступить к осмотру. Марсель беспокойно шагал взад и вперед под дверью Габби.
Наконец доктор Рено вышел из комнаты с озабоченным видом. Он закрыл за собой дверь и заговорил:
– Если вы хотите, чтобы я помог мадам Сент-Сир, Дюваль, я должен знать правду. – Он устремил на Марселя усталый взгляд. – Я, должен знать, в каких отношениях вы находитесь с мадам Сент-Сир. К этому времени она с ребенком давно должна была вернуться к своему мужу в Бельфонтен. По крайней мере, мне так дали понять.
– Они... они расстались, – неохотно ответил Марсель.
– Я так и подозревал с самого начала, но после того, как Сент-Сир присутствовал при рождении своего сына, я подумал...
– Ничего не изменилось. Когда Габби поправится, я отвезу ее с ребенком во Францию и до бьюсь развода. Как только он состоится, мы с ней поженимся.
Доктор Рено внимательно посмотрел на Марселя и задал следующий вопрос. Вопрос, который, возможно, он не должен был задавать.
– А вы... вы находитесь в близких отношениях с мадам Сент-Сир?
– Конечно, нет, доктор! – с негодованием ответил Марсель. – Я люблю Габби, это правда, но за кого вы меня принимаете? Я не прикасался к ней до рождения ребенка, а после этого не хотел ничем повредить ей, пока она полностью не оправится после тяжелых родов.
– Гм, – задумался доктор и почесал подбородок. Он верил Дювалю, но при осмотре больной доктор Рено понял, что Габби вступала в интимные отношения с мужчиной всего несколько часов назад. Ему явилась странная догадка, и он спросил:
– А месье Сент-Сир не навещал сегодня свою жену?
Марсель сощурился, потом широко раскрыл глаза. «К чему клонит доктор? – спрашивал он себя. – Какое отношение этот нелепый вопрос может иметь к болезни Габби?» Вслух он ответил:
– Сомневаюсь, доктор, но я выясню, если это важно.
– Мне кажется, да, – кивнул доктор.
Прервав разговор, Марсель пошел искать Тилди и Луэллу. То, что он услышал, весьма его обеспокоило. Неужели визит Филиппа расстроил Габби настолько, что вызвал ее болезнь? Откуда доктор узнал? Неясные сомнения, в которых он сам себе не признавался, мучили его. Когда он сообщил доктору Рено, что Филип действительно приходил днем, доктор лишь кивнул утвердительно, не встречаясь взглядом с Марселем.
– Вы что, полагаете, что визит Сент-Сира каким-то образом повинен в болезни Габби? – спросил огорченно Марсель.
– Честно говоря, Дюваль, ее болезнь для меня загадка.
– Так почему вы задаете вопросы по поводу наших с ней отношений?
Серьезно поразмыслив, доктор Рено решил сохранить при себе свое открытие. Было очевидно, что за несколько часов до этого Сент-Сир и его жена вступили в интимные отношения. А если это произошло, то расторжение их брака не настолько предрешенное событие, как кажется Дювалю. Тем более сам Дюваль признался, что никогда не был в интимных отношениях с мадам Сент-Сир. Но доктор все равно не мог понять связь между визитом Сент-Сира и болезнью его жены. Дюваль узнал со слов слуг, что уход Сент-Сира был очень поспешным. Может быть, он поссорился с женой, и их прощание было далеко не мирным. В таком случае потрясение от того, что близость с мужем завершилась расставанием с чувством горечи и взаимными обидами, могло спровоцировать болезнь. Наконец доктор принял решение и ответил на вопрос Марселя:
– Мне необходимо было узнать, не произошло ли сегодня нечто особенное, что могло вызвать нервное потрясение и, следовательно, болезнь. Мадам Сент-Сир все еще не полностью восстановила силы после рождения ребенка.
– И что вы решили? Доктор Рено тяжело вздохнул.
– Если бы мне было точно известно, что именно произошло между мужем и женой сегодня днем, мне было бы легче ответить. Нет сомнения, что мадам Сент-Сир серьезно больна. Я полагаю, Сент-Сир рассказал вам об ужасном случае в Норфолке? – Марсель кивнул, и доктор продолжал: – Эта лихорадка может быть скрытым проявлением воздействия наркотических средств, которые ей тогда ввели, на ее неокрепший организм.
– И как ей помочь?
– К сожалению, мы можем немногое. Пусть она больше спит, много пьет, и еще необходимо делать ей холодные обтирания. Я оставлю лекарство от жара и приду завтра, если вы не пришлете за мной раньше.
Он протянул Марселю маленький флакончик с темной жидкостью и начал спускаться по лестнице.
– Да, вот еще что, – вспомнил он. – Пусть мадам Сент-Сир не кормит ребенка, пока жар не спадет и она не окрепнет. В случае, если в ее крови есть инфекция, ребенок может заразиться через молоко. Если у нее будут болеть груди, Луэлла знает, что надо делать.
Марсель проводил доктора до дверей и сразу вернулся в комнату Габби и пробыл там всю ночь, обтирая ее тело влажным полотенцем и вливая в запекшиеся губы питье. Он старался разобрать слова, что бормотала Габби в бреду, но единственным отчетливым словом было имя «Филип», его Габби повторяла снова и снова.
К полуночи Габби пришла в себя. Она осторожно тронула Марселя за руку, и он, вздрогнув, очнулся от легкой дремоты.
– В чем дело, милая? – спросил он, заметив, что она на него смотрит.
– Прости меня, Марсель.
– За что, любовь моя?
– Эта ночь должна была быть для нас особенной. Я знаю, что ты надеялся... что ты хотел...
– Тсс, – сказал он и приложил палец к ее губам. – Будут и другие ночи. У нас впереди вся оставшаяся жизнь, чтобы любить друг друга.
– Вся оставшаяся жизнь, – повторила Габби грустно и опять впала в забытье.
На следующий день доктор Рено сказал, что пациентке лучше, но приступы жара и бреда продолжались. Доктор повторил свой первоначальный диагноз и предписания, посоветовав Марселю держать Габби в постели три дня после того, как спадет жар.
Доктор сказал, что теперь его можно не вызывать, если не будет ухудшения. После его отъезда Марсель нехотя оставил Габби на попечение Тилди, а сам принял ванну и пошел спать.
Через несколько часов Марселя неожиданно разбудила Тилди, которая энергично трясла его за плечо. Он моментально проснулся.
– В чем дело? Что-то случилось с Габби?
– У мадам Габби боли, – ответила она несколько туманно. – Я... я не знаю, что делать.
– Какие боли? – Увидев, что Тилди не знает, как выразиться, Марсель догадался, в чем дело. – Где Луэлла?
– Кормит ребенка, месье Марсель. Хотите, чтобы я ее позвала?
– Нет, пусть кормит. Я сам пойду к мадам Габби. Ты иди на кухню.
Сомневаясь в способности Марселя облегчить боль Габби, Тилди все же исполнила его указание. Через несколько минут Марсель, одетый в халат, вошел в спальню Габби и сразу понял, в чем дело.
– Жан! Принесите мне Жана, – умоляла Габби. – Я должна покормить его.
– Доктор строго приказал, чтобы во время твоей болезни Жана кормила только Луэлла. – Увидев огорченный взгляд Габби, Марсель продолжал: – Ты должна подумать о сыне. Ведь он может заразиться через твое молоко.
– Я... я об этом не подумала, – слабым голосом сказала Габби. – Но что же мне делать? – Хотя она прикрылась простыней, на белоснежную ткань уже протекло пятно с ночной рубашки Габби.
– Позволь мне помочь тебе, милая, – сказал Марсель мягко. Он откинул простыню и расстегнул до пояса пуговицы ночной рубашки Габби, обнажив ее груди, набухшие от молока. Марсель зачарованно смотрел на белую жидкость, которая стекала струйками с ее набухших сосков. Он осторожно протянул руку и коснулся сначала одного, потом другого полушария. Они были горячие и распухшие, и Габби вскрикнула от боли, хотя его прикосновение было очень осторожным.
Не колеблясь больше, Марсель лег рядом с ней и, не обращая внимания на ее слабые протесты, взял в рот налитый сосок и стал осторожно сосать, пока молоко не потекло свободно, наполняя его рот густой сладковатой жидкостью. Марсель любил Габби, он не задавался вопросом, понравится ли это ей, он лишь хотел облегчить страдания любимой женщины. Почти сразу же боль в ее груди утихла и вскоре исчезла совсем. Габби вздохнула, когда Марсель пододвинулся к другой груди и снова начал свою работу. Избавившись от боли, Габби сразу захотела спать. Почувствовав, как исчезла напряженность ее тела, Марсель нехотя поднял голову, застегнул ночную рубашку Габби, укрыл ее простыней и, тихонько поцеловав в губы, на цыпочках вышел из комнаты.
На следующий день, хотя Габби выглядела гораздо лучше, Марсель решил не рисковать ее душевным состоянием и не сообщил ей, что утром в дом заявился поверенный Филиппа с документом, в котором говорилось, что Филип собирается просить развода через французский суд. Основание для развода – супружеская измена! У Марселя была еще одна причина сохранить эти сведения при себе. Он боялся, что Габби, узнав про это, откажется ехать с ним во Францию, а Марсель надеялся, что, когда они будут вдали от Филиппа, Габби полюбит его так же сильно, как он ее. Много мучительных часов Марсель провел, пытаясь разгадать причину неожиданного посещения Филиппа в тот день, когда Габби заболела. Он не мог понять, что произошло между мужем и женой и почему Филип переменил свое решение насчет развода. Ведь до этого момента Филип наотрез отказывался дать Габби развод. Странно, что сейчас он поступает по-другому. Но только он сможет объяснить, что же произошло.
В ту ночь жители Сен-Пьера были сильно встревожены особенно мощным извержением, самым мощным за последнее время. Наутро все было покрыто серым пеплом, который мешал дышать, а потоки лавы доходили чуть не до самого города. Более того, выбросы лавы не прекращались. Горожане толпами покидали город. Корабли готовы были выйти в открытое море, увозя напуганных стихией людей.
Через три дня странная болезнь Габби прекратилась так же внезапно, как и началась. Габби была все еще слабой, но жар прекратился. Каждый день она все больше времени проводила на ногах. Сидя у закрытого окна, она наблюдала за мечущимися по улицам жителями Сен-Пьера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37