Габби вздрогнула, услышав эти слова, но не успела придумать подходящий ответ, как Филип приблизился к ним. – Дорогая моя, – поздоровался он вежливо, но не без иронии. – Я так рад, что ты решила присоединиться ко мне на Рождество.
Габби не сомневалась, что Филип изображал радость, специально демонстрируя ее всем присутствующим, обнимая ее и целуя.
– Как... как ты узнал, что я на «Южной звезде»? – спросила Габби, когда обрела дар речи.
– Потом расскажу, – ответил он уклончиво. Его слова ничего не объясняли, но подергивание мускула на щеке заставило Габби замолчать. – Сначала мы должны отыскать сестру Элен, а потом, когда мы будем одни, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Я также покажу тебе, как я счастлив тебя видеть, – прибавил он с затаенной угрозой в голосе. Габби напряглась, но продолжала улыбаться.
– Но, месье Филип, – наивно вмешалась Элен, – ведь Габби собиралась погостить у Селесты. Разве ее планы изменились? Марсель рассчитывал, что, когда он приедет в Новый Орлеан, Габби будет в доме нашей сестры. Вы знаете, что Габби последнее время у нас гостила?
Габби нервно сглотнула. Простодушные слова Элен ей самой казались компрометирующими. А что же тогда подумает Филип?
– Я уверен, что ваш брат согласится с тем, что мы с женой слишком долго были в разлуке, – сказал Филип непринужденно, однако со стальными нотками в голосе. – Она присоединится ко мне на «Стремительном», где ее общество во время долгого плавания будет весьма желанным.
Габби побледнела и готова была возразить, но Филип бросил на нее предостерегающий взгляд.
– Итак, уважаемые дамы, – сказал он, – готовы ли вы сойти на берег?
Как только они сошли с корабля, им не составило труда разыскать Селесту, которая ждала их в своей карете у выхода с шумного причала. Габби с улыбкой наблюдала за нежной встречей двух сестер. Почти сразу же Габби и Филип попрощались с сестрами Марселя. В этот момент в фиалковых глазах Габби стояли слезы, а Филип до боли сжимал ее локоть.
– Мы увидимся на Мартинике, – пообещала Элен и, обняв подругу на прощание, села в карету. – Может быть, хочешь передать что-нибудь моему брату? – спросила она, не заметив ледяной взгляд Филиппа при упоминании имени Марселя.
– Да, – пролепетала Габби, испуганно глядя на Филиппа. – Скажи ему...
– Поблагодарите его за то, что он доставил жену ко мне в целости и сохранности, – вставил Филип, опуская руку и обнимая Габби за талию. После этого они остались вдвоем. – Пойдем, дорогая? – сказал Филип. Голос его звучал тихо и напряженно. Габби настолько была испугана, что едва не лишилась чувств. Что с ней сделает Филип? Теперь он не сомневается, что она собиралась оставить его, а поскольку Элен невольно проговорилась, что Габби гостила в городском доме Марселя, Филип наверняка заподозрит самое худшее.
Вся трепеща, она покорно шла с мужем вдоль доков, пока они не подошли к причалу, где стоял «Стремительный». Габби всего на мгновение замешкалась, и Филип без особенных церемоний подтолкнул ее к трапу. Их встретил суровый седовласый человек, которого Филип представил как капитана Бовье, заменившего капитана Жискара. Похоже было, что капитан был предупрежден о ее приезде. Он коротко поприветствовал Габби и сразу же занялся своими делами.
После этого Филип повел Габби в каюту, которую они вдвоем занимали во время путешествия из Франции. Когда они подошли к двери, он резко втолкнул ее туда. Габби покачнулась, попыталась ухватиться за стул, но не смогла и упала прямо на полу у ног Филиппа. Она с трудом удерживалась от слез, а муж возвышался над ней с угрожающим видом, расставив ноги и уперев руки в бока, и был еще более грозным, чем в ее воспоминаниях.
– Опять за свои штучки взялась, дорогая моя? – произнес он насмешливо. – Вижу по твоему лицу, что ты надеялась никогда больше меня не увидеть. Прости, что разочаровал тебя. – Его стальной взгляд пригвождал ее к полу.
– Откуда ты узнал, что я плыву на «Южной звезде»? – спросила Габби, стараясь говорить твердым голосом.
– Твой любовник Марсель отправил письмо своей сестрице с одним из моих пакетботов, – ответил Филип. – Я был в Новом Орлеане, когда пришло судно, и капитан передал письмо мне. Я узнал фамилию сестры Марселя и из любопытства вскрыл письмо, прежде чем переслать по адресу. Сказать, что я был поражен, – значит ничего не сказать. – Он помолчал и грозно посмотрел на Габби. – Вряд ли мужчина может обрадоваться, узнав, что его жена стала шлюхой человека, которого он презирает. И давно Марсель стал твоим любовником? Наверно, весь Сен-Пьер обсуждает твое бесстыдное поведение. И ты еще не постеснялась использовать бедную, наивную Элен для прикрытия своего романа.
Габби хотела встать, но Филип поставил ногу ей на живот, не давая подняться.
– Все не так, как ты думаешь, Филип! – закричала Габби. – Марсель мой друг и больше ничего! Если бы ты знал, из-за чего...
– Ничего не хочу слышать! – заревел Филип, убирая с нее ногу. – Ты воображаешь, что я забыл или простил твой роман с капитаном Стоуном? Похоже, что невинная девушка, которая мечтала стать монахиней, превратилась не только в убийцу, но и в шлюху!
Габби закрыла ладонями уши, чтобы не слышать его безжалостной тирады.
«Как он может представлять себя таким праведником? – подумала Габби. – Как он смеет обвинять меня после того, как я застала его в постели с любовницей?» Вслух она сказала:
– Мне жаль тебя, Филип. Ты обвиняешь меня несправедливо. Может быть, ты выслушаешь меня, прежде чем осудишь? Я ведь не единственная, кто согрешил.
Ее слова, похоже, задели больное место, потому что смуглое лицо Филиппа потемнело от гнева.
– Хватит! – сказал он резко. – Твоя пустая болтовня мне наскучила. – Он посмотрел на нее с неприязнью. – Поднимайся! – приказал он.
Поскольку Габби не шевельнулась, Филип схватил ее за руку и резко поднял на ноги. Он прищурился, пристально разглядывая ее с головы до ног.
– Похоже, что ты совсем поправилась, – сказал он. – Видно, Марсель заботился о твоем здоровье.
Он с силой прижал ее к себе, его пальцы погрузились в мягкий шелк ее волос на затылке, и он впился в нее жадными губами. Она не могла пошевелиться и едва дышала под еле сдерживаемым напором его страсти. Габби чувствовала биение его сердца, чувствовала его твердое тело рядом с собой, несгибаемое, как он сам. Свободной рукой он провел по ее спине, бедру. Она оставалась зажатой и неподвижной под этим яростным натиском, пока он наконец не отшвырнул ее со злобой, придя в бешенство от ее напряженного, неподатливого тела.
– Так тебе больше нравятся нежные прикосновения твоего любовника, чем мои? – произнес Филип ледяным тоном.
Гнев побудил Габби ответить: «Вполне возможно!» Она немедленно пожалела о своей дерзости, потому что сразу же очутилась на кровати, а тяжелое тело Филиппа нависло над ней. Он проворно раздел ее, а ее сопротивление только разжигало его. Когда она лежала перед ним полностью обнаженная, он молча с мрачным видом разделся сам. Габби увидела, что он уже возбужден, и отвернулась, чтобы не смотреть на это сильное, мускулистое тело, которое странно волновало ее. Он иронически засмеялся, перехватив ее взгляд.
– Ну и как я по сравнению с твоими любовниками? Не может быть, чтобы ты так быстро забыла силу моей страсти.
Возмущенная его насмешками, Габби попыталась ударить его, но ее руки оказались заведены за голову и прижаты к постели. Филип лег на нее, сдавливая ее груди своим массивным торсом. Высвободив одну руку, Габби инстинктивно нацелилась ногтями в глаза Филиппа. Он откинул голову, и ее пальцы скользнули по его шее, где сразу выступила кровь.
В его серых глазах засверкали одновременно гнев и страсть.
– Не дерись, моя дикая кошечка, – произнес он грозно. – Я твой хозяин. Ты моя. Я могу брать тебя, когда захочу. Это закон.
Он схватил ее руку, прижал и завел ей за голову. Она с непонятной завороженностью смотрела, как кровь из его царапины капала ей на грудь. Филип яростно впился в ее дрожащие губы, а свободной рукой стал ласкать ее тело. От сознания своей беспомощности у Габби слезы выступили на глазах, но Филиппа это не остановило. Потом в нем произошла перемена, его тело стало менее напряженным, и он почти нежно прикасался языком к ее влажным векам, изгибу щеки, к ямочке на ее шее. Его участившееся дыхание обжигало ее кожу, вызывая в ней непреодолимый трепет.
Габби невольно издала гортанный стон, и глаза Филиппа при этом загорелись злорадным удовлетворением. Габби так давно не предавалась любви, что, как только Филип разбудил в ней дремлющую страсть, она не смогла совладать со своими эмоциями. Напряженные мускулы его бедер врезались в ее мягкое тело, и его руки распоряжались ее плотью с настойчивостью, которой она не могла противиться. Когда он вонзился в нее, она закричала от боли, но когда он начал движения внутри ее, она испытала растущую слабость, первобытное желание уступить.
Тело Габби, как бы независимо от нее самой, стало ритмично двигаться навстречу толчкам Филиппа. Почувствовав, что она более не сопротивляется, Филип отпустил ее руки, которые немедленно обвились вокруг его шеи, побуждая его все глубже проникать внутрь. Габби никак не могла теперь бороться с ним, не могла отказать ему или себе. Стон вырвался из ее груди, и вдруг они оба погрузились в океан блаженства.
Когда Филип наконец отодвинулся от Габби, она повернулась к нему спиной, чтобы он не увидел ее слез. Она с горечью думала о том, как Филип изменил ей с Амали, о его несправедливых обвинениях и ненавидела свое тело, уступившее этому человеку, почти так же сильно, как его самого. Услышав ее всхлипывания, Филип приподнялся на локте, и теперь, когда он рассматривал ее, его лицо уже не казалось холодной маской. Он повернул Габби к себе.
– Почему ты плачешь? – просил он ее с насмешливой заботливостью. – Разве тебе не нравится быть шлюхой с собственным мужем? – Его язвительная усмешка пронзила ее, как острый кинжал, и слова ранили так больно, как будто он поворачивал клинок в ее груди. – Я прошу у тебя не больше, чем получают твои любовники.
– Филип, послушай меня, пожалуйста! – закричала возмущенно Габби, пытаясь разуверить мужа в его заблуждении. – Между мной и Марселем...
– Хватит! – воскликнул Филип, пресекая ее протесты. – С этого дня чтобы ни одно мужское имя не слетало с твоих уст. Запомни, ты не будешь принадлежать никому, кроме меня. Ты будешь в моем распоряжении и зависеть от моей милости.
– Когда мы вернемся на Мартинику, ничего не изменится? – спросила Габби, борясь с подступавшей тошнотой.
– Ничего, – спокойно ответил Филип.
– А как насчет Амали? Я должна делить с ней твое внимание?
Лицо Филиппа потемнело, и Габби внутренне содрогнулась, увидев, как он разъярен.
– Как я поступаю с Амали, тебя не касается! – проревел он.
– Тогда желаю тебе с ней всяческих удовольствий, – горько сказала Габби. – Она даже может родить тебе внебрачного ребенка, но только я могу дать тебе наследника. – Какое-то время она хотела рассказать Филиппу о той ночи, когда по приказу Амали ее вытащили из постели и отнесли на алтарь Дамбаллы, но она сразу отказалась от этой
мысли, поняв, что в таком настроении Филип ей не поверит. Тяжело вздохнув, она отвернулась.
Но Филип был еще не готов предоставить ей передышку. Прижав ее к себе, он стал ласкать ее тело с холодной и методичной страстью, от которой она застыла. Ожесточившись против ощущений, которые вызвали в ней его ледяные пальцы, Габби смогла сохранить безучастность, пока он с жестоким удовольствием терзал ее плоть. Позднее она долго удивлялась тому, с какой нежностью он выкрикнул ее имя, достигнув пика блаженства.
Утолив свое желание, Филип поразил Габби тем, что резко вскочил и быстро стал одеваться, как будто ему не терпелось отделаться от нее. Габби не догадывалась, что Филип был потрясен и огорчен тем, что не смог совладать со своими желаниями и чувствами. Ее хрупкая незащищенность тронула его больше, чем он хотел признаться. Стараясь освободиться от противоречивых ощущений, которые бушевали в нем, Филип выскочил из каюты, по дороге собрав всю одежду Габби и унеся ее с собой. Затем она услышала звук проворачиваемого ключа в замке. Филип ее запер.
Габби кипела от ярости. Ее унизили и растоптали. Ей тошно было думать, что ее используют исключительно как орудие для телесных удовольствий. В последующие дни Филип периодически приходил, чтобы принести ей еду, а также использовать ее в постели, когда ему этого хотелось. Жене он заявил, что держит ее взаперти, потому что не доверяет ей. Как только корабль выйдет в море, она получит одежду и сможет свободно гулять по палубе, но только в том случае, если будет хорошо себя вести и не устраивать истерик на виду у членов команды. Во время так называемых любовных атак Филиппа Габби оставалась безучастной, но ее продолжающееся сопротивление, вероятно, делало ее еще более желанной для Филиппа. Ее горькие слова и холодное тело побуждали его вести себя более грубо, чем он хотел, и часто, покидая ее, он сердился на себя больше, чем на жену.
Габби мрачно наблюдала в иллюминатор, как «Стремительный» выходил в Мексиканский залив. Несмотря на то, что Габби закуталась в одеяло, она вся дрожала, потому что Филип до сих пор не вернул ей одежду и холодный воздух пронизывал ее до самых костей. Она постоянно спрашивала себя, почему муж не хочет отказаться от нее и отпустить навсегда. Наверняка найдется женщина, которая будет достаточно покорной, чтобы угодить ему.
С суровой решимостью Филип старался сломить дух Габби, но по непонятной причине он не мог решиться порвать с ней. Каждый раз, когда он смотрел в ее непокорные глаза цвета фиалки, два противоположных чувства разрывали его изнутри: временами ему хотелось заключить ее в объятия и окружить любовью и нежностью, в другой раз ее холодное, безответное тело и дерзкие слова приводили его в бешенство. Но, хотела того Габби или нет, Филип был полон решимости насладиться ее близостью. В такие минуты ему все равно было, отвечает она ему взаимностью или нет. Никогда больше он не позволит себе видеть в ней что-либо, кроме предмета своего вожделения. Никогда больше не обнажит своей души перед женщиной и не доверится ей сердцем!
Поскольку Габби не проявляла никакой покорности, Филип в качестве наказания по-прежнему оставлял ее без одежды. Он надеялся, что унижение, на которое он ее обрек, заставит ее прибегнуть к мольбам, но ошибся. Габби стала угрюмой и молчаливой. Хотя Филиппу неприятно было в этом признаться, он скучал по ее пылкости, по страстному отклику на свои любовные порывы. Из-за его грубости ее тело покрылось синяками, но она не поддавалась, и Филип решил переменить тактику.
Незадолго до того, как «Стремительный» прибыл в Чарльстон, Филип вернул ей одежду и разрешил гулять по палубе сколько угодно. Она подозрительно посмотрела на Филиппа, но, не теряя времени, стала одеваться, вновь ощутив некоторое достоинство. Хотя Филиппу она больше нравилась без одежды, он галантно укутал ее плащом и открыл дверь, чтобы она могла выйти на свежий воздух.
Она с наслаждением вдыхала соленый морской воздух, чувствуя себя узницей, выпущенной из тюрьмы. Филип не мог не улыбнуться при виде ее радости. На какое-то мгновение у него стеснилось дыхание в груди, когда он увидел, как она обольстительно выглядит на ветру, который развевал ее серебристые волосы и хлопал пышными юбками по ее стройным ногам. В это мгновение Филип желал ее, как никогда прежде.
Без всякого предупреждения Филип взял Габби за локоть и повел ее к двери каюты. Явно разочарованная столь короткой прогулкой, Габби не протестовала. Когда они зашли в каюту, Габби удивила Филиппа первым искренним проявлением дружелюбия, начиная с того дня, когда он привел ее на «Стремительный».
– Спасибо, Филип, – улыбнулась она робко. – Я надеюсь, что в следующий раз смогу погулять на палубе подольше.
Стараясь не поддаваться на ее женские уловки, он хрипло приказал:
– Раздевайся!
– Что?
– Ты слышала!
– Но почему? Ты только что сам вернул мне одежду, – жалобно проговорила Габби. – Что я сделала?
– Ты ничего не сделала и скоро опять получишь свою одежду, – пообещал Филип, и его глаза затуманились желанием. Габби не могла ошибиться в его намерениях. С печальным вздохом она сняла одежду, аккуратно сложив ее на стуле. Филип тоже разделся и сразу подхватил ее на руки и положил на кровать. Она сначала напряглась недовольно, но потом вспомнила, как хорошо быть одетой и гулять, пользуясь относительной свободой, и расслабилась в его объятиях, позволив ему постепенно воспламенить в ней желание, как в те времена, когда его губа – ми и руками руководила любовь. Даже теперь он мог довести ее до вершин страсти, и на этот раз, не – смотря на сильное собственное возбуждение, он позаботился о том, чтобы и она испытала радость от их соития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37