– Возможно, ему просто плевать на это, – Нацца подняла брови. – Локки, ваши отношения – это отношения капы и пезона. Ничего личного. Он приказывает, ты повинуешься. Ну… как правило.
– Как правило, но не сейчас? А мне-то казалось, что тебя обрадует это известие. Вот, твой отец строит планы на отдаленное будущее, как ты и хотела!
– Я говорила о разумных планах, – впервые за их разговор Нацца по-настоящему улыбнулась. – Ну же, пезон. Мы ведь можем несколько дней поиграть в эту игру. Просто сделать вид… а тем временем вместе подумать, как выйти из положения. Все зависит от нас самих, не так ли? Старик не сумеет нас победить… он даже не узнает о своем проигрыше.
– Наверное, Нацца. Сделаем, как ты скажешь.
– Я уже сказала. Приходи послезавтра, мы что-нибудь придумаем. Прорвемся. А теперь иди успокой своих мальчиков. И будь осторожен.
Локки вышел в приемный зал, а Нацца осталась в коридоре. Он смотрел, как она стоит за медленно закрывающимися дверями, пока не раздался щелчок замков. Вор мог бы поклясться, что перед тем, как тяжелые двери окончательно сомкнулись, девушка подмигнула ему.

– …И вот та самая карта, которую ты загадал. Шестерка пик, – говорил Кало, показывая карту страже.
– Сто чертей! – выругался один. – Здесь замешано колдовство.
– Просто старый трюк семейства Санца. – Кало перетасовал колоду одной рукой и протянул Локки. – Хочешь попробовать, начальник?
– Нет, спасибо, Кало. Собирайтесь, парни. С делами я разобрался, так что довольно мозолить глаза страже.
Одновременно Локки подал условный знак на их языке жестов: «У нас крупные осложнения; обсудим в другом месте».
– Черт, я проголодался, – воскликнул Жеан, поняв сигнал. – Почему бы нам не отправиться, например, в «Последнюю ошибку» и не перекусить в наших комнатах?
– Отлично! – отозвался Жук. – Да здравствует пиво и абрикосовые кексы!
– Это сочетание даже на слух столь отвратительно, что я вряд ли решусь попробовать! – отвесив шутливый подзатыльник младшему из Благородных Подонков, Жеан направился к узкому мосту, связывавшему Плавучую Могилу с остальным миром.


9

Кроме капы Барсави, полагавшего, будто Благородные Подонки даже после смерти отца Цеппа продолжают попрошайничать на ступенях храма, никто из Правильных Людей Каморра никак не связывал членов банды с Домом Переландро. Кало, Гальдо и Жук снимали комнаты в различных частях Западни и соседних районов, причем меняли их каждые несколько месяцев. Локки и Жеан изображали, будто квартируют вместе уже несколько лет. По случаю – счастливому или злому, трудно сказать – Жеану удалось снять комнаты на седьмом этаже Расколотой башни.
В ту ночь дождь лил вовсю и было темно, хоть глаз выколи. Никто из обитателей особенно не стремился спускаться по скрипящим внешним ступенькам с северной стороны Расколотой башни. Дождь ровно колотил в ставни, ветер загадочно вздыхал, проникая сквозь щели и трещины в старых стенах. Благородные Подонки уютно устроились на подушках и при свете бумажных фонарей допивали свое пиво. Это был особый сладкий сорт местного светлого пива, который большинство каморрцев предпочитали темному и горькому верарр-скому. В комнате было душно, но по крайней мере сухо.
За ужином Локки рассказал друзьям свою историю.
– Это самая хреновая из всех хреновых вещей, которые могли с нами приключиться, – подвел итог Гальдо.
– Простите, но я повторю уже прозвучавшее предложение, – вмешался Жеан. – По-моему, следует поскорее сворачивать игру с доном Сальварой и выбираться из этой заварушки. История с Серым Королем становится слишком опасной. Мы не сможем заниматься нашими аферами, если Локки окажется в центре этой интриги.
– И когда ты предлагаешь остановиться? – поинтересовался Кало.
– Да чем скорее, тем лучше, – решительно заявил Жеан. – Прямо сейчас, в крайнем случае, после следующей расписки от Сальвары. Но не позже.
– М-да… – Локки разглядывал осадок на дне своей кружки. – Мы много поработали ради этого приза. Я практически уверен, что нам удалось бы вытянуть еще пять-десять тысяч крон как минимум. Это, конечно, не те двадцать пять тысяч, о которых мы мечтали, но согласитесь, сумма вполне достаточная, чтобы гордиться ею. Ради этих денег я только что кровью не обделался, а Жуку пришлось прыгнуть с крыши.
– А еще катиться две мили в проклятой бочке! – вставил Жук.
– Ты говоришь так, будто эта мерзкая старая бочка налетела на тебя по дороге и заставила лезть внутрь, – возразил Гальдо. – Что касается меня, я свое мнение уже высказал – оно такое же, как у Жеана. Давайте обсудим кое-какие меры предосторожности. Например, обдумаем надежное убежище для тебя, возможно, за пределами города. Просто обсудим, даже если ты не собираешься прибегать к подобным мерам.
– Ха, что я слышу! – усмехнулся Локки. – Санца ратует за благоразумие! А как же насчет того, что мы богаче и умнее всех?
– Локки, ты будешь без конца повторять эту фразу, пока в один прекрасный день тебе не перережут глотку, – поддержал брата Кало. – Лично я теперь по-другому смотрю на Серого Короля. Этот чертов безумец действительно способен в одиночку противостоять трем тысячам. И у тебя уже сейчас есть шанс стать одной из его целей. Если же Барсави попытается вовлечь тебя в свой круг, то это еще больше ухудшит положение.
– Можем мы хоть ненадолго отвлечься от такой приятной темы, как перерезанные глотки? – Локки резко встал, подошел к окну, смотрящему на море, и долго стоял там, заложив руки за спину. – Кто мы такие, в конце концов? В первый момент, когда Барсави сделал мне свое предложение, признаюсь, я сам со страху едва не прыгнул в эту гадскую бухту. Но затем обдумал все как следует. И вот что я вам скажу, парни: старому лису приходит конец. А мы держим его в руках, на полном серьезе. Только вдумайтесь: мы настолько преуспели в своем деле, что сам капа просит долбаного Бича Каморра жениться на своей дочери! Нет, мы так круты, что просто смешно становится!
– Тем не менее это не только успех, которому следует радоваться, но и куча проблем, способных навсегда испортить наши дела, – охладил его пыл Жеан.
– Но мы и в самом деле можем радоваться, Жеан! И лично я собираюсь радоваться прямо сейчас. Как ты не понимаешь? Это ничуть не сложнее, чем то, чем мы занимаемся каждый день. Просто привычная добрая работа Благородных Подонков. С той только разницей, что теперь Нацца – наш союзник, который поможет нам выиграть приз. Долой уныние, мы просто не можем проиграть! А насчет женитьбы… Скажу честно: я собираюсь жениться на ней не более, чем завтра же утром унаследовать трон герцога Никованте.
– У тебя есть план? – теперь в глазах Жеана, помимо настороженности, появилось любопытство.
– Абсолютно никакого. Не могу даже предположить, с чего начать. Но, с другой стороны, все мои авантюры начинались подобным образом, – Локки одним махом допил остатки и швырнул оловянную кружку об стену. – Все, ребята, я прикончил свое пиво и доел абрикосовые кексы. И мне плевать на них обоих – и на капу Барсави, и на Серого Короля! Никто не посмеет помешать нашей игре с доном Сальварой. Так же, как никто против воли не свяжет меня с Наццей. Мы будем жить, как жили до того: дождемся боя, примем его и блестяще выиграем!
– Ладно, – Жеан вздохнул. – Но, по крайней мере, обещай принять некоторые меры предосторожности и внимательно следить за ходом событий.
– Конечно, Жеан, конечно. Забронируй нам несколько мест на подходящие корабли. С оплатой не скупись, трать, сколько потребуется. Неважно, куда они идут, лишь бы не в Джерем. При такой страховке мы всегда сможем исчезнуть на несколько недель и вернуться, когда пожелаем. Кало, Гальдо, а вы завтра отправляйтесь к Вратам Висконте. Договоритесь с «желтым куртками» за любые деньги, чтобы в случае чего мы смогли легко покинуть город, невзирая на комендантский час.
– А мне что делать? – спросил Жук.
– А ты будешь стеречь наш тыл. Поболтайся возле храма, посмотри, что к чему. Примечай любого, кто отирается там подозрительно долго, и вообще все необычное. Если возникнет хоть какая-то опасность, обещаю, более того, гарантирую – мы тут же сникнем и растворимся, как моча в океане. А пока, парни, верьте мне. Лично я в ближайшие дни намерен выходить в город только в обличье Лукаса Фервита или в какой-нибудь другой маскировке.
– Полагаю, вопрос решен? – тихо сказал Жеан.
– Жеан, я могу быть или твоим гарристой, или просто парнем, который покупает на всех пиво и закуску, если другие почему-то не могут заплатить, – Локки окинул присутствующих нарочито суровым взглядом. – Но я не могу быть обоими одновременно – эти роли исключают одна другую.
– Я всегда чувствую себя неуютно, когда у нас так мало информации, как сейчас, – пояснил Жеан. – Мне кажется, подозрения Наццы вполне обоснованы. Серый Король скрывает в рукаве какой-то козырь, о котором мы даже не догадываемся. Наша игра очень рискованная, а положение вещей – ненадежное.
– Сам знаю, – вздохнул Локки. – Но я прислушиваюсь к своей интуиции, а она подсказывает, что на сей раз нам следует идти навстречу опасности с улыбкой на лице. Понимаешь, чем дольше мы живем, тем лучше я начинаю понимать, к чему готовил нас отец Цепп. Он ведь не обещал нам спокойного и упорядоченного мира, в котором мы сможем сами выбирать, когда быть умными, а когда валять дурака. Нет, он учил нас выживать в положении, когда вокруг одно дерьмо. Что ж, сегодня такой момент настал – мы в дерьме, парни… но мы сильнее этого дерьма. И не стоит лишний раз говорить мне, что темная вода захлестывает нас по самое горло. На это я скажу: да, пусть темная вода, но в таком случае мы – хищные акулы в этой воде!
– Да, черт побери! – воскликнул Жук. – Я знал, что мы не зря выбрали тебя своим вожаком!
– Против мудрости мальчика, прыгающего с крыш, возразить нечего, – скептически заметил Жеан. – Хочу только надеяться, что мои замечания будут приняты к сведению.
– Конечно, Жеан! – легко согласился Локки. – Приняты, поняты, а также обдуманы со всей серьезностью. Зачтены, заверены и накрепко впечатаны в мое здравое мышление.
– О боги, да ты, похоже, искренне рад! Я ведь знаю – ты играешь словами, лишь когда находишься в исключительно приподнятом настроении, – Жеан вздохнул, но губы его невольно дрогнули в улыбке.
– И учти, Локки, – заметил Кало, – если ты все-таки попадешь в переделку, мы не станем слушать приказы гарристы, а просто-напросто возьмем дубину и огреем нашего друга по его тупой черепушке. А после этого вывезем из Каморра в ящике. У меня, кстати, припасена подходящая дубина.
– А у меня ящик, – подхватил Гальдо. – Я долгие годы надеялся, что ему найдется достойное применение.
– Ясно, – кивнул Локки. – Но, несмотря ни на что, я сделал выбор. Я предпочитаю верить в милость Лукавого Благодетеля и в нас, а также доверяю наставлениям отца Цеппа. Я хочу продолжать делать то, что у нас получается лучше всего. Значит, завтра мне еще предстоит кое-какая работка в качестве Лукаса Фервита, а послезавтра я снова увижусь с Наццей. Капа питает большие надежды на эту встречу, но полагаю, Нацца к тому времени что-нибудь придумает.
Локки вновь припомнил ее последний взгляд, то, как она подмигнула ему в створе закрывающихся тяжелых дверей темного дерева. Всю жизнь Нацца хранила секреты отца… интересно, насколько важно ей было иметь свой собственный секрет от него?

Интерлюдия. Мальчик, плачущий над мертвым телом


1

Вопреки всем надеждам Локки, отец Цепп уже на следующий день после посещения «Последней ошибки» решил, что мальчик вполне готов к обучению. Деваться было некуда, и хотя голова у него раскалывалась от принятого накануне сахарного рома, Локки приступил к изучению культов Переландро и Благодетеля. Ему пришлось запоминать множество ритуальных жестов и интонаций, традиционные приветствия и символику деталей жреческого облачения. На четвертый день ему разрешили появиться на ступенях храма в качестве одного из неофитов Переландро. Юный попрошайка сидел в белом облачении и старался сохранять на физиономии подобающее выражение – скромное и трогательное.
Со временем священник расширил круг занятий Локки. Ежедневно мальчик уделял по два часа чтению и письму. Постепенно его каракули становились все менее корявыми и все более внятными. Наконец настал день, когда братья Санца объявили, что его почерк уже не виляет, «как собака со стрелой в башке». В качестве благодарности Локки рассыпал по соломенным тюфякам братьев молотый красный перец. Каково же было огорчение близнецов, когда выяснилось, что отомстить мелкому паршивцу не так просто: из-за обостренной паранойи, приобретенной за годы жизни в Огневом районе и на Сумеречном холме, мальчишку было практически невозможно застать врасплох или подловить спящим.
– Раньше братьям не доводилось встречать мошенника, близкого им по уровню, – пояснил Цепп, когда они с Локки как-то сидели вместе на ступенях. – Теперь они будут относиться к тебе настороженно. Но настанет день, когда они сами придут к тебе за советом. Тогда ты поймешь, что приручил их.
Локки молча улыбнулся. Как раз сегодня утром Кало предложил Локки помочь с арифметикой – в обмен на признание, каким образом младшему из Благородных Подонков удается обнаруживать и обезвреживать все ловушки.
Локки открыл близнецам Санца лишь некоторые из трюков, которые до сих пор помогали ему выживать. Но и этого оказалось достаточно, чтобы заслужить обещанную помощь обоих братьев. Впрочем, в награду за каждую решенную задачу Цепп выдавал ему новое, более сложное задание. Одновременно Локки начал учить разговорный вадранский. Сначала священник отдавал на нем только самые простые приказания по дому. Когда же маленький воришка научился немного понимать вадранский, Цепп ввел новые правила: в иные дни он на несколько часов вообще запрещал мальчикам разговаривать по-терински. Тогда даже простая застольная беседа превращалась в урок этого резкого и нелогичного северного языка. Локки часто казалось, что на нем в принципе невозможно разговаривать мирно и доброжелательно.
– Среди Правильных Людей вам не слишком часто доведется слышать вадранский, зато в порту или среди торговцев – сплошь и рядом, – наставлял Цепп своих учеников. – Но, услышав вадранскую речь, не спешите ответить тем же. Обнаруживайте свое знание языка только в случае крайней нужды. Вы даже не представляете, насколько бесцеремонны в разговорах эти северяне! Прикидывайтесь простаками и узнаете много нового.
Не меньшее значение священник придавал кулинарному искусству. По приказу Цеппа Локки каждый второй вечер проводил у плиты из алхимического камня под пятой у близнецов Санца.
– Сегодня в нашей программе vicceahapona , пятое из Прекрасных искусств Каморра, – приговаривал Безглазый Священник. – Опытные каморрские повара изучают все восемь отраслей и знают их куда лучше, чем собственную задницу. Тебе пока достаточно познакомиться с основами. Однако прошу заметить, что наши основы дадут фору иным высотам. Пожалуй, лишь картенская и эмберлинская кухня могут идти в сравнение с нашей. Большинство же вадранцев абсолютно безнадежны в этом отношении. Подай им набивку из кресла, жареную в лампадном масле, и они назовут это изысканным блюдом. Итак, здесь у нас золотой перец, тут – джериштийское оливковое масло, а вон там, за ними, хранится цедра коричного лимона…
Локки тушил кальмаров и варил картофель, нарезал тонкими ломтиками груши, яблоки и особые алхимические плоды, из которых сочился медовый ликер. Он приправлял пищу перцем и иными пряностями – и познавал им меру ценой обожженного языка. Нередко его творения представляли собой столь отвратительную массу, что ее выносили из храма и скармливали Кроткому козлу. Однако Локки был способным учеником – рано или поздно он преуспевал во всем, чем бы ни занимался. Довольно скоро Санца перестали дразнить его и начали привлекать к приготовлению собственных утонченных блюд.
Уже через полгода после своего появления в храме Локки усердно трудился на кухне наравне с близнецами, фаршируя молодых акул. Это было первое из Прекрасных искусств – vicceentamerre , которое грубые северяне попросту именовали «блюдами из морепродуктов». Кало потрошил рыбин и закладывал в них сладкий перец, который Локки предварительно смешивал с мелко наструганной колбасой и кровавым сыром. Вместо глаз вкладывались черные оливки. Удалив зубы, в пасть акулам набивали смесь риса и тушеной моркови. Плавники и хвосты отрезались и шли на суп.
– Это было превосходно, мальчики, – пробормотал Цепп позже, когда сложное блюдо уже поглощалось в четыре рта. – А теперь, пока вы убираете со стола и моете тарелки, хотелось бы послушать ваш вадранский…
Так оно и шло. Локки учился накрывать на стол и исполнять роль официанта – и все по высшему разряду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73