Неужели ему придется взять грех на душу и поклясться в вечной любви той черноволосой крикливой женщине, которую он видел на мосту?! Она не хотела Ранда, а он не хотел ее, но королю Генриху был нужен Буа-Лонг, и они должны были соединить свои жизни для блага Англии и Франции. Да, его ждет незавидное будущее…
—… если представится такой случай, — поучительным тоном говорил Джек, — то, возможно, мужчине следует сначала изучить поведение животных. Ах, для меня нет большего наслаждения, чем…
— Хватит болтать о своих распутных подвигах, — не выдержав, оборвал его Батсфорд. Ранд вполне понимал состояние священника. — Можно подумать, что ты завоевал, по крайней мере, целое королевство.
— Завидуешь? — ухмыляясь, спросил Джек, поглаживая колени Минни.
— Женщины как соколы, их всегда можно легко приручить, — самоуверенно заявил Батсфорд, поворачиваясь к молодому соколу, привязанному к спинке кресла. Ослабив путы на лапках птицы, он прикрепил ее к кожаному отвороту рукава. — Я отправляюсь на охоту.
Пьяно покачиваясь, Батсфорд направился к двери. Неожиданно он резко повернулся, словно собираясь что-то сказать напоследок Джеку, во всяком случае так решил Ранд:
Но на лице Батсфорда появилось испуганно-почтительное выражение. Расправив плечи, он провозгласил:
— Его Светлость, герцог Жан Бургундский, Его Преосвященство архиепископ Тура, — и склонился в низком поклоне, дожидаясь, пока они войдут.
С присутствующими в зале произошли мгновенные перемены. Женщины вспорхнули с колен своих кавалеров и куда-то незаметно испарились. Разговоры смолкли. Все встали.
Выражение лица герцога свидетельствовало о том, что его не обманули все эти превращения. Скривив рот в понимающей улыбке, он приблизился к Ранду.
— Я полагаю, что вы и ваши люди нашли обеденную трапезу вполне… достаточной, барон?
Джек громко рыгнул и обворожительной улыбкой стал бубнить извинения.
— Да, Ваша Светлость, — ответил Ранд, изо всех сил пытаясь сдержать смех. — Щедрость вашей кухни безгранична.
— Как и… — пробормотал герцог, покосившись на Джека, — щедрость моих девушек, — он махнул рукой. — Впрочем, я не осуждаю ваших мужчин. Недели ожидания тягостны для людей, привыкших к действиям. К счастью, вашему вынужденному заточению пришел конец.
— К счастью, — поникшим голосом произнес вслед за ним Ранд и едва сдержался, чтобы не опустить плечи. — С аннулированием все в порядке?
С непроницаемым выражением лица герцог Бургундский сказал:
— Оказалось, что аннулирование было совершенно ни к чему, барон.
Какое-то тревожное предчувствие холодком пробежало по спине Ранда.
— Почему?
— Лазарь Мондрагон мертв, — невозмутимо ответил герцог.
Ранд даже подскочил от удивления.
— Мертв?! — Батсфорд и архиепископ перекрестились. — Мне бы хотелось, чтобы вы объяснили получше, Ваша Светлость.
Герцог Бургундский пожал плечами; кольчуга под его одеждой чуть слышно звякнула.
— С Мондрагоном произошел несчастный случай. В Париже он связался с плохой компанией, напился однажды ночью до бесчувствия и утонул в Сене.
— Это, действительно, был несчастный случай? — допытывался Ранд. — Правда?
— Ради Бога, прекратите свои расспросы, — отрезал герцог. — В этой ситуации вы только выигрываете.
Ранд отвернулся, чтобы скрыть свои чувства. Было совершенно очевидно, что у герцога возникли сложности с аннулированием брака племянницы и он прибег к насилию. Тем не менее бесполезно обвинять его в смерти Монд-рагона: в это время герцог Бургундский находился далеко от Парижа.
Однако хорошо известно, что у Жана Бесстрашного длинные руки и для достижения своей цели он никогда не гнушался ни кинжалом, ни обманом. Лазарь Мондрагон, этот бедный простофиля, пал жертвой жестокости герцога Бургундского.
«А я, — с горечью подумал Ранд, — после всего, что случилось, собираюсь жениться и вступить в его клику». Он повернулся и пристально посмотрел на герцога. «Произойдет ли со мной несчастный случай, если я попаду в немилость?»
Кивком головы герцог Бургундский указал Ранду на стол и махнул архиепископу, приглашая присоединиться к ним. Облаченный в бархатные одежды священник одарил Ранда широкой улыбкой. У него было мясистое лицо; совершенно лысая голова блестела под проникающими в зал лучами солнца. Судя по тому, сколько на нем сверкало золота, Ранд заключил, что архиепископ извлекал огромную выгоду от сотрудничества с герцогом Бургундским.
Жан Бесстрашный разложил на столе огромное количество различных бумаг, на которых стояло столько печатей, что они скорее напоминали планы сражений.
— Все в полном порядке. Остается только доставить сегодня ночью в Ле-Кротой мою племянницу, и уже завтра вы будете обвенчаны, — Ранд сдержанно кивнул. Заметив напряженное выражение его лица, герцог добавил: — Я знаю, что для вас это задание не совсем обычно, но раз Беллиан сочла возможным пригласить моих недругов для охраны замка, мы должны похитить ее. Однако предупредите своих людей, чтобы они действовали очень осторожно. Хотя Беллиан сильно обидела меня, я не хочу причинить ей вреда. Она… такая хрупкая.
«Хрупкая», — усмехнулся про себя Ранд. Та кошка, которую он видел на мосту, выглядит такой же хрупкой, как закаленная сталь.
— Ей не причинят никакого вреда. Я сам позабочусь о ее безопасности.
Герцог Бургундский дал Ранду точное описание расположения спальни Беллиан, к которой можно было незаметно подобраться со стороны зубчатой стены, и напомнил:
— Надеюсь, вы пошлете кого-нибудь заранее проверить, чтобы лодка находилась поближе к главной башне.
— Я сам прослежу за этим, — заверил Ранд, его сердце подскочило от радости, что еще один день он проведет вместе с Лианной.
* * *
Они снова встретились в заветной рощице. Ранд обнял Лианну и оторвал от земли, она счастливо рассмеялась. Этот звук проник в его сердце. Услышит ли он когда-нибудь еще ее смех?
— О, Лианна! — Ранд осторожно опустил девушку на землю. — Я люблю тебя!
Сегодня на Лианне был белый чепец, под который она убрала свои чудесные волосы. Ранд развязал ленты, и они золотистым плащом рассыпались по плечам, по спине, спускаясь ниже талии.
Девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.
— Я так скучала по тебе, Ранд, — она придвинулась к нему вплотную и понимающе улыбнулась. — Ручаюсь, ты тоже скучал без меня.
Его сияющие глаза говорили красноречивее многих слов.
— Боже мой! — тихо произнесла Лианна. — Неужели, действительно, солнце уже сделало один круг с тех пор, как мы последний раз были вместе?
— Прошла вечность, — прошептал Ранд, прильнув к ней жадным поцелуем, словно стараясь вобрать в себя всю ее сладость.
Лианна оторвалась от него и легонько провела кончиками пальцев по щеке юноши; Ранду показалось, будто осенняя паутинка коснулась его лица.
— А как ты проводил без меня время? Наверное, вместе со своими друзьями, рыцарями, сидел у костра и рассказывал разные истории?
— Ну конечно! Я поведал им о лесной колдунье, которая поймала меня в свои сети.
— Лесная колдунья?! — притворяясь возмущенной, Лианна шагнула в сторону и повернулась к нему спиной.
— На самом деле, — прерывающимся от волнения голосом произнес Ранд, — на самом деле я ничем не занимался, а только мечтал.
С этими словами он приподнял тяжелый шелк ее волос, наклонился и стал нежно покусывать чуть влажный затылок девушки.
— Мечтал об этом… — Его руки стали торопливо развязывать тесемки легкого платья Ли-анны, и вот она уже предстала перед ним совершенно обнаженная.
— О Господи! — выдохнул Ранд. — Как ты прекрасна!
Стараясь не поддаваться своему желанию, он начал медленно покрывать поцелуями ее плечи и шею. Лианна вздрогнула и хотела повернуться к нему, но Ранд по-прежнему удерживал девушку к себе спиной.
— Не спеши, моя милая. У нас еще есть время перед тем, как расстаться.
Лианна запрокинула голову, глядя в голубое небо, и уже стояла, не шевелясь, чувствуя, как его руки обхватили ее тонкую талию, затем скользнули выше и накрыли согретые солнцем груди.
Господи, как хотелось Ранду прильнуть губами к розовым бутонам ее сосков, но он намеренно терзал себя ожиданием, стараясь продлить удовольствие.
Ранд осыпал поцелуями спину Лианны, проводя горячим языком вдоль позвоночника, затем торопливо сбросил с себя одежду и прижался к ее нежным ягодицам.
Она опять попыталась повернуться к нему лицом, но он не позволил ей этого. Рука Ранда скользнула между ее бедер, и с губ Лианны сорвался тихий стон: теплое и влажное лоно уже жаждало его.
Сгорая от страсти, Ранд наконец повернул девушку к себе и осторожно опустил на землю. Красота ее лица ослепила его.
— Лианна!
Он неистово припал к ее груди, которая сегодня показалась ему более полной, более женственной. Возможно, она налилась у Лианны от страсти, отметил про себя Ранд. Нежно лаская эти упругие холмики, он почувствовал, что желает большего…
Его губы продвигались все ниже и ниже, пока не коснулись теплой влажности женского лона; они приникли к нему с такой страстью, что Лианна задохнулась от изумления.
Почувствовав, как напряглось тело его возлюбленной, Ранд успокаивающе погладил ее и поцеловал опять.
— Все хорошо. Я люблю тебя.
Он поймал зубами крошечный бугорок нежной плоти и начал легонько покусывать его, доводя себя до исступления. Как сквозь сон Ранд слышал крики наслаждения, срывавшиеся с губ Лианны. Неожиданно она замерла, выгнулась дугой, потом вся содрогнулась, смачивая губы любимого своей влагой, словно потчуя его приворотным зельем подобно лесной колдунье.
Ранд приподнялся, и их тела слились воедино.
— Я люблю тебя, Лианна, — в который раз повторял он, желая полностью обладать ею — ее телом, сердцем и душой. — Скажи, что любишь меня, моя милая, скажи это!
Охваченная страстью, Лианна чувствовала, что ответ вот-вот слетит с ее губ, слова любви хотели вырваться на волю, но она сдержала свой порыв.
Восхищение, которое Ранд не скрывал от нее, вызвало внезапный укол совести. «Однажды, — с горечью подумала Лианна, — он узнает, что я использовала его, чтобы наставить рога своему мужу и получить ребенка, что я поставила интересы Франции выше любви к нему». Поэтому она не могла позволить себе уступить его нежной просьбе. Чем больше Лианна даст ему, тем больше он потеряет…
— Ранд, — чуть слышно произнесла она, — если бы это было возможно, я бы любила тебя до конца моих дней.
Как бы сознавая цену ее признания, он стал нежно ласкать Лианну. Совершенно не ожидая этого, она чуть не заплакала от избытка чувств.
— Я не должен просить у тебя то, чего ты не можешь мне дать, — сказал Ранд. — Лианна, достаточно того, что ты приняла мою любовь, дар… моего… тела, — говоря это, он начал ритмично двигаться.
Острое чувство радости забило в Лианне ключом. «Вот это и есть „радость любви“, о которой поют трубадуры», — подумала она. Чувство, объединяющее и исступленный восторг мученика, и всепоглощающий огонь физического удовлетворения. «Радость любви». Результат любовных мук и любовных благ.
Ранд снова довел ее до вершины блаженства. Лианна с восхищением подумала о том, что он всегда сдерживает себя, давая ей возможность первой получить удовольствие. С нежностью глядя в его охваченное страстью лицо, она поняла, что Ранд тоже близок к завершению.
Наконец он низвергся живительной влагой в ее лоно. Содрогаясь от неописуемого восторга, Ранд последний раз сжал любимую в объятиях и в изнеможении вытянулся рядом. Некоторое время они лежали молча, усталые и бесконечно довольные.
Потом Лианна натянула платье и попросила:
— Спой мне.
Улыбаясь, Ранд тоже оделся, взял в руки арфу, но играть не стал, а протянул ее Лианне.
— Нет, любимая. Я хочу послушать тебя.
— Не говори глупостей. Сколько раз я твердила тебе, что мое исполнение оставляет желать лучшего.
— Возможно потому, что ты просто недооцениваешь себя.
Он вручил Лианне свою арфу.
— Сыграй для меня.
— Только обещай, что не станешь насмехаться над моими усилиями.
— О, Лианна! Ты прекрасно знаешь, что я не буду этого делать.
— Да, Ранд, конечно, знаю.
Арфа оказалась довольно тяжелой, сделанной специально для мужских рук. Лианна робко коснулась струн. Словно помня чарующее исполнение Ранда, арфа отозвалась нежным чистым звучанием.
— Не нужно стесняться музыки, — подбодрил Ранд.
Лианна стала более уверенно перебирать струны, выбрав одну старинную мелодию. Звучание арфы все больше нравилось ей. Наконец она робко запела:
Трава на лугу так мягка и свежа.
Любимый мой там ожидает меня.
Ах, Пресвятая Дева Мария,
Он все же дождался меня…
Лианна с унылым видом оборвала свое пение.
— Вот видишь, — пожаловалась она, не поднимая глаз. — Мой голос выдохся словно вчерашний эль.
— У тебя превосходный голос, — не согласился Ранд. — Его чарующие звуки я слышу в твоем смехе, в твоем страстном шепоте, когда мы сливаемся воедино, словно муж и жена, — он взял Лианну за подбородок и поймал ее взгляд. — Ты понимаешь меня? Песня должна идти из сердца. Попробуй передать ею свои чувства.
Лианна запела опять. Сначала голос девушки дрожал, прерывался, но вот она встретилась взглядом с Рандом. Любовь, которую Лианна прочитала в глубине его изумрудных глаз, в благородных чертах загорелого лица, придала ей силы. Волнение сердца передалось ее голосу, который зазвучал неожиданно сильно и страстно.
И все поцелуи слились в один
На постели из трав и цветов,
Но кроме нас никто не узнает о том.
Кроме нас и одной маленькой птички,
Тан-да-ра-дай, которая все увидит.
Слова песни были пронизаны радостью оттого, что Ранд любит ее, и печалью, потому что Лианна не могла ответить ему взаимностью. Это придавало пению поистине божественное звучание.
Когда замерли последние звуки, Лианна задумчиво посмотрела вдаль, словно желая увидеть в воздухе танцующую мелодию; слезы счастья застилали ее глаза.
— Теперь я умею петь.
Ранд взял арфу из рук девушки и отложил в сторону.
— Да, — восхищенно сказал он.
— Спасибо, Ранд. Это ты научил меня.
Ранд наклонился и поцелуями осушил слезы на лице Лианны.
— Нет, это не я научил тебя. Музыка шла из твоей души.
— Но ты помог мне раскрыть ее. Ты…
Лианна замолчала, судорожно сжимая в кулаке тунику на его груди. «Нет, — сказала она себе с бесконечной грустью. — Я не должна, не могу любить Ранда. Зачем подвергать себя мукам любви к человеку, который никогда не станет частью моей жизни».
Единственную надежду, которую Лианна могла себе позволить, — это надежда на то, что он подарит ей ребенка, его ребенка. Для него она будет жить, малыш заполнит ее долгие одинокие дни и унаследует ее владения.
Решительно отогнав сентиментальные мысли, Лианна поднялась.
— Ты, конечно, можешь не верить в то, что научил меня петь, — как можно беззаботнее сказала она. — Но это так. Теперь настала моя очередь заняться твоим обучением.
Не понимая, о чем идет речь, Ранд с ошеломленным видом прислонился спиной к вековому дубу.
— Прямо сейчас?
— Да, — с серьезным выражением лица Лианна достала из кармана своего передника грязный холщовый мешочек. — Порох.
Ранд помрачнел.
— Лианна, ты же знаешь, что мне не нравятся твои опасные опыты с оружием. Тебя ведь может покалечить, ослепить, в конце концов.
— А если ты не научишься этому, то однажды пушечное ядро разорвет твою грудь! — запальчиво возразила Лианна.
— Ну почему ты такая упрямая, когда дело касается этого совсем не женского занятия?!
— Для меня это очень важно. Так же важно, как для тебя твои рыцарские странствия. У тебя есть в жизни увлечение, которому ты предан всей душой. Неужели у меня не может быть ничего подобного, только потому что я — женщина?
— Но ты же подвергаешь себя опасности.
— Порох представляет опасность только для тех, кто ничего не смыслит в его использовании, — Лианна дернула за кончик узелка, развязала мешочек и показала Ранду содержимое серовато-желтого цвета. — Посмотри, это простое вещество, взятое из земли и смешанное моими руками. Самое обыкновенное, как, например, вот эти белые лилии вокруг нас.
— Но цветок не причинит вреда тому, кто растопчет его, — по-прежнему недовольно ответил Ранд.
— А я не порчу порох, я использую его. Посмотри поближе, — девушка взяла пальцами немного вещества. — Это зернистый порох. Его изготавливают с добавлением вина, чтобы все составляющие лучше соединялись друг с другом, — взгляд Лианны остановился на небольшом трухлявом пне. — Давай взорвем его!
Ранд сокрушенно покачал головой.
— Зачем ты хочешь взорвать совершенно безобидный пень?
— В интересах науки, дорогой рыцарь. Разве ты не тренируешься с мишенью на столбе? — Лианна указала на пустую сердцевину пня. — Предположим, это подземный ход в крепость, — затем она сорвала цветок и воткнула его в густой лишайник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
—… если представится такой случай, — поучительным тоном говорил Джек, — то, возможно, мужчине следует сначала изучить поведение животных. Ах, для меня нет большего наслаждения, чем…
— Хватит болтать о своих распутных подвигах, — не выдержав, оборвал его Батсфорд. Ранд вполне понимал состояние священника. — Можно подумать, что ты завоевал, по крайней мере, целое королевство.
— Завидуешь? — ухмыляясь, спросил Джек, поглаживая колени Минни.
— Женщины как соколы, их всегда можно легко приручить, — самоуверенно заявил Батсфорд, поворачиваясь к молодому соколу, привязанному к спинке кресла. Ослабив путы на лапках птицы, он прикрепил ее к кожаному отвороту рукава. — Я отправляюсь на охоту.
Пьяно покачиваясь, Батсфорд направился к двери. Неожиданно он резко повернулся, словно собираясь что-то сказать напоследок Джеку, во всяком случае так решил Ранд:
Но на лице Батсфорда появилось испуганно-почтительное выражение. Расправив плечи, он провозгласил:
— Его Светлость, герцог Жан Бургундский, Его Преосвященство архиепископ Тура, — и склонился в низком поклоне, дожидаясь, пока они войдут.
С присутствующими в зале произошли мгновенные перемены. Женщины вспорхнули с колен своих кавалеров и куда-то незаметно испарились. Разговоры смолкли. Все встали.
Выражение лица герцога свидетельствовало о том, что его не обманули все эти превращения. Скривив рот в понимающей улыбке, он приблизился к Ранду.
— Я полагаю, что вы и ваши люди нашли обеденную трапезу вполне… достаточной, барон?
Джек громко рыгнул и обворожительной улыбкой стал бубнить извинения.
— Да, Ваша Светлость, — ответил Ранд, изо всех сил пытаясь сдержать смех. — Щедрость вашей кухни безгранична.
— Как и… — пробормотал герцог, покосившись на Джека, — щедрость моих девушек, — он махнул рукой. — Впрочем, я не осуждаю ваших мужчин. Недели ожидания тягостны для людей, привыкших к действиям. К счастью, вашему вынужденному заточению пришел конец.
— К счастью, — поникшим голосом произнес вслед за ним Ранд и едва сдержался, чтобы не опустить плечи. — С аннулированием все в порядке?
С непроницаемым выражением лица герцог Бургундский сказал:
— Оказалось, что аннулирование было совершенно ни к чему, барон.
Какое-то тревожное предчувствие холодком пробежало по спине Ранда.
— Почему?
— Лазарь Мондрагон мертв, — невозмутимо ответил герцог.
Ранд даже подскочил от удивления.
— Мертв?! — Батсфорд и архиепископ перекрестились. — Мне бы хотелось, чтобы вы объяснили получше, Ваша Светлость.
Герцог Бургундский пожал плечами; кольчуга под его одеждой чуть слышно звякнула.
— С Мондрагоном произошел несчастный случай. В Париже он связался с плохой компанией, напился однажды ночью до бесчувствия и утонул в Сене.
— Это, действительно, был несчастный случай? — допытывался Ранд. — Правда?
— Ради Бога, прекратите свои расспросы, — отрезал герцог. — В этой ситуации вы только выигрываете.
Ранд отвернулся, чтобы скрыть свои чувства. Было совершенно очевидно, что у герцога возникли сложности с аннулированием брака племянницы и он прибег к насилию. Тем не менее бесполезно обвинять его в смерти Монд-рагона: в это время герцог Бургундский находился далеко от Парижа.
Однако хорошо известно, что у Жана Бесстрашного длинные руки и для достижения своей цели он никогда не гнушался ни кинжалом, ни обманом. Лазарь Мондрагон, этот бедный простофиля, пал жертвой жестокости герцога Бургундского.
«А я, — с горечью подумал Ранд, — после всего, что случилось, собираюсь жениться и вступить в его клику». Он повернулся и пристально посмотрел на герцога. «Произойдет ли со мной несчастный случай, если я попаду в немилость?»
Кивком головы герцог Бургундский указал Ранду на стол и махнул архиепископу, приглашая присоединиться к ним. Облаченный в бархатные одежды священник одарил Ранда широкой улыбкой. У него было мясистое лицо; совершенно лысая голова блестела под проникающими в зал лучами солнца. Судя по тому, сколько на нем сверкало золота, Ранд заключил, что архиепископ извлекал огромную выгоду от сотрудничества с герцогом Бургундским.
Жан Бесстрашный разложил на столе огромное количество различных бумаг, на которых стояло столько печатей, что они скорее напоминали планы сражений.
— Все в полном порядке. Остается только доставить сегодня ночью в Ле-Кротой мою племянницу, и уже завтра вы будете обвенчаны, — Ранд сдержанно кивнул. Заметив напряженное выражение его лица, герцог добавил: — Я знаю, что для вас это задание не совсем обычно, но раз Беллиан сочла возможным пригласить моих недругов для охраны замка, мы должны похитить ее. Однако предупредите своих людей, чтобы они действовали очень осторожно. Хотя Беллиан сильно обидела меня, я не хочу причинить ей вреда. Она… такая хрупкая.
«Хрупкая», — усмехнулся про себя Ранд. Та кошка, которую он видел на мосту, выглядит такой же хрупкой, как закаленная сталь.
— Ей не причинят никакого вреда. Я сам позабочусь о ее безопасности.
Герцог Бургундский дал Ранду точное описание расположения спальни Беллиан, к которой можно было незаметно подобраться со стороны зубчатой стены, и напомнил:
— Надеюсь, вы пошлете кого-нибудь заранее проверить, чтобы лодка находилась поближе к главной башне.
— Я сам прослежу за этим, — заверил Ранд, его сердце подскочило от радости, что еще один день он проведет вместе с Лианной.
* * *
Они снова встретились в заветной рощице. Ранд обнял Лианну и оторвал от земли, она счастливо рассмеялась. Этот звук проник в его сердце. Услышит ли он когда-нибудь еще ее смех?
— О, Лианна! — Ранд осторожно опустил девушку на землю. — Я люблю тебя!
Сегодня на Лианне был белый чепец, под который она убрала свои чудесные волосы. Ранд развязал ленты, и они золотистым плащом рассыпались по плечам, по спине, спускаясь ниже талии.
Девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.
— Я так скучала по тебе, Ранд, — она придвинулась к нему вплотную и понимающе улыбнулась. — Ручаюсь, ты тоже скучал без меня.
Его сияющие глаза говорили красноречивее многих слов.
— Боже мой! — тихо произнесла Лианна. — Неужели, действительно, солнце уже сделало один круг с тех пор, как мы последний раз были вместе?
— Прошла вечность, — прошептал Ранд, прильнув к ней жадным поцелуем, словно стараясь вобрать в себя всю ее сладость.
Лианна оторвалась от него и легонько провела кончиками пальцев по щеке юноши; Ранду показалось, будто осенняя паутинка коснулась его лица.
— А как ты проводил без меня время? Наверное, вместе со своими друзьями, рыцарями, сидел у костра и рассказывал разные истории?
— Ну конечно! Я поведал им о лесной колдунье, которая поймала меня в свои сети.
— Лесная колдунья?! — притворяясь возмущенной, Лианна шагнула в сторону и повернулась к нему спиной.
— На самом деле, — прерывающимся от волнения голосом произнес Ранд, — на самом деле я ничем не занимался, а только мечтал.
С этими словами он приподнял тяжелый шелк ее волос, наклонился и стал нежно покусывать чуть влажный затылок девушки.
— Мечтал об этом… — Его руки стали торопливо развязывать тесемки легкого платья Ли-анны, и вот она уже предстала перед ним совершенно обнаженная.
— О Господи! — выдохнул Ранд. — Как ты прекрасна!
Стараясь не поддаваться своему желанию, он начал медленно покрывать поцелуями ее плечи и шею. Лианна вздрогнула и хотела повернуться к нему, но Ранд по-прежнему удерживал девушку к себе спиной.
— Не спеши, моя милая. У нас еще есть время перед тем, как расстаться.
Лианна запрокинула голову, глядя в голубое небо, и уже стояла, не шевелясь, чувствуя, как его руки обхватили ее тонкую талию, затем скользнули выше и накрыли согретые солнцем груди.
Господи, как хотелось Ранду прильнуть губами к розовым бутонам ее сосков, но он намеренно терзал себя ожиданием, стараясь продлить удовольствие.
Ранд осыпал поцелуями спину Лианны, проводя горячим языком вдоль позвоночника, затем торопливо сбросил с себя одежду и прижался к ее нежным ягодицам.
Она опять попыталась повернуться к нему лицом, но он не позволил ей этого. Рука Ранда скользнула между ее бедер, и с губ Лианны сорвался тихий стон: теплое и влажное лоно уже жаждало его.
Сгорая от страсти, Ранд наконец повернул девушку к себе и осторожно опустил на землю. Красота ее лица ослепила его.
— Лианна!
Он неистово припал к ее груди, которая сегодня показалась ему более полной, более женственной. Возможно, она налилась у Лианны от страсти, отметил про себя Ранд. Нежно лаская эти упругие холмики, он почувствовал, что желает большего…
Его губы продвигались все ниже и ниже, пока не коснулись теплой влажности женского лона; они приникли к нему с такой страстью, что Лианна задохнулась от изумления.
Почувствовав, как напряглось тело его возлюбленной, Ранд успокаивающе погладил ее и поцеловал опять.
— Все хорошо. Я люблю тебя.
Он поймал зубами крошечный бугорок нежной плоти и начал легонько покусывать его, доводя себя до исступления. Как сквозь сон Ранд слышал крики наслаждения, срывавшиеся с губ Лианны. Неожиданно она замерла, выгнулась дугой, потом вся содрогнулась, смачивая губы любимого своей влагой, словно потчуя его приворотным зельем подобно лесной колдунье.
Ранд приподнялся, и их тела слились воедино.
— Я люблю тебя, Лианна, — в который раз повторял он, желая полностью обладать ею — ее телом, сердцем и душой. — Скажи, что любишь меня, моя милая, скажи это!
Охваченная страстью, Лианна чувствовала, что ответ вот-вот слетит с ее губ, слова любви хотели вырваться на волю, но она сдержала свой порыв.
Восхищение, которое Ранд не скрывал от нее, вызвало внезапный укол совести. «Однажды, — с горечью подумала Лианна, — он узнает, что я использовала его, чтобы наставить рога своему мужу и получить ребенка, что я поставила интересы Франции выше любви к нему». Поэтому она не могла позволить себе уступить его нежной просьбе. Чем больше Лианна даст ему, тем больше он потеряет…
— Ранд, — чуть слышно произнесла она, — если бы это было возможно, я бы любила тебя до конца моих дней.
Как бы сознавая цену ее признания, он стал нежно ласкать Лианну. Совершенно не ожидая этого, она чуть не заплакала от избытка чувств.
— Я не должен просить у тебя то, чего ты не можешь мне дать, — сказал Ранд. — Лианна, достаточно того, что ты приняла мою любовь, дар… моего… тела, — говоря это, он начал ритмично двигаться.
Острое чувство радости забило в Лианне ключом. «Вот это и есть „радость любви“, о которой поют трубадуры», — подумала она. Чувство, объединяющее и исступленный восторг мученика, и всепоглощающий огонь физического удовлетворения. «Радость любви». Результат любовных мук и любовных благ.
Ранд снова довел ее до вершины блаженства. Лианна с восхищением подумала о том, что он всегда сдерживает себя, давая ей возможность первой получить удовольствие. С нежностью глядя в его охваченное страстью лицо, она поняла, что Ранд тоже близок к завершению.
Наконец он низвергся живительной влагой в ее лоно. Содрогаясь от неописуемого восторга, Ранд последний раз сжал любимую в объятиях и в изнеможении вытянулся рядом. Некоторое время они лежали молча, усталые и бесконечно довольные.
Потом Лианна натянула платье и попросила:
— Спой мне.
Улыбаясь, Ранд тоже оделся, взял в руки арфу, но играть не стал, а протянул ее Лианне.
— Нет, любимая. Я хочу послушать тебя.
— Не говори глупостей. Сколько раз я твердила тебе, что мое исполнение оставляет желать лучшего.
— Возможно потому, что ты просто недооцениваешь себя.
Он вручил Лианне свою арфу.
— Сыграй для меня.
— Только обещай, что не станешь насмехаться над моими усилиями.
— О, Лианна! Ты прекрасно знаешь, что я не буду этого делать.
— Да, Ранд, конечно, знаю.
Арфа оказалась довольно тяжелой, сделанной специально для мужских рук. Лианна робко коснулась струн. Словно помня чарующее исполнение Ранда, арфа отозвалась нежным чистым звучанием.
— Не нужно стесняться музыки, — подбодрил Ранд.
Лианна стала более уверенно перебирать струны, выбрав одну старинную мелодию. Звучание арфы все больше нравилось ей. Наконец она робко запела:
Трава на лугу так мягка и свежа.
Любимый мой там ожидает меня.
Ах, Пресвятая Дева Мария,
Он все же дождался меня…
Лианна с унылым видом оборвала свое пение.
— Вот видишь, — пожаловалась она, не поднимая глаз. — Мой голос выдохся словно вчерашний эль.
— У тебя превосходный голос, — не согласился Ранд. — Его чарующие звуки я слышу в твоем смехе, в твоем страстном шепоте, когда мы сливаемся воедино, словно муж и жена, — он взял Лианну за подбородок и поймал ее взгляд. — Ты понимаешь меня? Песня должна идти из сердца. Попробуй передать ею свои чувства.
Лианна запела опять. Сначала голос девушки дрожал, прерывался, но вот она встретилась взглядом с Рандом. Любовь, которую Лианна прочитала в глубине его изумрудных глаз, в благородных чертах загорелого лица, придала ей силы. Волнение сердца передалось ее голосу, который зазвучал неожиданно сильно и страстно.
И все поцелуи слились в один
На постели из трав и цветов,
Но кроме нас никто не узнает о том.
Кроме нас и одной маленькой птички,
Тан-да-ра-дай, которая все увидит.
Слова песни были пронизаны радостью оттого, что Ранд любит ее, и печалью, потому что Лианна не могла ответить ему взаимностью. Это придавало пению поистине божественное звучание.
Когда замерли последние звуки, Лианна задумчиво посмотрела вдаль, словно желая увидеть в воздухе танцующую мелодию; слезы счастья застилали ее глаза.
— Теперь я умею петь.
Ранд взял арфу из рук девушки и отложил в сторону.
— Да, — восхищенно сказал он.
— Спасибо, Ранд. Это ты научил меня.
Ранд наклонился и поцелуями осушил слезы на лице Лианны.
— Нет, это не я научил тебя. Музыка шла из твоей души.
— Но ты помог мне раскрыть ее. Ты…
Лианна замолчала, судорожно сжимая в кулаке тунику на его груди. «Нет, — сказала она себе с бесконечной грустью. — Я не должна, не могу любить Ранда. Зачем подвергать себя мукам любви к человеку, который никогда не станет частью моей жизни».
Единственную надежду, которую Лианна могла себе позволить, — это надежда на то, что он подарит ей ребенка, его ребенка. Для него она будет жить, малыш заполнит ее долгие одинокие дни и унаследует ее владения.
Решительно отогнав сентиментальные мысли, Лианна поднялась.
— Ты, конечно, можешь не верить в то, что научил меня петь, — как можно беззаботнее сказала она. — Но это так. Теперь настала моя очередь заняться твоим обучением.
Не понимая, о чем идет речь, Ранд с ошеломленным видом прислонился спиной к вековому дубу.
— Прямо сейчас?
— Да, — с серьезным выражением лица Лианна достала из кармана своего передника грязный холщовый мешочек. — Порох.
Ранд помрачнел.
— Лианна, ты же знаешь, что мне не нравятся твои опасные опыты с оружием. Тебя ведь может покалечить, ослепить, в конце концов.
— А если ты не научишься этому, то однажды пушечное ядро разорвет твою грудь! — запальчиво возразила Лианна.
— Ну почему ты такая упрямая, когда дело касается этого совсем не женского занятия?!
— Для меня это очень важно. Так же важно, как для тебя твои рыцарские странствия. У тебя есть в жизни увлечение, которому ты предан всей душой. Неужели у меня не может быть ничего подобного, только потому что я — женщина?
— Но ты же подвергаешь себя опасности.
— Порох представляет опасность только для тех, кто ничего не смыслит в его использовании, — Лианна дернула за кончик узелка, развязала мешочек и показала Ранду содержимое серовато-желтого цвета. — Посмотри, это простое вещество, взятое из земли и смешанное моими руками. Самое обыкновенное, как, например, вот эти белые лилии вокруг нас.
— Но цветок не причинит вреда тому, кто растопчет его, — по-прежнему недовольно ответил Ранд.
— А я не порчу порох, я использую его. Посмотри поближе, — девушка взяла пальцами немного вещества. — Это зернистый порох. Его изготавливают с добавлением вина, чтобы все составляющие лучше соединялись друг с другом, — взгляд Лианны остановился на небольшом трухлявом пне. — Давай взорвем его!
Ранд сокрушенно покачал головой.
— Зачем ты хочешь взорвать совершенно безобидный пень?
— В интересах науки, дорогой рыцарь. Разве ты не тренируешься с мишенью на столбе? — Лианна указала на пустую сердцевину пня. — Предположим, это подземный ход в крепость, — затем она сорвала цветок и воткнула его в густой лишайник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48