"Спасибо, вы спасли мне
жизнь!" - но тут же вновь плотно сжала губы, потому что слова тоже были
дрожащими. И еще потому, что он спас ей жизнь! Потрясенный этой мыслью,
разум ее балансировал на краю бездны. Невероятно! - никогда прежде леди
Глория не подвергалась личной опасности, исходившей от конкретного живого
существа. Однажды ее линкор нырнул в хромосферу звезды; не изгладился еще
из памяти и космический катаклизм недавнего шторма. Но этим безликим
опасностям можно было противопоставить изощренную технику и хорошо
обученный экипаж. На этот раз все было иначе.
В продолжение всего обратного пути к корабельному отсеку Глория
пыталась постичь сущность этого различия. И в конце концов это ей,
кажется, удалось.

- Спектр типичный, - говорил Мэлтби в микрофон астровизора. - Линий
поглощения нет совсем; зато две желтые полосы интенсивны до рези в глазах.
Как вы и предполагали, мы, по-видимому, имеем дело с голубым солнцем,
фиолетовое излучение которого задерживается атмосферой. Как бы то ни было,
- закончил он, - уникальность этого эффекта обязана своим происхождением
лишь плотности здешней атмосферы. Еще вопросы?
- Не-ет! - астрофизик казался погруженным в размышления. - И вообще
мне больше нечего вам посоветовать. Надо еще осмыслить все это. Не могли
бы вы пригласить к астровизору леди Лорр? С вашего позволения, мне
хотелось бы поговорить с ней наедине.
- Разумеется.
Уступив место Глории, Мэлтби вышел наружу, сел в кресло и стал
наблюдать за восходящей луной. Тьма - это он подметил еще прошлой ночью -
словно была пропитана какой-то неуловимой, вездесущей фиолетовой дымкой.
Ну, это теперь понятно!
При том расстоянии от центрального светила, на котором указывал его
угловой размер, вместо восьмидесятиградусной жары здесь должен был бы
царить ставосьмидесятиградусный мороз [по Фаренгейту; по шкале Цельсия это
+26,6° и -117,7° соответственно], если, конечно, видимый цвет солнца
соответствовал действительному. Голубое солнце, одно из полумиллиона...
Все это интересно, однако... Мэлтби невесело усмехнулся. "Мне больше
нечего вам посоветовать" капитана Плэнстона звучало признанием
безвыходности положения, в котором... Он невольно поежился.
Мгновение спустя Мэлтби попытался нарисовать в своем воображении
картину - себя самого, так же, как сейчас, сидящего здесь через год,
любуясь восходящей луной. И через десять лет... И через двадцать...
И тут он ощутил присутствие Глории - она стояла в проеме люка,
пристально глядя на него. Он поднял взгляд. Поток белого света, лившийся
изнутри корабля, придавал ее лицу странное выражение; оно казалось
отбеленным - после той железны, которую взгляд уже привык считать
естественной.
- Больше вызовов с корабля не будет, - сказала она и, повернувшись,
исчезла.
Мэлтби равнодушно кивнул. Прекращение связи было безжалостно и
жестоко, однако в данной ситуации полностью соответствовало Уставу.
Робинзоны не должны питать ложных надежд и строить волшебных иллюзий,
порожденных наличием связи, - им следует с полной ясностью осознать, что
они навеки отрезаны. Отныне и навсегда.
Что ж, пусть так. Факт есть факт, и с ним следует смириться. В одной
из книг, прочитанных им на борту линкора, была глава о потерпевших
кораблекрушение. Оттуда он почерпнул сведения о зафиксированных историей
девятистах миллионах человек, заброшенных судьбой на неведомые планеты.
Большинство из этих планет в конце концов были найдены; и не меньше, чем
на десяти тысячах из них возникли целые общества, образованные потомками
жертв космических катастроф. По закону каждый - и мужчины, и женщины,
независимо от положения, занимаемого ими ранее в обществе - в первую
очередь должен был содействовать умножению населения. Потерпевший крушение
обязан был отринуть все личное, забыть о собственных чувствах и думать о
себе исключительно как об орудии космической экспансии человеческой расы.
Для нарушителей этого кодекса предусматривались и наказания; разумеется,
их некому было приводить в исполнение, если поселение робинзонов
оставалось ненайденным; но к обнаруженным робинзонам они применялись со
всей строгостью. Конечно, суд может решить, что человек и робот... что ж,
робот - это особый случай. Прошло уже полчаса, как Мэлтби сидел здесь.
Наконец он поднялся, почувствовав, что голоден. Он совсем забыл об ужине.
Мэлтби разозлился на себя. Черт возьми, нынешняя ночь - не время оказывать
давление на Глорию. Раньше или позже ей все равно придется понять, что
обязанности кока отныне лежат на ней.
Только не нынешней ночью.
Мэлтби поспешно вернулся на кораблик и направился в компактный
камбуз, каким был оснащен каждый отсек "Звездного Роя". Однако в коридоре
остановился. Из неплотно закрытых дверей кухни струился свет. Внутри
кто-то насвистывал - нежно, весело, хотя и немелодично; и оттуда
распространялся аромат, который может источать только настоящее рагу.
Они чуть было не столкнулись на пороге.
- Я как раз шла позвать вас, - сказала Глория.
Ужин прошел в молчании и быстро закончился. Сунув посуду в автомат,
они уселись на просторный диван. Наконец, Мэлтби заметил, что Глория
изучающе смотрит на него насмешливым взглядом.
- Есть ли шанс, - спросила она вдруг, - что земная женщина и
мезоделлианин смогут иметь детей?
- Честно говоря, - признался Мэлтби, - я в этом сомневаюсь.
Он пустился в описание процесса холодного давления, формирующего
протоплазму мезоделлианского зародыша. И все время, пока он говорил,
Глория продолжала рассматривать его все тем же веселым взглядом. Когда же
она, наконец, заговорила, голос ее звучал необычно.
- Со мной сегодня приключилась странная история - после того, как
этот туземец метнул копье. Я поняла, - Глория с трудом подбирала слова, -
я поняла, что проблема роботов решена - по крайней мере, лично для меня.
Естественно, - спокойно закончила она, - я в любом случае не стала бы
противиться. Но мне приятно сознавать, что вы нравитесь мне, - она
улыбнулась, - нравитесь беспредельно.

15
Голубое солнце, которое кажется желтым. На следующее утро Мэлтби,
сидя в кресле, ломал над этим голову. В этот день он поджидал визита
туземцев, и потому решил остаться поблизости от корабля. Он не спускал
глаз с краев прогалины, границ долины, опушки джунглей, но...
Существует закон, вспомнил он, определяющий сдвиг цветовых
компонентов светового луча в другие части спектра, например, в желтую. Он
довольно сложен, но, учитывая то обстоятельство, что все оборудование
капитанского мостика сводилось к репитерам и аппаратуре дистанционного
управления, и не включало в себя собственно измерительных и наблюдательных
приборов, Мэлтби приходилось полагаться только на математику, если он
надеялся когда-нибудь представить себе, к какому классу относится здешнее
солнце и насколько оно удалено от планеты. Большая часть солнечной
радиации, вероятно, достигала планеты в виде ультрафиолетового излучения.
Однако проверить это было невозможно. Так что оставим это на будущее и
вернемся к желтому.
Он вошел в кораблик. Глории нигде не было видно, но дверь ее спальни
была закрыта. Мэлтби отыскал блокнот, вернулся с свое кресло и погрузился
в расчеты. Через час ответ был готов: триллион триста миллиардов миль.
Почти одна пятая светового года. Он отрывисто рассмеялся. Так вот что!
Хорошо бы иметь более полные данные или...
Или?..
Разум его воспарил. Вспышка озарения выжгла пелену, застилавшую
мысленный взор Мэлтби, и грандиозная истина открылась ему. С криком он
вскочил на ноги. Он метнулся ко входному люку, когда длинная черная тень
скользнула над ним. Тень была столь огромна, так мгновенно закрыла собой
всю долину, что Мэлтби невольно остановился и посмотрел вверх.
Линкор "Звездный Рой" завис невысоко над желто-коричневыми джунглями
планеты; из его чрева уже выдвинулся, сверкнув желтоватым серебром в
солнечных лучах, спасательный катер и сразу же стартовал вниз. У Мэлтби
оставались считанные минуты, чтобы поговорить с Глорией прежде, чем катер
сядет.
- Подумать только, - сказал он, - что я как раз докопался до истины.
...Глория не смотрела на него. Взгляд ее был устремлен вдаль.
- В конце концов, - продолжал Мэлтби, - я не могу представить себе
ничего лучше, чем посадить меня в камеру гипногенератора и...
- Не будьте смешным, - прервала она, по-прежнему не глядя на Мэлтби.
- Не воображайте, что я приду в замешательство только из-за того
единственного поцелуя. Позже я приму вас в своей каюте.
Ванна, чистый костюм - и в конце концов Мэлтби через трансмиттер
шагнул в помещение астрофизической службы. Первое представление об
открывшейся ему потрясающей истине, в общих чертах достаточно правильное,
нуждалось в уточнении некоторых фактов.
- А-а, Мэлтби! - главный астрофизик шагнул ему навстречу и пожал
руку. - Это солнце, которые вы выискали... Уже из первых ваших описаний
желтизны и черноты у нас зародились подозрения. Но мы, естественно, не
могли преждевременно обнадеживать вас... Да это и запрещено, вы же знаете.
Наклон оси, судя по всему, очень долгое лето, в продолжение которого у
гигантских деревьев здешних джунглей не образуется годичных колец... Все
это наводило на размышления. А невыразительный спектр в котором полностью
отсутствуют линии поглощения - это уже почти решающий аргумент. Последним
доказательством послужил фильм, снятый вами на ортохромной пленке; он
оказался передержанным, в то время как отснятые с использованием голубого
и красного светофильтров - сильно недодержанными. Звезды этого типа так
непомерно горячи, что практически вся излучаемая ими радиация лежит вне
видимой части спектра. А вторичная радиация - нечто вроде свечения в
атмосфере звезды - порождает видимый эффект желтизны, когда незначительная
часть губительного ультрафиолета переходит в излучение с длиной волны
большей, чем у атома гелия. Нечто вроде люминесцентной лампы - по
космическим масштабам довольно мощной. Общее количество солнечной
радиации, достигающей планеты, разумеется, огромно; однако, проходя сквозь
многомильную толщу поглощающих ее озона, водяных паров, двуокиси углерода
и других газов, поверхности она достигает, претерпев сильные изменения.
Ничего удивительного, что туземец рассказывал вам о постоянной жаре - лето
здесь длится уже четыре тысячелетия. Обычная радиация звезд этой
отвратительной разновидности - из века в век излучаемая норма -
приблизительно соответствует Новой в катастрофическом максимуме ее
неистовства. Только у Новой этот период длится всего несколько часов, в
течении которых в пространство изливается мощь, приблизительно
соответствующая суммарному излучению ста миллионов обычных солнц. Новая-О,
как мы назвали ярчайшую из звезд, - единственная в своем роде в Большом
Магеллановом Облаке, огромная и великолепная S Дорады. Разговаривая с
главным капитаном Лорр, я заметил, что из сотни миллионов звезд она
выискала...
- Постойте, - перебил его Мэлтби, - вы хотите сказать, что сообщили
об этом леди Лорр прошлой ночью?
- Так у вас там была ночь? - заинтересовался капитан Плэнстон. -
Ну... что ж... Да, попутно, пока не забыл - все эти женитьбы и замужества
не кажутся мне столь важными теперь, когда я состарился, - примите
поздравления.
Мэлтби не поспевал за течением разговора. Мысли его зациклились на
одном - так она все знала! Вновь он сосредоточился лишь перед последними
словами астрофизика.
- Поздравления? - переспросил Мэлтби.
- Самое время ей выйти замуж, - проворчал капитан. - Она деловая
женщина, вы же знаете. Вдобавок это воодушевит остальных роботов... прошу
прощения! Уверяю вас, название не имеет для меня ни малейшего значения.
Как бы то ни было, леди Лорр сама объявила об этом несколько минут назад.
Заходите еще - рад буду повидаться... - и он отвернулся, помахав на
прощанье пухлой рукой.
Мэлтби направился к ближайшему трансмиттеру. Вероятно, Глория уже
ждет его.
Не стоит ее разочаровывать.

16
Тускло светящийся шар имел около трех футов в диаметре. Он висел в
воздухе почти посредине каюты; нижний его полюс находился на уровне
подбородка Мэлтби. Хмурясь и напрягая свой двойной разум, Мэлтби поднялся
с постели, сунул ноги в тапочки и медленно обогнул светильник. Стоило
Мэлтби оказаться с противоположной стороны шара, как тот исчез. Мэлтби
поспешно вернулся на прежнее место, шар появился вновь. Как он и
предполагал, это оказалось изображением, проецируемым из подпространства и
реально в помещении каюты не существовавшим. Поэтому шар и не был виден с
тыла. От замешательства брови Мэлтби сдвинулись еще ближе. Если бы он не
был уверен в отсутствии у них подобных коммуникаторов, то мог бы
предположить, что его извещают о наступлении времени действий.
Мэлтби горячо надеялся, что это не так. Он был все так же далек от
решения. Но кто еще мог бы предпринять попытку связаться с ним? Мэлтби
чуть было не нажал кнопку устройства, соединяющего каюту с капитанской
рубкой огромного космолета. Не хотелось бы, чтобы Глория подумала, что он
поддерживает с кем-то тайную связь. Если у леди Лорр зародятся подозрения,
даже положение мужа не спасет двойного разума Мэлтби от вмешательства
корабельного психолога лейтенанта Неслор.
Однако помимо супружеских у него были другие обязанности. Мэлтби сел
на кровать и, сердито глядя на шар, произнес:
- Предположим, я догадываюсь, кто вы. Что вам угодно?
Раздавший в ответ голос - властный, уверенный - пришел сквозь шар.
- Вы догадываетесь, кто связался с вами, невзирая на необычность
посредника?
Голос был знаком Мэлтби. Глаза его сузились, он с трудом сглотнул, но
сразу же взял себя в руки. Здесь могли оказаться непрошенные слушатели,
которые многое извлекут из самого факта, что он сразу же узнал голос.
Именно для них он сказал:
- Логика самоочевидная: я - мезоделлианин, находящийся на борту
земного линкора "Звездный Рой", крейсирующего внутри Большого Магелланова
Облака в регионе Пятидесяти Солнц. Кто кроме моих скрывающихся
соплеменников, может искать связи со мной?
- И зная об этом, - многозначительно произнес голос, - вы не
предприняли ни единой попытки выдать нас?
Мэлтби смолчал. Он отнюдь не был уверен, что ему по вкусу такая
формулировка. Он понимал, что эти слова, подобно его собственным, были
адресованы возможным непрошенным слушателям. Но то, что его собеседник
таким образом обращал их внимание на желание Мэлтби сохранить этот
разговор в тайне, вряд ли можно было посчитать дружественным жестом.
Отчетливее, чем прежде, он осознал, что не следует забывать о своей
политической позиции - как здесь, на корабле, так и за его пределами. И
взвешивать каждое произносимое вслух слово. Он разглядывал светящуюся
штуковину, прикидывая, каким способом легче заставить раскрыться
прячущегося за ней человека. И попросту спросил:
- Кто вы?
- Ханстон.
- О! - вырвалось у Мэлтби. Его удивление не было полностью
притворным. Существовала разница между догадкой и ее словесным
подтверждением. Прямая причастность к опознанию личности собеседника
как-никак еще глубже затягивала его в эту историю.
Ханстон был освобожден вслед за тем, как "Звездный Рой" нашел
Пятьдесят Солнц. Мэлтби в силу обстоятельств был фактически лишен связи с
остальным миром. Он мягко повторил свой прежний вопрос:
- Что вам угодно?
- Вашей политической поддержки.
- Моей... чего? - опешил Мэлтби.
В голосе Ханстона зазвучали нотки не столько гордости, сколько
гордыни:
- В соответствии с нашей убежденностью в том, что мезоделлиане,
невзирая на свою малочисленность, должны принимать равноправное участие в
управлении Пятьюдесятью Солнцами, - не сомневаюсь, вы разделяете эту точку
зрения, - сегодня мною отдан приказ захватить власть на всех планетах
сообщества. В настоящий момент армии мезоделлиан, оснащенные самым
обширным арсеналом известного галактике сверхоружия, проводят операцию по
высадке десантов, и вскоре власть окажется в наших руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19