Ощущение такое, будто я проспал несколько дней. Я чувствовал, что лицо опухло и обвисло так, что при малейшем движении готово сползти с черепа. Тело так отяжелело, что ни о каких движениях не могло быть и речи. В общем, оставалось только лежать и слушать монотонную симфонию гудков и свистков.
– Нас ждет восхитительный день, – внезапно прощебетал старик позади меня. От его бойкого голоса я взбодрился больше, чем хотелось бы. Я едва сдержался, чтобы не сказать, куда ему надо пойти с его восхитительным днем.
– Сколько я спал?
– Сколько было необходимо. Это одно из чудес тела. Если оно устало, оно спит.
Движение требовало еще одного чуда. И я осуществил его одним махом – взял и сел прямо, как зомби, набальзамированный эспрессо. Старик проводил очередной раунд электронной игры на карманном компьютере. Интересно, сколько он уже играет.
– Выигрываете, Шеф? – спросил я. Их отказ назвать свои имена позволял мне срывать свое раздражение всякими наглыми способами, о которых средний японец не имеет понятия. Я мог называть старика как угодно, игнорируя строгий кодекс титулов и сопутствующие им социальные сложности. Хотя особого удовольствия это не приносило. Я хочу сказать, это разве подвиг – не уважать старших? В США это практически национальное времяпрепровождение.
Он покачал головой, затем сухо добавил:
– Здесь специально сделано так, что не выиграешь.
– Именно это и нужно миру, – сказал я. – Очередная игра, которую не выиграешь.
– Вы помните наш вчерашний разговор? – спросил он с видом словоохотливого страхового агента, который явился снова, – с улыбкой, чересчур восторженной для этой утренней поры. Если сейчас утро.
Я пожал плечами. Чудны его представления о разговорах.
– Суть я уловил. – Я зевнул. Я не хотел быть невежливым, я просто устал. На мгновение я испугался, что он опять заведет свою чокнутую шарманку с невнятными экскурсами и бесцеремонными оскорблениями. Но он промолчал. Только наклонил голову и улыбнулся.
– Ну, пожалуй, придется обойтись этим, – сказал он. – Мы, конечно, хотели бы просветить вас как можно полнее, но, как вы, журналисты, говорите, сроки поджимают. Так что на данный момент прошу довольствоваться кратким изложением истории Флердоранж. Когда-нибудь теологи и исследователи устанут препираться и в конце концов займутся написанием работ. Это будет следующий большой шаг – конечно, после обнаружения нашего названия. Хотите, чтобы я вам их присылал?
Я кивнул и попросил отправлять их в редакцию в Кливленде.
– Прекрасно. Должен предупредить вас, что это займет определенное время. Я навещу ваш почтовый ящик лишь в самом конце наступающего периода Тридцатилетнего Сна. Но после этого в любое время – скажем, в течение трех-четырех лет, вы их можете ожидать.
– Так что примерно через тридцать четыре года? – Он светился радостным предвкушением. – Буду ждать.
– Прекрасно. – Он хлопнул в ладоши. – Я сегодня приготовил вам суп мисо и рис. Это традиционные блюда, с которых начинают День Перерождения. У нас также есть энергетические батончики «МускулБар» для восстановления сил. Вам они могут пригодиться.
– Великолепно, – сказал я, выдавив улыбку. Сижу тут в подвале, как в ловушке, вместе с придурком и его племянницами. Интересно, где они. Наверное, убежали спасать кого-нибудь в подземном лабиринте. Возможно, там сотни таких, как я, которых заманивают по одному в час. Каждого пойманного приводят в отдельную комнату со своим безумцем, и тот рассказывает сказки, а затем жертву всю оставшуюся жизнь кормят супом, пока она сама не превратится в безумного старика, и так до бесконечности.
Шеф жестом пригласил меня к накрытому столу в углу. Судя по всему, стол принесли, пока я спал. Продемонстрировав мне еду, старик направился в другой угол, чтобы продолжить видеоигру. Причмокивая, я в полуодиночестве съел суп и мгновенно разделался с рисом. Как будто несколько дней не ел. И хотя обстановочка не располагала, еда была довольно вкусной.
Заметив, что я все съел, Шеф показал на «МускулБар». Я вежливо отказался. Несколько раз. Шеф явно расстроился, но вряд ли я нарушил какие-то предрассудки относительно Дня Перерождения или как он там называется.
Плана у меня по-прежнему не было. Якудза временно исчезли из поля зрения. У них талант возвращаться с помпой, но ребята, у которых я сейчас гостил, кажется, их опередили. В то же время у этих ребят в патинко явно шариков не хватает. Я не планировал передавать им Флердоранж, пока не узнаю от нее, что, черт побери, происходит.
Правда, я теперь знал, для чего она им нужна. Если верить Шефу, она для них что-то вроде богини. То есть им нужна Флердоранж, поскольку они – тайное общество буйных психов. А вот якудза, эксклюзивная банда убийц, так и не сказали, зачем она им понадобилась.
Я хотел спросить ее сам. Я хотел расспросить ее о Сато Мигусё, о фотографии и о сотне других вещей.
Но даже если я сумею улизнуть от этих кретинов (честно говоря, если не брать во внимание их идиотские верования, мне эти дуралеи даже нравились), бежать особо некуда. Когда тебя преследуют копы, а у тебя ни денег, ни удостоверения личности, вариантов практически нет. Якудза наверняка засекли места, где я мог спрятаться при таких обстоятельствах. Или рыщут в поисках опустившегося гайдзина, который хорошо говорит по-японски и одет как бомж.
Я громко рыгнул в знак признательности за вкусную еду. Формально это высший гастрономический комплимент, на который, правда, ныне посматривают косо. Когда я делал это при Саре, она морщила носик, имитируя отвращение, и я начинал читать ей лекцию о культуре поведения и умении вести себя за столом. Она отвечала мне обвинениями в том, что я усваиваю только те элементы зарубежной культуры, которые позволяют мне быть шовинистом, свиньей, а в идеале и тем и другим. Так что небольшая радость – рыгать, когда Сары нет рядом.
В конце моего извержения в комнату вошел лысый человек, похожий на монаха. Монаший вид компенсировался джинсовой рубашкой и брюками цвета хаки, отчего мужчина больше походил на клерка в отпуске, чем на служителя церкви. Может, он вообще не походил на монаха, а выглядел так из-за гладкого черепа, который поблескивал мертвецкой зеленью под мигающей флуоресцентной лампой.
Шеф сунул видеоигру в карман, после чего двое мужчин некоторое время пытались перещеголять друг друга в поклоны. Затем Шеф поманил меня в центр комнаты, прямо на безымянный символ.
– Что он знает? – спросил лысый у Шефа.
– Я, насколько мог, все подробно ему рассказал. – Шеф оказал мне любезность, не упомянув, что я заснул, а может, он таким образом прикрывал и собственную задницу.
– Он в курсе о сроках?
– Смутно. – Кажется, ответ никого не удовлетворил.
– Но он понимает, что такое Возврат к Невинности, да?
– Ну, – Шеф откашлялся, – думаю, не помешает напомнить. Если вы полагаете, что это необходимо. И, знаете, если у вас найдется время…
– А вы в курсе о сроках? – спросил лысый, изобразив почтительную тревогу и наморщив ту часть лица, где полагается быть бровям.
– Да. Мне предоставили последнюю сводку о ее состоянии.
– Не то. Вторая директива.
– А, ну да. Как собираются северные облака?
– Быстро, – чуть не выкрикнул лысый. – Быстро и с очень дурным предзнаменованием. – Произнеся эти слова, как в плохом эпизоде из телесериала «Воины Будды», он открыл портфель, достал кипу компьютерных распечаток и вручил их Шефу. Тот поспешно углубился в бумаги, лицо его беспокойно напряглось. Торопливо просмотрев страницы одну за другой, он опять вернулся к первой.
– Данные точны?
– Боюсь, что да, – сказал лысый. Шеф снова просмотрел распечатки, будто выискивал мелкую ошибку.
– Блин, – выпалил Шеф.
– Вот и я о том же.

После этого я в сопровождении лысого вышел в тот же мрачный лабиринт инженерных тоннелей, по которому черт знает когда вели меня племянницы Шефа. Мне показалось, что откуда-то издалека доносится смех девчушек, в чем я, правда, не был уверен. В последнее время у нас бурный роман с неуверенностью.
Несколько изгибов и поворотов, и мы опять оказались у лифта-ловушки. Лысый нажал кнопку, и мы стали ждать. Через несколько мгновений над нами началась какофония, будто больной зверь спускался с небес, визжа все громче, пока визг не перешел в оглушающий рев, от которого отключались все остальные мысли и ощущения. С грохотом перкуссии лифт остановился перед нами, и дверь, немного посопротивлявшись, открылась. Лысый жестом поманил меня внутрь. Эх, я бы все отдал за лестничный пролет.
Лысый последовал за мной, и двери начали закрываться. Они почти захлопнулись, и тут в клаустрофобный ящик проникла крошечная ручка.
– Подождите! – умоляюще проговорил голосок. Лысый нажал кнопку на панели управления, и дверь снова расползлась.
Нас догнали племянницы в тех же броских малиновых кимоно. Племянницы, как обычно, хихикали. Жизнь явно прекрасна, если ты маленькая девочка. Ну, судя по всему.
– Что случилось, пончики вы мои сладенькие? – спросил лысый.
– Дядя сказал, чтобы этот странный человек взял с собой вот это, – сказала одна, а другая протянул а, ручку и передала ему видеоигру. Лысый осмотрел игру и расплылся в улыбке.
– Блеск, – сказал он. – Большое спасибо. Суперфантастика! – Девчушки рассмеялись и умчались прочь. Дверь лифта с визгом захлопнулась.
– Вы же знаете, как с этим обращаться? – спросил лысый, впихивая видеоигру мне в руки.
Я осмотрел прибор: может, простая карманная видеоигра умеет превращаться в оружие шокового действия, инфракрасный прибор, хоть что-нибудь посерьезнее видеоигры? Никакого скрытого устройства я не нашел.
– И для чего эта штуковина? – спросил я.
Лысый нахмурился:
– Вы не знаете? А я-то думал, вы продвинутый и все такое. – В голосе пробивалась паника.
– Вроде видеоигра.
– Очень хорошо, – сказал он с заметным облегчением. – Это «Геймбой».
– И для чего он?
– Для видеоигр, – в голос опять вкралась тревога. Лифт тронулся, и, пока мы неслись вверх к выходу на поверхность земли, стоял сплошной шум.

Я внимательно рассмотрел мужчину, лишь когда мы вышли из здания посреди типичного безымянного района Токио. И как я раньше не заметил?
Лысый был Человеком в Шляпе – только без волос, усов и даже бровей. Мы прошли к его машине «ётаё РЗ-5», припаркованной под табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ ____________________.
Все сходится. Я подождал, пока мы сядем в автомобиль, и спросил:
– Вы проиграли пари или как? – когда он знаком велел мне пристегнуться.
Может, он не понял, о чем я, или пропустил мимо ушей. Я не отставал:
– Волосы. Проблемы?
– Просто их надо было сбрить.
– И брови с усами тоже?
– Да.
Мы промчались по переулкам и, опасно сманеврировав, влились в поток движения. Я вспомнил, что Человек в Шляпе, когда у него были волосы, носил еще очки, и понадеялся, что они были просто бутафорией, потому что сейчас он их не надел.
– Куда мы едем? – спросил я. Вообще-то я не ожидал, что он ответит.
– Нужно отвезти вас в безопасное место. Теперь полиция вряд ли про вас забудет. Вы наворотили дел. – Он покачал головой.
Я мог бы ему напомнить, что это они выкрали меня из тюрьмы и похитили полицейского. Или что я оказался в тюрьме только потому, что меня допрашивали по поводу убийства, которое, скорее всего, они и совершили. И тем не менее он был прав. Дел я наворотил.
– Какое сегодня число? – спросил я. Я уже которые сутки не видел ни газет, ни телевидения.
– Двадцать третье.
Сегодня финальные бои по спаррингу среди юниоров-инвалидов на международном чемпионате по боевым искусствам. Я пропустил почти весь турнир, завтра он закончится. Может, легендарный Учитель Ядо явился лично, чтобы вручить приз по ката. Или, может, там вовсю бушевал скандал из-за слухов, что Йоко Ториката переспала с судьями. Кто знает? Со мной же приключилась история, не связанная с турниром, – история, в которую никто не поверит и которая не имеет конца. И пока не случилось ничего такого, что развлечет «Молодежь Азии».
Я вспомнил первый день турнира. Как будто другая жизнь.
– Вы играете в гольф? – спросил я, вспомнив условия, которые он мне когда-то предлагал.
– Не часто. – Он пожал плечами. – Когда есть возможность.
Это был, наверное, первый прямой ответ, который я от него получил. Я решил не искушать судьбу дальнейшими вопросами. Вместо этого я стал размышлять о своих скромных пожитках, оставленных в токийском городском полицейском участке. Бумажник, регистрационная карточка иностранца и паспорт. Часы, подаренные другом из «Сейко». Они были прототипом, остались от неудавшегося эксперимента под названием «Апокалипсис-2000» – оборудованные встроенным мобильным мини-телефоном, системой глобального позиционирования, счетчиком Гейгера, кардиомо-нитором, «Тетрисом» и кучей других наворотов, которыми я никогда не пользовался. Моя испытанная папка-гармошка с вырезками для непросветленных. Записная книжка с путаными записями, которые потом будут переработаны в журнальные статьи. И фото Сато и Флердоранж. Копы, наверное, озадачатся, но допросить им будет некого. Мужчина мертв, а женщина исчезла.
И кроме того, у копов остался мой пейджер. А значит, любой, кто попытается со мной связаться, попадет на них, и его тоже втянут в этот бардак. Набико – почти наверняка. Может быть, Хиро Бхуто и, вероятно, мама Маюми. Может, мой редактор в Кливленде и даже Сара. Они, вероятно, обескураженно покачают головами – мол, ну вот, опять влип.
Я надеялся, что все так и будет. Надеялся, что они сочтут это очередным злоключением их кудесника слова и любимца молодежи, вечно ищущего приключений на свою задницу. Ибо узнай они, во что я действительно на этот раз вляпался, тут же забьют тревогу и соберут ватагу репортеров, чтобы меня «спасать». А это ничего не даст.
Я попытался набросать разные сценарии, но трудно представить, что происходит в родном офисе. Никогда Кливленд не казался таким далеким.

Человек в Шляпе слился с машиной, а машина – с дорогой. Не успели мы выехать на автостраду, как другие машины засвистели мимо задом наперед, будто стояли на ленте транспортера с турбонаддувом, а мы мчались, обгоняя их, резко лавируя, точно боксер, уходящий от смертельных ударов. Казалось, Человек в Шляпе знал, когда полоса сбросит скорость, и секунды за три до этого ловко переходил на ту, что быстрее. А затем опять, набирая скорость, переходил на следующую, и при этом даже головы не поворачивал. Я был поражен.
– Где вы научились так водить? – спросил я, перекрывая рев остающихся позади автомобилей.
– Академия агрессивного вождения «Ётаё». – Он ухмыльнулся.
– Ни хрена себе.
– Выпуск восемьдесят первого года, – сказал он и показал левую руку с выпускным кольцом. Не успел я прочитать гравировку, как он опять положил ладонь на рычаг переключения скоростей. Несколько раз перевел рычаг, и автомобиль рванул сквозь дорожное движение, как накокаиненная мышь в лабораторном лабиринте. Ни один коп в мире его не догонит, а ведь машина – развалюха. Тут задумаешься.
– Знаете, я видел нашу подругу Флердоранж в лав-отеле «Ётаё»…
– Попытка засчитывается, – сказал он, покачав головой, которая вырисовывалась рельефом на фоне расплывчатой кляксы мира, что мчался мимо.
– В смысле?
– В лав-отеле «Ётаё»?
– Я там был.
– О боже. Боюсь, господин Чака, вам пытались всучить зайленка, – усмехнулся он.
– Какого зайленка?
– Ну, того самого. У меня был кузен, который однажды поехал в Америку. Где-то в Вайоминге за завтраком он услышал чей-то разговор про одного зверя, полузайца, полуоленя. Они говорили, какой он красивый, умный, злой и как на него трудно охотиться. Мой кузен привез с собой в Японию открытку с изображением этого чуда. Всем ее показывал и твердил, что такого зверья полно по всему Западу – в прериях и в горах тоже. В Америке-то мы никогда не были. Он рассказывал о них истории, которые услышал за завтраком. Он на этом звере просто зациклился. Попытался даже организовать охотничий тур с друзьями. Они собирались поехать в Америку и настрелять кучу такого зверья. В общем, он постоянно таскал с собой эту открытку и всем показывал. Однажды показал ее приезжему американцу, пареньку, который еще в школе учился. Парень, конечно, посмеялся. И сказал, что это туфта, зверя просто выдумали. Приклеили оленьи рога мертвому зайцу и назвали его зайленок. Так дурачили глупых жителей Востока, вроде моего кузена. Тот, конечно, был убит. Вот я и сказал, что вам всучили зайленка. Не очень приятно вам это говорить. – Судя по его улыбке, совсем наоборот.
– Во-первых, – сказал я, – это не зайленок, а джекалоп. Приделали крупному американскому зайцу рога антилопы и получился джекалоп. Джек-а-лоп. Во-вторых, его выдумали, чтобы дурачить людей не с того Востока – янки, а не японцев. Наивных иммигрантов с другого берега Миссисипи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30