Гештальттерапии свойствен гуманизм в духе От-
то Ранка, предполагающий, что рождающийся орга-
низм наделен способностью справляться с жизнью, в
противовес тому, что я называю теориями <первород-
ного греха> в человеческом развитии, согласно кото-
рым организм должен научиться подавлять или вытес-
нять свои инстинктивные (дурные) стремления, чтобы
стать <цивилизованным>.
Гешатльттерапии близки идеи экзистенциализма;
доктор Уилсон Ван Дьюзен в статье <Экзистен-
циальная аналитическая психотерапия> утверждает,
что Гештальттерапия - единственный из психотерапев-
тических подходов, объединяющий феноменологи-
ческую установку с экзистенциальной теорией.


Прежде чем рассмотреть некоторые представления
гештальттерапии и описать реальные ситуации, кото-
рые могли бы передать ее <вкус> (что необходимо для
понимания), я должен еще немного <поговорить о> ней
(в гештальттерапии <говорить о> - одно из табуиро-
ванных действий), чтобы создать необходимый кон-
текст или фон.
Теоретическая модель психодинамических школ
личности, в частности - фрейдизма, рассматривает
личность как луковицу, с которой можно снимать слой
за слоем, и каждый раз под снятым слоем оказывается
следующий, пока вы не придете наконец к сердцевине.
(Интересно, что может остаться в сердцевине в процес-
се <анализа> луковицы?) Я рассматриваю личность
скорее как большой мяч, состоящий из одного толстого
верхнего слоя резины и пустой внутри. Этот мяч по-
гружен в воду и плывет в ней, так что в каждый дан-
ный момент лишь определенная часть его видна сна-
ружи, а остальное погружено в воду. Вместо того, что-
бы выдумывать <бессознательное> или <пред-
сознательное> для объяснения поведения, которое мы
не сознаем, я полагаю, что несознаваемое поведение -
результат того, что <там снаружи>, потому что человек
погружен в свой собственный фон (среду) или занят
своими фантазиями.
Гештальттерапия подчеркивает саморегуляцию ор-
ганизма. Чтобы выжить, организм должен мобилизо-
вать себя и/или свою среду в качестве опоры. Орга-
низм вступает в контакт со средой посредством моби-
лизации агрессии. Если нам удается выжить вопреки
стремлению других <цивилизовать> (или поработить)
нас, мы выбираем из среды то, что нам нужно для са-
моподдержания. Выбрать, однако, недостаточно. Нуж-
но прожевать и проглотить те фрагменты находяще-
гося <там снаружи>, которые мы сочтем съедобными и
вкусными, и таким образом сделать их (будь то пища,
идеи или что-либо еще) нашим собственным - внут-
ренним. То, что нам не нужно, мы отбрасываем как
мусор и отходы.
Таким образом, если мы способны мобилизовать до-
статочно агрессии, чтобы не только выбрать, но также
и прожевать и проглотить, мы можем получить доста-
точно материала для выживания. Важно заметить, что
выбирает, прожевывает и глотает сам организм, а не
<значимый другой>, находящийся снаружи и опреде-
ляющий, что для нас вкусно, питательно и пр.
Гештальттерапевт часто <активно> старается дать
пациенту возможность вновь научиться использованию
своих сенсомоторкых способностей. Перлз иногда опи-
сывал этот процесс как необходимость <потерять голо-
ву, чтобы придти в чувство>. Это означает, что паци-
ент учится направлять сознавание /awareness/, чтобы
восстановить притупленные сенсорные модальности:
смотреть вместо того, чтобы уставиться невидящим
взглядом; слушать, а не пропускать мимо ушей или
Экспериментирование с направленным сознаванием
помогает пациенту выбраться из <Почему-же-карусель-
все-кружится>, как я это называю. Многие пациенты
доверяют только своей способности интеллектуализи-
ровать - думать-фантазировать - неконгруентно - это
не соответствует идеалу - формируя себя или роли - и
вот уже <Почему же карусель-все-кружится> - ищем
<причину>. В конце концов <причина> находится, а то
же самое неприемлемое поведение повторяется снова, и
снова приходится охотиться за причинами и объясне-
ниями. Часто, научившись направлять сознавание на
то, как осуществляется неприемлемое поведение, паци-
ент может от него избавиться. И по меньшей мере он
перестает быть интеллектуальным калекой!
Работая с пациентами <здесь и теперь>, используя
техники направленного сознавания (>Где вы сейчас?>
или <Что вы сейчас сознаете?>) я обнаружил, что

обычно вербальная коммуникация обманчива, а язык
тела не обманывает. Таким образом и пациент, и тер-
певт принимают симптомы всерьез, в том смысле, что
эти симптомы (я называю их <сигналами истины>) пе-
редают то, как пациент действительно себя чувствует.
Так, если он переживает конфликт, и мы эксперимен-
тируем, предлагая ему встать сначала на одну, а потом
на другую точку зрения, язык тела (>сигнал истины>)
обязательно покажет момент, когда пациент встанет на
сторону того аспекта конфликта, который представля-
ет анти-Я.
Одно из основных переживаний человека - возбуж-
дение. Если вы сознаете свое возбуждение и пытаетесь
подавить его выражение, вы неизбежно придете к
сжиманию себя или напряжению. Кроме того, вы при-
остановите дыхание. Перлз говорит, что возбуждение
минус достаточный приток кислорода равняется трево-
ге. А человеческий организм, как мы знаем, менее все-
го склонен переносить тревогу. Пациенты приходят на
терапию прежде всего потому, что не выносят тревоги,
протекает ли она <свободно> или связана в психосома-
тическом симптоме.
Во всех случаях, которые мне до сих пор встреча-
лись, люди, приходящие на терапию, демонстрируют
неравновесие трех систем опыта. Большинство моих
пациентов (а также пациентов моих коллег) очень за-
висят от преувеличенного в своем развитии интеллекта
и <думания о> как модальности опыта. Большую часть
времени эти люди заняты своим процессом ду мания, и
их опыт состоит из фантазий (воспоминаний) о прош-
лом и фантазий (желаний, предсказаний) будущего.
Им нечасто удается соприкоснуться со своими
чувствами, и многие из них также лишены ощуще-
нии - видения, слышания, вкуса и пр.
В уравновешенном организме человека присутствует
способность переживать интеллектуально, эмоцио-
нально и сенсорно. Так что задача терапевта состоит в
том, чтобы помочь пациенту восстановить использова-
ние своих способностей; если чувства и ощущения при-
туплены, они не могут защитить его должным образом.
В отличие от подходов некоторых школ, которые
подчеркивают <инсайт> или выяснение, <почему> мы
ведем себя определенным образом, гештальттерапия
опирается на выяснение того, КАК и ЧТО мы делаем.
Гештальт-терапевты убеждены, что единственная воз-
можность изменить поведение - это начать сознавать,
ЧТО мы делаем, используя сенсомоторные способности
наравне с интеллектуальными, а также КАК мы дела-
ем то, что делаем.
В гештальттерапии мы начинаем с очевидного, с то-
го, что происходит в данный момент. Мы знаем, что
пациенты могут быстро научиться рассказывать свои
сны, если мы утверждаем, что сны - это <царский путь
к бессознательному>. Или они могут проводить сеанс
за сеансом, копаясь в своем прошлом (то есть расска-
зывая разные истории), если мы убеждены, что изле-
чение происходит благодаря вспоминанию генетическо-
го материала. Так что мой вопрос к пациенту <Где вы
сейчас?> или <Что вы сейчас переживаете?> может
вести к рассказу о прошлом или к пересказу сна. Но
пациент также легко может находиться не в фантазии,
он может переживать то, что происходит <здесь и те-
перь>, - чувства или ощущения: он можег видеть ком-
нату, в которой мы находимся, слышать звуки или
ощущать свое тело, которому удобно или неудобно в
кресле и т. п.
Многие пациенты поражаются, когда обнаружи-
вают, насколько они фильтруют свой опыт с помощью
<думающей машины>. Для них почти невозможно до-
верять своим чувствам или ощущениям, пока не полу-
чено, так сказать, одобрение от интеллекта. Часто,
когда пациент обнаруживает, что он слишком зависит
от своего интеллекта, он пытается манипулировать


мною, чтобы я ему сказал, каким ему следует быть. Он
страшится исследовать другие модальности опыта без
поддержки - без моего одобрения, - если он не может
получить поддержки изнутри себя.
Все люди нуждаются в поддержке изнутри и извне.
Каждый человек находит подходящий (для него) ба-
ланс внутренней и внешней поддержки. Большинство
пациентов располагает незначительной и неадекватной
поддержкой изнутри и стараются опираться в большей
степени на поддержку извне. И они чувствуют себя
обиженными, разочарованными или потрясенными,
когда другой, которому они предоставили эту власть
поддерживать их извне, не удовлетворяет их ожида-
ниям.
Во времена Фрейда вытеснение было, по-видимому,
наиболее часто используемой защитой. Мой клиниче-
ский опыт приводит меня к заключению, что теперь
гораздо чаще в качестве защиты встречается проекция.
Мы проецируем на другого те свойства и черты, кото-
рые неприемлемы для нас в нас самих. Это позволяет
нам поддерживать фантазию или фикцию того, какими
мы себя представляем, и не соприкасаться с тем, како-
вы мы действительно, не принимать этого. Это про-
блема интроекции: проглатывания целиком, не проже-
вав как следует, какой-либо идеи.
Первая психотерапевтическая задача, которую я
ставлю перед собой, работая с человеком - помочь ему
принять самого себя. Пациенты могут с чувством
говрить мне: <Я хочу изменить себя, не быть таким,
какой я есть>, - <Я не нравлюсь себе, когда я та-
кой>, - <Я так глуп>, - и т. п. Однако они собирают-
ся изменить то, какие они есть, не путем полного пе-
реживания своего поведения, которое связано с дис-
комфортом, смущением, радостью, унижением, воз-
буждением, удовольствием, стыдом, - то есть чувства-
ми, а путем осуждения своего поведения как
<дурного>, <ГЛУПОГО>, <неприемлемого> и т. п., - то
есть посредством интеллектуального суждения. Они
хотят <говорить о> вместо того, чтобы полностью пе-
режить то, что они делают. И тем не менее эти самые
люди спешат подтверждать трюизм, что <мы учимся на
опыте>: они путают <думание о> с переживанием, с
опытом.
Я полагаю, что если я полно переживаю то, что я
делаю, и то, как я веду себя, то я смогу успешно за-
вершить определенный фрагмент поведения и научить-
ся чему-то из этого опыта. Решает то, как я учусь: пе-
реживаю ли я полностью, всем организмом, испытывая
и обдумывая свои чувства и ощущения, или я ограни-
чиваю свой опыт <думанием о>.
Когда мой пациент рассказывает: <Я опять это сде-
лал. Я рассердился на жену и ударил ее>, - он расска-
зывает мне историю (воспоминание о событии, которое
уже произошло). Я могу спросить: <Что вы сознаете
сейчас?> - Если он отвечает: <Ну посмотрите только,
как я глуп, я никогда не учусь, я каждый раз опять
веду себя как идиот!> - я могу переспросить: <Вы
имеете в виду ~ рассказывая мне эти истории?> - Если
только он начнет сознавать, что он делает сейчас, рас-
сказывая мне свою историю и таким образом сохраняя
две ситуации незавершенными (ту, в которой он уда-
рил жену, - тем, что рассказывает мне это воспомина-
ние; и ситуацию использования этого воспоминания
при мне сейчас ~ может быть в целях разыгрывания
<хорошего пациента>, который кается в том, что он
такой <плохой> и <глупый>) - он получит возмож-
ность понять, каким образом он остается глупым. Он
может научиться, только полностью сознавая то, что
он переживает. В противном случае он разделяет себя
на два (иногда больше) аспекта.
Перлз называл эти два <я> <собакой снизу> и
<собакой сверху>, которые постоянно ведут внутрен-
ний (может быть лучше сказать - неформальный)

диалог. <Ты, дурак, идиот, зачем же ты опять ее уда-
рил?> - <Ой-ой, я виноват, я больше никогда так не
буду делать>. - Или: <Сколько раз я тебе говорил,
чтобы ты не повторял эту глупость?> - <В следующий
раз я ни за что так не сделаю, обещаю>. - перлз
утверждает, что <собака снизу> обычно побеждает, по-
скольку она не держит обещаний, саботирует и пр. Я
полагаю, что <собака снизу> побеждает всегда.
Интеграция этих <я> - полное принятие себя таким,
каков человек есть, а не каким он должен быть, - ве-
дет к возможности изменения. Но пока человек на-
стаивает на своей разделенноеT и не признает полнос-
тью (то есть не переживает полностью за каждую из
сторон от своего имени), что и как он делает, - изме-
нение не происходит.

Роберт У. РЕЗНИК
ЯД, В КУРИНОМ БУЛЬОНЕ
Чтобы приготовить бульон
из цыпленка, нужно убить цыпленка. Хотя для
цыпленка это и не лучший способ самоактуализации,
но зато жертва делает его полезным. Долить воды, по-
ложить лук, зелень, специи, - и вы получаете нечто,
готовое для оказания <необходимой помощи>. Накор-
мить куриным бульоном - это ли не <помощь> друго-
му, это ли не способ что-то для него сделать, чтобы он
лучше себя почувствовал?
Нечто шарообразное, губчатое - вроде бессозна-
тельного, не правда ли? - на девять десятых погруже-
но в жидкость. Пока незадачливый гурман распробует
блюдо, суп вокруг подводного шара остывает, и, как
умирающая субмарина, он выбрасывает из себя пленку
жира. ВНИМАНИЕ: куриный бульон может быть
столь же смертелен для реципиента, как для пожерто-
вавшего собой цыпленка. Но есть противоядие от того,
чтобы закружиться с отрезанной головой .
Многие психотерапевты считают себя профессио-
нальными <помощниками> и устанавливают <отноше-
Перевод М. Папуша.
/Прим. перев./ Эта замечательно <расфокусированная>
метафора (кому <помогает> цыпленок? кто ест бульон? и
кому, наконец, отрезали голову, чтобы получился
симкинский мячик, плавающий в собственном бульоне-
среде, отвергая злокозненное <бессознательное>?) основана,
среди прочего, на игре слов: to help oneself - подкрепиться,
то есть поесть, наряду с более обычным to help - помочь.

ния, несущие помощь>. Осторожно! Такие люди опас-
ны! Если <помощь> удается, она убивает человеческое
в пациентах, препятствуя их развитию. Она тем более
коварна, что как правило эти терапевты хотят проти-
воположного. Они хотят для пациента роста, жизни,
бытия, - и лишают его всего этого своей <помощью>.
Различие между действительной поддержкой и
<помощью> вполне ясно: делая для другого то, что он
может сделать для себя сам, мы гарантируем, что он
никогда не узнает о возможности стоять на собствен-
ных ногах.
Трудность в том, чтобы решить, способен ли чело-
век сам сделать для себя нечто или быть собой. Это
зависит от ваших представлений о людях и, возможно,
от вашей собственной потребности быть <полезным> и
<оказывать помощь>. Если вы попались на удочку и
думаете, что человек так беспомощен и немощен, как
притворяется, - вы будете <помогать>.
Одна из основных целей гещтальттерапии - научить
человека опираться на себя, a нe на окружающих. В
этой связи Перлз говорит о терапевтическом <тупике>.
Обычно люди в таком состоянии переживают смятение,
беспомощность и пустоту. Их привычные попытки вы-
могать поддержку окружающих, плача, требуя и умо-
ляя, притворяясь слепо-немыми и глухо-ничего-не-
понимающими или душевнобольными, - не работают.
Если терапевт (или кто-нибудь еще) поддается мани-
пуляции, стараясь оказать <помощь> - он успешно со-
храняет инфантильность клиента. Чтобы начать внут-
ренний рост, пациент должен сам проделать <грязную
работу>. В поэтическом настроении Перлз говорил,
что суть гештальттерапии в том, чтобы посредством
фрустрации дать пациенту возможность обнаружить,
что он сам может <пришпорить своего осла>.
Перлз иллюстрирует эту мысль следующими рас-
суждением. Зародыш в утробе целиком зависит от
поддержки среды: питание, тепло и кислород обеспе-
чиваются матерью. При рождении ребенок попадает в
первый <тупик>: либо он воспользуется возможностью
самостоятельно дышать, либо умрет. Развиваясь, но-
ворожденный учится со все большим успехом ползать
на своих четырех. Стоять он сначала не умеет. Через
некоторое время - если ему не мешают - он встает ав-
томатически. Но попробуйте носить ребенка все время
на руках, и он никогда уже не сможет стоять на своих
ногах. В западной культуре матери стараются <помо-
гать>, поэтому их дети научаются ходить в среднем на
год позже, чем в некоторых других культурах, где де-
тям разрешается экспериментировать, ошибаться, рас-
ти - то есть быть.
Дети, которые получают требуемое от других по-
средством крика, не начинают учиться говорить. Пока
кто-то им <помогает>, т. е. берет на себя ответствен-
ность за сообщение их потребностей миру, речь им не
нужна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29