Внутри все кипело от возмущения. Я просто видеть его не могла!
— Ладно, не истерикуй, вечером позвоню!
* * *
Я сидела на заднем сиденье и поэтому видела, как водитель с состраданием наблюдает за мной в зеркало дальнего вида.
— Ну, не расстраивайся ты так. Ну, перебрал. Не принимай близко к сердцу. Пойми, у таких людей все просто. Мы ведь для них просто обслуживающий персонал, а обслугу не спрашивают, чего она хочет, а чего нет. Ты расслабься, ничего страшного. Окончательно протрезвеет, извинится.
Я молча сгорала от стыда. Теперь меня уже водитель учит жизни. Докатилась. «Обслуживающий персонал», «обслуга»... А ведь он прав.
Я пришла домой, снова встала под душ. Мне казалось, это не мое тело, это не я. Мне снится сон. Да, сон. Скоро я проснусь, и все будет как обычно. Но я никак не могла проснуться...
Одной нельзя оставаться в таком состоянии — рискуешь свихнуться. Но в таком состоянии ты для окружающих опасна, да и мало интересна. Ты желанна только когда «на коне».
Глупо считать окружающих тебя людей легким обезболивающим — анальгином, лекарством, которое не лечит, а только на время заглушает боль. Глупо думать, что другие помогут разобраться в себе.
Я оделась и выбежала на улицу.
Юлечка, моя дорогая, любимая подружка, только ты сможешь меня понять, только ты не осудишь. Вместе мы решим, что мне делать дальше, как выбраться из ямы, которую я сознательно выкопала сама.
Но мои ожидания по поводу «тихой гавани» не оправдались.
Еще в подъезде я услышала музыку и сообразила, из какой квартиры она гремит. Я толкнула дверь — на таких тусовках дверь всегда открыта. В коридоре мне попалась незнакомая девушка — ее лицо я часто видела на последних страницах глянцевых журналов, в разделах светской хроники Петербурга. У Юльки собрались «лучшие друзья» — модные кокаинщики.
Я прошла в гостиную, Юлька подбежала ко мне:
— Здорово, дорогая! Как хорошо, что ты приехала. Знакомься.
Далее последовала череда известных имен.
Я понимала — Юльке сейчас не до моих проблем и жизненных исканий. Но я просто не могла быть одна, мне хотелось быть среди людей.
Я залезла с ногами на кожаный диван, стоящий в гостиной перед стеклянным журнальным столиком, на котором раскладывались длинные дорожки из белого порошка. Дорожки ровнялись пластиковой картой «Visa Gold» и плавно отправлялись в ноздри через аккуратно свернутую стодолларовую бумажку.
— Шапку-невидимку на письку надену, станет невидимкою писька моя... — пела Юлька свою коронную песню.
Ее день начинался с кокса и заканчивался им же. Песенки такого плана давно стали для нее нормой.
— Будешь? — приветливо предложил мне какой-то кент в деловом костюме.
— Не, она у нас приличная, не употребляет эту хрень. Молодец! — завизжала Юлька и наклонилась к столу. На то, как это делают другие, я могла смотреть спокойно, но видеть, как делает это моя лучшая подружка, было выше моих сил.
Я отправилась на кухню, налила себе полстакана «Chivas», добавила лед и жадно выпила. Горечь и тепло одновременно пробежали по телу, и я поняла, что начинаю приходить в чувство. Я плеснула еще столько же, взяла другой стакан с пепси-колой и отправилась обратно в гостиную.
В лабиринтах Юлькиной четырехкомнатной квартиры я наткнулась на незнакомую пару, увлеченную петтингом, аккуратно обошла ее и плюхнулась на диван. По квартире туда-сюда шныряли элитные нарки. В гостиной на мягких креслах расположилась компашка из трех человек, оживленно обсуждающих какую-то невнятную тему.
— В две тысячи седьмом году будет апокалипсис! — уверенно изрек молодой и неестественно вальяжный парень. — Человеческий разум дойдет до критической точки, и настанет эпоха самоуничтожения.
— Да, в этом сезоне на Гоа только и говорили о том, что надо подстраховаться на этот случай и забронировать пещеру в горе Кайлас, — подхватила шоколадная мулатка с гривой вьющихся черных волос.
— Димка в последний раз, тоже на Гоа, медитировал и пришел к выводу, что надо собрать экспедицию на Тибет. Мол, идут многие, а доходят не все. На этой горе самая мощная энергия. Она пропускает на вершину только избранных и просветленных. Только там можно уцелеть.
— И что он там еще намедитировал? — поинтересовалась круглолицая плоскогрудая блондинка, с которой я столкнулась у входной двери. — Сейчас еще по «дороге», и мы тоже просветлеем.
— Все промедитировал, и теперь на Тибет не на что ехать, — ответил молодой парень, прикуривая сигару «Griffin’s». — Юлька, а ты будешь пещерку бронировать, а то ведь не достанется...
— Будем надеяться, что не доживем, — хладнокровно прокомментировала Юлька, подхватила на затылке копну белых волос, чтобы не мешали, и снова наклонилась к столу. «Вальяжный» заботливо оформил ей неслабую длинную «дорожку». Это была не «дорожка», а настоящий автобан. Я снова удалилась на кухню, налила еще «Chivas» и вышла на балкон.
Холодный воздух и горячий алкоголь.
Я закрыла глаза, вдохнула и задержала дыхание, потом снова вздохнула. Представила необъятное море, небо, солнце, себя на мор-ском берегу. Мне стало легче. Времени уже не существовало — вот она, медитация...
Я вернулась в гостиную и заняла свое место на диване.
Шумная компания по-прежнему обсуждала очередные глобальные вопросы.
— Слушайте, а давайте книжку про нас напишем?! Запечатлим себя для истории! — радостно предлагал вальяжный.
— А кто мы такие, чтобы нас запечатлевать? Что мы такого сделали? — искренне удивлялась, не измученная интеллектом ярко-накрашенная, как Снегурочка, девица.
— А модно, между прочим, сейчас о себе туфту всякую писать. Вон, все эти, из Москвы лобают всякую муть про себя. Мол «у нас на Рублевке, у нас на Рублевке»... А чем мы хуже-то? — настаивал на своем вальяжный.
Ему, блин, только книжки писать!
Я глотнула еще виски, запила пепси-колой и огляделась. Так где же Юлька? Наверное, увлеклась своим любимым делом. Заниматься сексом под коксом для нее было любимым видом спорта. Она знала, что это — яд, верная смерть, но не могла отказаться. Я не раз беседовала с ней на эту тему, спрашивала, зачем ей это надо? Она отвечала: «Жизнь — скучная и серая штука, хочу, чтобы все было ярко, чтобы праздник — каждый день. Под коксом мир прекрасен и люди кругом такие добрые, душевные, а посмотришь на них по трезваку — одним словом, падлы. Все подставить, подсидеть хотят».
Для нее не существовало ни сегодня, ни вчера, ни завтра. Счастье и кокс для Юльки были синонимами.
В какой-то момент наши отношения в корне изменились, и лидерская позиция, некогда принадлежавшая ей, перешла ко мне. Она была богаче меня, пожалуй, умнее, бесспорно красивее, но я чувствовала за нее ответственность. Я тешила себя надеждами, что у меня когда-нибудь получится уговорить ее бросить наркотики.
Что-то долго ее нет!
— Ты Юлю не видел? — обратилась я к какому-то неизвестному мне мужику. Вид у него был потерянный, но опрятный, а на мизинце красовалось кольцо с большим «брюликом».
— А это кто?
— Как кто? Хозяйка квартиры!
Он серьезно загрузился. Остатков его серого вещества не хватало, чтобы вспомнить Юльку. Он здесь явно впервые, я его раньше не видела. Впрочем, как и всех остальных.
— Не припоминаю, как выглядит...
— Все понятно.
Вопросов больше не имею!
Надо найти Юльку.
Я стала методично обходить помещение. На кухне — нет. В коридоре — нет. В туалете — нет. В ее комнате — тоже нет. В комнате сестры — нет. Из гостиной я только что пришла. Где же она? Оставалась мамина комната. Ванная в маминой комнате.
Нет! Нет! НЕТ...
Этого не может быть!
— Люди... Люди! Люди... — прошептала я, сначала тихо, потом громче, потом заорала: — Идите сюда! Помогите, кто-нибудь! Да помогите же!!!
В ванной на холодном кафельном полу лежала моя любимая подруга, единственный близкий мне человек. Изо рта у нее текла белая пена. Она без сознания.
— Кто-нибудь...
В дверях ванной столпился ошалелый народ.
— Дайте телефон! Вызовите «скорую»! Скорей, черт возьми! Телефон!!!
Меня била нервная дрожь. Я не верила своим глазам.
Тыкаю пальцем в «03».
— Пункт «Скорой помощи». Ждите ответа.
Как ждите? Почему? Нельзя ждать!!! Быстрее, умоляю...
— Пожалуйста... Случилось несчастье... Передозировка. Умоляю — быстрее!
— ...
— Пена.
— ...
— Да, да, изо рта.
— ...
— Не знаю... недавно, не знаю, не знаю!!! Пожалуйста, прошу, помогите нам, помогите!!!
Всех элитных кокаинщиков и ее новоявленных друзей за считанные минуты словно сдуло из квартиры.
Я рухнула на пол, обняла Юльку, положила ее голову к себе на колени, рукавом пытаясь вытереть пену, но та все текла и текла...
— А-А-А-А! Господи! А-А-А-А! — кричала я, словно пытаясь разбудить Юльку. Мои слезы капали на ее бесчувственное лицо. — Юлечка, хорошая моя, не умирай, пожалуйста, не умирай. Прошу тебя, миленькая, не надо. Нет, нет, ты не можешь, ты не должна... Не надо! — шептала я как в бреду, укачивая еще теплое тело. Как же так, как же так, Господи?
Вчера в возрасте восемнадцати лет умерла от передозировки героина моя самая лучшая подруга. Как это случилось и почему?
Я стою на набережной Невы, сильный ветер путается в моих волосах. Ночь, белая, как день.
Я схожу с ума. Слетаю с катушек.
Господи, за что? Почему именно она?
Почему наше просветленное человечество каждый день жертвует молодыми, красивыми и умными людьми? Почему они выбирают ад? Как так могло произойти, что Юлька исчезла, что ее больше нет? Почему, кто позволил, кто посмел это сделать?! Какая дрянь продает это дерьмо, какая дрянь его производит?! Люди, неужели вы не понимаете, что творите? Неужели вы думаете, что подонки, зарабатывающие на вас миллионы, продают вам счастье?
Юлька была дочерью, внучкой, сестрой, подругой — она могла стать женой и матерью.
А теперь она пепел... Что мы все будем делать без нее? Как жить с этой утратой? Во имя чего миллионы родных и близких во всем мире должны мириться с подобными трагедиями?
Люди, одумайтесь, ведь никогда не поздно отказаться от ласковой просьбы «только попробовать». Проще один раз сказать «нет», чем на всю жизнь сделать несчастными себя и своих близких. Если вы не думаете о себе, то пожалейте своих родных — почему они должны платить здоровьем и сердечными муками за ваши ошибки? Ведь Юлька мне так была нужна, была необходима именно сейчас, а теперь ее нет. Почему? Потому, что однажды кто-то по дружбе дал ей попробовать, и она сказала «да». Скажите этой пакости «нет»!
И вы спасете не только себя, но и тех, кто так же, как я, нуждается в вашей помощи.
Глава 5
ИГРЫ
ОБИЖЕННОГО ТЩЕСЛАВИЯ
Я разлеглась на столе с контрактом в руках, скинув на пол туфли «Alessandro Dell’Acqua», и рассматривала офисный потолок.
Парадокс человеческого сознания, который звучит так: «Нельзя останавливаться на достигнутом» и «Сколько бы ни было — всегда мало и всегда не то». Есть люди, которые довольствуются малым, но разве они счастливы? Вряд ли. Просто им лень что-то предпринимать.
И если ты согласна ради своей лени собирать жалкие крохи бытия, то тогда лежи себе дальше и не канючь. Как говорится, каждому по потребностям. А Юльке моей уже ничто не поможет, ей там точно не до чего...
— Привет, Анютик, привет, это восставшие из ада.
— Аллилуйя. Это ты.
— Тусим сегодня? Так хочется интрижку!
— Однозначно!
Анюта понимала, что если я предлагаю провести тусовочный вечерок, значит, это мне действительно нужно, и не отказала, так как сама постоянно мучилась депрессняками и мыслями типа «меня никто не любит», «никому я не нужна», «ничего я не хочу» и «вообще отстаньте все от меня».
Подруга Ирка обычно говорила про Анюту:
— Вот мне бы Анькины проблемы. Казалось бы, все есть: и мужики, и деньги, и внешность, и голова — только живи и радуйся, а она в меланхолии пребывает.
— Ну, значит, не все есть, — с пониманием отвечала я. — Чего-то не хватает.
— Да она просто с жиру бесится.
— Нет, Ириш, здесь что-то другое... Может, она в душе одинока.. Это только видимость такая, что вокруг тебя много народа, массовка, ты — в центре внимания, аншлаги, аплодисменты. А на самом деле ты один на один с собой, и в трудные моменты, как правило, никого нет рядом, а если есть, то попробуй этому «кому-то» открыть душу. Вдруг он, как ты, скажет: «Не бесись с жиру», и тогда вообще застрелиться захочется. Ведь сытый голодного не разумеет.
— Не знаю. Все сейчас психологи доморощенные, а как до дела доходит, так тупик...
Но Анька понимала, что я имела в виду, когда звала в «Акваторию» — мне было нужно не обезболивающее, а уже что-то реабилитационное.
Мы вошли в «железный» холл клуба. Сегодня на арене «ВиаГра».
Ну что, послушаем «дуэт-силикон».
— Добрый вечер. Мы в списке.
— Здравствуйте. Сейчас посмотрим. Да, да, пожалуйста, проходите.
Вот что мне нравилось в моей работе. То, что во все клубы и на закрытые вечеринки вход тебе заказан — в прямом смысле этого слова. Организуя показы, ты постепенно вливаешься в круг общения директоров и учредителей подобных очагов культуры, а те, в свою очередь, рады, что в их заведениях отдыхают красивые девочки — на них, словно пчелы на мед, слетаются богатые мальчики. Богатым мальчикам задача тоже упрощается. Садишься за столик к директору, к нему подходят друзья и красивые девушки — вот тебе и компания — пожалуйте. Так что с шефами и владельцами ресторанно-увеселительных заведений нужно дружить.
Мы прошли по железному мосту и заняли угловой столик. Мою сумочку приятно затрясло от телефонной вибрации. Это звонил Он. Уже несколько недель телефон служил для меня только будильником и калькулятором, остальными его функциями я не пользовалась и на звонки не отвечала — да их почти и не было.
Первые несколько дней после неудачной попытки «любви втроем» он мне звонил каждый час, а потом вдруг пропал. Захотел, чтобы я «остыла».
Не знаю зачем, я нажала на «Yes»:
— Ну?
— Алё-молё, куда ты пропала? Я тебя по всему городу ищу.
— Никуда.
— Я соскучился, давай пришлю за тобой машину?
— Зачем?
— Ты что, боксом занималась все это время? Я говорю — хочу тебя увидеть!
— Подожди. — Гул в клубе не давал сосредоточиться, и пришлось отправиться в переговорный пункт, то есть в WC.
— Слышишь меня?
— Да.
— Так вот. Я к тебе не поеду. Потому что видеть тебя больше не желаю. Твой уровень — проститутки за триста долларов. Так что теперь можешь сэкономить.
Произнеся заготовленную речь, я не отключилась, а решила послушать, как он отреагирует. Он уловил ход моих мыслей
— А, так ты из-за этого? Глупости. Давай, говорю, встретимся, я тебе денег дам. Съездишь куда-нибудь, отдохнешь. И все забудешь.
— Сделай так, чтобы я тебя никогда больше не видела! — Я нажала на отбой.
Не успела я убрать телефон, как тот зазвонил опять.
— Я понял, что обидел тебя. Сколько ты хочешь?
— Нет, так не пойдет! — возмутилась я. — Не все покупается и не все продается.
— О как. Извини я не знал, что все так... Прости, но ты много для меня значишь... Я не хочу с тобой расставаться. Ты очень дорога мне, — торопливо заговорил он. — Просто ты же знаешь, я не очень эмоционален, я не прав, что никогда тебе этого не говорил. Но поверь, ты очень нужна мне. Я не умею произносить красивые слова, прости, что обидел тебя...
— Зато ты умеешь делать больно...
— Я недооценил тебя. Извини меня, пожалуйста, я...
Для меня было шоком его предательство, но еще большим шоком стало его раскаяние. И я не удержалась:
— Вот что, сейчас тридцать четыре минуты первого, позвони мне через десять минут, я дам ответ.
Сама от себя такой наглости не ожидала. Ну и что? Имею право высказать свое мнение или нет?
— Я позвоню.
Я открыла сумочку и вытащила пудреницу. Нет, я, конечно, не верила ни одному его слову. Ложь, все ложь. Но как мне хотелось слышать это, я так давно об этом мечтала! Слова эти нужны мне как воздух. Я больше не верила ему, не уважала и не боялась, так как ощущение защищенности, которое он давал, покинуло меня. Понятие «широкой спины» и безопасности были иллюзорны и складывались лишь из зеленых бумажек с портретом Франклина. Сам по себе мой возлюбленный не дает мне ни надежности, ни спокойствия. Но мне нужно было его раскаяние.
— Да.
— Это я. Прости меня. Я обещаю, такое больше не повторится. Когда мы увидимся?
— Завтра. Давай завтра.
Наши отношения изменились. При мне он больше так не пил, и все время старался склеить наши отношения, но я хотела вырваться на свободу и ждала лишь подходящего момента...
Когда я вернулась за свой столик, уже пела «ВиаГра».
«Моя попытка номер пять!» — засмеялась я и стала искать Аньку. Та, в своих неотразимых брюках «Oscar de la Renta» и голубой рубашке, подчеркивающей синеву ее глаз, отрывалась на танцполе, как всегда, окруженная толпой чуваков, пытающихся познакомиться с ней.
Все-таки как в мужчинах развито стадное чувство — если нравится одному, значит, заинтересуются все. Но почему-то мало кто готов быть единственным, и находится под полным контролем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Ладно, не истерикуй, вечером позвоню!
* * *
Я сидела на заднем сиденье и поэтому видела, как водитель с состраданием наблюдает за мной в зеркало дальнего вида.
— Ну, не расстраивайся ты так. Ну, перебрал. Не принимай близко к сердцу. Пойми, у таких людей все просто. Мы ведь для них просто обслуживающий персонал, а обслугу не спрашивают, чего она хочет, а чего нет. Ты расслабься, ничего страшного. Окончательно протрезвеет, извинится.
Я молча сгорала от стыда. Теперь меня уже водитель учит жизни. Докатилась. «Обслуживающий персонал», «обслуга»... А ведь он прав.
Я пришла домой, снова встала под душ. Мне казалось, это не мое тело, это не я. Мне снится сон. Да, сон. Скоро я проснусь, и все будет как обычно. Но я никак не могла проснуться...
Одной нельзя оставаться в таком состоянии — рискуешь свихнуться. Но в таком состоянии ты для окружающих опасна, да и мало интересна. Ты желанна только когда «на коне».
Глупо считать окружающих тебя людей легким обезболивающим — анальгином, лекарством, которое не лечит, а только на время заглушает боль. Глупо думать, что другие помогут разобраться в себе.
Я оделась и выбежала на улицу.
Юлечка, моя дорогая, любимая подружка, только ты сможешь меня понять, только ты не осудишь. Вместе мы решим, что мне делать дальше, как выбраться из ямы, которую я сознательно выкопала сама.
Но мои ожидания по поводу «тихой гавани» не оправдались.
Еще в подъезде я услышала музыку и сообразила, из какой квартиры она гремит. Я толкнула дверь — на таких тусовках дверь всегда открыта. В коридоре мне попалась незнакомая девушка — ее лицо я часто видела на последних страницах глянцевых журналов, в разделах светской хроники Петербурга. У Юльки собрались «лучшие друзья» — модные кокаинщики.
Я прошла в гостиную, Юлька подбежала ко мне:
— Здорово, дорогая! Как хорошо, что ты приехала. Знакомься.
Далее последовала череда известных имен.
Я понимала — Юльке сейчас не до моих проблем и жизненных исканий. Но я просто не могла быть одна, мне хотелось быть среди людей.
Я залезла с ногами на кожаный диван, стоящий в гостиной перед стеклянным журнальным столиком, на котором раскладывались длинные дорожки из белого порошка. Дорожки ровнялись пластиковой картой «Visa Gold» и плавно отправлялись в ноздри через аккуратно свернутую стодолларовую бумажку.
— Шапку-невидимку на письку надену, станет невидимкою писька моя... — пела Юлька свою коронную песню.
Ее день начинался с кокса и заканчивался им же. Песенки такого плана давно стали для нее нормой.
— Будешь? — приветливо предложил мне какой-то кент в деловом костюме.
— Не, она у нас приличная, не употребляет эту хрень. Молодец! — завизжала Юлька и наклонилась к столу. На то, как это делают другие, я могла смотреть спокойно, но видеть, как делает это моя лучшая подружка, было выше моих сил.
Я отправилась на кухню, налила себе полстакана «Chivas», добавила лед и жадно выпила. Горечь и тепло одновременно пробежали по телу, и я поняла, что начинаю приходить в чувство. Я плеснула еще столько же, взяла другой стакан с пепси-колой и отправилась обратно в гостиную.
В лабиринтах Юлькиной четырехкомнатной квартиры я наткнулась на незнакомую пару, увлеченную петтингом, аккуратно обошла ее и плюхнулась на диван. По квартире туда-сюда шныряли элитные нарки. В гостиной на мягких креслах расположилась компашка из трех человек, оживленно обсуждающих какую-то невнятную тему.
— В две тысячи седьмом году будет апокалипсис! — уверенно изрек молодой и неестественно вальяжный парень. — Человеческий разум дойдет до критической точки, и настанет эпоха самоуничтожения.
— Да, в этом сезоне на Гоа только и говорили о том, что надо подстраховаться на этот случай и забронировать пещеру в горе Кайлас, — подхватила шоколадная мулатка с гривой вьющихся черных волос.
— Димка в последний раз, тоже на Гоа, медитировал и пришел к выводу, что надо собрать экспедицию на Тибет. Мол, идут многие, а доходят не все. На этой горе самая мощная энергия. Она пропускает на вершину только избранных и просветленных. Только там можно уцелеть.
— И что он там еще намедитировал? — поинтересовалась круглолицая плоскогрудая блондинка, с которой я столкнулась у входной двери. — Сейчас еще по «дороге», и мы тоже просветлеем.
— Все промедитировал, и теперь на Тибет не на что ехать, — ответил молодой парень, прикуривая сигару «Griffin’s». — Юлька, а ты будешь пещерку бронировать, а то ведь не достанется...
— Будем надеяться, что не доживем, — хладнокровно прокомментировала Юлька, подхватила на затылке копну белых волос, чтобы не мешали, и снова наклонилась к столу. «Вальяжный» заботливо оформил ей неслабую длинную «дорожку». Это была не «дорожка», а настоящий автобан. Я снова удалилась на кухню, налила еще «Chivas» и вышла на балкон.
Холодный воздух и горячий алкоголь.
Я закрыла глаза, вдохнула и задержала дыхание, потом снова вздохнула. Представила необъятное море, небо, солнце, себя на мор-ском берегу. Мне стало легче. Времени уже не существовало — вот она, медитация...
Я вернулась в гостиную и заняла свое место на диване.
Шумная компания по-прежнему обсуждала очередные глобальные вопросы.
— Слушайте, а давайте книжку про нас напишем?! Запечатлим себя для истории! — радостно предлагал вальяжный.
— А кто мы такие, чтобы нас запечатлевать? Что мы такого сделали? — искренне удивлялась, не измученная интеллектом ярко-накрашенная, как Снегурочка, девица.
— А модно, между прочим, сейчас о себе туфту всякую писать. Вон, все эти, из Москвы лобают всякую муть про себя. Мол «у нас на Рублевке, у нас на Рублевке»... А чем мы хуже-то? — настаивал на своем вальяжный.
Ему, блин, только книжки писать!
Я глотнула еще виски, запила пепси-колой и огляделась. Так где же Юлька? Наверное, увлеклась своим любимым делом. Заниматься сексом под коксом для нее было любимым видом спорта. Она знала, что это — яд, верная смерть, но не могла отказаться. Я не раз беседовала с ней на эту тему, спрашивала, зачем ей это надо? Она отвечала: «Жизнь — скучная и серая штука, хочу, чтобы все было ярко, чтобы праздник — каждый день. Под коксом мир прекрасен и люди кругом такие добрые, душевные, а посмотришь на них по трезваку — одним словом, падлы. Все подставить, подсидеть хотят».
Для нее не существовало ни сегодня, ни вчера, ни завтра. Счастье и кокс для Юльки были синонимами.
В какой-то момент наши отношения в корне изменились, и лидерская позиция, некогда принадлежавшая ей, перешла ко мне. Она была богаче меня, пожалуй, умнее, бесспорно красивее, но я чувствовала за нее ответственность. Я тешила себя надеждами, что у меня когда-нибудь получится уговорить ее бросить наркотики.
Что-то долго ее нет!
— Ты Юлю не видел? — обратилась я к какому-то неизвестному мне мужику. Вид у него был потерянный, но опрятный, а на мизинце красовалось кольцо с большим «брюликом».
— А это кто?
— Как кто? Хозяйка квартиры!
Он серьезно загрузился. Остатков его серого вещества не хватало, чтобы вспомнить Юльку. Он здесь явно впервые, я его раньше не видела. Впрочем, как и всех остальных.
— Не припоминаю, как выглядит...
— Все понятно.
Вопросов больше не имею!
Надо найти Юльку.
Я стала методично обходить помещение. На кухне — нет. В коридоре — нет. В туалете — нет. В ее комнате — тоже нет. В комнате сестры — нет. Из гостиной я только что пришла. Где же она? Оставалась мамина комната. Ванная в маминой комнате.
Нет! Нет! НЕТ...
Этого не может быть!
— Люди... Люди! Люди... — прошептала я, сначала тихо, потом громче, потом заорала: — Идите сюда! Помогите, кто-нибудь! Да помогите же!!!
В ванной на холодном кафельном полу лежала моя любимая подруга, единственный близкий мне человек. Изо рта у нее текла белая пена. Она без сознания.
— Кто-нибудь...
В дверях ванной столпился ошалелый народ.
— Дайте телефон! Вызовите «скорую»! Скорей, черт возьми! Телефон!!!
Меня била нервная дрожь. Я не верила своим глазам.
Тыкаю пальцем в «03».
— Пункт «Скорой помощи». Ждите ответа.
Как ждите? Почему? Нельзя ждать!!! Быстрее, умоляю...
— Пожалуйста... Случилось несчастье... Передозировка. Умоляю — быстрее!
— ...
— Пена.
— ...
— Да, да, изо рта.
— ...
— Не знаю... недавно, не знаю, не знаю!!! Пожалуйста, прошу, помогите нам, помогите!!!
Всех элитных кокаинщиков и ее новоявленных друзей за считанные минуты словно сдуло из квартиры.
Я рухнула на пол, обняла Юльку, положила ее голову к себе на колени, рукавом пытаясь вытереть пену, но та все текла и текла...
— А-А-А-А! Господи! А-А-А-А! — кричала я, словно пытаясь разбудить Юльку. Мои слезы капали на ее бесчувственное лицо. — Юлечка, хорошая моя, не умирай, пожалуйста, не умирай. Прошу тебя, миленькая, не надо. Нет, нет, ты не можешь, ты не должна... Не надо! — шептала я как в бреду, укачивая еще теплое тело. Как же так, как же так, Господи?
Вчера в возрасте восемнадцати лет умерла от передозировки героина моя самая лучшая подруга. Как это случилось и почему?
Я стою на набережной Невы, сильный ветер путается в моих волосах. Ночь, белая, как день.
Я схожу с ума. Слетаю с катушек.
Господи, за что? Почему именно она?
Почему наше просветленное человечество каждый день жертвует молодыми, красивыми и умными людьми? Почему они выбирают ад? Как так могло произойти, что Юлька исчезла, что ее больше нет? Почему, кто позволил, кто посмел это сделать?! Какая дрянь продает это дерьмо, какая дрянь его производит?! Люди, неужели вы не понимаете, что творите? Неужели вы думаете, что подонки, зарабатывающие на вас миллионы, продают вам счастье?
Юлька была дочерью, внучкой, сестрой, подругой — она могла стать женой и матерью.
А теперь она пепел... Что мы все будем делать без нее? Как жить с этой утратой? Во имя чего миллионы родных и близких во всем мире должны мириться с подобными трагедиями?
Люди, одумайтесь, ведь никогда не поздно отказаться от ласковой просьбы «только попробовать». Проще один раз сказать «нет», чем на всю жизнь сделать несчастными себя и своих близких. Если вы не думаете о себе, то пожалейте своих родных — почему они должны платить здоровьем и сердечными муками за ваши ошибки? Ведь Юлька мне так была нужна, была необходима именно сейчас, а теперь ее нет. Почему? Потому, что однажды кто-то по дружбе дал ей попробовать, и она сказала «да». Скажите этой пакости «нет»!
И вы спасете не только себя, но и тех, кто так же, как я, нуждается в вашей помощи.
Глава 5
ИГРЫ
ОБИЖЕННОГО ТЩЕСЛАВИЯ
Я разлеглась на столе с контрактом в руках, скинув на пол туфли «Alessandro Dell’Acqua», и рассматривала офисный потолок.
Парадокс человеческого сознания, который звучит так: «Нельзя останавливаться на достигнутом» и «Сколько бы ни было — всегда мало и всегда не то». Есть люди, которые довольствуются малым, но разве они счастливы? Вряд ли. Просто им лень что-то предпринимать.
И если ты согласна ради своей лени собирать жалкие крохи бытия, то тогда лежи себе дальше и не канючь. Как говорится, каждому по потребностям. А Юльке моей уже ничто не поможет, ей там точно не до чего...
— Привет, Анютик, привет, это восставшие из ада.
— Аллилуйя. Это ты.
— Тусим сегодня? Так хочется интрижку!
— Однозначно!
Анюта понимала, что если я предлагаю провести тусовочный вечерок, значит, это мне действительно нужно, и не отказала, так как сама постоянно мучилась депрессняками и мыслями типа «меня никто не любит», «никому я не нужна», «ничего я не хочу» и «вообще отстаньте все от меня».
Подруга Ирка обычно говорила про Анюту:
— Вот мне бы Анькины проблемы. Казалось бы, все есть: и мужики, и деньги, и внешность, и голова — только живи и радуйся, а она в меланхолии пребывает.
— Ну, значит, не все есть, — с пониманием отвечала я. — Чего-то не хватает.
— Да она просто с жиру бесится.
— Нет, Ириш, здесь что-то другое... Может, она в душе одинока.. Это только видимость такая, что вокруг тебя много народа, массовка, ты — в центре внимания, аншлаги, аплодисменты. А на самом деле ты один на один с собой, и в трудные моменты, как правило, никого нет рядом, а если есть, то попробуй этому «кому-то» открыть душу. Вдруг он, как ты, скажет: «Не бесись с жиру», и тогда вообще застрелиться захочется. Ведь сытый голодного не разумеет.
— Не знаю. Все сейчас психологи доморощенные, а как до дела доходит, так тупик...
Но Анька понимала, что я имела в виду, когда звала в «Акваторию» — мне было нужно не обезболивающее, а уже что-то реабилитационное.
Мы вошли в «железный» холл клуба. Сегодня на арене «ВиаГра».
Ну что, послушаем «дуэт-силикон».
— Добрый вечер. Мы в списке.
— Здравствуйте. Сейчас посмотрим. Да, да, пожалуйста, проходите.
Вот что мне нравилось в моей работе. То, что во все клубы и на закрытые вечеринки вход тебе заказан — в прямом смысле этого слова. Организуя показы, ты постепенно вливаешься в круг общения директоров и учредителей подобных очагов культуры, а те, в свою очередь, рады, что в их заведениях отдыхают красивые девочки — на них, словно пчелы на мед, слетаются богатые мальчики. Богатым мальчикам задача тоже упрощается. Садишься за столик к директору, к нему подходят друзья и красивые девушки — вот тебе и компания — пожалуйте. Так что с шефами и владельцами ресторанно-увеселительных заведений нужно дружить.
Мы прошли по железному мосту и заняли угловой столик. Мою сумочку приятно затрясло от телефонной вибрации. Это звонил Он. Уже несколько недель телефон служил для меня только будильником и калькулятором, остальными его функциями я не пользовалась и на звонки не отвечала — да их почти и не было.
Первые несколько дней после неудачной попытки «любви втроем» он мне звонил каждый час, а потом вдруг пропал. Захотел, чтобы я «остыла».
Не знаю зачем, я нажала на «Yes»:
— Ну?
— Алё-молё, куда ты пропала? Я тебя по всему городу ищу.
— Никуда.
— Я соскучился, давай пришлю за тобой машину?
— Зачем?
— Ты что, боксом занималась все это время? Я говорю — хочу тебя увидеть!
— Подожди. — Гул в клубе не давал сосредоточиться, и пришлось отправиться в переговорный пункт, то есть в WC.
— Слышишь меня?
— Да.
— Так вот. Я к тебе не поеду. Потому что видеть тебя больше не желаю. Твой уровень — проститутки за триста долларов. Так что теперь можешь сэкономить.
Произнеся заготовленную речь, я не отключилась, а решила послушать, как он отреагирует. Он уловил ход моих мыслей
— А, так ты из-за этого? Глупости. Давай, говорю, встретимся, я тебе денег дам. Съездишь куда-нибудь, отдохнешь. И все забудешь.
— Сделай так, чтобы я тебя никогда больше не видела! — Я нажала на отбой.
Не успела я убрать телефон, как тот зазвонил опять.
— Я понял, что обидел тебя. Сколько ты хочешь?
— Нет, так не пойдет! — возмутилась я. — Не все покупается и не все продается.
— О как. Извини я не знал, что все так... Прости, но ты много для меня значишь... Я не хочу с тобой расставаться. Ты очень дорога мне, — торопливо заговорил он. — Просто ты же знаешь, я не очень эмоционален, я не прав, что никогда тебе этого не говорил. Но поверь, ты очень нужна мне. Я не умею произносить красивые слова, прости, что обидел тебя...
— Зато ты умеешь делать больно...
— Я недооценил тебя. Извини меня, пожалуйста, я...
Для меня было шоком его предательство, но еще большим шоком стало его раскаяние. И я не удержалась:
— Вот что, сейчас тридцать четыре минуты первого, позвони мне через десять минут, я дам ответ.
Сама от себя такой наглости не ожидала. Ну и что? Имею право высказать свое мнение или нет?
— Я позвоню.
Я открыла сумочку и вытащила пудреницу. Нет, я, конечно, не верила ни одному его слову. Ложь, все ложь. Но как мне хотелось слышать это, я так давно об этом мечтала! Слова эти нужны мне как воздух. Я больше не верила ему, не уважала и не боялась, так как ощущение защищенности, которое он давал, покинуло меня. Понятие «широкой спины» и безопасности были иллюзорны и складывались лишь из зеленых бумажек с портретом Франклина. Сам по себе мой возлюбленный не дает мне ни надежности, ни спокойствия. Но мне нужно было его раскаяние.
— Да.
— Это я. Прости меня. Я обещаю, такое больше не повторится. Когда мы увидимся?
— Завтра. Давай завтра.
Наши отношения изменились. При мне он больше так не пил, и все время старался склеить наши отношения, но я хотела вырваться на свободу и ждала лишь подходящего момента...
Когда я вернулась за свой столик, уже пела «ВиаГра».
«Моя попытка номер пять!» — засмеялась я и стала искать Аньку. Та, в своих неотразимых брюках «Oscar de la Renta» и голубой рубашке, подчеркивающей синеву ее глаз, отрывалась на танцполе, как всегда, окруженная толпой чуваков, пытающихся познакомиться с ней.
Все-таки как в мужчинах развито стадное чувство — если нравится одному, значит, заинтересуются все. Но почему-то мало кто готов быть единственным, и находится под полным контролем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35