— Я права?
— Боже… Так, Лейла, вызови специалиста по психо-энергетике. Пусть подсчитает… может быть, мы чего-то не понимаем, и все не так страшно.
— Пусть, конечно, подсчитает специалист, но я бы позвонила в секретариат Совета Вардов и попросила немедленно освободить несколько часов времени Советников Строггорна и Диггиррена. Или ты собираешься делать ей полный зондаж один? Я в этом не участвую, мои нервы этого не выдержат. Твои, Лао, думаю, тоже.
— Сколько у нас времени?
— Несколько суток…. Не смотри так на меня, Лао! Я же не специалист по психо-энергетике!
— Точнее?
— У меня получилось меньше 48 часов, если энерго-запас будет уменьшаться с той же скоростью.
— Лейла, ты не вспомнишь, что там еще можно сделать в такой ситуации?
— Стандартная процедура: психозондаж, с последующей коррекцией психики. Как только она станет телепатом, все должно стабилизироваться.
— При психозондаже, Лейла, мы неизбежно затронем то, что прятал Креил. Даже если бы не было этой чертовой психо-операции, я бы оценил шансы Тины вынести полный зондаж без серьезных последствий как ничтожные. С учетом же всего — у нее их просто нет. Вопрос только, насколько будут серьезные последствия.
— Если ничего не делать, через двое суток ее психика разрушится.
— Если делать — она проведет всю оставшуюся жизнь в психиатрической клинике. Здесь нет никаких вариантов.
— Мы ничего с тобой не решаем, Лао. Вызывай адвоката из Совета Вардов. Пусть готовят все документы, объясняют Тине ситуацию. Она сама должна все решить. Такой закон.
В коридоре Жан Моррис ждал Тину. Он увидел Советника Лао, вышедшего из операционной, и почему-то сразу подумал, что случилась беда.
— Жан, сейчас ты поедешь в Совет Вардов. Там тебя ждет адвокат, он тебе все объяснит.
— Что он должен объяснить?
— Не теряй время, у нас его просто нет, — резко закончил Лао, и, развернувшись, снова исчез в кабинете.
* * *
Эти сутки превратились для Тины в настоящий кошмар. Стандартная подготовка к полному психозондированию требовала не менее пяти дней введения различных препаратов, но Лао приказал, чтобы все было готово к восьми вечера.
Жан Моррис вернулся с пачкой документов. После разговора в Совете Вардов, он понял одно — при всем желании он бы не смог рассказать Тине всю правду. Около шести вечера появился адвокат из Совета Вардов. У него была странно-бесшумная походка и пронзительный, как у всех Вардов, взгляд.
— Шон ван Берри, — представился он, садясь напротив Тины. — У Жана хватило смелости объяснить вам ситуацию?
— Нет, — сознался Жан Моррис.
— Хорошо, — Шон секунду помедлил. — Вы прочитали документы? — он кивнул на пачку распечаток на журнальном столике.
— Я не уверена, что все поняла.
— Объясняю. Полный зондаж — самое плохое, что психо-хирурги могут с вами сделать, Тина. Теоретически, все очень просто и совсем не страшно. Просто Вард-Хирург будет подавать небольшой сигнал по нервным волокнам, а Машина будет фиксировать скорость передачи и потери энергии, прослеживая путь прохождения сигнала. Ну а практически, человек ощущает себя самой настоящей марионеткой. Психика же человека так устроена, что сопровождается это самыми чудовищными ощущениями. Например, если проходят зоны наслаждения, то это — запредельное наслаждение, и при этом словно за вами кто-то наблюдает, ну а если зоны боли…
— То это… такая чудовищная боль…
— Правильно, что ни один нормальный человек этого вынести не может. И так же со всеми другими чувствами… У вас же, насколько я понимаю, выбора нет. Точнее, есть. Первый вариант. Мы ничего не делаем, и через сутки вы, как личность, перестанете существовать. Все, что мы вам можем обещать, постараться поддерживать жизнь в вашем теле так долго, чтобы было возможно рождение ребенка. Второй вариант — вы соглашаетесь на зондаж. В принципе, даже если вы на него согласитесь, вы можете оставить за собой право в любой момент остановить процедуру. Но я бы вам этого не советовал. Потому что вы будете просить ее остановить, и не раз…, и не раз будете просить вас убить, чтобы так не мучаться. Поэтому, я советую, принять окончательное решение сейчас, и довериться врачам.
— Почему так получилось, вы знаете?
— Примерно. У вас маленький энергозапас, если совсем по-простому, это всегда создавало для вас риск сойти с ума. После смерти родителей, врачам понадобилось почти полгода, чтобы вернуть вас к нормальной жизни. А сейчас, что-то опять сдвинулось. К сожалению, без полного зондажа, понять, что именно и как можно это поправить, невозможно. Это еще не все. Врачи не смогут дать вам никаких гарантий, что полный зондаж хоть что-нибудь даст. Вы ознакомились с возможными осложнениями?
— Я прочитала… Только, там может быть все, что угодно.
— Это так и есть. Более того, очень высока вероятность того, что вы получите последствия категории «B».
— Сумасшествие? — у Тины потемнело в глазах.
— Это так. И никаких гарантий, что состояние будет обратимым.
— Боже, мне кажется, что я в каком-то кошмарном сне!
— Вы должны принять решение.
Тина опустила глаза и почти неслышно сказала:
— Я согласна на психозондаж.
— Без возможности его остановить?
— Без возможности его остановить.
— Твое решение говорит, Тина, или о большой смелости, — прокомментировал Жан, — или о большой глупости. Оставь возможность остановить процедуру!
— Это бессмысленно, Жан, я не выдержу, я знаю, буду просить остановить… — сказала Тина и беззвучно заплакала.
* * *
Ровно в восемь вечера Тину ввезли в операционную. Она крепко спала. Лао приказал дать ей такую дозу снотворного, чтобы большую часть подготовки она просто не видела. Тину привязали и подключили к сложной аппаратуре.
Строггорн вошел под купол и включил объемный экран, на котором сразу зажглась схематическая картинка мозга Тины.
— Диггиррен, можно начинать, — мысленно сказал Строггорн, и экран сразу ожил, картинка мозга повернулась и пунктиром отметилось предполагаемое прохождение сигнала. — Сейчас наша девочка проснется… — он достал обруч мыслезащиты и надел его Тине на голову.
На экране пунктирная линия превратилась в сплошную, и Тина мгновенно открыла глаза.
— Проснулись? — Строггорн был без маски, но Тина его сразу узнала.
— Уже начали?
— Да. Если вы не передумали, сейчас вы еще можете отказаться. Ваше последнее слово?
— Делайте, Советник, делайте, вы же знаете, у меня нет выбора.
— Хорошо, начнем. Тина, вы сильный стыд когда-нибудь испытывали?
— Да нет, вроде… — она вскрикнула, не договорив, и краска стыда залила тело. — Господи, — Тина закрыла глаза. Мысленно она видела себя как-то со стороны: свое обнаженное тело, опутанное проводами и трубочками, и присутствие кого-то чужого, разглядывающего ее душу, словно под микроскопом, и от дикого унижения свехобнаженности родился такой же дикий стыд. Все длилось несколько секунд и прекратилось. Тина лежала, вся в поту, тяжело дыша, и облизала ставшие сразу сухими губы.
— Ну что, будем продолжать или прекратим? — спросил Строггорн. Тина открыла глаза и посмотрела на его спокойное лицо. — Чувствуете присутствие чего-то чужого?
— Никогда бы не подумала, что может быть так плохо.
— Во время полного зондажа, твой мозг тебе не принадлежит, а все основные защитные системы организма работают так, чтобы не допустить этого. Поэтому, те чувства, которые ты при этом испытаешь, будут сопровождаться присутствием «чужого». Понятно? Поверь мне, из всех пыток, которые я знаю, а я знаю их немало, эта — самая жестокая. В ней собрано все самое плохое, что можно сделать с человеком. Готова продолжать?
— Готова, — тихо сказала она, закрывая глаза.
— Сейчас будут судороги, — предупредил Строггорн, но это слово ничего не выражало. В течение нескольких секунд Диггиррен последовательно отдал приказ всем мышцам, которые только есть у человека, и они сокращались и расслаблялись, подчиняясь его приказу. У Тины было чувство, что она — марионетка, которую дергают за ниточки. Чтобы снять судороги, Диггиррен дал команду полного расслабления мышц.
— Не нервничай так, Тина. Мы специально заказали аппаратуру, которую обычно используют для проктологических обследований. Иначе мы устали бы каждый раз тебя мыть.
— Стыдно как, — Тина едва не плакала.
— Продолжаем? — Строггорн посмотрел на экран, на котором снова протянулась пунктирная линия.
Никогда впоследствии Тина не смогла бы вспомнить все те ощущения, которые ей пришлось пережить в этот день. О существовании многих из них она даже не догадывалась. Диггиррен словно раскачивал ее психику на качелях, чередуя положительные и отрицательные эмоции, и этот постоянный переход сопровождался так же стабильно возникающим чувством дикого стыда — защитной реакцией ее организма на присутствие постороннего в голове. После каждой серии Диггиррен, очень боясь за ребенка, давал полное расслабление мускулатуры.
— Так Тина, сейчас тебе будет действительно плохо, — спокойно сказал Строггорн, а Тина сразу подумала, что ей и так плохо. — Сейчас мы пройдем зоны страха и боли. Ты уже должна немного приспособиться, но эту зону придется проходить медленно, иначе кончится выкидышем. Придется тебе немного покричать. Как? Готова? — перед каждой зоной он подробно объяснял ей, что они будут делать, и какие ощущения это может вызвать.
— Готова, — сказала Тина, никогда в своей жизни вообще не испытывавшая сильную боль.
Диггиррен подал сигнал и почти мгновенно остановился: так страшно закричала Тина.
— Что там?
— Перерыв, Диг, не выдержать ей этого. — Строггорн одел маску Тине на лицо, меняя и меняя составы, до тех пор, пока Тина не закашлялась. Она тяжело дышала, слезы текли по лицу.
— Мне очень жаль, Тина, но если вы каждый раз будете так кричать, мы будем вынуждены все прекратить. Кроме того, вы уже сорвали себе голос.
— Нет, Строггорн, продолжайте, — Тина с большим трудом смогла выговорить.
— Вы можете говорить мысленно, нет никакой необходимости мучить свой язык. Мне ваш обруч мыслезащиты никак не мешает, — заметил он и пошел к Диггиррену.
Тот сразу открыл глаза.
— Совсем плохо? Ну что, останавливаемся?
Строггорн тяжело опустился в кресло. — Не знаю, что с ней делать.
— Послушай, Строг. Я с ней этого делать не могу, ты уж меня прости, но пытками заниматься, да еще с совсем невиновным человеком — это перебор!
— Ты же жребий вытащил! Никто с ней не желает этого делать. Почему ты меня считаешь палачом? Мне испытаний Креила более чем достаточно. Ты-то нам редко помогаешь, а там у нас смертность до восьмидесяти процентов. Десять человек берем на испытания, а уже через пять минут ввода препаратов — шестеро становятся покойниками, а через полчасика — еще двое. А ведь часто это маленькие дети. Как ты думаешь? У меня нервы почти железные, но когда такими делами занимаешься постоянно, трудно сказать, что будет после этого с головой.
— Не знаю, как мы все это выдержим! — Диггиррен закрыл глаза. — Если честно, меня нисколько не удивляет, что Креил стал таким жестоким. Тут Аолла как-то проговорилась, что еще, когда он был на Дирренге первый раз, там тоже пришлось проводить испытания, а смертность была еще выше. Только он никогда об этом не рассказывал, не хотел, чтобы его обвиняли в убийствах.
— Зато теперь на Дирренге неплохие шансы сохранить цивилизацию. Креилу там даже памятник поставили, и жертвам его испытаний — тоже. Огромный павильон, где все рассказывается о нем и о тех дирренганах, которые погибли, чтобы все остальные смогли выжить, полный перечень имен, с биографиями. Аолла говорит, когда ее туда первый раз привели, ей плохо стало, — он немного помолчал. — Диг, ответь на нескромный вопрос. Ты сейчас блоки снимаешь с Этель?
— Нет. Я еще с ума не сошел. После всех этих испытаний, не хватает ее в психотравму отправить, когда она узнает, чем ее муженек на работе занимается. Просто не знаю, что делать. Хорошо, дома почти не бываю, а то она на меня уже криво смотрит и думает, что я ее разлюбил. Скорее бы эти испытания кончились, буду сразу каяться за все! У тебя тоже проблемы?
— Я сначала сдуру попытался, так меня Аолла сама попросила больше блоки не снимать. Говорит, ей нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что я снова принялся за убийства. А ты хочешь мне еще Тину повесить! Я вот думаю, у нас личная жизнь когда-нибудь перестанет зависеть от нашей милой планеты? Больше двухсот лет живу, а становится все хуже. Сначала Аолла торчала по пять лет на Дорне, где с ней чего только не вытворяли, теперь я занимаюсь такими делами, что начинаю думать, не отправить ли ее снова на Дорн, пока здесь все не утрясется.
— Нельзя, — Диггиррен посмотрел на Строггорна. — И так не хватает специалистов. Она все время пропадает в клинике Джона Гила. Креил сам ничего никогда не синтезирует, только говорит, как это нужно делать. И кто будет проводить синтез в Пятимерности?
Строггорн встал и прошел под купол, а Тина вздрогнула, когда он вошел. — Продолжаем?
— Давайте, я готова, — она закрыла глаза.
— Начинай, Диг. Зоны боли, Тина.
Ее тело почти сразу же напряглось, и она закричала, очнувшись только в очередной перерыв.
— Строггорн, скажите, там, в возможных последствиях — временная мышечная неподвижность? Я что, ходить какое-то время не смогу? — Тина даже не пыталась говорить вслух.
— Не только ходить. Ты первые дня три и есть ничего не сможешь, а первые сутки, вообще ничего не сможешь. У тебя будет полное ощущение, что тело не твое и подчиняться оно тебе не будет.
— Ужас, Господи, — она заплакала. — Потом восстановится?
— Тина, мы вам про возможные последствия зачем читать давали? Этого никто не знает, но Диггиррен хороший хирург, вряд ли будут такие плохие последствия. Главное, чтобы не было выкидыша, это самое страшное, что может быть.
После его слов она зарыдала.
Понадобилось еще несколько перерывов, чтобы пройти зоны боли, и после этого Диггиррен сделал большой перерыв. Тине нужен был отдых, но не меньший отдых был нужен ему самому.
Диггиррен со Строггорном сели пить чай.
— Удивительно, что она до сих пор не просила все остановить. Не понимаю, как это можно выдержать? Сколько проводил полный зондаж преступникам, ни разу не было случая, чтобы после зон боли человек не просил убить его.
— Она оказалась намного сильнее, Диг. Честно говоря, я тоже удивлен. В любом случае, мы будем продолжать, она подписала безотказное соглашение.
— Я бы предпочел наоборот.
— Я тут повспоминал. За всю мою жизнь, только один раз мне попалась такая сильная женщина, еще в Инквизиции…
— Аолла? — сразу насторожился Диггиррен.
— Ты с ума сошел! Аолла — жуткая трусиха, как только прочитала, что с ней будут делать, сразу согласилась все признать. Да ее и не пытали почти, у нее же сразу выкидыш начался, бессмысленно было продолжать, а когда родился мертвый ребенок, мне стало ее жалко.
— И ты отправил ее на костер?
— Между прочим, не надо вешать мне лишнего, — обиделся Строггорн. — Я же ей еще и наркотическое дал выпить перед этим. Так что костра она бы даже не почувствовала. А сожгли бы ее все равно. Можно было сделать пожизненное заключение — раз она все взяла на себя, это было возможно. Только я сразу подумал, что при ее внешности, для нее это кончится бесконечными изнасилованиями, пока не замучат до смерти. Так что еще более страшная смерть. А мне убить себя она не дала.
— А просила?
— Очень убедительно. Согласна была доставить мне удовольствие в любой, удобной для меня, форме, — Строггорн нехорошо усмехнулся, эта картинка сейчас отчетливо возникла в его мозгу, и Диггиррен вздрогнул.
— И было?
— Какой ты любопытный, Диггиррен! Не было ничего. После родов на нее смотреть было страшно. Да с ней и без меня неплохо развлеклись. Как только я попытался ее убить, она испугалась до полусмерти. Я же говорю, Аолла — большая трусиха, на самом деле страшно боится боли, только пожив в Аль-Ришаде, хорошо научилась это скрывать.
— А я думал, это я один такой трусливый, — Диггиррен покачал головой, подумав про себя, как хорошо, что он родился, когда уже не было Инквизиции.
— Все люди боятся боли, поэтому меня так удивляет Тина. Но ты меня увел в другую сторону, как всегда, — продолжил Строггорн. — Попалась мне как-то одна девушка. Никакой колдуньей она не была, конечно, но невероятно сексуальное и гордое создание. Ее социальное положение вполне это позволяло — высокопоставленные родители и, как это обычно и бывало, не в ладах с церковью. Большой их ошибкой было не выдать ее замуж, но брак, который ей навязывали, никак ее не устроил: женишок был на двадцать два года ее старше, профессиональный военный, то есть — убийца, пошлялся за свою жизнь более чем достаточно, а тут — нежная утонченная женщина! Он просто на стенку лезть был готов и в ногах у нее валяться, чтобы она согласилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28