Но я не могла оставаться здесь и ждать, пока они проведут очередной фотографический сеанс.Моего лица внезапно коснулся легкий ветерок. Окно открыто! Как можно тише я вылезла из-под стола, на цыпочках подошла к окну и выглянула наружу. Почти тридцать футов до зарослей кустов. Мне не спуститься вниз без помощи, но я ведь могу бросить туда шкатулку и кожаную папку, а позже подобрать их. Так я и сделала и сразу после этого вышла на середину комнаты и громко сказала:– Барон, вы дома?Фон Цандер вышел из спальни. Он еще не разделся, а лишь накинул поверх рубашки зеленый шелковый халат.– Откуда ты взялась? – спросил он, плотно закрывая за собой дверь спальни. – Как ты попала сюда?– Не будь таким негостеприимным, – упрекнула я его. – Я проходила мимо и решила заглянуть и попрощаться. Я скоро покидаю Мюнхен. Грустно, не правда ли, особенно после всего, что мы пережили вместе? Как тебе понравился мой концерт сегодня вечером? Это был настоящий триумф.– К несчастью, я не смог на нем присутствовать, баронесса. У меня были более важные дела, а музыка, по моему мнению, слишком легкомысленное времяпрепровождение.– Разве? Какая жалость. А вечер был очень интересным, особенно вначале. Какие-то люди пытались сорвать представление, но у короля оказался список приглашенных, и он знал, где кто сидит. Тебе ведь пришлось выкупить так много билетов. Десяток или два, все в разных частях зала. Королю было очень легко успокоить твоих наймитов.– Не стоит так радоваться, баронесса, – вспыхнул фон Цандер.– Пожалуй, ты прав, лучше действительно расстаться друзьями, великодушно заявила я. – Я увожу с собой несколько очень приятных воспоминаний. Надеюсь, ты также, дорогой Вольфганг. – С этими словами я подошла к двери в коридор и дернула за ручку. Дверь оказалась запертой. Я повернула ключ и ухмыльнулась барону. – Как глупо было с моей стороны запереться. Сила привычки, видимо. До свидания.– Не до свидания, – поправил он, холодно улыбаясь мне, – а прощай.Я вышла, а потом припустилась бегом по коридору. Выбежав в сад, я быстро разыскала в кустах свои сокровища. Я знала, что сделаю с драгоценностями, – прикажу Анне зашить их в подкладку плаща. И я также знала, что сделаю с найденными фотографиями.Два дня спустя перед оперным театром прошла огромная демонстрация. Газеты ни слова не упомянули о моем успехе, а лишь подчеркивали огромную стоимость нового здания и его близкое расположение возле королевского дворца. Высказывались недвусмысленные намеки на то, что театр расположен так близко к дворцу, чтобы я могла на минутку забегать в спальню к королю, не прерывая репетиций.Толпа насчитывала сначала пятьсот человек, затем почти тысячу. Солдатам никак не удавалось ее рассеять. Люди повалили к моему дому, разбили там все окна, и только охрана из двадцати гвардейцев Людвига помешала им вломиться внутрь и вытащить меня на улицу.В ту ночь Анна принесла мне записку, которую кто-то подсунул под дверь.«Завтра утром в одиннадцать перед вашим домом будет ждать коляска. Возьмите то, что нужно для трехдневного путешествия и пошлите остальные вещи в Париж. С.»– Тайное послание, приказ свыше, – пробормотала я. Мы с Анной засуетились, упаковывая вещи.В ту ночь мы почти не спали. С улицы то и дело доносились крики, иногда через разбитые окна влетали петарды. Капитан гвардейцев сообщил мне, что число охранников увеличено до пятидесяти человек. Я сказала ему, что делать с вещами, и сунула денег «на пиво, когда все это закончится».Слуги-трусы сбежали из дома, и утром Анна сама приготовила нам легкий завтрак. Я приказала ей собрать с собой еды на три дня.– Возьми шампанского, икры. И немного фруктов и сыра. Мы же не знаем, что для нас приготовит мсье С.На мне было дорожное платье из розового атласа, отделанное черными лентами. На голову я надела маленькую черную шляпку с вуалью. Ровно в одиннадцать часов мы с Анной в последний раз стояли на ступенях «Маленького Олимпа». Этот особняк так и не стал для меня настоящим домом, но мне нравилось жить в нем среди множества красивых вещей.На улице уже собралась небольшая толпа. Кто-то закричал: «Вон она».Я гордо подняла голову и окинула взглядом улицу. Почти напротив нас, на другой стороне улицы, уже стояла коляска. Кучер подъехал поближе и быстро открыл дверцу.– Шлюха! Шпионка! – завизжали в толпе женщины. Я даже не повернула головы и прошла между ними, словно через стадо овец. Они невольно расступались, давая мне дорогу. Сзади семенила испуганная Анна, стараясь не отставать. Гвардейцы помогли прикрепить к задку кареты багаж, и мы с Анной быстро забрались внутрь. Кучер занял свое место на козлах, взмахнул хлыстом, и коляска двинулась. В окошко вдруг швырнули что-то красное – помидор.– Крестьяне, – фыркнула я. – Какое безобразие, Анна, бежать из собственного дома куда-то в безвестность… ну, впрочем, что случилось, то случилось. Давай наслаждаться поездкой.Коляска доставила нас в Аугсбург – местечко в пятидесяти милях к западу от Мюнхена. Там кучер отвязал наш багаж и передал мне два билета первого класса на поезд Мюнхен – Штутгарт. Только мы с Анной успели устроиться в своем купе, как раздался свисток паровоза, и поезд тронулся с места.– Наш таинственный мсье С. показал себя умелым конспиратором, – заметила я Анне, которая радостно кивнула. Бедная Анна не любила опасных приключений.В этот момент в купе, не постучавшись, вошел мужчина. Быстро опустив шторы на окнах и на двери в коридор, он скомандовал:– Раздевайтесь. У нас очень мало времени.Я изумленно уставилась на вошедшего. Мне понадобилось лишь несколько секунд, чтобы узнать его – это был тот незнакомец, которого я запомнила по концерту, посетитель Людвига, человек, который смотрел на нас с Листом из толпы.– Вы слишком любите командовать, мсье С., – заметила я спокойно. – А я предпочитаю быть хоть немного знакомой с мужчиной, прежде чем…– Мы сможем обменяться колкостями попозже, баронесса, – резко сказал он, доставая из саквояжа черную накидку и шляпу с длинной черной вуалью. – Пожалуйста, наденьте это…– Черное! – в ужасе воскликнула я. – Только не это. Я никогда не ношу черного. Или белого. Это знак беды.– Вы узнаете, что такое настоящая беда, если не сделаете то, что я сказал. – По голосу было слышно, что он не шутит. – У вас всего пять минут до того, как они ворвутся сюда.Я прислушалась. Из коридора действительно доносился какой-то шум. Слышался звук открываемых и закрываемых дверей. Громкие голоса отдавали приказы.– Обыск! – гневно воскликнула я. – Они не посмеют!– Посмеют, – уверенно сказал незнакомец. – Если вы хотите сегодня выехать из Баварии, делайте то, что я скажу.Анна помогла мне быстро снять мой розовый наряд и надеть черное платье, а наш спутник убрал снятые вещи к себе в саквояж. В ту минуту, что я стояла полураздетая, его глаза заинтересованно скользнули по моей фигуре. Мое белье было ярко-синего цвета. Я усмехнулась.– Видите? Я вас не обманула – никогда не ношу белого. Как только я закончила переодеваться, незнакомец сунул саквояж в руки Анне.– Отнеси его в купе номер три и жди там. Поняла? Анна вопросительно посмотрела на меня, и я кивнула ей.Когда она покинула купе, незнакомец сел рядом со мной и взял меня за руку. Свободной рукой он притянул меня к себе так, что моя голова оказалась прижатой к его плечу. В этот момент в купе ворвались два человека в военной форме, за которыми следовал насмерть перепуганный проводник.– Документы!– Прошу прощения? – Несколько минут назад мой попутчик разговаривал со мной на безупречном немецком, сейчас же он сильно коверкал слова. – Почему вы ворвались сюда?– В поезде находится шпион и предатель, – сообщил прерывающимся голосом проводник. – У этих людей приказ на обыск.– Именем короля Баварии Максимилиана! – рявкнул один из солдат. – Предъявите документы.– Разумеется. – Мсье С. пожал плечами. Он полез в нагрудный карман и достал оттуда пачку бумаг. – Мы с женой британские подданные, возвращаемся из Вены. Мы возили туда нашего сына, чтобы показать его известному врачу. К сожалению, было поздно. Мы… мы потеряли сына.Я вскрикнула и тихо заплакала. Мсье С. быстро обнял меня за плечи. Солдаты неловко переминались с ноги на ногу.– Ну-ну, моя дорогая, – успокаивающе проговорил мой попутчик на английском языке. – Я понимаю, как тебе трудно. Но мы должны были сказать об этом.Старший офицер вернул бумаги и произнес также по-английски:– Сожалеем о вашей потере, герр Мартин и фрау Мартин. Надеюсь, вы понимаете, что подобный осмотр был необходим, иначе мы бы не стали его проводить. Счастливо оставаться.Они вышли, а мой «муж» опустил мою руку и облегченно вздохнул.– Поздравляю вас, – сказал он, все еще по-английски. – Ваше представление было крайне убедительным, баронесса.Я рывком подняла вуаль и гневно взглянула на него.– Очень легко быть убедительной, когда тебе в едва зажившую рану вонзили нож и повернули его! Вы очень умны, мсье С. Использовать столь болезненные воспоминания, чтобы заставить меня сыграть более правдоподобно!Он опешил.– Прошу прощения, баронесса. Но я и не представлял себе, что… вы действительно потеряли сына?– Да. В Вене. Полтора года назад. Вы не знали?– Нет. Это было несчастливое совпадение, ничего более. Пожалуйста, простите меня. – В его словах чувствовалось искреннее сочувствие и раскаяние.– Я прощаю вас. Пожалуй, мне не стоило так набрасываться на вас. В конце концов, вы мой спаситель. Значит, произошла революция? Как это все глупо, все эти революции. Бескровно и шумно – как раз то, что так нравится простонародью. Надеюсь, король в добром здравии? Он успел убежать?– Насколько я знаю, он на пути в Англию, баронесса. Я снова села рядом с мсье С.– Очень хорошо. У этих овец теперь новый король и его новый фаворит.– Барон фон Цандер?– Да, барон фон Цандер. Это он ищет меня. Шпионка и предательница! Это были его люди из личной гвардии. Я заметила на их форме герб барона.– Да, – мужчина нахмурился, – он жаждет схватить вас. Я и не думал, что придется использовать весь этот маскарад.В коридоре опять раздались чьи-то шаги. Я быстро опустила вуаль и села рядом с мсье С., снова положив голову ему на плечо. Интересно, чувствует ли он запах моих духов?Шаги в коридоре стихли, и мы немного успокоились. Он встал и потянулся, а я снова откинула вуаль. Сев напротив меня, мсье С. принялся серьезно меня разглядывать. Я сделала то же.Он был высоким, стройным и красивым. Темно-русые прямые волосы он носил зачесанными на одну сторону, но они часто спадали на глаза, придавая ему мальчишеский вид. Брови были темными, щеки и подбородок чисто выбритыми. Людвиг бы сказал, что нос у него чуть великоват для того, чтобы называться красивым, но сильный подбородок и большие глаза сглаживали этот недостаток. У незнакомца были длинные, тонкие и сильные пальцы, и, когда я смотрела на него, я вдруг испытала нечто, что не чувствовала уже долгое время: желание, словно маленький бесенок, пробудилось от сна. Слабый румянец окрасил мои щеки.– Ну как, похожа я на самую развратную женщину западного полушария?Он даже подпрыгнул от удивления, и я поняла, что правильно угадала его мысли.– Вы думали, насколько соответствуют истине все эти истории, которые писали обо мне в газетах, – продолжила я. – Может ли одна слабая женщина развратить короля, опустошить казну, свалить правительство, вызвать эпидемии заболеваний и падеж домашнего скота? – Я тихонько рассмеялась.Он улыбнулся впервые за все время, что мы были вместе.– Вы красивая и талантливая женщина, баронесса. Я искренне наслаждался на концерте, где вы выступали с Листом. Вы затмили прославленного музыканта, и я подозреваю, что во всей Европе найдется лишь несколько женщин, подобных вам.– Мсье Лист очень благоволил ко мне, позволив мне затмить его на концерте.– Надеюсь, я еще услышу, как вы поете.– Кто знает? – Я пожала плечами. – Эта революционная глупость все разрушила. И если меня будут преследовать везде, куда я ни направлюсь… Кстати, а куда мы едем? Надеюсь, не слишком дерзко с моей стороны спросить об этом?– Вовсе нет. Сначала в Штутгарт, а потом в Страсбург. Чем быстрее мы выберемся из Баварии, тем лучше. Подобное развитие событий вовсе не в моем вкусе.– Но вы так отлично со всем справились! – воскликнула я. – А что же в вашем вкусе?– Нечто гораздо более прозаичное: я адвокат.– Как же вы оказались вовлечены в политические интриги Баварии?– У меня были дела во Франции, а король Людвиг – старый друг моего отца. Он послал за мной, сообщив, что это очень срочно. Я был заинтригован, к тому же у меня оставались свободными несколько недель, и я приехал. – Он бросил на меня внимательный взгляд, от которого бесенок внутри меня опять встрепенулся. – И я не жалею об этом.– Подозреваю, вы читали всю эту ложь обо мне в газетах? Он кивнул.– Работа барона фон Цандера. Не верьте ни единому слову. А что вам рассказал Людвиг?– Он сказал, что вы его дорогой друг и он не хочет, чтобы с вами что-нибудь случилось. – Мой собеседник замолчал, словно было еще что-то, но в этот момент в купе вошла Анна, и я решила, что пора поесть.– Вы не сообразили захватить с собой еды, мсье? – весело спросила я. – Мужчины никогда не заботятся об этом в трудное время, однако именно еда и требуется им тогда больше всего.Мы прекрасно пообедали в закрытом купе. Я заметила, как оценивающе Анна поглядывает на нашего спутника, а когда она наклонилась, чтобы наполнить мой бокал шампанским, то одобрительно подмигнула мне. Я слегка пожала плечами, словно говоря, что я-то не против, а вот как он? Нам с Анной почти не требовалось слов, чтобы понимать друг друга.– Ваша жена осталась во Франции, мсье…?– Мак-Клелланд. Меня зовут Стивен Мак-Клелланд. Я бы не хотел упоминать свое гражданство, на случай, если возникнут какие-нибудь проблемы. – Я согласно кивнула. Очень предусмотрительно. – У меня нет жены, баронесса. Она умерла.– Как жаль. Но у вас есть дети?– Было пятеро. Двое умерли вскоре после смерти моей жены. Это был… тиф. – Он опустил голову, но я успела заметить, как его глаза затуманились болью.– Как жаль, – повторила я. – Но в чем-то это хорошо.– Что вы имеете в виду? Я слегка наклонила голову.– Ваша дорогая жена умерла, не зная, что ее дети тоже умрут. Для нее это было хорошо. Она скончалась примиренной и успокоенной, потому что после ее смерти оставались дети, которые должны были утешить вас. Тогда она не знала, как велико будет ваше горе.Он немного помолчал, затем сказал:– Да, это правда. Она действительно казалась… спокойной.– Пожалуйста, расскажите о своих детях, – попросила я. – Какое счастье, что их у вас трое. Сколько им лет?– Старшему, Джону, – тринадцать, Филиппу – десять, а Марии – восемь. Моя жена умерла семь лет назад.– Какие же они были маленькие, когда осиротели! – воскликнула я. – И кто за ними ухаживает?– Гувернантка. Кроме того, помогает и моя мать. Они обожают бабушку. Мальчики сейчас ходят в школу, и только Мария остается дома.– Ах, как красива, наверное, ваша дочь, – тихо сказала я. – И похожа на вашу жену. – Он слегка улыбнулся и кивнул. – Вам надо снова жениться, – непререкаемым тоном заявила я. – Вы еще слишком молоды, чтобы обходиться без жены. Ваша покойная супруга хотела бы для вас того же. Она не вынесла бы, если бы знала, что вы одиноки.– Откуда вы знаете, что я одинок? – спросил Стивен Мак-Клелланд с улыбкой в глазах.Я развела руки.– Цыгане все знают! У вас вид человека, который слишком много работает. Счастливый в браке мужчина не должен много работать. Да он и не хочет этого.– Как вы мудры, – засмеялся Стивен, – и наблюдательны.Я пожала плечами и намазала немного икры на хлеб.– Сказывается мое цыганское воспитание. Еще не спросив, я уже знала, что вы не женаты. Вы слишком худы и беспокойны. Ваша жена должна была бы пришить недостающую пуговицу на сюртуке, а когда я плакала, вы были обязаны предложить мне носовой платок, но вы этого не сделали, потому что его у вас нет. Жена обязательно проследила бы, чтобы он лежал у вас в кармане. Но я знала также, что вы были уже женаты, потому что только женатый человек, у которого есть дети, может так убедительно лгать об умершем в Вене сыне.– Расскажите мне о своем ребенке.– В другой раз, – пообещала я, отпивая немного шампанского. – Мы слишком много говорим о смерти и горе. Анна, бокал нашего друга пуст.Мы смеялись и болтали обо всем на свете. Он мне очень понравился, это был хороший и добрый человек. Он все еще любил свою жену и обожал детей. Да, мой добрый друг Людвиг явно пытался сосватать меня, несмотря на то что вокруг него рушились стены. Я громко рассмеялась, и Стивен удивленно посмотрел на меня.– Простите меня, мсье Мак-Клелланд, но мой друг, король Людвиг, такой неопытный интриган. Он, разумеется, должен был послать Адониса, чтобы тот спас его дорогую Венеру! – Мы оба расхохотались. Ему явно понравилась ссылка на Адониса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59