Кроме того, виконту действительно нужны развлечения, а устраивать что-то в своем доме им не по карману. В конце концов, он, наверное, привык к более интересной ночной жизни, чем та, что считается таковой в этом забытом Богом краю Йоркшира.
А вдруг Эйдриану больше нравится общество невесты? Но об этом сейчас лучше не думать. Это лишь снова вызовет краску на лице, а сидящий рядом отец скорее всего не поймет, почему его дочь надеется, что все эти провинциальные обеды и балы вовсе не самые привлекательные развлечения для лорда Уэллера, особенно на то короткое время, которое он проведет в Йоркшире.
– Я поговорю с миссис Барлоу и поинтересуюсь, есть ли у нее желание играть роль дуэньи, – сказала она отцу.
– Думаю, это идеальная кандидатура. Миссис Барлоу – очень приятная особа.
После завтрака мужчины удалились в кабинет играть в шахматы, а Мэдди немного помогла Бесс на кухне, а потом отправилась к миссис Барлоу.
День был чудесный. Багряную листву деревьев шевелил легкий ветерок, но было довольно прохладно, так что Мэдди была рада, что закутала плечи в теплую шаль.
Из трубы домика поднимался дымок. Постучав в дубовую дверь, Мэдди услышала шаги. Правда, дверь открылась не сразу.
– О! – удивленно воскликнула Фелисити. – Как приятно вас видеть, мисс Эплгейт. Заходите, пожалуйста.
Весь дом, состоящий главным образом из одной большой комнаты, был старательно прибран. Деревянный пол выскоблен, камин вычищен от золы, на столе стояла лишь миска с орехами и графин с водой. У камина лежала, свернувшись, серая кошка. Кровать в углу была аккуратно застелена.
Пока Мэдлин объясняла цель своего прихода, миссис Барлоу налила воды в чайник и повесила его на крюк над углями.
В ответ на просьбу Мэдди сопровождать ее на званые вечера вдова улыбнулась, но как-то уныло.
– Я была бы счастлива вам помочь, но, боюсь, мой гардероб не совсем подходит, мисс Эплгейт.
– О! Называйте меня Мэдлин, прошу вас. Мы знакомы с вами уже несколько месяцев. По правде говоря, я и в своем гардеробе сомневаюсь. А знаете, что я сделаю? Я поднимусь на чердак нашего дома и пороюсь в сундуке с мамиными платьями. Может, нам что-то подойдет. Я с удовольствием поделюсь с вами тем, что имею.
– Это более чем великодушно, но это вещи вашей матери! Я не уверена, что могу их принять. – Миссис Барлоу разволновалась. – И пожалуйста, называйте меня Фелисити.
– Какое прелестное имя, – сказала Мэдди, ненадолго отвлекшись от своих мыслей.
– На латыни оно означает «счастливая, удачливая», – объяснила подруга, удрученно оглядев свое скромное жилище. – Были времена, когда это имя звучало, скорее, как шутка, которую сыграла со мной судьба.
– Именно поэтому вы должны принять мое предложение, к тому же я, честно говоря, не знаю, много ли смогу вам предложить, – призналась Мэдди. – Я уже много лет не заглядывала в этот сундук. Мои сестры-близнецы всегда воротили нос, когда им предлагали перешить мамины платья, а средняя сестра Джулиана презиравшая местных молодых людей, вообще этим не интересовалась, пока не уехала в Лондон и по уши не влюбилась в своего великолепного баронета.
Фелисити рассмеялась.
– Конечно, если вы все еще в трауре… – неуверенно запнулась Мэдди, не зная, насколько деликатна эта тема. Миссис Барлоу, то есть Фелисити, никогда не делилась с ней подробностями смерти своего мужа, а Мэдди, уважая ее сдержанность, никогда, не расспрашивала.
– Ах, что вы! Прошло уже больше года, просто я… в общем, иногда дело просто упирается в деньги. – Вдова опять печально улыбнулась.
– О, я понимаю. Значит, вы должны прийти ко мне и помочь покопаться в сундуке. Уверена, что никто из мужчин не заинтересуется нашими поисками сокровищ.
Выпив по чашке чаю, обе дамы вернулись в дом Эплгейтов и отправились на чердак, где нашли свой покой всевозможные реликвии прошлых лет. С помощью Фелисити Мэдди отодвинула кое-какие обломки мебели, подруги открыли сундуки и стали рассматривать старомодные платья с пышными юбками. Чтобы уберечь от моли, платья переложили ветками лаванды. Так что наряды, несмотря на долгие годы, сохранились в хорошем состоянии и их вполне можно было перешить по современной моде.
Мэдди и ее отец обычно вели спокойную, размеренную жизнь и редко выезжали в свет, поэтому Мэдди не особенно были нужны нарядные платья. Но теперь она обрадовалась, что вспомнила о старых платьях матери. Мэдди отложила несколько шелковых платьев и длинную вечернюю шелковую накидку на подкладке, которые можно было бы использовать для переделки. Еще она нашла в одном из сундуков тетрадку с рецептами и решила, что она может пригодиться Бесс для приготовления каких-нибудь вкусных блюд, на тот случай если к Эплгейтам вдруг нагрянут с визитами.
Подруги перенесли платья с чердака в спальню Мэдлин, чтобы получше их разглядеть. В таком виде надеть их было нельзя – фасоны слишком старомодные, – но материал и отделку можно использовать снова.
– Из этого шелка цвета лаванды выйдет замечательное платье для вас, Фелисити, – сказана Мэдди.
– Вы так великодушны, – ответила вдова, со вздохом погладив гладкий шелк. – Не знаю, как вас благодарить.
– Ерунда. Я рада, что вы согласны отказаться от вашего затворничества и будете сопровождать меня в свет, так что папе не придется повсюду ездить со мной только потому, что все графство вдруг возжелало взглянуть на моего жениха.
– Полагаю, что мы таким образом совершаем акт милосердия по отношению к нашим соседям, – хихикнула Фелисити.
Обе залились смехом.
– Дорогая Мэдлин, я надеюсь – хотя не мне говорить об этом, – что вы счастливы своей помолвкой, – серьезно добавила вдова. – То есть я надеюсь, что вы действовали не под давлением обстоятельств, не ради сохранения вашей чести и не напоказ, потому что я знаю, как важна помолвка для девушки из хорошей семьи.
Мэдди посмотрела подруге в глаза.
– Вначале это было напоказ – была затронута моя репутация и честь семьи. Но сейчас я чувствую, что счастлива.
Она вдруг вспомнила свою неуверенность и страх, что не сможет стать хорошей невестой. Может, спросить совета у старшей и более опытной подруги? Она сделала глубокий вдох и решилась:
– Вы знаете, что я лишилась матери, когда была ребенком?
– Да, – кивнула Фелисити.
– И что я никогда не собиралась замуж?
– Почему, моя дорогая? – Фелисити была явно ошеломлена.
Мэдди отвернулась, вспомнив то тяжелое время, когда заболела ее мать и для маленькой девочки рухнул весь мир.
– Моя мать взяла с меня клятву заботиться об отце. И я пообещала. Это были ее последние слова. Я держала ее руку, а она все слабела и слабела. Она уже не могла говорить и никого, кроме отца, не узнавала – так она его любила.
На глаза Мэдлин навернулись слезы. Фелисити положила руку ей на плечо:
– Вам, наверное, было очень тяжело. Сколько вам было лет?
– Восемь. Но я пообещала, понимаете? А потом, когда подросли мои сестры, я пыталась заменить им мать – направляла их, как могла, утешала, – потому что была старшей. Я так многого не знала, а спросить было не у кого.
– Ах, дорогая, сколько же вы на себя взвалили, – сочувственно сказала Фелисити. – Ваше детство кончилось так рано, а потом у вас была не самая легкая жизнь.
– Не то чтобы наш отец не был самым лучшим отцом на свете, как вы понимаете, но он был отцом, он не мог быть матерью, как бы ни старался. А потом с ним произошел несчастный случай, и все стало еще тяжелее. – Мэдди достала платок и вытерла глаза. – Ни у кого из нас не было приданого, и я считала, что нам повезет, если хотя бы две сестры найдут мужей. А я решила оставаться дома и заботиться об отце с той сестрой, которая тоже не выйдет замуж. А потом случилось чудо – Лорин влюбилась в сына мирового судьи, и он, к счастью, влюбился в нее, и они поженились. Вскоре другая сестра, Джулиана, уехала в Лондон, а потом сбежали близнецы, и это могло обернуться несчастьем… ох и намучилась же я с ними! – Мэдди покачала головой, вспомнив, как она отчитывала своих безответственных младших сестер. – Честно говоря, если бы не сказочное везение…
Фелисити, очевидно, следила за ее мыслью.
– К счастью, все кончилось хорошо. Я была так довольна, что близнецы вышли замуж. Они выглядели такими счастливыми. Я думаю, они повзрослели.
– Я очень на это надеюсь. А если нет, то пусть теперь это волнует их мужей, а не меня. То, что мне рассказывали об их эскападах в Лондоне…
– Да, но я уверена, что слухи здорово преувеличены, – быстро ответила Фелисити, словно желая переменить тему.
– Наверное, – вздохнула Мэдди.
Она вдруг вспомнила, о чем хотела спросить подругу, а это не имело ничего общего с ужасными выходками младших сестер. Если Мэдди сейчас же не начнет спрашивать, она совсем оробеет.
– Фелисити?
– Да?
Тон Мэдлин изменился, и вдова насторожилась. Она повернулась к Мэдди, которая рассеянно проводила пальцем по расстеленным на кровати кружевам и явно хотела о чем-то ее спросить.
– Когда вы выходили замуж… вы знали… я имею в виду… вам были знакомы… то есть ваша мать объяснила вам… – Она запнулась, не зная, как сформулировать такой важный для нее вопрос.
– О том, что ожидать от первой брачной ночи? – Фелисити еле заметно улыбнулась, но тон был серьезным.
– Да! – облегченно вздохнула Мэдди. – Поскольку у меня нет матери, а мои сестры разъехались, мне не у кого спросить, а я боюсь, что не буду знать, как вести себя.
На этот раз Фелисити не скрыла улыбки.
– Понимаю. Если я попытаюсь преподать вам соответствующий урок, думаю, что мы обе почувствуем себя немного сконфуженными. Но могу сказать вам вот, что – если вы ему доверяете, если вы любите друг друга, все будет замечательно. Я, конечно, буду рада ответить на любой ваш вопрос, как сейчас, так и потом. Но так как я видела вас вместе, уверяю, у вас есть два преимущества.
– Какие? – Оказывается, Мэдди действительно знала недостаточно и задала не тот вопрос.
– Во-первых, на мой взгляд, лорд Уэллер не выглядит зеленым юнцом, поэтому я имею все основания подозревать, что у него достаточно опыта, чтобы быть вашим руководителем в первую брачную ночь, он мягко введет вас в курс.
Щеки Мэдди запылали, и она приложила к ним ладони.
– Думаю, что это так, – согласилась она и чуть было не хихикнула.
– И если вы не возражаете… позвольте спросить – вы уже целовались со своим женихом? – Фелисити взяла одно из платьев и сделала вид, будто внимательно его рассматривает.
На этот раз Мэдди была совершенно уверена, что се щеки стали пунцовыми. Но она убедила себя, что Фелисити достаточно тактична и не повторит вопроса.
– Да, – просто ответила она.
– Вам понравилось?
– О да!
Фелисити рассмеялась, и Мэдди, немного смутившись, тоже улыбнулась.
– Вот видите. Следуйте за своими инстинктами, моя дорогая, и у вас не будет сложностей.
– Вы думаете, что он будет… что я буду достаточно…
– Сомневаюсь, что у лорда Уэллера будет причина остаться вами недовольным, дорогая. Пожалуйста, не беспокойтесь об этом. Накануне свадьбы… и брачной ночи у невесты должны быть более радужные мысли.
– Я постараюсь.
– Вы слишком долго пытались заботиться о своей семье, о сестрах, об отце, – вздохнула вдова, – Мэдлин, настало время, чтобы кто-то позаботился о вас. Этим должен заниматься ваш муж, и предоставьте ему эту привилегию.
Мэдди никогда не думала об этом в таком плане. Замужество, по-видимому, имело преимущества, о которых она никогда не задумывалась. Она действительно больше привыкла заботиться о других, чем иметь кого-то, кто бы баловал ее. Разве что верная Бесс, да и то, когда молодая хозяйка заболевала. Но это было совсем другое.
Возможно, замужество не такая уж и плохая вещь, даже вне супружеской постели.
Фелисити завернула подаренное платье в аккуратный узелок, чтобы взять его домой. Она пообещала помочь Мэдди перешить и ее платья и ушла.
Мэдди отправилась на кухню и помогла Бесс приготовить ленч. Мужчины вышли из кабинета, и Мэдди заметила, что отец качает головой.
Неужели они поругались? – испугалась она. Но оказалось, что он просто восхищен особенно мастерским ходом.
– Он меня обыграл, Мэдлин. Он долго не двигал своего коня, а когда мой слон перестал ему мешать, его конь вдруг налетел и захватил моего ферзя и моего короля.
– Да, это успех, – сказала Мэдди. Она часто играла с отцом в шахматы, но редко у него выигрывала, о чем и сказала, накрывая на стол.
– Ваш отец замечательно играет, – сказал виконт. – Просто мне улыбнулась удача.
– Удача? Да вы, Уэллер, хитрец! Вы терпеливо выжидали. Я умею признавать поражение.
Хотя отец и проиграл, он был в отличном настроении – он любил интересную игру.
– Наша сегодняшняя игра напомнила мне об одном особенно хорошем ходе в поединке с одним заезжим викарием много лет назад, – сказал он.
После ленча отец отправился в свою комнату вздремнуть, а Мэдди, чувствуя воодушевление, объявила, что пойдет в сад. Небо на западе было затянуто тучами, дул прохладный ветерок, но солнце еще светило ярко.
– Я пойду с вами, – сказал виконт. В саду Мэдди подстелила рогожу, чтобы можно было встать на колени и прополоть грядку. Лорд Уэллер разочарованно вздохнул.
– Мне предпочли сорнякам? – пробормотал он, словно обращаясь к сидевшему на ветке воробью. – Как низко я пал! Это должно поставить меня на место. Мои поцелуи, очевидно, совсем не ценятся.
Мэдди рассмеялась.
– Хочу предупредить вас, милорд, что этот участок сада хорошо просматривается из окна комнаты моего отца.
– А, понимаю, осторожность – это достойная добродетель. – Он с театральным испугом оглянулся через плечо. – А где нас не будет видно?
– На другом конце грядок…
– Так почему бы нам не переместиться туда?
– Мы переместимся, когда прополем всю грядку.
– Понятно.
Он снял перчатки и шляпу и, наклонившись, с яростью набросился на сорняки.
– Придется мне вам помочь, чтобы побыстрее покончить с проклятыми сорняками. Тем более что у меня на уме более приятное занятие.
Он полол быстро, но не слишком аккуратно. Мэдди видела, как вместе с сорняками он вырвал несколько цветков, но не стала его ругать. Было смешно видеть, как пэр Англии занимается таким низменным трудом ради благосклонности дамы.
И этой дамой была она.
Принимать ухаживания было весьма приятно. А мысль о том, что он снова ее поцелует, привела ее в восторг.
Она тоже начала полоть быстрее, и скоро они дошли до конца грядки и до той части сада, где благодаря высоким кустам их не было видно из окон дома.
Виконт навис над Мэдди, но она не отодвинулась. Она смотрела на него, а не на землю. Не глядя, она вырвала из земли последний пучок сорняков и вдруг вскрикнула от боли.
– О! – Мэдди отдернула руку, но было поздно – она обожглась крапивой.
– Погодите! – сказал виконт. – Больше ничего не трогайте.
Она и не собиралась. На глазах выступили слезы. Удивительно, что такая невзрачная с виду трава может причинить такую боль. Надо было не пялиться в глаза виконту, а смотреть, что делаешь. Она ведет себя как влюбленная девчонка, а ведь она не так молода и должна вести себя благоразумнее, отругала она себя.
Однако, ругая себя и хлопая ресницами, чтобы смахнуть слезы, Мэдди все же сообразила, что не надо тереть веки пальцами, чтобы не занести в глаза жгучий сок крапивы. Лорд Уэллер в это время вел себя довольно странно: согнувшись, он просматривал высокую траву, будто что-то искал.
– Нашел! – торжествующе воскликнул он. Вырвав из земли растение с широкими листьями, он начал втирать их сок в ее покрасневший и горевший палец. Боль почти сразу утихла.
– Спасибо, – с облегчением выдохнула она. – Вы, оказывается, не хуже Томаса разбираетесь в растениях.
– Я вырос в поместье родителей, и наш управляющий настаивал, чтобы я побольше был на природе. Он научил меня разбираться во многих вещах, как и полагается хорошему фермеру.
Они сели на деревянную скамейку возле клумбы с цветами.
– Ваш управляющий? А разве ваш отец не жил в поместье? – неуверенно спросила она, опасаясь, что задала слишком личный вопрос.
Лорд Уэллер на минуту замолчал. Выражение его лица стало замкнутым. Потом он вздохнул и сказал:
– Так же как вы, я еще в детстве лишился родителей. Когда мне было десять лет, умер отец, а через четыре года – мать.
– О, простите! – импульсивно воскликнула Мэдди и положила ладонь ему на руку. Дотронувшись до него, она не знала, что делать дальше: если она сразу же отнимет руку, он подумает, что она неискренна в своем порыве, а не отнимать…
Он разрешил ее сомнения тем, что сначала накрыл своей рукой ее руку, а потом, перевернув ее ладонью вверх, поцеловал, не обращая внимания на налипшую на нее грязь.
– У вас доброе сердце, Мэдлин. Да, мне было тяжело. Я чувствовал себя потерянным. У меня была одна бабушка, которая жила в поместье до тех пор, пока я не пошел в армию. Я служил в армии Веллингтона во время войны с Наполеоном…
Он замолчал, и по выражению его лица Мэдди поняла, что у него не было желания говорить на эту тему дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
А вдруг Эйдриану больше нравится общество невесты? Но об этом сейчас лучше не думать. Это лишь снова вызовет краску на лице, а сидящий рядом отец скорее всего не поймет, почему его дочь надеется, что все эти провинциальные обеды и балы вовсе не самые привлекательные развлечения для лорда Уэллера, особенно на то короткое время, которое он проведет в Йоркшире.
– Я поговорю с миссис Барлоу и поинтересуюсь, есть ли у нее желание играть роль дуэньи, – сказала она отцу.
– Думаю, это идеальная кандидатура. Миссис Барлоу – очень приятная особа.
После завтрака мужчины удалились в кабинет играть в шахматы, а Мэдди немного помогла Бесс на кухне, а потом отправилась к миссис Барлоу.
День был чудесный. Багряную листву деревьев шевелил легкий ветерок, но было довольно прохладно, так что Мэдди была рада, что закутала плечи в теплую шаль.
Из трубы домика поднимался дымок. Постучав в дубовую дверь, Мэдди услышала шаги. Правда, дверь открылась не сразу.
– О! – удивленно воскликнула Фелисити. – Как приятно вас видеть, мисс Эплгейт. Заходите, пожалуйста.
Весь дом, состоящий главным образом из одной большой комнаты, был старательно прибран. Деревянный пол выскоблен, камин вычищен от золы, на столе стояла лишь миска с орехами и графин с водой. У камина лежала, свернувшись, серая кошка. Кровать в углу была аккуратно застелена.
Пока Мэдлин объясняла цель своего прихода, миссис Барлоу налила воды в чайник и повесила его на крюк над углями.
В ответ на просьбу Мэдди сопровождать ее на званые вечера вдова улыбнулась, но как-то уныло.
– Я была бы счастлива вам помочь, но, боюсь, мой гардероб не совсем подходит, мисс Эплгейт.
– О! Называйте меня Мэдлин, прошу вас. Мы знакомы с вами уже несколько месяцев. По правде говоря, я и в своем гардеробе сомневаюсь. А знаете, что я сделаю? Я поднимусь на чердак нашего дома и пороюсь в сундуке с мамиными платьями. Может, нам что-то подойдет. Я с удовольствием поделюсь с вами тем, что имею.
– Это более чем великодушно, но это вещи вашей матери! Я не уверена, что могу их принять. – Миссис Барлоу разволновалась. – И пожалуйста, называйте меня Фелисити.
– Какое прелестное имя, – сказала Мэдди, ненадолго отвлекшись от своих мыслей.
– На латыни оно означает «счастливая, удачливая», – объяснила подруга, удрученно оглядев свое скромное жилище. – Были времена, когда это имя звучало, скорее, как шутка, которую сыграла со мной судьба.
– Именно поэтому вы должны принять мое предложение, к тому же я, честно говоря, не знаю, много ли смогу вам предложить, – призналась Мэдди. – Я уже много лет не заглядывала в этот сундук. Мои сестры-близнецы всегда воротили нос, когда им предлагали перешить мамины платья, а средняя сестра Джулиана презиравшая местных молодых людей, вообще этим не интересовалась, пока не уехала в Лондон и по уши не влюбилась в своего великолепного баронета.
Фелисити рассмеялась.
– Конечно, если вы все еще в трауре… – неуверенно запнулась Мэдди, не зная, насколько деликатна эта тема. Миссис Барлоу, то есть Фелисити, никогда не делилась с ней подробностями смерти своего мужа, а Мэдди, уважая ее сдержанность, никогда, не расспрашивала.
– Ах, что вы! Прошло уже больше года, просто я… в общем, иногда дело просто упирается в деньги. – Вдова опять печально улыбнулась.
– О, я понимаю. Значит, вы должны прийти ко мне и помочь покопаться в сундуке. Уверена, что никто из мужчин не заинтересуется нашими поисками сокровищ.
Выпив по чашке чаю, обе дамы вернулись в дом Эплгейтов и отправились на чердак, где нашли свой покой всевозможные реликвии прошлых лет. С помощью Фелисити Мэдди отодвинула кое-какие обломки мебели, подруги открыли сундуки и стали рассматривать старомодные платья с пышными юбками. Чтобы уберечь от моли, платья переложили ветками лаванды. Так что наряды, несмотря на долгие годы, сохранились в хорошем состоянии и их вполне можно было перешить по современной моде.
Мэдди и ее отец обычно вели спокойную, размеренную жизнь и редко выезжали в свет, поэтому Мэдди не особенно были нужны нарядные платья. Но теперь она обрадовалась, что вспомнила о старых платьях матери. Мэдди отложила несколько шелковых платьев и длинную вечернюю шелковую накидку на подкладке, которые можно было бы использовать для переделки. Еще она нашла в одном из сундуков тетрадку с рецептами и решила, что она может пригодиться Бесс для приготовления каких-нибудь вкусных блюд, на тот случай если к Эплгейтам вдруг нагрянут с визитами.
Подруги перенесли платья с чердака в спальню Мэдлин, чтобы получше их разглядеть. В таком виде надеть их было нельзя – фасоны слишком старомодные, – но материал и отделку можно использовать снова.
– Из этого шелка цвета лаванды выйдет замечательное платье для вас, Фелисити, – сказана Мэдди.
– Вы так великодушны, – ответила вдова, со вздохом погладив гладкий шелк. – Не знаю, как вас благодарить.
– Ерунда. Я рада, что вы согласны отказаться от вашего затворничества и будете сопровождать меня в свет, так что папе не придется повсюду ездить со мной только потому, что все графство вдруг возжелало взглянуть на моего жениха.
– Полагаю, что мы таким образом совершаем акт милосердия по отношению к нашим соседям, – хихикнула Фелисити.
Обе залились смехом.
– Дорогая Мэдлин, я надеюсь – хотя не мне говорить об этом, – что вы счастливы своей помолвкой, – серьезно добавила вдова. – То есть я надеюсь, что вы действовали не под давлением обстоятельств, не ради сохранения вашей чести и не напоказ, потому что я знаю, как важна помолвка для девушки из хорошей семьи.
Мэдди посмотрела подруге в глаза.
– Вначале это было напоказ – была затронута моя репутация и честь семьи. Но сейчас я чувствую, что счастлива.
Она вдруг вспомнила свою неуверенность и страх, что не сможет стать хорошей невестой. Может, спросить совета у старшей и более опытной подруги? Она сделала глубокий вдох и решилась:
– Вы знаете, что я лишилась матери, когда была ребенком?
– Да, – кивнула Фелисити.
– И что я никогда не собиралась замуж?
– Почему, моя дорогая? – Фелисити была явно ошеломлена.
Мэдди отвернулась, вспомнив то тяжелое время, когда заболела ее мать и для маленькой девочки рухнул весь мир.
– Моя мать взяла с меня клятву заботиться об отце. И я пообещала. Это были ее последние слова. Я держала ее руку, а она все слабела и слабела. Она уже не могла говорить и никого, кроме отца, не узнавала – так она его любила.
На глаза Мэдлин навернулись слезы. Фелисити положила руку ей на плечо:
– Вам, наверное, было очень тяжело. Сколько вам было лет?
– Восемь. Но я пообещала, понимаете? А потом, когда подросли мои сестры, я пыталась заменить им мать – направляла их, как могла, утешала, – потому что была старшей. Я так многого не знала, а спросить было не у кого.
– Ах, дорогая, сколько же вы на себя взвалили, – сочувственно сказала Фелисити. – Ваше детство кончилось так рано, а потом у вас была не самая легкая жизнь.
– Не то чтобы наш отец не был самым лучшим отцом на свете, как вы понимаете, но он был отцом, он не мог быть матерью, как бы ни старался. А потом с ним произошел несчастный случай, и все стало еще тяжелее. – Мэдди достала платок и вытерла глаза. – Ни у кого из нас не было приданого, и я считала, что нам повезет, если хотя бы две сестры найдут мужей. А я решила оставаться дома и заботиться об отце с той сестрой, которая тоже не выйдет замуж. А потом случилось чудо – Лорин влюбилась в сына мирового судьи, и он, к счастью, влюбился в нее, и они поженились. Вскоре другая сестра, Джулиана, уехала в Лондон, а потом сбежали близнецы, и это могло обернуться несчастьем… ох и намучилась же я с ними! – Мэдди покачала головой, вспомнив, как она отчитывала своих безответственных младших сестер. – Честно говоря, если бы не сказочное везение…
Фелисити, очевидно, следила за ее мыслью.
– К счастью, все кончилось хорошо. Я была так довольна, что близнецы вышли замуж. Они выглядели такими счастливыми. Я думаю, они повзрослели.
– Я очень на это надеюсь. А если нет, то пусть теперь это волнует их мужей, а не меня. То, что мне рассказывали об их эскападах в Лондоне…
– Да, но я уверена, что слухи здорово преувеличены, – быстро ответила Фелисити, словно желая переменить тему.
– Наверное, – вздохнула Мэдди.
Она вдруг вспомнила, о чем хотела спросить подругу, а это не имело ничего общего с ужасными выходками младших сестер. Если Мэдди сейчас же не начнет спрашивать, она совсем оробеет.
– Фелисити?
– Да?
Тон Мэдлин изменился, и вдова насторожилась. Она повернулась к Мэдди, которая рассеянно проводила пальцем по расстеленным на кровати кружевам и явно хотела о чем-то ее спросить.
– Когда вы выходили замуж… вы знали… я имею в виду… вам были знакомы… то есть ваша мать объяснила вам… – Она запнулась, не зная, как сформулировать такой важный для нее вопрос.
– О том, что ожидать от первой брачной ночи? – Фелисити еле заметно улыбнулась, но тон был серьезным.
– Да! – облегченно вздохнула Мэдди. – Поскольку у меня нет матери, а мои сестры разъехались, мне не у кого спросить, а я боюсь, что не буду знать, как вести себя.
На этот раз Фелисити не скрыла улыбки.
– Понимаю. Если я попытаюсь преподать вам соответствующий урок, думаю, что мы обе почувствуем себя немного сконфуженными. Но могу сказать вам вот, что – если вы ему доверяете, если вы любите друг друга, все будет замечательно. Я, конечно, буду рада ответить на любой ваш вопрос, как сейчас, так и потом. Но так как я видела вас вместе, уверяю, у вас есть два преимущества.
– Какие? – Оказывается, Мэдди действительно знала недостаточно и задала не тот вопрос.
– Во-первых, на мой взгляд, лорд Уэллер не выглядит зеленым юнцом, поэтому я имею все основания подозревать, что у него достаточно опыта, чтобы быть вашим руководителем в первую брачную ночь, он мягко введет вас в курс.
Щеки Мэдди запылали, и она приложила к ним ладони.
– Думаю, что это так, – согласилась она и чуть было не хихикнула.
– И если вы не возражаете… позвольте спросить – вы уже целовались со своим женихом? – Фелисити взяла одно из платьев и сделала вид, будто внимательно его рассматривает.
На этот раз Мэдди была совершенно уверена, что се щеки стали пунцовыми. Но она убедила себя, что Фелисити достаточно тактична и не повторит вопроса.
– Да, – просто ответила она.
– Вам понравилось?
– О да!
Фелисити рассмеялась, и Мэдди, немного смутившись, тоже улыбнулась.
– Вот видите. Следуйте за своими инстинктами, моя дорогая, и у вас не будет сложностей.
– Вы думаете, что он будет… что я буду достаточно…
– Сомневаюсь, что у лорда Уэллера будет причина остаться вами недовольным, дорогая. Пожалуйста, не беспокойтесь об этом. Накануне свадьбы… и брачной ночи у невесты должны быть более радужные мысли.
– Я постараюсь.
– Вы слишком долго пытались заботиться о своей семье, о сестрах, об отце, – вздохнула вдова, – Мэдлин, настало время, чтобы кто-то позаботился о вас. Этим должен заниматься ваш муж, и предоставьте ему эту привилегию.
Мэдди никогда не думала об этом в таком плане. Замужество, по-видимому, имело преимущества, о которых она никогда не задумывалась. Она действительно больше привыкла заботиться о других, чем иметь кого-то, кто бы баловал ее. Разве что верная Бесс, да и то, когда молодая хозяйка заболевала. Но это было совсем другое.
Возможно, замужество не такая уж и плохая вещь, даже вне супружеской постели.
Фелисити завернула подаренное платье в аккуратный узелок, чтобы взять его домой. Она пообещала помочь Мэдди перешить и ее платья и ушла.
Мэдди отправилась на кухню и помогла Бесс приготовить ленч. Мужчины вышли из кабинета, и Мэдди заметила, что отец качает головой.
Неужели они поругались? – испугалась она. Но оказалось, что он просто восхищен особенно мастерским ходом.
– Он меня обыграл, Мэдлин. Он долго не двигал своего коня, а когда мой слон перестал ему мешать, его конь вдруг налетел и захватил моего ферзя и моего короля.
– Да, это успех, – сказала Мэдди. Она часто играла с отцом в шахматы, но редко у него выигрывала, о чем и сказала, накрывая на стол.
– Ваш отец замечательно играет, – сказал виконт. – Просто мне улыбнулась удача.
– Удача? Да вы, Уэллер, хитрец! Вы терпеливо выжидали. Я умею признавать поражение.
Хотя отец и проиграл, он был в отличном настроении – он любил интересную игру.
– Наша сегодняшняя игра напомнила мне об одном особенно хорошем ходе в поединке с одним заезжим викарием много лет назад, – сказал он.
После ленча отец отправился в свою комнату вздремнуть, а Мэдди, чувствуя воодушевление, объявила, что пойдет в сад. Небо на западе было затянуто тучами, дул прохладный ветерок, но солнце еще светило ярко.
– Я пойду с вами, – сказал виконт. В саду Мэдди подстелила рогожу, чтобы можно было встать на колени и прополоть грядку. Лорд Уэллер разочарованно вздохнул.
– Мне предпочли сорнякам? – пробормотал он, словно обращаясь к сидевшему на ветке воробью. – Как низко я пал! Это должно поставить меня на место. Мои поцелуи, очевидно, совсем не ценятся.
Мэдди рассмеялась.
– Хочу предупредить вас, милорд, что этот участок сада хорошо просматривается из окна комнаты моего отца.
– А, понимаю, осторожность – это достойная добродетель. – Он с театральным испугом оглянулся через плечо. – А где нас не будет видно?
– На другом конце грядок…
– Так почему бы нам не переместиться туда?
– Мы переместимся, когда прополем всю грядку.
– Понятно.
Он снял перчатки и шляпу и, наклонившись, с яростью набросился на сорняки.
– Придется мне вам помочь, чтобы побыстрее покончить с проклятыми сорняками. Тем более что у меня на уме более приятное занятие.
Он полол быстро, но не слишком аккуратно. Мэдди видела, как вместе с сорняками он вырвал несколько цветков, но не стала его ругать. Было смешно видеть, как пэр Англии занимается таким низменным трудом ради благосклонности дамы.
И этой дамой была она.
Принимать ухаживания было весьма приятно. А мысль о том, что он снова ее поцелует, привела ее в восторг.
Она тоже начала полоть быстрее, и скоро они дошли до конца грядки и до той части сада, где благодаря высоким кустам их не было видно из окон дома.
Виконт навис над Мэдди, но она не отодвинулась. Она смотрела на него, а не на землю. Не глядя, она вырвала из земли последний пучок сорняков и вдруг вскрикнула от боли.
– О! – Мэдди отдернула руку, но было поздно – она обожглась крапивой.
– Погодите! – сказал виконт. – Больше ничего не трогайте.
Она и не собиралась. На глазах выступили слезы. Удивительно, что такая невзрачная с виду трава может причинить такую боль. Надо было не пялиться в глаза виконту, а смотреть, что делаешь. Она ведет себя как влюбленная девчонка, а ведь она не так молода и должна вести себя благоразумнее, отругала она себя.
Однако, ругая себя и хлопая ресницами, чтобы смахнуть слезы, Мэдди все же сообразила, что не надо тереть веки пальцами, чтобы не занести в глаза жгучий сок крапивы. Лорд Уэллер в это время вел себя довольно странно: согнувшись, он просматривал высокую траву, будто что-то искал.
– Нашел! – торжествующе воскликнул он. Вырвав из земли растение с широкими листьями, он начал втирать их сок в ее покрасневший и горевший палец. Боль почти сразу утихла.
– Спасибо, – с облегчением выдохнула она. – Вы, оказывается, не хуже Томаса разбираетесь в растениях.
– Я вырос в поместье родителей, и наш управляющий настаивал, чтобы я побольше был на природе. Он научил меня разбираться во многих вещах, как и полагается хорошему фермеру.
Они сели на деревянную скамейку возле клумбы с цветами.
– Ваш управляющий? А разве ваш отец не жил в поместье? – неуверенно спросила она, опасаясь, что задала слишком личный вопрос.
Лорд Уэллер на минуту замолчал. Выражение его лица стало замкнутым. Потом он вздохнул и сказал:
– Так же как вы, я еще в детстве лишился родителей. Когда мне было десять лет, умер отец, а через четыре года – мать.
– О, простите! – импульсивно воскликнула Мэдди и положила ладонь ему на руку. Дотронувшись до него, она не знала, что делать дальше: если она сразу же отнимет руку, он подумает, что она неискренна в своем порыве, а не отнимать…
Он разрешил ее сомнения тем, что сначала накрыл своей рукой ее руку, а потом, перевернув ее ладонью вверх, поцеловал, не обращая внимания на налипшую на нее грязь.
– У вас доброе сердце, Мэдлин. Да, мне было тяжело. Я чувствовал себя потерянным. У меня была одна бабушка, которая жила в поместье до тех пор, пока я не пошел в армию. Я служил в армии Веллингтона во время войны с Наполеоном…
Он замолчал, и по выражению его лица Мэдди поняла, что у него не было желания говорить на эту тему дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26