Она вскипятит чай, согреется и почувствует себя лучше, твердила себе Фелисити. Мэдлин уговорила ее взять булку свежего хлеба, горшочек масла и несколько кусочков ветчины. Таких деликатесов Фелисити не могла себе позволить. Сейчас она их отведает и постарается расслабиться. Она ведь не ребенок, который боится привидений.
Но как она себя ни убеждала, страх не проходил. Она закуталась в шаль и положила себе на колени кошку.
Ах, если бы ее жизнь была такой же простой, как у этой кошки!
Поужинав холодным мясом, хлебом и фруктами, все рано легли спать; Мэдлин все еще не оправилась от субботнего приема у леди Брайт. Если точнее – от того, как пришлось отбиваться от осуждавших ее соседей.
Мэдди быстро уснула, но спустя какое-то время проснулась от шума в коридоре. Почему-то ее это не удивило.
Часы в холле пробили два. Мэдди завернулась в шаль и осторожно приоткрыла дверь. Как она и ожидала, в конце коридора она увидела своего жениха. Его глаза были устремлены в пространство, он выглядел так, будто существует в своем собственном мире. Да, впрочем, это так и было.
Он был в брюках и рубашке, на шее двумя длинными лентами болтался галстук. Он, видимо, раздевался, сидя на кровати, и его неожиданно сморил сон.
Что послужило причиной беспокойства на этот раз?
– Пойдем, мой дорогой, – прошептала Мэдди, надеясь, что ему не привиделся кошмар и его больше не преследуют лужи крови.
Но у нее упало сердце, когда она услышала его бормотание.
– «…кровь оскверняет землю». Кровь, кровь, кровь – вместе со мной в этот дом пришла кровь… Я должен уехать, пока она тоже не пострадала.
– Она?
Мэдди смотрела на него в недоумении. Она так торопилась выйти в коридор, что забыла сунуть ноги в тапочки, и теперь почувствовала, каким холодным был пол.
– Мэдлин… нельзя, чтобы она расстроилась…
– Чепуха! – возразила она громче, чем намеревалась. Испугавшись, что ее могут услышать, она понизила голос до шепота: – Пойдемте, милорд. С Мэдлин все будет в порядке. Здесь нет крови, но ночь холодная, и вы можете простудиться. Возвращайтесь в постель.
– Но следы…
– Поверьте мне, нет никаких следов. Никакой крови, – решительно сказала она. – Возьмите меня за руку, милорд.
Он послушно последовал за ней в свою комнату. Она вздохнула с облегчением, когда закрыла за собой дверь.
Но возникла новая сложность.
Он не хотел ложиться в постель.
– Постельное белье безупречно чистое, а я весь в крови. Я не могу…
– Эйдриан! – Мэдди устала и замерзла, и мысль о том, что она может лечь рядом с ним и он согреет ее своим теплом, взволновала ее. Но он не желал сесть даже на краешек кровати. – На вас нет крови, уверяю вас. Если я лягу, вы… куда вы идете? Подождите!
Мэдди бросилась за ним.
Схватив за руку, она остановила его у самого окна. Светила полная луна, и в этой части комнаты было еще холоднее. Мэдди пробила дрожь.
А он, казалось, не замечал холода.
– Если бы Мэдлин знала, сколько человек я убил, сколько умерло на моих руках, она никогда не согласилась бы выйти за меня замуж. Никогда бы меня не полюбила и не захотела бы даже приблизиться ко мне.
От его слов у Мэдди сжалось сердце. Он говорил о любви, а не об удобном для них обоих браке. Он подал ей надежду и тут же снова ее отнял.
– Что вы имеете в виду, Эйдриан? Войну? Вы сражались за свою страну… вы не можете винить себя в том, что отняли жизнь у людей на войне… у вас не было выбора.
– Но кровь, – тихо повторил он, – кровь везде. А теперь еще и…
– Дуэль? – догадалась Мэдди. – Вы ведь не хотели его убивать, не так ли, Эйдриан?
– Нет! Его пуля задела мое плечо, я дернулся, и пуля попала прямо в него.
– Значит, в этом нет вашей вины, – повторила она. Разве можно в чем-то убедить человека, застрявшего в бесконечном кошмаре, покачала она головой.
Бесполезно взывать к логике, решила Мэдди. Она достала из комода полотенце и намочила его в умывальнике. Потом подошла к Эйдриану с полотенцем в одной руке и фарфоровой умывальной чашей – в другой.
– Вот смотрите, – сказала Мэдди, взяв его руку, – я смываю кровь, Эйдриан. Ее больше нет.
Она проделала то же самое с другой его рукой, надеясь, что холодная вода приведет его в чувство.
Но он так сильно вздрогнул от прикосновения мокрой ткани, что Мэдди чуть было не выронила тяжелую чашу. Вода выплеснулась прямо на него.
– О Боже, – пробормотала Мэдди. Промокли и брюки, и рубашка. Но может, он хотя бы от этого очнется?
Нет, не очнулся.
– Теперь вам обязательно надо лечь в постель. – Она потащила его к кровати. – Прошу вас, Эйдриан. Здесь холодно, и вы простудитесь. И мне холодно. Давайте ляжем вместе.
Откинув одеяло, она подтолкнула Эйдриана, надеясь, что он последует за ней. Немного поколебавшись, он сел на край.
Она стянула с него галстук и бросила его на пол.
– А теперь снимите рубашку, Эйдриан. Она совсем мокрая.
Он молча повиновался, стянув рубашку через голову. Мэдди не чувствовала себя достаточно смелой, чтобы снять с него брюки и нижнее белье, поэтому просто похлопала по подушке:
– Ну же, Эйдриан. Ложитесь рядом со мной. Вам надо согреться.
Не говоря ни слова, он лег, и Мэдди смогла натянуть одеяло на его голый торс. Виконт какое-то время лежал неподвижно, однако, когда она попыталась подоткнуть одеяло с боков, он дернулся, подмял ее под себя и затих.
Мэдди вздрогнула от неожиданности, но не стала сопротивляться, решив, что будет лежать тихо, пока не поймет, что он хочет сделать. Возможно, в его воображении возникли еще какие-то фантазии, и это поможет ему забыть о своем кошмаре.
Он прижался к ней и замер, и ей это понравилось. Она перестала дрожать от холода.
Она ощущала, как тепло растекается по всему ее телу, сверху донизу, до самых кончиков пальцев на ногах, и у нее вдруг появилось странное желание прижаться еще сильнее и почувствовать его мужскую плоть…
Но что он делает?
Он вдруг перекатился, и она снова оказалась рядом. Вот и хорошо. Теперь она свободна и может вернуться и свою комнату, пока он не проснулся и не обнаружил ее в таком компрометирующем положении. Одна мысль об этом заставила Мэдди покраснеть. В состоянии сна виконт почему-то казался менее опасным.
Возможно, потому, что выглядел более невинным, более уязвимым, хотя по-прежнему желанным. Она долго разглядывала его лицо, но потом покачала головой. Нет, так не годится. Разве не она читала нотации своим сестрам о том, что в любой ситуации надо себя контролировать и ни в коем случае не ронять честь семьи?
Правда, они вряд ли ее слушали. О Лорин не надо было беспокоиться, потому что она рано вышла замуж. Джулиана, хотя и подтрунивала над Мэдди, но, кроме каких-то детских выходок вроде лазанья по деревьям и прогулок по болотам, во всем остальном шла по проторенной дорожке. Только с близнецами были хлопоты. Они выбрали свою линию поведения и редко вели себя так, как подобает воспитанным девушкам. Попытки их переделать были бесполезными.
Но теперь это Мэдди всполошила все графство и была уверена, что сестры никогда не позволят ей об этом забыть. Но разве можно их в этом винить? – мрачно подумала Мэдди.
Она пошла на цыпочках к двери, но виконт, выскочивший из постели, схватил ее и стянул через голову ночную рубашку.
– Эйдриан, подождите! – Но ее голос был приглушен рубашкой.
Через секунду она осталась в одних панталонах. Прикрыв руками грудь, она сказала:
– Перестаньте. Верните мне рубашку, – Ее голос звучал до смешного строго.
Он, видимо, не слышал Мэдди, потому что поднял ее и бросил на кровать.
Она была настолько ошеломлена, что даже не попыталась встать, а лежала и смотрела на него. А он придавил своей сильной рукой ее грудь, так что Мэдди не могла пошевелиться, и поцеловал.
Позже она вспоминала об этом поцелуе как о «том самом».
Его губы были такими твердыми и теплыми и такими настойчивыми, что она уже не могла думать ни о чем другом, потому что этот поцелуй вызвал к жизни все ее тело. Мэдди и не думала сопротивляться. Вместо того чтобы попытаться вырваться и бежать, она прижалась к нему грудью и обвила руками шею, забыв о возможных последствиях.
Он раздвинул языком ее губы и проник внутрь. Мэдди показалось, что она может утонуть в этом незнакомом ощущении, но если Эйдриан, во сне или наяву, хочет ее, она готова отдаться ему и телом, и душой и ничего не бояться…
Он так крепко прижал ее к себе, что Мэдди уже не понимала, где кончалась она, а где начинался он. А когда он начал целовать ее лицо и шею, у Мэдди закружилась голова.
Надеясь доставить ему такое же невероятное удовольствие, какое испытывала она, Мэдди провела пальцами по его голой спине. Он издал какой-то тихий гортанный звук, и Мэдди, осмелев, продолжила гладить его спину, а потом грудь и шею.
Спуститься ниже у нее не хватило смелости. Но, будто догадавшись о ее желаниях, он положил свои ладони поверх ее рук и начал опускать их все ниже и ниже.
Она почувствовала сначала плоский живот, потом завитки мягких волос, а потом… она попыталась убрать руки, но он вернул их обратно.
Это была мужская плоть – такая же твердая, как мускулы его груди и рук. В общем-то, Мэдди видела животных на ферме… «Перестань быть дурочкой», – отругала она себя. И это войдет в нее? Трепет ожидания – или это была нервозность? – прокатился волной по ее телу.
Жаль, что она не получила ответа на свои письма сестрам, подумала Мэдди, но вспомнила совет Фелисити. Вдова сказала, что нужно следовать своим инстинктам. А что подсказывают ей ее инстинкты? Она обхватила обеими руками его плоть и стала нежно ее гладить. Почувствовав, что Эйдриан дрожит от удовольствия, Мэдди принялась гладить его бедра и завитки темных волос. А он двигался небольшими толчками и тихо постанывал.
Она и для себя хотела чего-то большего, хотя не знала, чего именно. Он опустил руку и сдернул с нее последний предмет одежды. Мэдди вздрогнула, но не от холода, а от ожидания того огромного шага, который она вот-вот сделает.
Останавливаться она, тем не менее, не хотела. Всеми фибрами души она хотела слиться воедино с этим прекрасным мускулистым телом, раствориться в мужчине, оказавшемся таким сильным и благородным.
Она помогла ему снять нижнее белье, и теперь они оба были голые. Он прижал ее к себе, и соприкосновение с его кожей было восхитительным, но Мэдди все еще хотелось большего.
Она стала целовать его, думая о том, что ничего нет прекраснее на свете, чем чувствовать прикосновение его тела. А он лег сверху – видимо, приготовившись войти в нее. Глаза Мэдди расширились, но она не протестовала. Только помимо своей воли напряглась.
И каким-то образом увидела, даже в темноте, что он моргнул и открыл глаза.
Глава 10
Его глаза были открыты и в то время, когда он ходил во сне, но ничего на самом деле не видел. На сей раз было по-другому, и она это поняла.
– Мэдлин!
О Боже, что он о ней подумает? Неужели отменит помолвку? Он решит, что она слишком распущенная, чтобы быть его женой, подумала Мэдди. До нее с большим опозданием дошло, как следует истолковывать тот факт, что она оказалась в одной постели с голым мужчиной. Хорошо, что в темноте он не видел, как пылают от стыда ее щеки. Она отвернулась.
– Мэдлин, неужели я силой заставил вас лечь со мной в постель? Или задерживаю вас здесь против вашей воли?
Она, конечно, могла бы солгать. Она не поняла его тона – был ли он просто недоволен или потрясен.
– Нет, Эйдриан, – безжизненно ответила она. – Вы снова ходили во сне. Я привела вас в вашу спальню, чтобы уложить в постель, а… получилось так…
Он наклонился и поцеловал ее за ухом. Она вздрогнула от удивления. А он склонился ниже и поцеловал ее шею. Мэдди боялась пошевелиться и смогла лишь произнести:
– Эйдриан!
– Раз вы здесь по собственному желанию…
– Вас это не изумляет?
– Изумляет? Моя дорогая девочка, я в восторге. Я хотел этого с той самой ночи, как нашел вас в беседке. Но мне надо было убедиться, что и вы этого хотите.
Он провел языком по впадинке между шеей и плечом.
– Эйдриан, вы ведь не… Я хочу сказать, вы действительно… вы не притворялись?
– Действительно ли я лунатик? Как это ни печально – да. Я страдал этим в детстве, а после войны все возобновилось. Но должен признаться, что несколько последних минут я был как бы в полусне. Во всяком случае, мне казалось, что это какой-то очень приятный сон…
Не зная, что сказать, Мэдди опять покраснела, а его рука уже скользила по ее телу. Когда его пальцы прикоснулись к нежной коже груди, Мэдди вздрогнула. А он медленным движением обвел сначала грудь, а потом – сосок. Мэдди боялась, что может закричать от наслаждения. Поэтому, когда он занялся другим соском, она прикрыла ладонью рот, испугавшись, что вопреки своим благим намерениям не сможет удержаться.
Он поцеловал ее, и Мэдди так глубоко погрузилась в свои ощущения, что казалось – лучше уже не может быть.
Но он опустил руку и прикоснулся к нежному месту у нее между ног, и Мэдди поняла, что может быть еще лучше. Она замерла в ожидании. Она была так готова принять его, что непроизвольно выгнула, спину.
– Да, – пробормотал Эйдриан, – да, дорогая, – и проник в нее пальцем.
– Ах, Эйдриан… – вскрикнула она от неожиданности.
Его палец толчком продвинулся глубже, и она почувствовала, что лепестки ее плоти стали влажными. А он накрыл ее своим телом.
– Я думаю, что ты готова, любовь моя, – сказал он над самым ее ухом.
Мэдди не могла даже думать, не то что говорить. Она лишь кусала губы, чтобы не дать стонам наслаждения вырваться наружу. Сильным толчком он вошел в нее, и она вскрикнула.
На какую-то долю секунды она почувствовала боль, но Эйдриан тут же отодвинулся и поцеловал ее. Прежде чем Мэдди сообразила, что ей было больно, он снова вошел в нее – на этот раз глубоко – и волшебная волна наслаждения захлестнула ее.
Они были будто единым целым, поднимаясь и опускаясь одновременно. И чем сильнее были его толчки, тем с еще большей силой отвечала она. Это был ритм, заданный их собственными телами.
Это было больше, чем она мечтала. Каждый раз, когда их разгоряченные тела соприкасались, ее охватывало чувство беспредельной радости. Ей казалось, что от них в разные стороны разлетаются искры и простыни, что постель и вся комната вот-вот вспыхнут пламенем.
Когда они оказались на самой вершине, у Мэдди даже закружилась голова, от того что ей не хватало дыхания. Наслаждение было таким острым, что она испугалась, что не перенесет его. На что это было похоже? На звездопад, на несущиеся над землей метеориты…
Эйдриан, наконец, перекатился сначала на спину, а потом на бок и обнял ее.
Так вот что такое любовь мужчины и женщины! Мэдди прижалась к Эйдриану и закрыла глаза – как ей показалось, всего на минуту. Но когда она снова их открыла, то увидела, что уже светает.
– Дорогая, – сказал Эйдриан, – я бы с радостью продолжил, но боюсь, что твоя верная служанка скоро начнет свой утренний обход, и тогда…
– О, Боже упаси, чтобы Бесс застала меня здесь!
От одной этой мысли Мэдди села и, схватив ночную рубашку, прижала ее к обнаженной груди.
– Я подумал то же самое, – сказал он, но, судя по его улыбке, он ничуть не раскаивался.
– Негодяй! – Мэдди скорчила гримасу и поцеловала его. Быстро натянув рубашку, она ринулась к двери.
– Осторожно, не споткнись о порог!
Мэдди выглянула в коридор и, убедившись, что никого нет, оглянулась и улыбнулась своему жениху… и любовнику.
А потом опрометью помчалась в свою спальню.
* * *
Этот дом совсем не то, что ей нужно. Для деревенского домика он был слишком большим, а для городского дома – слишком старым и холодным. Пока Фелисити соображала, где она на самом деле находится, до ее ноздрей дошел запах дыма. Дым забил ей нос, и горло, и рот – она чувствовала его везде. Ей пришлось откашляться, потому что трудно стало дышать. Когда она поняла, что ей грозит опасность, Фелисити похолодела. Времени на то, чтобы размышлять, сон это или явь, у нее не было. Надо выбираться.
Она протянула руки, чтобы за что-нибудь ухватиться, но ощутила лишь поношенное постельное белье. Она попыталась откинуть его, но оно почему-то опутало ее подобно водорослям, которые тянут на дно тонущего человека. Собравшись с силами, Фелисити стала работать ногами, и когда ей, наконец, удалось сбросить одеяло, она выпрыгнула из кровати.
Комната была полна дыма, и Фелисити закашлялась. Ей было трудно дышать. Она схватила лежавшую на стуле возле кровати шаль и прижала ее ко рту. Надо зажечь свечу, чтобы можно было хоть что-нибудь разглядеть в этой пугающей темноте, но у Фелисити не было на это времени.
Надо выбраться из дома.
– Помогите! – сдавленным голосом крикнула она, но никто не откликнулся.
Она вспомнила, что одна, что все, кого она знала, бросили ее… когда она оказалась опорочена, когда все дамы, с которыми она была знакома, отвернулись от нее.
Но сейчас не время для воспоминаний. Дым становился все гуще, В голове странно шумело, а грудь болела от непрерывных усилий глотнуть хотя бы немного воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26