И уж конечно, никто не смеялся, когда тетя Кэти лежала здесь, в этом тихом доме. Ей было всего двадцать семь лет, когда автомобиль сбил ее. Насмерть.Правда, Карелла никогда не забывал, как причитали женщины. Эти причитания были куда страшнее, чем то, что его дорогая тетя Кэти, такая молоденькая, лежала в гробу, в западном крыле ритуального здания.Сегодня не было слышно причитаний. Европейские рельсы стали американскими, а американки не причитают. Сегодня была лишь специфическая сумятица вокруг смерти в этом безмолвном доме, где два черных полисмена на цыпочках осторожно кружили вокруг белого полисмена, потому что его отца убили чернокожие, такие же, как они.— Этот свидетель кажется надежным, — тихо произнес Бент. — Мы ему показали...— Когда он видел этих двоих? — перебил Карелла.— Выбегая, — уточнил Уэйд.— Он был в соседнем винном магазине. Ему показалось, что он услышал выстрелы, а когда обернулся, увидел тех двоих...— В котором часу?— Примерно в половине десятого. Ваша сестра сказала, что отец иногда подолгу задерживался на работе.— Да, — подтвердил Карелла.— Один, — вставил Бент.— Да, — сказал Карелла. — Пек булочки.— Как бы там ни было, — добавил Уэйд, — он видел их отчетливо, как днем, под светом уличного фонаря.— Они садились в машину?— Нет. На своих двоих.— Околачивались, видать, вокруг, мы так думаем, в поисках добычи.— И решили остановиться на моем отце, так?— Ну, знаете, — сочувственно проговорил Бент, покачав головой. — Всякое бывает. Сейчас мы заставили свидетеля просматривать все фотографии в картотеках, а художник составляет словесный портрет. Может быть, так или иначе, но мы выйдем на результативную идентификацию. Мы также роемся во всех криминальных медицинских архивах, но пока ничего и близко не лежит к типу или стилю подозреваемых. Мы полагаем, что скорее всего эти двое «посажены» на крэк Крэк — неочищенный кокаин.
. Крутились в поисках возможности достать монету на покупку наркоты...«Как все просто», — подумал Карелла.За исключением того, что был убит его отец.— Оба чернокожие, — сказал Бент.— Полагаю, ваша сестра уже сказала вам об этом, — добавил Уэйд.— Да, сказала.— Мы хотим, чтобы вы знали, что тот факт, что я и мой коллега тоже чернокожие...— Не стоит и говорить об этом, — сказал Карелла.Оба полицейских посмотрели на него.— В этом нет никакой нужды, — добавил Карелла.— Мы сделаем все, что в наших силах, — заверил Уэйд.— Я это знаю.— Мы будем держать вас в курсе каждого нашего шага.— Буду вам очень благодарен.— А пока вы только скажите, как мы можем помочь вашим близким. Ну, скажем, присмотреть за матерью, словом, все, что нужно. Только дайте знать.— Спасибо, — сказал Карелла. — Большое спасибо. Как только у вас что-нибудь появится...— Мы немедленно поставим вас в известность.— Даже если это покажется незначительным...— Как только у нас хоть что-нибудь будет.— Спасибо, — сказал Карелла. — Спасибо.— Моего отца убили на улице. Ножом, — произнес Уэйд, вырываясь из плена воспоминаний.— Это очень прискорбно, — отозвался Карелла.— Поэтому я и пошел в полицейские, — продолжил, смутившись, Уэйд.— Этот город... — начал Бент.Конец фразы повис в воздухе. * * * Браун торчал в шикарных апартаментах уже целый час, пока наконец не явился Клинг, помочь, туда-сюда... Клинг извинился за то, что опоздал: лейтенант позвонил ему всего полчаса назад. Клинг был еще в постели. Считалось, что он вообще в отгуле, но, знаете ли, убийство отца Кареллы и все такое прочее...— Они на что-нибудь годятся? — спросил он Брауна. — Эти парни из Сорок пятого?— Я их плохо знаю, — мрачно ответил Браун.— По-моему, они все там какие-то беззаботные небожители. Правда?— Ну, я думаю, что им тоже приходится возиться с преступлениями, — сухо заметил Браун.— Ясно, но вот с какими преступлениями? Кто-нибудь цветочек с клумбы сорвет? Нет, ты скажи: они имеют дело с убийствами?— Я думаю, убийства там тоже случаются, — сказал Браун.Клинг стащил с себя куртку и долго подыскивал место, куда бы ее повесить. Он знал, что «технари» уже все здесь обработали, и можно трогать, что хочешь. Но ему показалась забавной идея повесить куртку в платяном шкафу жертвы вместе с ее платьями. Кончилось тем, что он бросил куртку на софу в гостиной.На нем были легкие коричневые летние брюки и кремовая спортивная безрукавка, все это удачно гармонировало с его карими, как у газели, глазами и блондинистой шевелюрой. И еще кроссовки. Вообще-то они с Брауном составляли прекрасную парочку. Подавляющее большинство воров принимало Клинга за новичка, только на прошлой неделе получившего свое первое поощрение. О-о... Вся эта мимика и жеманство блондинчика; словом, краснощекий карапуз. Ни за что не догадаться, что это — битый-перебитый «фараон», чего только не перевидавший на свете. Вор среднего калибра принимал его за рубаху-парня, которого можно провести как миленького, сыграть на жалости или, наоборот, грубо пригрозить. Клинг и Браун удачно сработались по испытанной схеме: «полицейский-добряк плюс полицейский-зверь». На всю катушку! Просто загляденье, когда Клинг отговаривал Брауна душить жертву на месте голыми руками. Браун был превосходен в амплуа свирепого хищника, вырвавшегося из клетки. Только Клинг мог его усмирить. Не было случая, чтобы эта комедия не сработала... Правда, все-таки однажды произошла осечка...— Как Стив воспринимает все это? — спросил Клинг.— Я его сегодня утром не видел, — ответил Браун. — Но прошлой ночью он был буквально потрясен.— Угу, могу себе представить, — отозвался Клинг. — Твой отец жив?— Да. А твой?— Нет.— Значит, тебе все это понятно.— Ну да.— Лейтенант сказал, как долго ты будешь этим делом заниматься?— До тех пор, пока Стив не закончит похороны и все, все, все. Он снял меня с задания, ну, этого, знаешь, я и Дженеро, мы работаем на Калвер, серия нападений на магазины...— Знаю, — отозвался Браун.— Скажи на милость: что мы тут ищем?— Любую мелочь, которая могла бы вывести нас на типа, написавшего вот эти письма, — ответил Браун и передал стопку Клингу. Тот сидел на софе. Развязал голубую ленточку, которой были обвязаны письма. Взял первое письмо и принялся за чтение.— Смотри, — предостерег Браун, — не влипни сам в такую же историю.— Хм, я бы сказал, горючая смесь, Арти.— Мне кажется, ты еще слишком молод для этой смеси.— Возможно, я согласен, — произнес Клинг и замолчал, снова погрузившись в чтение. — Оч-чень зажигательная штука!— Дальше не то еще будет.— Послушай! Займись-ка ты тем, чем должен заниматься, и оставь меня в покое. Увидимся как-нибудь через недельку. Чао!— Ты последнее письмо прочитай.— А я вот подумал: прочитаю-ка их все до одного.— В последнем есть все, что тебе необходимо знать.Клинг прочитал последнее письмо.— Это насчет оплаты апартаментов? Ты это имеешь в виду?— Выходит, так.— По-моему, он — старец. Ты так не думаешь?— А что ты вкладываешь в это понятие?— Ну, скажем, ему за пятьдесят, наверное. Тебе так не кажется? Ты его таким не видишь?— Ну, возможно.— Обрати внимание на слова, которые он выбирает. И тон. Стиль. Сколько лет было девчонке?— Двадцать два.— Слишком молода для такого типа.— Может, ты соизволишь порыться во всяком барахле в ее столе? Глядишь, наткнешься на что-нибудь, имеющее отношение кое к кому по имени Артур.— Но это же твое имя, — заметил Клинг.— Ты не шутишь?— Послушай, а это, случайно, не ты писал все эти письма? Только вслушайся, — сказал Клинг и процитировал: — «А потом я смажу лосьоном твои раскрасневшиеся щечки, и если немножко лосьона случайно попадет в твою...» — Ну-ну, — произнес Браун.— Богатое воображение у этого парня.— И все-таки обыщи ящики стола, пожалуйста.Клинг сложил письма, всунул каждое в конверт, снова обвязан стопку ленточкой и положил на кофейный столик. Письменный стол находился у противоположной стены. Нижний ящик был открыт. Клинг достал из него чековую книжку в зеленом пластиковом футлярчике.— А что навело тебя на мысль, что его имя — Артур? — спросил Клинг.— Я просматривал записи встреч в календаре, Артур так и прет оттуда: то он здесь, то — там. Например: Артур у меня в девять... Артур в ресторанчике «Суки'з»... позвонить Артуру... И все такое прочее.— Это восточный ресторан такой, на набережной, — отметил Клинг. — «Суки'з». Этот «писатель», наверное, считал, что почва под ногами здесь у него будет тверже. Безопаснее.— Что значит безопаснее?— Не знаю, — пожал плечами Клинг. — Понимаешь, чувствую. — Его передернуло. — Он говорит, что его офис — з центре города. Так? Отсюда вывод — он там многих знает и его многие знают. А здесь для него безопаснее. Возможно, он даже живет где-то в центре. Откуда нам знать? Но здесь для него безопаснее и в смысле жены, меньше риска на нее нарваться. Мне кажется, он женат. А ты как думаешь?— С чего ты взял?— Не знаю. Но, если он холостяк и живет в центре...— Нет никаких данных, что он живет в центре.— А для чего же тогда ему брать такси, когда он едет отсюда поздно ночью?— Но это не значит, что он едет именно в центр.— Ну ладно, забудем о центре. Но, если он не женат, для чего ему вообще снимать апартаменты для любовницы? Почему просто не жить вместе?— Послушай, а ведь в этом что-то есть.— Таким образом, он — пожилой женатый мужчина, содержит молодую особу в шикарной квартире, причем до тех пор, пока не снимет более шикарную.— Хм. А вот, скажем, «Фил» — это тоже ресторан?— «Фил»? Не знаю ресторана с таким названием.— Здесь говорится: «Артур у Фила, 8 часов».— Это когда?— В прошлый вторник, вечером.— Может, это их общий друг. Ха!— Может быть.— А ты знаешь, какая здесь рента, у этой «малины», каждый месяц? — спросил Клинг, не отрывая взгляда от чековой книжки.— Ну и какая?— Две тысячи четыреста зеленых!— Брось ты!— Вполне серьезно. Вот и корешки. А чеки выписаны на особу, которую зовут Филлис Брэкетт. По две тысячи четыреста «за удар». И везде уточнено: арендная плата за март, арендная плата за апрель и так далее. Две тысячи четыреста — круглая сумма, Арти.— И он еще старается подыскать более шикарное местечко?— Должно быть, очень богатый старикашка.— Ага, ага! Опять он! — воскликнул Браун, тыча пальцем в календарь. — «Артур — здесь, в 9 вечера».— Когда?— В понедельник.— Значит, перед тем, как она это схлопотала.— Интересно, провел ли он здесь ночь?— Нет. Он ведь что делает? Берет такси и едет домой к любимой женушке.— Мы не знаем с точностью, женат ли он, — сказал Браун.— Должен быть женат, — возразил Клинг. — И очень богат. Доказательства? Пожалуйста: вот они, в этой чековой книжке — ежемесячные депозиты на сумму пять тысяч долларов. Посмотри сам. — Он передал Брауну книжку.Тот принялся ее перелистывать. Действительно, пятитысячные переводы от первого числа ежемесячно. И каждый ровно на пять тысяч.— Вряд ли это нам поможет, — сказал Браун.— Я понимаю: наличные...— Даже если бы депозиты были оформлены в виде чеков, и то потребуется решение суда, чтобы получить ордера, и тогда мы сможем снять копии чеков.— Овчинка стоит выделки, надо потрудиться.— Потребую свою долю добычи... Шучу, конечно. Кстати, повтори имя этой женщины.— Брэкетт. Филлис Брэкетт. Два "т".— А ну-ка, взгляни вот на это, — сказал Браун, передавая календарь Клингу.На страничке, отведенной для понедельника 9 июля, Сьюзен нацарапала имя — «Томми!!!!».— Вот так, именно с четырьмя восклицательными знаками, — отметил Клинг. — Должно быть, в большой спешке.— Ну, а теперь посмотрим, что нам в целом удалось наскрести, — сказал Браун и взял алфавитную записную книжечку Сьюзен Брауэр, ее, так сказать, личный именной указатель.Единственным подходящим именем, которое можно было соотнести с этим неизвестным Томми, было на букве "М", следующее: Томас Мотт, антиквариат... Браун записал в свой блокнот адрес и номер телефона, затем перелистал книжку в обратном порядке, возвратившись к букве "Б". Там действительно значилась Филлис Брэкетт, обитавшая на Саундер-авеню. Номер телефона значился под адресом. Браун записал и то, и другое, а затем он и Клинг еще раз внимательно просмотрели настольный календарь, а также чековую и записную книжки, делая пометки, выписывая имена, даты. Потом занесли в свои записи все места, которые Сьюзен Брауэр могла посетить с этим неброским, остающимся в тени Артуром Имярек в течение последних недель и дней перед убийством.Они обшарили каждый ящик, затем опрокинули на ковер содержимое корзинки для бумаг, стоящей под столом, рассортировали все кусочки бумажек, все обрывки, стараясь восстановить хоть какие-нибудь слова. После этого они, расстелив газеты на полу в кухне, вывалили на них содержимое мусорного ведра, перебрав буквально все до последнего огрызка, задыхаясь от вони. И не нашли ничего, что помогло бы восстановить фамилию человека, платившего квартирную ренту.В спальне, в стенном шкафу Сьюзен, было длиннополое норковое манто и лисий жакет...— Смотри-ка, — хмыкнул Клинг, — она богатеет с каждой минутой....Три дюжины туфель...— Просто какая-то Имельда Маркос! — сказал Браун....Восемнадцать платьев, да каких! А фирмы — Адольфо, Шанель, Калвин Клайн, Кристиан Диор...— Интересно, в чем ходит его жена, — пробормотал Клинг....Три чемодана фирмы Луи Вюиттона...— Планировали какую-то поездку? — хмыкнул Браун....И один несгораемый ящик с сейфовым замком.Браун взломал его ровно за полминуты.Внутри сейфа лежали пачки денег: двенадцать тысяч стодолларовыми банкнотами.Привратник оказался человеком с шевелюрой какого-то странного, то ли песочного, то ли пыльного, цвета. Под носом у него были тонкие усики. Одет он был в серую ливрею с красными полосками и серую фуражку с красной окантовкой. А говорил с неподдающимся определению акцентом. Сыщики предположили, что он выходец из Среднего Востока. У них ушло минут десять только на выяснение того факта, что за прошлые сутки привратник находился на дежурстве с четырех пополудни до двенадцати ночи.Сыщики также пытались выяснить, пропустил ли он кого-нибудь к мисс Брауэр за время своего дежурства.— Моя не помнить, — сказал он.— Двухэтажная квартира, на последнем этаже, — подсказал Клинг. — Там вообще только одна квартира. Вы туда кого-нибудь пропустили прошлой ночью?— Моя не помнить, — угрюмо повторил привратник.— А вообще туда кто-нибудь поднимался? — спросил Браун. — Допустим, рассыльный из винного магазина. Ну, вообще, кто-нибудь?Спрашивая, Браун думал о мартини.Привратник отрицательно помотал головой и сказал:— Вся день — одни присылки.— Вы хотите сказать — посылки?— Да, присылки.— То есть приходили люди, которые что-то приносили?— Да, вся время.— Но, понимаете, речь идет не о рассыльных из магазинов, — уточнил Клинг. — А вот поднимался ли кто-нибудь наверх? Ведь должен же был кто-то туда подняться? Вы помните кого-нибудь из них? Звонили вы мисс Брауэр, чтобы сказать, что так и так, к вам, мол, хотят подняться? Звонили?— Моя не помнить, — повторил привратник. — Только присылки вся время.Брауну очень хотелось съездить ему по зубам.— Послушайте, — сказал он. — Там наверху была убита девушка. А вы в это время были как раз на дежурстве, когда ее убили. Впустили вы кого-нибудь или нет? Посылали кого-нибудь наверх?— Моя не помнить.— А не видели вы кого-нибудь подозрительного, который ошивался бы в здании без всякого дела?Привратник изумленно вытаращил глаза.— Подозрительный, — медленно и отчетливо произнес Клинг.— Ну, кто-нибудь, по которому сразу было бы видно, что он явно не отсюда, — объяснил Браун.— Никто, — сказал привратник.Когда они уходили, им показалось, что на разговор ушло минимум дня полтора. А на самом деле было всего несколько минут четвертого. * * * Кирпичный дом номер 274 по Саундер-авеню был скрыт за пышной летней листвой. Им потребовался почти целый час, чтобы, продираясь сквозь невыносимые уличные пробки, добраться сюда, на самый южный конец Айсолы, проделав путь от квартиры Сьюзен до обители Филлис Брэкетт. Было ровно четыре часа, когда они позвонили в колокольчик над входной дверью.Они прикинули, что миссис Брэкетт не так давно перевалило за сорок. Волосы были едва тронуты сединой, на что она вряд ли обращала внимание, лицо — без тени косметики. Филлис Брэкетт была высокой и стройной женщиной. В широкой голубой юбке, голубой блузе, плетеных сандалиях и простеньком ожерелье из бусинок, она выглядела весьма привлекательно.Они предварительно позвонили ей, и она ждала их, даже приготовила к их прибытию графин с холодным лимонадом. Браун и Клинг были готовы облобызать следы ее ног в сандалиях: оба просто изнемогали от жары и жажды.Они сидели на кухне, затененной кленом, росшим прямо за окном. Две девчушки плескались в надувном бассейне под деревом. Госпожа Брэкетт объяснила, что это ее внучки. Дочь и зять были в отпуске, поэтому миссис Брэкетт взялась нянчить двух белобрысых малюток, сейчас весело бултыхавшихся во дворе под окном.Браун объяснил ей цель визита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
. Крутились в поисках возможности достать монету на покупку наркоты...«Как все просто», — подумал Карелла.За исключением того, что был убит его отец.— Оба чернокожие, — сказал Бент.— Полагаю, ваша сестра уже сказала вам об этом, — добавил Уэйд.— Да, сказала.— Мы хотим, чтобы вы знали, что тот факт, что я и мой коллега тоже чернокожие...— Не стоит и говорить об этом, — сказал Карелла.Оба полицейских посмотрели на него.— В этом нет никакой нужды, — добавил Карелла.— Мы сделаем все, что в наших силах, — заверил Уэйд.— Я это знаю.— Мы будем держать вас в курсе каждого нашего шага.— Буду вам очень благодарен.— А пока вы только скажите, как мы можем помочь вашим близким. Ну, скажем, присмотреть за матерью, словом, все, что нужно. Только дайте знать.— Спасибо, — сказал Карелла. — Большое спасибо. Как только у вас что-нибудь появится...— Мы немедленно поставим вас в известность.— Даже если это покажется незначительным...— Как только у нас хоть что-нибудь будет.— Спасибо, — сказал Карелла. — Спасибо.— Моего отца убили на улице. Ножом, — произнес Уэйд, вырываясь из плена воспоминаний.— Это очень прискорбно, — отозвался Карелла.— Поэтому я и пошел в полицейские, — продолжил, смутившись, Уэйд.— Этот город... — начал Бент.Конец фразы повис в воздухе. * * * Браун торчал в шикарных апартаментах уже целый час, пока наконец не явился Клинг, помочь, туда-сюда... Клинг извинился за то, что опоздал: лейтенант позвонил ему всего полчаса назад. Клинг был еще в постели. Считалось, что он вообще в отгуле, но, знаете ли, убийство отца Кареллы и все такое прочее...— Они на что-нибудь годятся? — спросил он Брауна. — Эти парни из Сорок пятого?— Я их плохо знаю, — мрачно ответил Браун.— По-моему, они все там какие-то беззаботные небожители. Правда?— Ну, я думаю, что им тоже приходится возиться с преступлениями, — сухо заметил Браун.— Ясно, но вот с какими преступлениями? Кто-нибудь цветочек с клумбы сорвет? Нет, ты скажи: они имеют дело с убийствами?— Я думаю, убийства там тоже случаются, — сказал Браун.Клинг стащил с себя куртку и долго подыскивал место, куда бы ее повесить. Он знал, что «технари» уже все здесь обработали, и можно трогать, что хочешь. Но ему показалась забавной идея повесить куртку в платяном шкафу жертвы вместе с ее платьями. Кончилось тем, что он бросил куртку на софу в гостиной.На нем были легкие коричневые летние брюки и кремовая спортивная безрукавка, все это удачно гармонировало с его карими, как у газели, глазами и блондинистой шевелюрой. И еще кроссовки. Вообще-то они с Брауном составляли прекрасную парочку. Подавляющее большинство воров принимало Клинга за новичка, только на прошлой неделе получившего свое первое поощрение. О-о... Вся эта мимика и жеманство блондинчика; словом, краснощекий карапуз. Ни за что не догадаться, что это — битый-перебитый «фараон», чего только не перевидавший на свете. Вор среднего калибра принимал его за рубаху-парня, которого можно провести как миленького, сыграть на жалости или, наоборот, грубо пригрозить. Клинг и Браун удачно сработались по испытанной схеме: «полицейский-добряк плюс полицейский-зверь». На всю катушку! Просто загляденье, когда Клинг отговаривал Брауна душить жертву на месте голыми руками. Браун был превосходен в амплуа свирепого хищника, вырвавшегося из клетки. Только Клинг мог его усмирить. Не было случая, чтобы эта комедия не сработала... Правда, все-таки однажды произошла осечка...— Как Стив воспринимает все это? — спросил Клинг.— Я его сегодня утром не видел, — ответил Браун. — Но прошлой ночью он был буквально потрясен.— Угу, могу себе представить, — отозвался Клинг. — Твой отец жив?— Да. А твой?— Нет.— Значит, тебе все это понятно.— Ну да.— Лейтенант сказал, как долго ты будешь этим делом заниматься?— До тех пор, пока Стив не закончит похороны и все, все, все. Он снял меня с задания, ну, этого, знаешь, я и Дженеро, мы работаем на Калвер, серия нападений на магазины...— Знаю, — отозвался Браун.— Скажи на милость: что мы тут ищем?— Любую мелочь, которая могла бы вывести нас на типа, написавшего вот эти письма, — ответил Браун и передал стопку Клингу. Тот сидел на софе. Развязал голубую ленточку, которой были обвязаны письма. Взял первое письмо и принялся за чтение.— Смотри, — предостерег Браун, — не влипни сам в такую же историю.— Хм, я бы сказал, горючая смесь, Арти.— Мне кажется, ты еще слишком молод для этой смеси.— Возможно, я согласен, — произнес Клинг и замолчал, снова погрузившись в чтение. — Оч-чень зажигательная штука!— Дальше не то еще будет.— Послушай! Займись-ка ты тем, чем должен заниматься, и оставь меня в покое. Увидимся как-нибудь через недельку. Чао!— Ты последнее письмо прочитай.— А я вот подумал: прочитаю-ка их все до одного.— В последнем есть все, что тебе необходимо знать.Клинг прочитал последнее письмо.— Это насчет оплаты апартаментов? Ты это имеешь в виду?— Выходит, так.— По-моему, он — старец. Ты так не думаешь?— А что ты вкладываешь в это понятие?— Ну, скажем, ему за пятьдесят, наверное. Тебе так не кажется? Ты его таким не видишь?— Ну, возможно.— Обрати внимание на слова, которые он выбирает. И тон. Стиль. Сколько лет было девчонке?— Двадцать два.— Слишком молода для такого типа.— Может, ты соизволишь порыться во всяком барахле в ее столе? Глядишь, наткнешься на что-нибудь, имеющее отношение кое к кому по имени Артур.— Но это же твое имя, — заметил Клинг.— Ты не шутишь?— Послушай, а это, случайно, не ты писал все эти письма? Только вслушайся, — сказал Клинг и процитировал: — «А потом я смажу лосьоном твои раскрасневшиеся щечки, и если немножко лосьона случайно попадет в твою...» — Ну-ну, — произнес Браун.— Богатое воображение у этого парня.— И все-таки обыщи ящики стола, пожалуйста.Клинг сложил письма, всунул каждое в конверт, снова обвязан стопку ленточкой и положил на кофейный столик. Письменный стол находился у противоположной стены. Нижний ящик был открыт. Клинг достал из него чековую книжку в зеленом пластиковом футлярчике.— А что навело тебя на мысль, что его имя — Артур? — спросил Клинг.— Я просматривал записи встреч в календаре, Артур так и прет оттуда: то он здесь, то — там. Например: Артур у меня в девять... Артур в ресторанчике «Суки'з»... позвонить Артуру... И все такое прочее.— Это восточный ресторан такой, на набережной, — отметил Клинг. — «Суки'з». Этот «писатель», наверное, считал, что почва под ногами здесь у него будет тверже. Безопаснее.— Что значит безопаснее?— Не знаю, — пожал плечами Клинг. — Понимаешь, чувствую. — Его передернуло. — Он говорит, что его офис — з центре города. Так? Отсюда вывод — он там многих знает и его многие знают. А здесь для него безопаснее. Возможно, он даже живет где-то в центре. Откуда нам знать? Но здесь для него безопаснее и в смысле жены, меньше риска на нее нарваться. Мне кажется, он женат. А ты как думаешь?— С чего ты взял?— Не знаю. Но, если он холостяк и живет в центре...— Нет никаких данных, что он живет в центре.— А для чего же тогда ему брать такси, когда он едет отсюда поздно ночью?— Но это не значит, что он едет именно в центр.— Ну ладно, забудем о центре. Но, если он не женат, для чего ему вообще снимать апартаменты для любовницы? Почему просто не жить вместе?— Послушай, а ведь в этом что-то есть.— Таким образом, он — пожилой женатый мужчина, содержит молодую особу в шикарной квартире, причем до тех пор, пока не снимет более шикарную.— Хм. А вот, скажем, «Фил» — это тоже ресторан?— «Фил»? Не знаю ресторана с таким названием.— Здесь говорится: «Артур у Фила, 8 часов».— Это когда?— В прошлый вторник, вечером.— Может, это их общий друг. Ха!— Может быть.— А ты знаешь, какая здесь рента, у этой «малины», каждый месяц? — спросил Клинг, не отрывая взгляда от чековой книжки.— Ну и какая?— Две тысячи четыреста зеленых!— Брось ты!— Вполне серьезно. Вот и корешки. А чеки выписаны на особу, которую зовут Филлис Брэкетт. По две тысячи четыреста «за удар». И везде уточнено: арендная плата за март, арендная плата за апрель и так далее. Две тысячи четыреста — круглая сумма, Арти.— И он еще старается подыскать более шикарное местечко?— Должно быть, очень богатый старикашка.— Ага, ага! Опять он! — воскликнул Браун, тыча пальцем в календарь. — «Артур — здесь, в 9 вечера».— Когда?— В понедельник.— Значит, перед тем, как она это схлопотала.— Интересно, провел ли он здесь ночь?— Нет. Он ведь что делает? Берет такси и едет домой к любимой женушке.— Мы не знаем с точностью, женат ли он, — сказал Браун.— Должен быть женат, — возразил Клинг. — И очень богат. Доказательства? Пожалуйста: вот они, в этой чековой книжке — ежемесячные депозиты на сумму пять тысяч долларов. Посмотри сам. — Он передал Брауну книжку.Тот принялся ее перелистывать. Действительно, пятитысячные переводы от первого числа ежемесячно. И каждый ровно на пять тысяч.— Вряд ли это нам поможет, — сказал Браун.— Я понимаю: наличные...— Даже если бы депозиты были оформлены в виде чеков, и то потребуется решение суда, чтобы получить ордера, и тогда мы сможем снять копии чеков.— Овчинка стоит выделки, надо потрудиться.— Потребую свою долю добычи... Шучу, конечно. Кстати, повтори имя этой женщины.— Брэкетт. Филлис Брэкетт. Два "т".— А ну-ка, взгляни вот на это, — сказал Браун, передавая календарь Клингу.На страничке, отведенной для понедельника 9 июля, Сьюзен нацарапала имя — «Томми!!!!».— Вот так, именно с четырьмя восклицательными знаками, — отметил Клинг. — Должно быть, в большой спешке.— Ну, а теперь посмотрим, что нам в целом удалось наскрести, — сказал Браун и взял алфавитную записную книжечку Сьюзен Брауэр, ее, так сказать, личный именной указатель.Единственным подходящим именем, которое можно было соотнести с этим неизвестным Томми, было на букве "М", следующее: Томас Мотт, антиквариат... Браун записал в свой блокнот адрес и номер телефона, затем перелистал книжку в обратном порядке, возвратившись к букве "Б". Там действительно значилась Филлис Брэкетт, обитавшая на Саундер-авеню. Номер телефона значился под адресом. Браун записал и то, и другое, а затем он и Клинг еще раз внимательно просмотрели настольный календарь, а также чековую и записную книжки, делая пометки, выписывая имена, даты. Потом занесли в свои записи все места, которые Сьюзен Брауэр могла посетить с этим неброским, остающимся в тени Артуром Имярек в течение последних недель и дней перед убийством.Они обшарили каждый ящик, затем опрокинули на ковер содержимое корзинки для бумаг, стоящей под столом, рассортировали все кусочки бумажек, все обрывки, стараясь восстановить хоть какие-нибудь слова. После этого они, расстелив газеты на полу в кухне, вывалили на них содержимое мусорного ведра, перебрав буквально все до последнего огрызка, задыхаясь от вони. И не нашли ничего, что помогло бы восстановить фамилию человека, платившего квартирную ренту.В спальне, в стенном шкафу Сьюзен, было длиннополое норковое манто и лисий жакет...— Смотри-ка, — хмыкнул Клинг, — она богатеет с каждой минутой....Три дюжины туфель...— Просто какая-то Имельда Маркос! — сказал Браун....Восемнадцать платьев, да каких! А фирмы — Адольфо, Шанель, Калвин Клайн, Кристиан Диор...— Интересно, в чем ходит его жена, — пробормотал Клинг....Три чемодана фирмы Луи Вюиттона...— Планировали какую-то поездку? — хмыкнул Браун....И один несгораемый ящик с сейфовым замком.Браун взломал его ровно за полминуты.Внутри сейфа лежали пачки денег: двенадцать тысяч стодолларовыми банкнотами.Привратник оказался человеком с шевелюрой какого-то странного, то ли песочного, то ли пыльного, цвета. Под носом у него были тонкие усики. Одет он был в серую ливрею с красными полосками и серую фуражку с красной окантовкой. А говорил с неподдающимся определению акцентом. Сыщики предположили, что он выходец из Среднего Востока. У них ушло минут десять только на выяснение того факта, что за прошлые сутки привратник находился на дежурстве с четырех пополудни до двенадцати ночи.Сыщики также пытались выяснить, пропустил ли он кого-нибудь к мисс Брауэр за время своего дежурства.— Моя не помнить, — сказал он.— Двухэтажная квартира, на последнем этаже, — подсказал Клинг. — Там вообще только одна квартира. Вы туда кого-нибудь пропустили прошлой ночью?— Моя не помнить, — угрюмо повторил привратник.— А вообще туда кто-нибудь поднимался? — спросил Браун. — Допустим, рассыльный из винного магазина. Ну, вообще, кто-нибудь?Спрашивая, Браун думал о мартини.Привратник отрицательно помотал головой и сказал:— Вся день — одни присылки.— Вы хотите сказать — посылки?— Да, присылки.— То есть приходили люди, которые что-то приносили?— Да, вся время.— Но, понимаете, речь идет не о рассыльных из магазинов, — уточнил Клинг. — А вот поднимался ли кто-нибудь наверх? Ведь должен же был кто-то туда подняться? Вы помните кого-нибудь из них? Звонили вы мисс Брауэр, чтобы сказать, что так и так, к вам, мол, хотят подняться? Звонили?— Моя не помнить, — повторил привратник. — Только присылки вся время.Брауну очень хотелось съездить ему по зубам.— Послушайте, — сказал он. — Там наверху была убита девушка. А вы в это время были как раз на дежурстве, когда ее убили. Впустили вы кого-нибудь или нет? Посылали кого-нибудь наверх?— Моя не помнить.— А не видели вы кого-нибудь подозрительного, который ошивался бы в здании без всякого дела?Привратник изумленно вытаращил глаза.— Подозрительный, — медленно и отчетливо произнес Клинг.— Ну, кто-нибудь, по которому сразу было бы видно, что он явно не отсюда, — объяснил Браун.— Никто, — сказал привратник.Когда они уходили, им показалось, что на разговор ушло минимум дня полтора. А на самом деле было всего несколько минут четвертого. * * * Кирпичный дом номер 274 по Саундер-авеню был скрыт за пышной летней листвой. Им потребовался почти целый час, чтобы, продираясь сквозь невыносимые уличные пробки, добраться сюда, на самый южный конец Айсолы, проделав путь от квартиры Сьюзен до обители Филлис Брэкетт. Было ровно четыре часа, когда они позвонили в колокольчик над входной дверью.Они прикинули, что миссис Брэкетт не так давно перевалило за сорок. Волосы были едва тронуты сединой, на что она вряд ли обращала внимание, лицо — без тени косметики. Филлис Брэкетт была высокой и стройной женщиной. В широкой голубой юбке, голубой блузе, плетеных сандалиях и простеньком ожерелье из бусинок, она выглядела весьма привлекательно.Они предварительно позвонили ей, и она ждала их, даже приготовила к их прибытию графин с холодным лимонадом. Браун и Клинг были готовы облобызать следы ее ног в сандалиях: оба просто изнемогали от жары и жажды.Они сидели на кухне, затененной кленом, росшим прямо за окном. Две девчушки плескались в надувном бассейне под деревом. Госпожа Брэкетт объяснила, что это ее внучки. Дочь и зять были в отпуске, поэтому миссис Брэкетт взялась нянчить двух белобрысых малюток, сейчас весело бултыхавшихся во дворе под окном.Браун объяснил ей цель визита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31