Вдруг зашелестел порыв ветра, и я услышал этот же горестный, скорбный плач. Я сошел со своего монашеского ложа и направился в Сад покоя к развалинам. Там я увидел деву замечательной красоты, весьма благопристойную на вид. Я спросил ее: «Чья ты дочь? Как попала сюда и зачем?». Она ответила мне: «Я царевна, дочь правителя страны Зарослей небесного бамбука. Мне захотелось полюбоваться цветами при лунном свете, и я вышла погулять, а порыв ветра унес меня сюда!».Тогда я отвел ее в пустое помещение, запер там, обложил помещение каменными стенами, наподобие темницы, а в дверях проделал небольшое отверстие, через которое можно было просунуть только плошку с едой. В тот же день я сообщил монахам, что поймал оборотня, связал его и запер. Монахи мои, люди жалостливые, не могли допустить, чтобы дева погибла, и каждый день приносили ей еду и питье. Так она и живет здесь по сей день. Надо вам сказать, что дева эта оказалась очень смышленой: она сразу же поняла, почему я заточил ее. Опасаясь, что кто-нибудь из монахов все же осквернит ее тело, она притворилась сумасшедшей и чудит: лежит и спит там же, где отправляет свои естественные надобности. Днем она несет всякую чушь или сидит, тупо уставившись в одну точку, а когда наступает ночь и воцаряется тишина, мысль о родителях овладевает ею, и она начинает плакать. Много раз я ходил в город, узнавал про царевну, но мне говорили, что та жива и здорова. Вот почему я и не выпускаю эту деву и все время держу ее на запоре. К великому счастью, ныне ты, уважаемый наставник, прибыл в нашу страну, и я возлагаю на тебя все свои надежды. Прошу тебя, когда будешь в столице нашей страны, прояви свои волшебные силы, проникни в эту тайну. Тем самым ты, во-первых, спасешь из беды доброе и невинное существо; во-вторых, покажешь свое волшебство.
Танский наставник и Сунь У-кун крепко запомнили все, что сказал им настоятель.
Пока они разговаривали, подошли два послушника звать к чаю, и все вернулись в монастырь.
Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, которые находились в келье настоятеля, все время ворчали.
- Завтра с петухами надо отправляться в путь, а их все нет!
- Ну-ка, повтори, что ты сказал? - набросился Сунь У-кун на Чжу Ба-цзе, входя в келью.
- Ложись-ка лучше спать, - отвечал тот, - нашел время любоваться природой!
Настоятель поспешил покинуть их, а Танский наставник сразу же лег в постель.
Ночь была поистине прекрасна. Вот послушайте:
Смолкли люди в домах,
И луна в небесах потонула,
И в глубокой дремоте
Устало притихли цветы.
Теплым ветром в окошко
Сквозь занавес легкий дохнуло,
Все уснуло, лишь звезды
На землю глядят с высоты.
А из медных сосудов
Вода равномерно сочится,
Вот уж третий сосуд
Постепенно, по капле, иссяк.
Млечный Путь серебром
Отражается на черепице -
Это кровли кумирен
Блестят сквозь полуночный мрак.
Вскоре после того как наши путники уснули, запели петухи. Проезжие купцы поднялись, начали шумно собираться в дорогу, зажгли фонари и принялись готовить пищу. Наш наставник тоже проснулся, разбудил Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, велел им оседлать коня и собрать вещи. Сунь У-кун позвал служку и велел ему зажечь фонари. Монахи монастыря уже успели приготовить чай и разную еду. Они расположились на заднем дворе и почтительно ожидали Танского наставника. Чжу Ба-цзе на радостях съел целое блюдо хлебцев, подхватил поклажу и вывел коня. Сюань-цзан и Сунь У-кун поблагодарили монахов за радушие и распрощались с ними. Напутствуя Сунь У-куна, настоятель монастыря шепнул ему: «Помни, помни, что я рассказал тебе о страданиях девушки!».
- Не забуду, почтеннейший! - улыбаясь, ответил ему Сунь У-кун. - Как только мы прибудем в столицу, я сразу же узнаю обо всем. Мне достаточно поглядеть на царевну, чтобы определить, кто она на самом деле!
Проезжие купцы с шумом и криками отправились вместе с нашими путниками и вышли на большую дорогу. Когда они проходили заставу Петушиный крик уже наступил час инь, и только к часу сы они увидели стены столичного города.
Какие же неприступные у него были стены, словно железные! А какие блестящие крыши, будто золотые! Поистине можно было подумать, что здесь находятся Небесные дворцы Священной земли.
Высоко расположен город -
Сверкая, как цветной кристалл,
Он, величавый и нарядный,
На неприступных кручах встал.
Пестрей, чем чешуя цилиня
Иль оперение жар-птиц,
Блестят богатые хоромы
И кровли расписных светлиц.
Внизу медлительные воды
Во рвах струятся крепостных,
Кольцом текучим опоясав
Громады стен сторожевых.
Стоит счастливый, светлый город,
Пестрея на крутой горе,
И сотни разноцветных флагов
Играют в утренней заре.
В лучах рассвета, как живые,
Переливаясь и горя,
Знамена реют вдоль дороги,
Ведущей ко дворцу царя,
А вешний ветер, легкий ветер
Доносит флейт веселый зов
И мерный рокот барабанов
До разукрашенных мостов.
Да, по одеждам и по шляпам,
По мирным лицам горожан
Увидишь сразу: здесь народу
Властитель благосклонный дан.
А житницы переполняет
Зерна рассыпчатый янтарь,
И это тоже значит: правит
Страной достойный государь.
В тот же день путники вошли в восточную часть города Купцы разбрелись по гостиницам и постоялым дворам. Танский наставник со своими учениками остановился на постоялом дворе почтовой станции. Служащие немедленно доложили о прибывших смотрителю станции.
- Какие-то весьма странные на вид монахи зашли к нам во двор, - сказали они, - их четверо и с ними белый конь.
Услыхав о том, что есть конь, смотритель станции решил, что приезжие прибыли с казенным поручением, а потому сам вышел в приемную встретить их.
Танский монах поклонился ему и сказал:
- Я - бедный монах, иду по велению великого Танского императора на чудесную гору Линшань в храм Раскатов грома поклониться Будде и испросить у него священные книги. Имею при себе подорожное свидетельство, которое должен предъявить вашему государю, а пока что прошу вас позволить переночевать здесь. Как только побываю у твоего правителя и получу позволение, так сейчас же двинусь дальше.
Смотритель станции вежливо поклонился в ответ и сказал:
- Наш двор как раз предназначен для посланцев и гонцов. Сочту своим долгом оказать тебе должный прием. Входи, пожалуйста!
Обрадованный Сюань-цзан позвал своих учеников и представил их смотрителю станции. Тот пришел в ужас при виде безобразных физиономий и никак не мог понять: то ли это люди, то ли чудовища. Дрожа от страха, он велел приготовить чай и еду.
- Не бойся, - сказал Танский наставник, заметив, как испугался смотритель, - мои ученики хоть и безобразны на вид, но сердца у них добрые. Не зря говорят: кто лицом безобразен, тот добр душой. Что же ты так испугался?
После этих слов смотритель немного успокоился.
- Скажи мне, наставник, в какой стороне находится Танское государство? - с важностью спросил он.
- В цветущих серединных землях великого южного материка Наньшаньчжоу, - отвечал Сюань-цзан.
- Когда же ты покинул свое государство?
- В тринадцатом году правления Чжэньгуань, то есть четырнадцать лет назад. Сколько страданий пришлось нам вынести за это время! Сколько рек и гор перейти!
- Вот уж воистину праведный монах! - воскликнул смотритель, потрясенный словами Танского наставника.
- А как давно существует ваше высокоуважаемое государство? - спросил Танский наставник, в свою очередь тоже проявляя изысканность в речи.
- Наша страна слишком ничтожна, чтобы так возвеличивать ее, - учтиво ответил смотритель станции, - она называется страна Зарослей небесного бамбука. Считая со дня ее основания великим предком и его августейшим сыном-наследником и до нынешних дней, уже прошло более пятисот лет. Нынешний правитель очень любит горы, воды, растения и цветы. Его величают император И-цзун, а годы его правления называют эрой Установления покоя. Он царствует вот уже двадцать восемь лет.
- Смогу ли я побывать на приеме у вашего правителя и получить пропуск, если отправлюсь во дворец сегодня же? - робко спросил Танский наставник.
- Конечно! Конечно! - обрадовался смотритель станции. - Сегодня это будет весьма кстати! - добавил он. - Недавно нашей царевне исполнилось двадцать лет. На главном перекрестке уже сооружена разрисованная башенка, с которой она будет кидать свой расшитый мячик, чтобы выбрать себе жениха по воле Неба. На кого мячик упадет, тот и будет ее женихом. Сейчас, должно быть, самый разгар народного гулянья, и я думаю, что наш правитель пока еще во дворце. Ступай сейчас же, если хочешь получить пропуск!
Танский наставник хотел тотчас же отправиться, но в это время подали еду, и он остался.
Прошел полдень.
- Ну, я пойду, - сказал Танский наставник.
- И я с тобой! - отозвался Сунь У-кун. - Буду охранять тебя!
- Нет, я пойду! - вызвался Чжу Ба-цзе.
- Да полно тебе! - остановил его Ша-сэн. - С такой мордой тебя не пропустят во дворец, как бы ты ни пыжился. Пусть лучше пойдет старший братец, Сунь У-кун.
- У-цзин правильно говорит, - сказал Танский наставник. - Наш дурачок очень груб и невежлив, У-кун все же воспитаннее.
Чжу Ба-цзе надулся, вытянул рыло и недовольно пробор - мотал:
- Кроме наставника, все мы красавцы, один другого лучше.
Танский монах облачился в свои монашеские одежды, Сунь У-кун взял суму, в которой была спрятана подорожная, и они отправились.
Улицы были запружены разного рода людом: тут были и служилые, и земледельцы, и ремесленники, и торговцы, ученые люди и деревенские простаки. Среди шума и гама можно было разобрать отдельные фразы; почти все кричали: «Идемте смотреть, как будут кидать разноцветный мячик!».
Танский наставник отошел в сторону и, глядя на толпу, выражал свое изумление:
- Здесь одеваются так же, как у нас. И дворцы и дома такие же; утварь тоже; да и говорят они на таком же языке, как в великом Танском государстве… Помнится мне, что и моя покойная матушка, испытывая судьбу и выбирая себе жениха, тоже бросала мячик. Значит, и здесь существует такой обычай!
- А что, если мы посмотрим, как царевна бросает мячик? - спросил Сунь У-кун.
- Нельзя! Нельзя! У нас с тобой одеяние не подходящее. Чего доброго заподозрят в чем-либо! - заартачился наставник.
- Ты, видно, забыл, что рассказал тебе настоятель монастыря для сирот и одиноких, - с укором произнес Сунь У-кун. - Во-первых, посмотрим на расписную башенку, а во-вторых, посмотрим на царевну, попытаемся отличить истинное от ложного. Правитель безусловно ждет радостной вести от нее и вряд ли станет сейчас заниматься делами. Посмотри, что делается на улицах! Пойдем, сходим и сейчас же вернемся!
Сюань-цзан послушался и последовал за Сунь У-куном.
Огромная толпа людей во все глаза смотрела, как царевна будет кидать разноцветный мячик.
Увы! Кто мог знать, что рыбак, закинувший леску крючком, на этот раз выловит не рыбку, а беду на свою голову.
Скажем теперь несколько слов о правителе страны Зарослей небесного бамбука. Он очень любил природу, растения и цветы. И вот в позапрошлом году провел почти всю ночь с царицей и царевной в дворцовом саду, любуясь цветами при лунном сиянии. Какой-то оборотень заметил их, похитил царевну, а сам принял ее облик. Узнав, что Танский монах в этом году, в данном месяце, в данный день, в данный час, прибудет в столицу, оборотень потребовал, чтобы ему выстроили расписную башенку. Он возымел желание посягнуть на непорочную силу Ян благочестивого Танского монаха, дабы обратиться в бессмертного небожителя. И вот, как раз в третью кэ после полудня, когда Танский монах вместе с Сунь У-куном затесался в толпу и приблизился к расписной башенке, мнимая царевна, держа в руках зажженные свечи, от которых струился благовонный дым, вознесла молитву к духам Неба и Земли. По обеим сторонам от нее стояли напомаженные и напудренные девы в роскошных одеждах. Их было несколько десятков. Приближенные подали царевне матерчатый мячик, расшитый цветами. У башенки, построенной восьмиугольником, было восемь больших окон с узорчатыми рамами. Царевна повела глазами во все стороны, заметила, что Танский монах подошел очень близко, взяла в руки мячик и бросила его прямо на голову Сюань-цзану. Тот сильно испугался. Его головной убор от удара съехал набок. Сюань-цзан хотел схватить мяч, но тот закатился ему в рукав. С башенки послышались возгласы: «Мяч попал в монаха! Мяч попал в монаха!».
Началась давка. Купцы и приезжие с воплями и криками бросились к Танскому монаху, чтобы вырвать у него мячик.
Сунь У-куну пришлось рявкнуть во всю глотку и оскалить зубы. Выгнув спину раза два, он тотчас превратился в грозного великана, ростом в три чжана и состроил такую страшную рожу, что все в страхе попадали на землю и стали ползком пятиться от него. Никто не осмелился приблизиться к Сунь У-куну. Вскоре все разбежались. Тогда Сунь У-кун вновь принял свой прежний вид. С башенки сбежали разукрашенные девы и прислужницы, вместе с придворными евнухами старших и младших рангов. Все они совершили земной поклон перед Танским монахом.
- О знатный гость, знатный гость! - заговорили они. - Просим пожаловать во дворец, где тебя будут чествовать!
Танский монах поспешно поклонился в ответ, поднял скло - нившихся перед ним придворных и, обернувшись к Сунь У-куну, с нескрываемой досадой произнес:
- Ах ты, мартышка! Опять из-за тебя неприятности!
- Причем тут я? - засмеялся Сунь У-кун. - Мячик попал тебе в голову и закатился тебе в рукав. Чего ты обижаешься на меня?
- Ну как теперь быть?
- Не волнуйся, - беззаботно ответил Сунь У-кун, - ступай во дворец и повидайся с государем, а я вернусь в заезжий дом, расскажу о случившемся Чжу Ба-цзе и Ша-сэну и буду ждать тебя. Если царевна откажется выйти за тебя замуж, на этом все и кончится, ты получишь пропуск, и мы сможем отправиться дальше. Но, если она непременно пожелает стать твоей супругой, скажи правителю так: «Призови сюда моих учеников, я хочу дать им кое-какие наставления». Когда нас вызовут во дворец, я хорошенько рассмотрю царевну и узнаю, оборотень она или нет. Вот тебе замысел, который называется «Покорение оборотня с помощью сватовства!».
Танский монах скрепя сердце последовал совету Сунь У-куна, а тот повернулся и пошел на почтовую станцию.
Дворцовые прислужницы окружили Танского наставника и подвели его к башенке. Царевна спустилась вниз и своими очаровательными ручками, белыми, как нефрит, поддерживая Сюань-цзана, усадила его рядом с собой в дворцовую колесницу. Свита окружила их, и поезд царевны вернулся во дворец. Еще до их прибытия ко дворцу привратники-евнухи уже успели доложить государю.
- О великий государь, десять тысяч лет тебе здравствовать! - молвили они. - Царевна едет сюда с каким-то монахом, которого она сама усадила в колесницу. Должно быть в него попал мячик. Они подъезжают к главным воротам дворца. Ждем твоих распоряжений!
Государь был весьма опечален и раздосадован полученным известием. Ему очень хотелось прогнать неизвестного монаха, но он не знал намерений царевны, а потому был вынужден скрыть свои чувства, и приказал пропустить их к себе. Царевна и Танский монах вошли в тронный зал, увешанный золотыми колокольцами. Вот уж поистине прямо про них сказано стихами:
Хвалу и здравицу в честь государя
Прекрасная чета провозгласила, -
Так пожелали многих лет здоровья
Ему и добрая и злая сила.
Как только была закончена церемония приветствий, государь приказал вошедшим подняться на тронное возвышение и начал расспрашивать Танского монаха.
- Откуда ты прибыл, праведный человек? Как случилось, что мячик, брошенный нашей любимой дочерью, вдруг попал в тебя?
Танский монах повалился ему в ноги.
- Я - бедный монах, послан за священными книгами великим императором Танского государства, расположенного на южном материке Наньшаньчжоу, - сказал он. - Мне велено прибыть на Запад, в храм Раскатов грома, поклониться Будде и испросить у него священные книги. У меня есть при себе подорожная, и я пошел во дворец лишь за тем, чтоб представиться тебе, государь, и получить пропуск. Когда я проходил по перекрестку мимо разукрашенной башенки, твоя царевна кинула мячик, который попал мне в голову. Но я ведь монах и исповедую вероучение, воспрещающее брачную жизнь людям, отрешившимся от мирской суеты. Как же я осмелюсь даже помыслить о том, чтобы составить пару твоей прелестной дочери? Молю тебя, государь, простить мне мой смертный грех. Выдай мне пропуск, чтобы я смог поскорей прибыть на чудесную гору Линшань, поклониться Будде, испросить у него священные книги и вернуться к себе на родину. Я буду вечно помнить и благодарить тебя, государь, за твою высочайшую милость!
- Так вот оно что! - воскликнул государь. - Значит, ты праведный монах из восточных земель! Не зря говорится: «Судьба соединяет людей брачными узами даже если они находятся за тысячи ли друг от друга». В нынешнем году моей дочери-царевне минуло двадцать лет, но она еще не просватана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Танский наставник и Сунь У-кун крепко запомнили все, что сказал им настоятель.
Пока они разговаривали, подошли два послушника звать к чаю, и все вернулись в монастырь.
Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, которые находились в келье настоятеля, все время ворчали.
- Завтра с петухами надо отправляться в путь, а их все нет!
- Ну-ка, повтори, что ты сказал? - набросился Сунь У-кун на Чжу Ба-цзе, входя в келью.
- Ложись-ка лучше спать, - отвечал тот, - нашел время любоваться природой!
Настоятель поспешил покинуть их, а Танский наставник сразу же лег в постель.
Ночь была поистине прекрасна. Вот послушайте:
Смолкли люди в домах,
И луна в небесах потонула,
И в глубокой дремоте
Устало притихли цветы.
Теплым ветром в окошко
Сквозь занавес легкий дохнуло,
Все уснуло, лишь звезды
На землю глядят с высоты.
А из медных сосудов
Вода равномерно сочится,
Вот уж третий сосуд
Постепенно, по капле, иссяк.
Млечный Путь серебром
Отражается на черепице -
Это кровли кумирен
Блестят сквозь полуночный мрак.
Вскоре после того как наши путники уснули, запели петухи. Проезжие купцы поднялись, начали шумно собираться в дорогу, зажгли фонари и принялись готовить пищу. Наш наставник тоже проснулся, разбудил Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, велел им оседлать коня и собрать вещи. Сунь У-кун позвал служку и велел ему зажечь фонари. Монахи монастыря уже успели приготовить чай и разную еду. Они расположились на заднем дворе и почтительно ожидали Танского наставника. Чжу Ба-цзе на радостях съел целое блюдо хлебцев, подхватил поклажу и вывел коня. Сюань-цзан и Сунь У-кун поблагодарили монахов за радушие и распрощались с ними. Напутствуя Сунь У-куна, настоятель монастыря шепнул ему: «Помни, помни, что я рассказал тебе о страданиях девушки!».
- Не забуду, почтеннейший! - улыбаясь, ответил ему Сунь У-кун. - Как только мы прибудем в столицу, я сразу же узнаю обо всем. Мне достаточно поглядеть на царевну, чтобы определить, кто она на самом деле!
Проезжие купцы с шумом и криками отправились вместе с нашими путниками и вышли на большую дорогу. Когда они проходили заставу Петушиный крик уже наступил час инь, и только к часу сы они увидели стены столичного города.
Какие же неприступные у него были стены, словно железные! А какие блестящие крыши, будто золотые! Поистине можно было подумать, что здесь находятся Небесные дворцы Священной земли.
Высоко расположен город -
Сверкая, как цветной кристалл,
Он, величавый и нарядный,
На неприступных кручах встал.
Пестрей, чем чешуя цилиня
Иль оперение жар-птиц,
Блестят богатые хоромы
И кровли расписных светлиц.
Внизу медлительные воды
Во рвах струятся крепостных,
Кольцом текучим опоясав
Громады стен сторожевых.
Стоит счастливый, светлый город,
Пестрея на крутой горе,
И сотни разноцветных флагов
Играют в утренней заре.
В лучах рассвета, как живые,
Переливаясь и горя,
Знамена реют вдоль дороги,
Ведущей ко дворцу царя,
А вешний ветер, легкий ветер
Доносит флейт веселый зов
И мерный рокот барабанов
До разукрашенных мостов.
Да, по одеждам и по шляпам,
По мирным лицам горожан
Увидишь сразу: здесь народу
Властитель благосклонный дан.
А житницы переполняет
Зерна рассыпчатый янтарь,
И это тоже значит: правит
Страной достойный государь.
В тот же день путники вошли в восточную часть города Купцы разбрелись по гостиницам и постоялым дворам. Танский наставник со своими учениками остановился на постоялом дворе почтовой станции. Служащие немедленно доложили о прибывших смотрителю станции.
- Какие-то весьма странные на вид монахи зашли к нам во двор, - сказали они, - их четверо и с ними белый конь.
Услыхав о том, что есть конь, смотритель станции решил, что приезжие прибыли с казенным поручением, а потому сам вышел в приемную встретить их.
Танский монах поклонился ему и сказал:
- Я - бедный монах, иду по велению великого Танского императора на чудесную гору Линшань в храм Раскатов грома поклониться Будде и испросить у него священные книги. Имею при себе подорожное свидетельство, которое должен предъявить вашему государю, а пока что прошу вас позволить переночевать здесь. Как только побываю у твоего правителя и получу позволение, так сейчас же двинусь дальше.
Смотритель станции вежливо поклонился в ответ и сказал:
- Наш двор как раз предназначен для посланцев и гонцов. Сочту своим долгом оказать тебе должный прием. Входи, пожалуйста!
Обрадованный Сюань-цзан позвал своих учеников и представил их смотрителю станции. Тот пришел в ужас при виде безобразных физиономий и никак не мог понять: то ли это люди, то ли чудовища. Дрожа от страха, он велел приготовить чай и еду.
- Не бойся, - сказал Танский наставник, заметив, как испугался смотритель, - мои ученики хоть и безобразны на вид, но сердца у них добрые. Не зря говорят: кто лицом безобразен, тот добр душой. Что же ты так испугался?
После этих слов смотритель немного успокоился.
- Скажи мне, наставник, в какой стороне находится Танское государство? - с важностью спросил он.
- В цветущих серединных землях великого южного материка Наньшаньчжоу, - отвечал Сюань-цзан.
- Когда же ты покинул свое государство?
- В тринадцатом году правления Чжэньгуань, то есть четырнадцать лет назад. Сколько страданий пришлось нам вынести за это время! Сколько рек и гор перейти!
- Вот уж воистину праведный монах! - воскликнул смотритель, потрясенный словами Танского наставника.
- А как давно существует ваше высокоуважаемое государство? - спросил Танский наставник, в свою очередь тоже проявляя изысканность в речи.
- Наша страна слишком ничтожна, чтобы так возвеличивать ее, - учтиво ответил смотритель станции, - она называется страна Зарослей небесного бамбука. Считая со дня ее основания великим предком и его августейшим сыном-наследником и до нынешних дней, уже прошло более пятисот лет. Нынешний правитель очень любит горы, воды, растения и цветы. Его величают император И-цзун, а годы его правления называют эрой Установления покоя. Он царствует вот уже двадцать восемь лет.
- Смогу ли я побывать на приеме у вашего правителя и получить пропуск, если отправлюсь во дворец сегодня же? - робко спросил Танский наставник.
- Конечно! Конечно! - обрадовался смотритель станции. - Сегодня это будет весьма кстати! - добавил он. - Недавно нашей царевне исполнилось двадцать лет. На главном перекрестке уже сооружена разрисованная башенка, с которой она будет кидать свой расшитый мячик, чтобы выбрать себе жениха по воле Неба. На кого мячик упадет, тот и будет ее женихом. Сейчас, должно быть, самый разгар народного гулянья, и я думаю, что наш правитель пока еще во дворце. Ступай сейчас же, если хочешь получить пропуск!
Танский наставник хотел тотчас же отправиться, но в это время подали еду, и он остался.
Прошел полдень.
- Ну, я пойду, - сказал Танский наставник.
- И я с тобой! - отозвался Сунь У-кун. - Буду охранять тебя!
- Нет, я пойду! - вызвался Чжу Ба-цзе.
- Да полно тебе! - остановил его Ша-сэн. - С такой мордой тебя не пропустят во дворец, как бы ты ни пыжился. Пусть лучше пойдет старший братец, Сунь У-кун.
- У-цзин правильно говорит, - сказал Танский наставник. - Наш дурачок очень груб и невежлив, У-кун все же воспитаннее.
Чжу Ба-цзе надулся, вытянул рыло и недовольно пробор - мотал:
- Кроме наставника, все мы красавцы, один другого лучше.
Танский монах облачился в свои монашеские одежды, Сунь У-кун взял суму, в которой была спрятана подорожная, и они отправились.
Улицы были запружены разного рода людом: тут были и служилые, и земледельцы, и ремесленники, и торговцы, ученые люди и деревенские простаки. Среди шума и гама можно было разобрать отдельные фразы; почти все кричали: «Идемте смотреть, как будут кидать разноцветный мячик!».
Танский наставник отошел в сторону и, глядя на толпу, выражал свое изумление:
- Здесь одеваются так же, как у нас. И дворцы и дома такие же; утварь тоже; да и говорят они на таком же языке, как в великом Танском государстве… Помнится мне, что и моя покойная матушка, испытывая судьбу и выбирая себе жениха, тоже бросала мячик. Значит, и здесь существует такой обычай!
- А что, если мы посмотрим, как царевна бросает мячик? - спросил Сунь У-кун.
- Нельзя! Нельзя! У нас с тобой одеяние не подходящее. Чего доброго заподозрят в чем-либо! - заартачился наставник.
- Ты, видно, забыл, что рассказал тебе настоятель монастыря для сирот и одиноких, - с укором произнес Сунь У-кун. - Во-первых, посмотрим на расписную башенку, а во-вторых, посмотрим на царевну, попытаемся отличить истинное от ложного. Правитель безусловно ждет радостной вести от нее и вряд ли станет сейчас заниматься делами. Посмотри, что делается на улицах! Пойдем, сходим и сейчас же вернемся!
Сюань-цзан послушался и последовал за Сунь У-куном.
Огромная толпа людей во все глаза смотрела, как царевна будет кидать разноцветный мячик.
Увы! Кто мог знать, что рыбак, закинувший леску крючком, на этот раз выловит не рыбку, а беду на свою голову.
Скажем теперь несколько слов о правителе страны Зарослей небесного бамбука. Он очень любил природу, растения и цветы. И вот в позапрошлом году провел почти всю ночь с царицей и царевной в дворцовом саду, любуясь цветами при лунном сиянии. Какой-то оборотень заметил их, похитил царевну, а сам принял ее облик. Узнав, что Танский монах в этом году, в данном месяце, в данный день, в данный час, прибудет в столицу, оборотень потребовал, чтобы ему выстроили расписную башенку. Он возымел желание посягнуть на непорочную силу Ян благочестивого Танского монаха, дабы обратиться в бессмертного небожителя. И вот, как раз в третью кэ после полудня, когда Танский монах вместе с Сунь У-куном затесался в толпу и приблизился к расписной башенке, мнимая царевна, держа в руках зажженные свечи, от которых струился благовонный дым, вознесла молитву к духам Неба и Земли. По обеим сторонам от нее стояли напомаженные и напудренные девы в роскошных одеждах. Их было несколько десятков. Приближенные подали царевне матерчатый мячик, расшитый цветами. У башенки, построенной восьмиугольником, было восемь больших окон с узорчатыми рамами. Царевна повела глазами во все стороны, заметила, что Танский монах подошел очень близко, взяла в руки мячик и бросила его прямо на голову Сюань-цзану. Тот сильно испугался. Его головной убор от удара съехал набок. Сюань-цзан хотел схватить мяч, но тот закатился ему в рукав. С башенки послышались возгласы: «Мяч попал в монаха! Мяч попал в монаха!».
Началась давка. Купцы и приезжие с воплями и криками бросились к Танскому монаху, чтобы вырвать у него мячик.
Сунь У-куну пришлось рявкнуть во всю глотку и оскалить зубы. Выгнув спину раза два, он тотчас превратился в грозного великана, ростом в три чжана и состроил такую страшную рожу, что все в страхе попадали на землю и стали ползком пятиться от него. Никто не осмелился приблизиться к Сунь У-куну. Вскоре все разбежались. Тогда Сунь У-кун вновь принял свой прежний вид. С башенки сбежали разукрашенные девы и прислужницы, вместе с придворными евнухами старших и младших рангов. Все они совершили земной поклон перед Танским монахом.
- О знатный гость, знатный гость! - заговорили они. - Просим пожаловать во дворец, где тебя будут чествовать!
Танский монах поспешно поклонился в ответ, поднял скло - нившихся перед ним придворных и, обернувшись к Сунь У-куну, с нескрываемой досадой произнес:
- Ах ты, мартышка! Опять из-за тебя неприятности!
- Причем тут я? - засмеялся Сунь У-кун. - Мячик попал тебе в голову и закатился тебе в рукав. Чего ты обижаешься на меня?
- Ну как теперь быть?
- Не волнуйся, - беззаботно ответил Сунь У-кун, - ступай во дворец и повидайся с государем, а я вернусь в заезжий дом, расскажу о случившемся Чжу Ба-цзе и Ша-сэну и буду ждать тебя. Если царевна откажется выйти за тебя замуж, на этом все и кончится, ты получишь пропуск, и мы сможем отправиться дальше. Но, если она непременно пожелает стать твоей супругой, скажи правителю так: «Призови сюда моих учеников, я хочу дать им кое-какие наставления». Когда нас вызовут во дворец, я хорошенько рассмотрю царевну и узнаю, оборотень она или нет. Вот тебе замысел, который называется «Покорение оборотня с помощью сватовства!».
Танский монах скрепя сердце последовал совету Сунь У-куна, а тот повернулся и пошел на почтовую станцию.
Дворцовые прислужницы окружили Танского наставника и подвели его к башенке. Царевна спустилась вниз и своими очаровательными ручками, белыми, как нефрит, поддерживая Сюань-цзана, усадила его рядом с собой в дворцовую колесницу. Свита окружила их, и поезд царевны вернулся во дворец. Еще до их прибытия ко дворцу привратники-евнухи уже успели доложить государю.
- О великий государь, десять тысяч лет тебе здравствовать! - молвили они. - Царевна едет сюда с каким-то монахом, которого она сама усадила в колесницу. Должно быть в него попал мячик. Они подъезжают к главным воротам дворца. Ждем твоих распоряжений!
Государь был весьма опечален и раздосадован полученным известием. Ему очень хотелось прогнать неизвестного монаха, но он не знал намерений царевны, а потому был вынужден скрыть свои чувства, и приказал пропустить их к себе. Царевна и Танский монах вошли в тронный зал, увешанный золотыми колокольцами. Вот уж поистине прямо про них сказано стихами:
Хвалу и здравицу в честь государя
Прекрасная чета провозгласила, -
Так пожелали многих лет здоровья
Ему и добрая и злая сила.
Как только была закончена церемония приветствий, государь приказал вошедшим подняться на тронное возвышение и начал расспрашивать Танского монаха.
- Откуда ты прибыл, праведный человек? Как случилось, что мячик, брошенный нашей любимой дочерью, вдруг попал в тебя?
Танский монах повалился ему в ноги.
- Я - бедный монах, послан за священными книгами великим императором Танского государства, расположенного на южном материке Наньшаньчжоу, - сказал он. - Мне велено прибыть на Запад, в храм Раскатов грома, поклониться Будде и испросить у него священные книги. У меня есть при себе подорожная, и я пошел во дворец лишь за тем, чтоб представиться тебе, государь, и получить пропуск. Когда я проходил по перекрестку мимо разукрашенной башенки, твоя царевна кинула мячик, который попал мне в голову. Но я ведь монах и исповедую вероучение, воспрещающее брачную жизнь людям, отрешившимся от мирской суеты. Как же я осмелюсь даже помыслить о том, чтобы составить пару твоей прелестной дочери? Молю тебя, государь, простить мне мой смертный грех. Выдай мне пропуск, чтобы я смог поскорей прибыть на чудесную гору Линшань, поклониться Будде, испросить у него священные книги и вернуться к себе на родину. Я буду вечно помнить и благодарить тебя, государь, за твою высочайшую милость!
- Так вот оно что! - воскликнул государь. - Значит, ты праведный монах из восточных земель! Не зря говорится: «Судьба соединяет людей брачными узами даже если они находятся за тысячи ли друг от друга». В нынешнем году моей дочери-царевне минуло двадцать лет, но она еще не просватана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63