Притворились, будто получили компенсацию.
– Не желаете присесть? Эти стулья с высокими спинками, обращенные сиденьями к камину, очень удобны.
– Черт возьми! Объяснитесь!
Похоже было, что они так и будут кружить по центру комнаты, как двое драчунов, разглядывающих друг друга, чтобы выбрать наиболее уязвимое место для удара.
Такая позиция подходила Кайлу лучше всего.
– Я сказал правду в зале суда. Ничего не прибавил и не убавил.
– Вы солгали! Сказали, что получили компенсацию благодаря браку с его сестрой, моей шлюхой.
Кайл нанес графу молниеносный удар в челюсть. У Норбери округлились глаза, и он зашатался.
– Я вас предупреждал, – сказал Кайл. Его грудь сжал ледяной гнев. В нем таилась холодная опасность, выжидая момента проявиться.
– Предупреждали меня? Предупреждали! Да как вы смеете! Я отправлю вас на каторгу на одном корабле с этим вором и вместе с вашей запятнанной голубицей. Теперь мой отец не может вас защитить. Вы просто еще один парвеню, ползком добравшийся до верха общества, предназначенного для лучших. Вы не имеете права здесь находиться.
– Вы ничего мне не сделаете. Если меня попросят объяснить, почему я вас ударил, я расскажу присяжным, как вы оскорбили мою жену, как вы оскорбили ее сейчас и как оскорбляли до того, как мы поженились. Я покажу им бредовое письмо, в котором вы подвергаете сомнению порядочность моей матери. Я расскажу присяжным и о других ваших проделках из далекого прошлого. Расскажу, что я не в первый раз ударил вас, и объясню почему.
Норбери притих. Сначала он казался боязливым и настороженным, но лицо его выражало свойственную ему низость.
– Ваша семья получила более чем достаточную компенсацию.
– Сомневаюсь. Радуйтесь, что я вас не убил, после того как узнал правду.
– Она сама напросилась на это. Тогда ваша тетка была хорошенькой штучкой, не такой старой клячей, как теперь. И все время кокетничала. Она пригласила нас всех…
Кайл нанес новый удар. На этот раз Норбери упал. Из его носа закапала кровь.
Он сел и принялся искать носовой платок. Промокнул кровь и, увидев ее на платке, воскликнул:
– Вы сошли с ума!
– Ни в малейшей степени.
Норбери с трудом поднялся на ноги.
– Вы доставляете слишком много неприятностей, и пора от вас избавиться. Я знаю об отчете, который вы составили по поводу состояния шахты. Как вы смеете вмешиваться в дела владельцев этой собственности? Я собирался дать вам шанс все переиграть, но теперь этого не сделаю. Я рад, что отец умер и наше сотрудничество пришло к концу. – Его глаза блеснули. На губах заиграла насмешливая и злорадная ухмылка. – Я не дам вам воспользоваться нашей собственностью в Кенте. Теперь она принадлежит мне. Не имеет значения, что бумаги подписаны. Мой поверенный так затянет процесс, что вы умрете прежде, чем он будет завершен.
Кайл сверкнул глазами и молча принял этот удар, не требовавший физического воздействия. Намерение Норбери было убить его наповал, но вместо огорчения Кайл испытал облегчение, оттого что после сегодняшнего дня больше не увидит его никогда.
Справа от него послышался слабый звук. Он оглянулся и увидел руку с бокалом вина.
Оказалось, что в библиотеке они не одни.
Спиной к ним на стуле с высокой спинкой сидел… маркиз Истербрук. Он обернулся. Лицо его было холодным и скучающим:
– Вам следовало проверить, один ли вы, прежде чем начинать обсуждать с Норбери личные вопросы.
– А вам следовало дать знать, что вы здесь, прежде чем вы нас услышали!
– Я не успел. Вы сразу начали громко ссориться и до сих пор не угомонились.
С другого стула поднялся еще один человек. Лорд Эллиот тоже был свидетелем их ссоры.
– У вас кровь, Норбери? – спросил лорд Эллиот. – Мне показалось, я расслышал звук пощечины, но, раз не последовало ответного удара, решил, что ошибся.
– Вне всякого сомнения, Норбери испугался, что покалечит Брадуэлла, если пустит в ход кулаки, – процедил сквозь зубы маркиз.
Норбери ухмыльнулся:
– Похоже, у меня оказались свидетели, Брадуэлл. Вы напали на меня, и я выдвину против вас обвинение.
– И что за смехотворный процесс это будет. Я бы не обрадовался, если бы оказался втянутым во что-нибудь столь мелкое и ничтожное, – сказал Истербрук. – Почему бы не решить это здесь и сейчас? Мы с Эллиотом уверены, что вы его не убьете, Норбери. Мы вам помешаем, если дело зайдет слишком далеко.
Норбери словно окаменел – до него не сразу дошла мысль маркиза.
Лорд Эллиот прошел мимо него и запер дверь.
– Я подержу ваши фраки.
Кайл сбросил свой и отдал лорду Эллиоту. Норбери колебался.
– Право же, вы должны ответить на его вызов, – сказал лорд Эллиот. – В подобной ситуации у джентльмена нет выбора. Неужто вы и в самом деле хотите подать в суд по такому ничтожному поводу? Это потребует нашего свидетельства, и нам придется повторить судье все то, что мы услышали. И разговор о тетке Брадуэлла послужит признанием вашей вины.
Норбери вспыхнул и сбросил фрак.
Маркиз медленно прошел через комнату, по пути отодвигая легкую мебель, чтобы освободить место.
Лорд Эллиот положил их одежду на диван и занял позицию за спиной Кайла.
– Конечно, по правилам Квинсберри.
– Начать должен я? – спросил Норбери.
– Боюсь, что да.
Граф сжал кулаки и злорадно усмехнулся.
– Брадуэлл не знает правил Квинсберри. Таким, как он, они неизвестны.
– Я их знаю. Конечно, это потребует больше времени и по окончании поединка боль будет сильнее. При подобных условиях я ничего не имею против боя.
На самом деле их схватка длилось недолго. Норбери не был ни сильным, ни ловким, а его практика мало что дала ему.
«Ради Роуз. Ради Пру. Ради других, кого я не знаю». С каждым жестким ударом по лицу противника Кайл мысленно повторял эти слова. Через десять минут Норбери оказался на полу без сознания.
Кайл смотрел на него сверху. Лед в нем превратился в холодный огонь, жаждавший гореть и гореть. Кулаки его не хотели разжиматься.
Рука маркиза опустилась на его плечо.
– Понимаю, что вы хотите большего, но этого будет достаточно. Прислони его к стене, Эллиот. Он скоро придет в себя.
Алексия не могла слишком долго оставаться на балу. Она устала. Поэтому Роуз отправилась вместе с ней на поиски тихого места, чтобы кузина могла отдохнуть. Они попытались открыть дверь библиотеки, но та оказалась запертой.
– Странно…
Алексия снова подергала ручку двери.
На этот раз дверь слегка поддалась и чуть приоткрылась. В дверном проеме она различила троих темноволосых мужчин. Они стояли совсем близко. Роуз переводила взгляд с маркиза на лорда Эллиота, а потом на Кайла. Кайл показался ей немного возбужденным и разгневанным и очень решительным.
– Дверь была заперта, – начала оправдываться Роуз.
– Неужели? – спросил лорд Эллиот с невинным видом.
Из-за спин мужчин послышался стон. Розалин склонила голову, чтобы заглянуть внутрь. Алексия тоже попыталась это сделать.
– Кто… Там кто-то на полу? – спросила Алексия. – Кому-то плохо?
– Это всего лишь граф Коттингтон, – сказал лорд Эллиот. – Он все еще празднует получение наследства с таким энтузиазмом, что, боюсь, пока не протрезвел. Я собираюсь позвать его кучера, чтобы тот помог ему добраться домой. И сделаю это незаметно, чтобы не дать гостям повод для сплетен.
Роуз покосилась на поверженного Норбери. Он вовсе не производил впечатления пьяного. Похоже было, что он избит…
Внезапно это зрелище заслонила от нее широкая мужская грудь в синем фраке. Роуз подняла глаза, и взгляд ее остановился на лице мужа.
– Кайл, ты… избил его? Снова?
– У нас с ним состоялась несколько запоздалая беседа.
Кайл взял Роуз за руку и повел в бальный зал. Выражение его лица зачаровало ее. Оно не было ни радостным, ни самодовольным, ни даже удовлетворенным. Он производил впечатление человека, выполнившего необходимую работу вроде той, когда чинил садовую калитку.
За ними следовали Истербрук и Алексия. Проницательным взглядом он окинул зал, заметил удобный стул и подвел к нему Алексию.
Усадив ее, он с беспокойством спросил:
– С вами все в порядке? Вы выглядите несколько бледной.
– Я принесу пунша, – сказал Кайл и отправился за ним.
Роуз приблизилась к маркизу:
– Он хорошо его отделал?
– Основательно.
– Я рада. Возможно, так не подобает говорить леди, но это правда.
– Миссис Брадуэлл, – тихо сказал Истербрук, обращаясь к Роуз, – вы могли бы рассказать мужу о нашей беседе, если еще не рассказали. Я говорю о той беседе, что состоялась, когда вы посетили меня. Если он выразит недоумение по поводу несоразмерно мягкого наказания Норбери, хотя он заслуживает худшей кары, скажите, что его проделки будут дорого ему стоить.
Заслуживает? Будут дорого стоить?
– Боюсь, что если я расскажу мужу обо всем, то он снова поколотит его. Особенно если узнает историю с девочкой.
– В будущем их дороги не пересекутся.
– Не думаю, что этого можно будет избежать.
Лорд Истербрук смотрел на Кайла, возвращавшегося к ним с пуншем.
– Вчера я поговорил с влиятельными пэрами. Я рассказал им историю новоиспеченного графа и его гадких поступков и показал письмо вашего брата. Их заключение было точно таким же, как мое.
– То есть они согласились, что Норбери никогда не осудят, не говоря уж о том, что он никогда не понесет наказания, а пути моего мужа в будущем непременно пересекутся с его путями?
– Я вовсе не говорил, что его никогда не осудят и что он не понесет наказания, миссис Брадуэлл. Я сказал только, что он никогда не будет привлечен к суду и против него не будет возбужден процесс. И все же одна угроза такого процесса уже сама по себе мощное оружие.
– Не понимаю.
– Пока Норбери будет приходить в себя после сегодняшней трепки, его посетят несколько епископов. Им станет известно о решении, вынесенном пэрами. Разумеется, все это будет осуществлено в частном порядке, без огласки. Если он не глуп и не потребуется более убедительных мер, я предсказываю, что скоро он навсегда уединится в своем кентском поместье, где в будущем компанию ему составят только викарии и их жены.
– Не думаю, что его способно что-нибудь остановить. Даже живя в Кенте в полном одиночестве, он будет делать что захочет.
– Для него будут подобраны особого рода личный слуга и экономка. Это будет для него чем-то вроде заключения, как уже случалось в прошлом, – роскошь останется, но никакой свободы. Можете мне поверить, что его остановят. Сегодня уже остановили.
Кайл прошел мимо них, и лицо его выражало вопрос, будто он находил любопытной и забавной столь долгую беседу своей жены с Истербруком.
– Могу я пересказать эти новости мужу? – спросила Роуз.
– Конечно. Хотя думаю, что он уже сейчас чувствует себя отмщенным. Он с такой яростью молотил Норбери кулаками, будто старался свести с ним счеты.
Маркиз направился к Алексии. Роуз не отставала от него.
– Благодарю вас за то, что вы не отказались от бремени забот, которое я возложила на вас, лорд Истербрук.
– Я счел это своим долгом, соответствующим моему положению в обществе, после того как вы довели до моего сведения эту грязную историю, миссис Брадуэлл. Как вы сказали, у пэров свой способ вершить правосудие по отношению к себе подобным.
Глава 24
Роуз любила деревню весной. Ей нравились запахи нагретой солнцем земли и пробуждающихся к жизни растений. И даже прохладный воздух, обещавший в течение дня нагреться.
Ее нравилось нежиться в постели с Кайлом, уютно устроившись под одеялом. Ветерок охлаждал их разгоряченные страстью тела.
– Ты так прекрасна! – бормотал он. – Каждый раз при виде тебя я испытываю чувство, схожее с болью.
Розалин игриво провела ладонью по груди мужа:
– Если ты испытываешь боль, я могу тебя исцелить.
Он предоставил ей такую возможность, впрочем, не забывая о том, что она должна испытать если не боль, то томление. Теперь Роуз очень хорошо знала, что такое экстаз. Ее дух освобождался от всех забот и волнений, от всех запретов и уверток и, в конце концов, от отчуждения, когда их тела сливались подобным образом.
Рука Кайла, такая сильная и мужественная, прошлась по всему ее телу. Он поцеловал ее в ухо.
– Эта боль снедает не только мое тело, Роуз. Твои ласки утоляют печали моего сердца. И даже твоя улыбка утоляет их.
– Мне жаль, если твое сердце все еще болит, Кайл. Мне жаль, если хоть что-нибудь причиняет тебе боль.
– Ты меня неправильно поняла, дорогая. Это сладкая боль, боль любви и томления. Ты предупреждала меня о том, что утратила романтические иллюзии, но я-то никогда не обещал, что не буду тебя любить.
Розалин дотронулась до его руки. Она чувствовала его дыхание на своей шее и биение его сердца.
– Я сказала, Кайл, что никогда больше не стану тешить себя ложью. Но правда не ложь, а я знаю, что ты никогда бы не сказал о любви, если бы это не было правдой. Наш брак мог бы быть разумным и удачным и без любви, но то, что мы любим друг друга, думаю, только делает его лучше.
Он приподнялся, опираясь на локти, и посмотрел на нее сверху вниз сквозь пряди спутанных волос. Он смотрел на нее все еще неуверенно, но взгляд его был пронзительным и полным надежды.
– Не ожидал услышать от тебя объяснения в любви, Роуз.
Значит, он говорил о любви без надежды на взаимность? И это вызвало боль в ее сердце, ту самую благую боль, о которой говорил Кайл.
– Знаю, что ты никогда не стал бы говорить о любви несерьезно, Кайл. Знаю, что могу тебе доверять. Я видела и чувствовала твою любовь. Поэтому слова были не нужны. – Она провела кончиком пальца по его щеке. – Но я рада, что ты об этом сказал. И что я сказала тебе о своей любви. Теперь я понимаю, что значит окончательное прощание с прошлым и полная отдача настоящему и будущему, и то, что я полностью отдаю тебе сердце.
Кайл умело и страстно поцеловал ее, и передвинулся так, что оказался лежащим поверх нее, и заставил ее высоко поднять колени, и теперь смотрел на ее обнаженное тело, продолжая ласкать ее и доводить своими ласками до безумия. На Роуз накатывали волны наслаждения, и ощущения были настолько восхитительными, что она уже бесстыдно и самозабвенно молила Кайла о продолжении…
– День прекрасный. Прогуляемся!
Кайл предложил это, когда Роуз вытирала кастрюльку, в которой сварила яйца. Она сама готовила в эти дни, потому что они приехали сюда одни и оказались вдали от лондонской суеты и забот.
Розалин любила весну, но ясные и теплые дни означали грязь на дорогах и в полях. Она надела полуботинки, взяла с собой плащ и последовала за Кайлом в сад.
Они не спеша вышли из дальних ворот в поле. Розалин могла видеть вдали холм, на котором лежала в тот памятный день, мечтая о том, чтобы соединиться с Тимом.
Сегодня, когда рядом был Кайл, она не могла даже вспоминать об извращении духа, заставившем ее думать о такой возможности. Сердце ее билось слишком часто для того, чтобы она могла себе рассказать о лжи, которую еще недавно считала правдой.
– Мне надо кое-что объяснить тебе, Роуз. Боюсь, у меня невеселые новости, – сказал Кайл.
Она остановилась и пристально посмотрела на мужа. Его тон вызвал в ее сердце болезненное предчувствие.
– Что за новости?
– Похоже, я могу втянуть тебя в новый скандал.
– Не верю, что ты на это способен.
– О! Я-то верю. В такой, какой тебе был известен и раньше. Я разорен, дорогая.
Он старался говорить спокойно, как всегда, но Розалин расслышала в его тоне нежность и беспокойство.
Он беспокоился о том, как она примет это известие, но, похоже, самого его случившееся не особенно печалило или волновало. Точно так же он мог посмотреть после долгой прогулки на свои сапоги и заметить, что наступил в кучу навоза. Неприятность, но с ней можно было легко справиться.
– Насколько серьезны потери?
Она чуть не подавилась этим словом. Они, потери и разорение, принесли ей столько горя.
– Я совершенно разорен. Норбери изъял свою собственность из плана работ по строительству новых домов и поместий. Его отец подписал надлежащие бумаги, но поверенный Норбери может затянуть это дело и тяжба будет длиться до бесконечности. А сейчас прибыл лес, за который я должен заплатить, и остальные материалы приобретены в кредит. Другие инвесторы выживут. Что же касается меня…
– Ты был неспокоен еще до того, как это случилось, и теперь знаешь, что не сможешь выкрутиться. Это означает долговую тюрьму?
– Все будет зависеть от доброй воли кредиторов. Они в этом случае ничего не выиграют.
Кончиками пальцев он дотронулся до ее подбородка.
– Не беспокойся за меня. В конце концов я вернусь и восстановлю все, но это потребует нескольких лет, и, не исключено, что я изыщу новые возможности не в Лондоне. – Он обнял ее за плечи, и они продолжили прогулку.
– Ты обеспечена, – сказал Кайл. – Тебе не придется снова экономить на топливе и еде. И ты сможешь продолжить свою маленькую войну за обретение респектабельности. Это твой выигрыш от нашего брака, и есть еще один траст на твое имя, обеспечивающий тебе доход в три сотни фунтов в год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Не желаете присесть? Эти стулья с высокими спинками, обращенные сиденьями к камину, очень удобны.
– Черт возьми! Объяснитесь!
Похоже было, что они так и будут кружить по центру комнаты, как двое драчунов, разглядывающих друг друга, чтобы выбрать наиболее уязвимое место для удара.
Такая позиция подходила Кайлу лучше всего.
– Я сказал правду в зале суда. Ничего не прибавил и не убавил.
– Вы солгали! Сказали, что получили компенсацию благодаря браку с его сестрой, моей шлюхой.
Кайл нанес графу молниеносный удар в челюсть. У Норбери округлились глаза, и он зашатался.
– Я вас предупреждал, – сказал Кайл. Его грудь сжал ледяной гнев. В нем таилась холодная опасность, выжидая момента проявиться.
– Предупреждали меня? Предупреждали! Да как вы смеете! Я отправлю вас на каторгу на одном корабле с этим вором и вместе с вашей запятнанной голубицей. Теперь мой отец не может вас защитить. Вы просто еще один парвеню, ползком добравшийся до верха общества, предназначенного для лучших. Вы не имеете права здесь находиться.
– Вы ничего мне не сделаете. Если меня попросят объяснить, почему я вас ударил, я расскажу присяжным, как вы оскорбили мою жену, как вы оскорбили ее сейчас и как оскорбляли до того, как мы поженились. Я покажу им бредовое письмо, в котором вы подвергаете сомнению порядочность моей матери. Я расскажу присяжным и о других ваших проделках из далекого прошлого. Расскажу, что я не в первый раз ударил вас, и объясню почему.
Норбери притих. Сначала он казался боязливым и настороженным, но лицо его выражало свойственную ему низость.
– Ваша семья получила более чем достаточную компенсацию.
– Сомневаюсь. Радуйтесь, что я вас не убил, после того как узнал правду.
– Она сама напросилась на это. Тогда ваша тетка была хорошенькой штучкой, не такой старой клячей, как теперь. И все время кокетничала. Она пригласила нас всех…
Кайл нанес новый удар. На этот раз Норбери упал. Из его носа закапала кровь.
Он сел и принялся искать носовой платок. Промокнул кровь и, увидев ее на платке, воскликнул:
– Вы сошли с ума!
– Ни в малейшей степени.
Норбери с трудом поднялся на ноги.
– Вы доставляете слишком много неприятностей, и пора от вас избавиться. Я знаю об отчете, который вы составили по поводу состояния шахты. Как вы смеете вмешиваться в дела владельцев этой собственности? Я собирался дать вам шанс все переиграть, но теперь этого не сделаю. Я рад, что отец умер и наше сотрудничество пришло к концу. – Его глаза блеснули. На губах заиграла насмешливая и злорадная ухмылка. – Я не дам вам воспользоваться нашей собственностью в Кенте. Теперь она принадлежит мне. Не имеет значения, что бумаги подписаны. Мой поверенный так затянет процесс, что вы умрете прежде, чем он будет завершен.
Кайл сверкнул глазами и молча принял этот удар, не требовавший физического воздействия. Намерение Норбери было убить его наповал, но вместо огорчения Кайл испытал облегчение, оттого что после сегодняшнего дня больше не увидит его никогда.
Справа от него послышался слабый звук. Он оглянулся и увидел руку с бокалом вина.
Оказалось, что в библиотеке они не одни.
Спиной к ним на стуле с высокой спинкой сидел… маркиз Истербрук. Он обернулся. Лицо его было холодным и скучающим:
– Вам следовало проверить, один ли вы, прежде чем начинать обсуждать с Норбери личные вопросы.
– А вам следовало дать знать, что вы здесь, прежде чем вы нас услышали!
– Я не успел. Вы сразу начали громко ссориться и до сих пор не угомонились.
С другого стула поднялся еще один человек. Лорд Эллиот тоже был свидетелем их ссоры.
– У вас кровь, Норбери? – спросил лорд Эллиот. – Мне показалось, я расслышал звук пощечины, но, раз не последовало ответного удара, решил, что ошибся.
– Вне всякого сомнения, Норбери испугался, что покалечит Брадуэлла, если пустит в ход кулаки, – процедил сквозь зубы маркиз.
Норбери ухмыльнулся:
– Похоже, у меня оказались свидетели, Брадуэлл. Вы напали на меня, и я выдвину против вас обвинение.
– И что за смехотворный процесс это будет. Я бы не обрадовался, если бы оказался втянутым во что-нибудь столь мелкое и ничтожное, – сказал Истербрук. – Почему бы не решить это здесь и сейчас? Мы с Эллиотом уверены, что вы его не убьете, Норбери. Мы вам помешаем, если дело зайдет слишком далеко.
Норбери словно окаменел – до него не сразу дошла мысль маркиза.
Лорд Эллиот прошел мимо него и запер дверь.
– Я подержу ваши фраки.
Кайл сбросил свой и отдал лорду Эллиоту. Норбери колебался.
– Право же, вы должны ответить на его вызов, – сказал лорд Эллиот. – В подобной ситуации у джентльмена нет выбора. Неужто вы и в самом деле хотите подать в суд по такому ничтожному поводу? Это потребует нашего свидетельства, и нам придется повторить судье все то, что мы услышали. И разговор о тетке Брадуэлла послужит признанием вашей вины.
Норбери вспыхнул и сбросил фрак.
Маркиз медленно прошел через комнату, по пути отодвигая легкую мебель, чтобы освободить место.
Лорд Эллиот положил их одежду на диван и занял позицию за спиной Кайла.
– Конечно, по правилам Квинсберри.
– Начать должен я? – спросил Норбери.
– Боюсь, что да.
Граф сжал кулаки и злорадно усмехнулся.
– Брадуэлл не знает правил Квинсберри. Таким, как он, они неизвестны.
– Я их знаю. Конечно, это потребует больше времени и по окончании поединка боль будет сильнее. При подобных условиях я ничего не имею против боя.
На самом деле их схватка длилось недолго. Норбери не был ни сильным, ни ловким, а его практика мало что дала ему.
«Ради Роуз. Ради Пру. Ради других, кого я не знаю». С каждым жестким ударом по лицу противника Кайл мысленно повторял эти слова. Через десять минут Норбери оказался на полу без сознания.
Кайл смотрел на него сверху. Лед в нем превратился в холодный огонь, жаждавший гореть и гореть. Кулаки его не хотели разжиматься.
Рука маркиза опустилась на его плечо.
– Понимаю, что вы хотите большего, но этого будет достаточно. Прислони его к стене, Эллиот. Он скоро придет в себя.
Алексия не могла слишком долго оставаться на балу. Она устала. Поэтому Роуз отправилась вместе с ней на поиски тихого места, чтобы кузина могла отдохнуть. Они попытались открыть дверь библиотеки, но та оказалась запертой.
– Странно…
Алексия снова подергала ручку двери.
На этот раз дверь слегка поддалась и чуть приоткрылась. В дверном проеме она различила троих темноволосых мужчин. Они стояли совсем близко. Роуз переводила взгляд с маркиза на лорда Эллиота, а потом на Кайла. Кайл показался ей немного возбужденным и разгневанным и очень решительным.
– Дверь была заперта, – начала оправдываться Роуз.
– Неужели? – спросил лорд Эллиот с невинным видом.
Из-за спин мужчин послышался стон. Розалин склонила голову, чтобы заглянуть внутрь. Алексия тоже попыталась это сделать.
– Кто… Там кто-то на полу? – спросила Алексия. – Кому-то плохо?
– Это всего лишь граф Коттингтон, – сказал лорд Эллиот. – Он все еще празднует получение наследства с таким энтузиазмом, что, боюсь, пока не протрезвел. Я собираюсь позвать его кучера, чтобы тот помог ему добраться домой. И сделаю это незаметно, чтобы не дать гостям повод для сплетен.
Роуз покосилась на поверженного Норбери. Он вовсе не производил впечатления пьяного. Похоже было, что он избит…
Внезапно это зрелище заслонила от нее широкая мужская грудь в синем фраке. Роуз подняла глаза, и взгляд ее остановился на лице мужа.
– Кайл, ты… избил его? Снова?
– У нас с ним состоялась несколько запоздалая беседа.
Кайл взял Роуз за руку и повел в бальный зал. Выражение его лица зачаровало ее. Оно не было ни радостным, ни самодовольным, ни даже удовлетворенным. Он производил впечатление человека, выполнившего необходимую работу вроде той, когда чинил садовую калитку.
За ними следовали Истербрук и Алексия. Проницательным взглядом он окинул зал, заметил удобный стул и подвел к нему Алексию.
Усадив ее, он с беспокойством спросил:
– С вами все в порядке? Вы выглядите несколько бледной.
– Я принесу пунша, – сказал Кайл и отправился за ним.
Роуз приблизилась к маркизу:
– Он хорошо его отделал?
– Основательно.
– Я рада. Возможно, так не подобает говорить леди, но это правда.
– Миссис Брадуэлл, – тихо сказал Истербрук, обращаясь к Роуз, – вы могли бы рассказать мужу о нашей беседе, если еще не рассказали. Я говорю о той беседе, что состоялась, когда вы посетили меня. Если он выразит недоумение по поводу несоразмерно мягкого наказания Норбери, хотя он заслуживает худшей кары, скажите, что его проделки будут дорого ему стоить.
Заслуживает? Будут дорого стоить?
– Боюсь, что если я расскажу мужу обо всем, то он снова поколотит его. Особенно если узнает историю с девочкой.
– В будущем их дороги не пересекутся.
– Не думаю, что этого можно будет избежать.
Лорд Истербрук смотрел на Кайла, возвращавшегося к ним с пуншем.
– Вчера я поговорил с влиятельными пэрами. Я рассказал им историю новоиспеченного графа и его гадких поступков и показал письмо вашего брата. Их заключение было точно таким же, как мое.
– То есть они согласились, что Норбери никогда не осудят, не говоря уж о том, что он никогда не понесет наказания, а пути моего мужа в будущем непременно пересекутся с его путями?
– Я вовсе не говорил, что его никогда не осудят и что он не понесет наказания, миссис Брадуэлл. Я сказал только, что он никогда не будет привлечен к суду и против него не будет возбужден процесс. И все же одна угроза такого процесса уже сама по себе мощное оружие.
– Не понимаю.
– Пока Норбери будет приходить в себя после сегодняшней трепки, его посетят несколько епископов. Им станет известно о решении, вынесенном пэрами. Разумеется, все это будет осуществлено в частном порядке, без огласки. Если он не глуп и не потребуется более убедительных мер, я предсказываю, что скоро он навсегда уединится в своем кентском поместье, где в будущем компанию ему составят только викарии и их жены.
– Не думаю, что его способно что-нибудь остановить. Даже живя в Кенте в полном одиночестве, он будет делать что захочет.
– Для него будут подобраны особого рода личный слуга и экономка. Это будет для него чем-то вроде заключения, как уже случалось в прошлом, – роскошь останется, но никакой свободы. Можете мне поверить, что его остановят. Сегодня уже остановили.
Кайл прошел мимо них, и лицо его выражало вопрос, будто он находил любопытной и забавной столь долгую беседу своей жены с Истербруком.
– Могу я пересказать эти новости мужу? – спросила Роуз.
– Конечно. Хотя думаю, что он уже сейчас чувствует себя отмщенным. Он с такой яростью молотил Норбери кулаками, будто старался свести с ним счеты.
Маркиз направился к Алексии. Роуз не отставала от него.
– Благодарю вас за то, что вы не отказались от бремени забот, которое я возложила на вас, лорд Истербрук.
– Я счел это своим долгом, соответствующим моему положению в обществе, после того как вы довели до моего сведения эту грязную историю, миссис Брадуэлл. Как вы сказали, у пэров свой способ вершить правосудие по отношению к себе подобным.
Глава 24
Роуз любила деревню весной. Ей нравились запахи нагретой солнцем земли и пробуждающихся к жизни растений. И даже прохладный воздух, обещавший в течение дня нагреться.
Ее нравилось нежиться в постели с Кайлом, уютно устроившись под одеялом. Ветерок охлаждал их разгоряченные страстью тела.
– Ты так прекрасна! – бормотал он. – Каждый раз при виде тебя я испытываю чувство, схожее с болью.
Розалин игриво провела ладонью по груди мужа:
– Если ты испытываешь боль, я могу тебя исцелить.
Он предоставил ей такую возможность, впрочем, не забывая о том, что она должна испытать если не боль, то томление. Теперь Роуз очень хорошо знала, что такое экстаз. Ее дух освобождался от всех забот и волнений, от всех запретов и уверток и, в конце концов, от отчуждения, когда их тела сливались подобным образом.
Рука Кайла, такая сильная и мужественная, прошлась по всему ее телу. Он поцеловал ее в ухо.
– Эта боль снедает не только мое тело, Роуз. Твои ласки утоляют печали моего сердца. И даже твоя улыбка утоляет их.
– Мне жаль, если твое сердце все еще болит, Кайл. Мне жаль, если хоть что-нибудь причиняет тебе боль.
– Ты меня неправильно поняла, дорогая. Это сладкая боль, боль любви и томления. Ты предупреждала меня о том, что утратила романтические иллюзии, но я-то никогда не обещал, что не буду тебя любить.
Розалин дотронулась до его руки. Она чувствовала его дыхание на своей шее и биение его сердца.
– Я сказала, Кайл, что никогда больше не стану тешить себя ложью. Но правда не ложь, а я знаю, что ты никогда бы не сказал о любви, если бы это не было правдой. Наш брак мог бы быть разумным и удачным и без любви, но то, что мы любим друг друга, думаю, только делает его лучше.
Он приподнялся, опираясь на локти, и посмотрел на нее сверху вниз сквозь пряди спутанных волос. Он смотрел на нее все еще неуверенно, но взгляд его был пронзительным и полным надежды.
– Не ожидал услышать от тебя объяснения в любви, Роуз.
Значит, он говорил о любви без надежды на взаимность? И это вызвало боль в ее сердце, ту самую благую боль, о которой говорил Кайл.
– Знаю, что ты никогда не стал бы говорить о любви несерьезно, Кайл. Знаю, что могу тебе доверять. Я видела и чувствовала твою любовь. Поэтому слова были не нужны. – Она провела кончиком пальца по его щеке. – Но я рада, что ты об этом сказал. И что я сказала тебе о своей любви. Теперь я понимаю, что значит окончательное прощание с прошлым и полная отдача настоящему и будущему, и то, что я полностью отдаю тебе сердце.
Кайл умело и страстно поцеловал ее, и передвинулся так, что оказался лежащим поверх нее, и заставил ее высоко поднять колени, и теперь смотрел на ее обнаженное тело, продолжая ласкать ее и доводить своими ласками до безумия. На Роуз накатывали волны наслаждения, и ощущения были настолько восхитительными, что она уже бесстыдно и самозабвенно молила Кайла о продолжении…
– День прекрасный. Прогуляемся!
Кайл предложил это, когда Роуз вытирала кастрюльку, в которой сварила яйца. Она сама готовила в эти дни, потому что они приехали сюда одни и оказались вдали от лондонской суеты и забот.
Розалин любила весну, но ясные и теплые дни означали грязь на дорогах и в полях. Она надела полуботинки, взяла с собой плащ и последовала за Кайлом в сад.
Они не спеша вышли из дальних ворот в поле. Розалин могла видеть вдали холм, на котором лежала в тот памятный день, мечтая о том, чтобы соединиться с Тимом.
Сегодня, когда рядом был Кайл, она не могла даже вспоминать об извращении духа, заставившем ее думать о такой возможности. Сердце ее билось слишком часто для того, чтобы она могла себе рассказать о лжи, которую еще недавно считала правдой.
– Мне надо кое-что объяснить тебе, Роуз. Боюсь, у меня невеселые новости, – сказал Кайл.
Она остановилась и пристально посмотрела на мужа. Его тон вызвал в ее сердце болезненное предчувствие.
– Что за новости?
– Похоже, я могу втянуть тебя в новый скандал.
– Не верю, что ты на это способен.
– О! Я-то верю. В такой, какой тебе был известен и раньше. Я разорен, дорогая.
Он старался говорить спокойно, как всегда, но Розалин расслышала в его тоне нежность и беспокойство.
Он беспокоился о том, как она примет это известие, но, похоже, самого его случившееся не особенно печалило или волновало. Точно так же он мог посмотреть после долгой прогулки на свои сапоги и заметить, что наступил в кучу навоза. Неприятность, но с ней можно было легко справиться.
– Насколько серьезны потери?
Она чуть не подавилась этим словом. Они, потери и разорение, принесли ей столько горя.
– Я совершенно разорен. Норбери изъял свою собственность из плана работ по строительству новых домов и поместий. Его отец подписал надлежащие бумаги, но поверенный Норбери может затянуть это дело и тяжба будет длиться до бесконечности. А сейчас прибыл лес, за который я должен заплатить, и остальные материалы приобретены в кредит. Другие инвесторы выживут. Что же касается меня…
– Ты был неспокоен еще до того, как это случилось, и теперь знаешь, что не сможешь выкрутиться. Это означает долговую тюрьму?
– Все будет зависеть от доброй воли кредиторов. Они в этом случае ничего не выиграют.
Кончиками пальцев он дотронулся до ее подбородка.
– Не беспокойся за меня. В конце концов я вернусь и восстановлю все, но это потребует нескольких лет, и, не исключено, что я изыщу новые возможности не в Лондоне. – Он обнял ее за плечи, и они продолжили прогулку.
– Ты обеспечена, – сказал Кайл. – Тебе не придется снова экономить на топливе и еде. И ты сможешь продолжить свою маленькую войну за обретение респектабельности. Это твой выигрыш от нашего брака, и есть еще один траст на твое имя, обеспечивающий тебе доход в три сотни фунтов в год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32