Достаточно с одобрения судебных инстанций позвонить в телефонную компанию, и звонок будет переведен на нужную линию. Дело облегчается, если хозяин телефона готов к сотрудничеству. В моем случае Брие со своей командой даже не пришлось потеть в спецмашине.
Пока Брие занимался подключением к системе моего мобильного телефона и аппарата в номере, я сказал, что мне нужно на кухню в основное здание. Когда я пересекал двор, один из псов удостоил меня скучающим взглядом. Пройдя квартал, я позвонил Эйнджелу из телефонной будки у бакалейного магазина, но у него работал автоответчик. Я кратко обрисовал ситуацию и посоветовал пока не звонить мне на мобильный.
Формально, предполагается, что прослушивание должно сводиться к минимуму. Теоретически это означает, что записывающее устройство следует отключать, если разговор частного характера и не относится к интересующей теме. На практике же только круглый дурак мог рассчитывать на сохранение конфиденциальности его частной жизни, если линия прослушивалась. Поэтому было бы, мягко говоря, неразумно беседовать с грабителем и киллером, когда к телефону присоседились ребята из ФБР. Я купил в бакалее четыре кофе и вернулся к себе, где на пороге меня поджидал уже начавший беспокоиться Брие.
– Мы могли бы заказать кофе в номер, мистер Паркер, – он явно не одобрял мой поход.
– У него вкус всегда разный, – ответил я.
– Ничего страшного, – заключил агент, закрывая за мной дверь.
* * *
Первый звонок раздался в четыре часа дня. К этому времени мы успели насмотреться по телевизору всякой ерунды и зачитать едва ли не до дыр «Космополитан». Брие быстро поднялся с кровати и щелкнул пальцами, подавая знак техникам, один из которых уже надевал наушники. Отсчитав на пальцах до трех, он махнул мне, и я снял трубку.
– Чарли Паркер? – осведомился женский голос.
– Да.
– Это Рейчел Вулф.
Я посмотрел на сотрудников ФБР и покачал головой: послышался облегченный вздох.
– А как насчет минимизации? – напомнил я, прикрывая трубку рукой.
Раздался щелчок выключенного магнитофона, и Брие снова растянулся на моих чистых простынях, закинув за голову руки, и закрыв глаза.
Как видно, Рейчел почувствовала заминку.
– Вы можете говорить?
– Я не один. Можно, я перезвоню вам?
Она назвала номер своего телефона и предупредила, что ее не будет до половины восьмого. Я поблагодарил и повесил трубку.
– Ваша знакомая? – не преминул поинтересоваться Брие.
– Это мой психолог, – ответил я. – У меня невысокий порог терпимости. Она надеется, что через несколько лет я вполне смогу мириться с праздным любопытством.
Брие громко фыркнул, не открывая глаз.
Второй звонок прозвучал в шесть часов. Сильная влажность и галдеж туристов вынудили нас закрыть балконную дверь, и в комнате кисло пахло потом. На этот раз не приходилось сомневаться, чей это звонок.
– Добро пожаловать в Новый Орлеан, Берд, – синтезированный голос колебался, как туман, меняя тона.
Я подождал несколько мгновений и кивнул техникам. Брие уже искал Вулрича. На экране компьютера у балкона одна за одной мелькали карты. Мне был слышен голос Странника даже через наушники.
– Совсем ни к чему было беспокоить твоих друзей из ФБР, – он говорил голосом маленькой девочки. – Агент Вулрич с тобой?
Я молчал, ощущая убегающие секунды.
– Черт побери, Берд, не надо со мной хитрить, – тоном раздраженного ребенка продолжал Странник. От ругательства впечатление становилось еще гаже.
– Его здесь нет.
– Через тридцать минут продолжим, – на том конце провода повесили трубку.
– Он в курсе дела, – пожал плечами Брие. – Значит, не станет говорить долго, чтобы не засекли, – он опять улегся на кровать дожидаться Вулрича.
Вид у Вулрича был измотанный. От недосыпа вокруг глаз появились красные круги, и дыхание не отличалось свежестью. Он то и дело двигал ногами, как будто ему жали башмаки. Спустя пять минут после его прихода прозвенел звонок. По знаку Брие я взял трубку.
– Да.
– Слушай и не перебивай, – женский голос говорил тоном любовницы, готовящейся поведать о своих тайных фантазиях. Но голос этот был каким-то искаженным, ненастоящим. – Жаль, что все так вышло с милашкой Вулрича. Но жаль потому, что она ускользнула от меня. Ей полагалось там быть. У меня на ее счет имелись особые планы. Но у нее, как выяснилось, тоже было кое-что на уме.
Вулрич сильно прищурился, но больше ничем не показал, что услышанное его задело.
– Надеюсь, вам понравилось мое исполнение, – продолжал голос. – Может быть, вы даже начинаете что-то понимать. А если нет, то не стоит беспокоиться. У вас будет еще много возможностей все понять. Бедняга Берд. Бедняга Вулрич. Теперь горе объединяет вас. Постараюсь найти вам кого-нибудь для компании.
Голос снова изменился на низкий и угрожающий.
– Это мой последний звонок. Частные разговоры подслушивать невежливо. Мое следующее послание будет кровавым.
Разговор на этом закончился.
– Проклятье, – откликнулся Вулрич. – Вы хоть что-нибудь успели сделать?
– Решительно ничего, – Брие с досадой швырнул на постель свои наушники.
* * *
Я оставил федералов грузить свое имущество в белый фургон, а сам направился в «Наполеон Хаус» звонить Рейчел. Пользоваться мобильным как-то не хотелось. У меня появилось чувство, что разговор с убийцей оставил на нем грязный отпечаток. Да и после долгого сидения в душной комнате меня тянуло прогуляться.
Она откликнулась с третьего раза.
– Привет... – она умолкла, пытаясь определиться, как ко мне обращаться.
– Называйте меня Берд, – пришел ей на выручку я.
– Вовремя сказано... Где вы сейчас? Я слышу сильный шум, – заговорила она, нарушая неловкую паузу.
– Да, здесь шумновато. Новый Орлеан как-никак, – согласился я и вкратце обрисовал произошедшие события. Она слушала, не перебивая, и пару раз до меня донеслось ритмичное постукивание ручки по трубке.
– Вам говорят что-либо детали? – в заключение поинтересовался я.
– Что-то маячит знакомое из студенческих времен, но я не уверена, что мне удастся раскопать в памяти то, что нужно. Много воды утекло с тех пор. А что касается вашего предыдущего разговора с тем человеком, у меня есть для вас кое-что. Но информация довольно туманная, – она помолчала. – Где вы остановились?
Я сообщил ей номер телефона гостиницы и ее название. Она записала, повторяя для себя.
– Вы собираетесь мне перезвонить?
– Нет, я сейчас заказываю билет и вылетаю к вам.
Повесив трубку, я обвел взглядом неярко освещенный бар, заполненный до отказа местной публикой и посетителями, слегка напоминающими богему; часть из них, туристы, занимали комнаты над баром. В воздухе густой завесой висел дым, и звучало какое-то классическое произведение, название которого выскочило из головы.
Что-то в звонках Странника раздражало меня и настораживало, но я не мог понять, что именно. Он знал, что я в Новом Орлеане, знал, где я остановился, так как ему было известно о присутствии федералов, а из этого следовало, что он знаком с методами ведения следствия и следил за тем, как идет расследование. Об этом с самого начала предупреждала Рейчел.
Должно быть, он находился на месте преступления в одно время с нами или побывал там вскоре после нас. Его желание не затягивать разговор понятно: линия прослушивалась, но вот второй его звонок... я мысленно прокрутил его в памяти, стараясь отыскать источник беспокойства, но все впустую.
Мне очень хотелось остаться в «Наполеоне» и наслаждаться атмосферой старого бара, проникнутой радостью жизни, но я вернулся в свою гостиницу. Несмотря на жару, я распахнул большие окна и вышел на балкон. Я смотрел на здания с чугунными решетками балконов и вдыхал смешанные с запахом выхлопов ароматы, источаемые кухней ресторана по соседству. Из бара на улице Губернатора Николса неслись звуки джаза, а по Беобон-стрит народ с веселыми криками и смехом направлялся погулять в крутых кабаках; мелодичный местный говор смешивался с голосами приезжих – одним словом, жизнь за окнами била ключом.
Я стоял и думал о Рейчел Вулф. Мне вспомнились ее падающие на плечи волосы и россыпь веснушек на белой шее.
Глава 33
Ночью мне приснился жуткий сон. Я видел амфитеатр, заполненный стариками. Высоко на стенах, задрапированных узорчатой тканью, горели два факела, освещая в центре прямоугольный стол со скругленными краями и ножками, напоминающими формой кости. На столе лежала Флоренс Агуиллард. Бородатый мужчина в темных одеждах терзал ее чрево скальпелем с ручкой из слоновой кости. На ее согнутой под неестественным углом шее и за ушами виднелся багровый след от веревки.
Когда хирург сделал разрез, из чрева ее поползли, падая на пол, угри. Глаза мертвой женщины раскрылись, и она попыталась крикнуть, но хирург тряпкой закрыл ей рот. А старики молча наблюдали за происходящим, и во тьме бренчали костями скелеты. Хирург продолжал кромсать ее плоть, стоя по щиколотку в черных угрях, пока в ее глазах не померк свет.
А на грани света и тьмы стояли и смотрели на все еще чьи-то фигуры. И вот они вышли ко мне из полутьмы, моя жена и дочь, но с ними был кто-то еще, державшийся позади. Я видел только смутные очертания призрачной женской фигуры. Она принесла с собой стойкий запах гниющей растительности, зеленоватых вод и вздувшегося трупа, обезображенного разложением и газами. Она лежала в чем-то маленьком, тесном и неподатливом. Иногда о стенки ударялась рыба. Я проснулся, все еще ощущая ее запах, и голос этой женщины продолжал звучать в моих ушах:
– Помоги мне.
Кровь бросилась мне в глаза.
– Мне холодно здесь, помоги мне.
И тогда я понял, что должен, во что бы то ни стало отыскать ее.
* * *
Разбудил меня звонок гостиничного телефона. Приглушенный шторами, в комнату просачивался свет наступившего дня. Циферблат моих часов показывал 8:35, когда я снял трубку.
– Паркер? Это Морфи. Живее отрывай от постели свою задницу. Жду тебя через час в «Маркизе».
Я принял душ, оделся и направился к площади Джексона вслед за верующими, с утра пораньше решившими посетить собор Святого Людовика. У собора пожиратель огня пытался привлечь к себе внимание добропорядочной паствы. Группа темнокожих монахинь сгрудилась под желто-зеленым зонтиком.
Как-то раз мы со Сьюзен были на службе под сводами этого собора, где был изображен Христос в окружении пастухов, а над небольшим алтарем – крестоносец король Франции Людовик IX, провозглашающий Седьмой крестовый поход. За свою историю здание перестраивалось дважды. Деревянная постройка 1724 года вместе еще с восьмьюстами строениями погибла в огне пожара в Страстную пятницу 1788 года. Отстроенный заново, собор перестраивался еще раз. Свой нынешний облик он сохраняет около ста пятидесяти лет, его окна с витражами – подарок испанского правительства – выходят на усадьбу Жана Поля Дуэ.
Странно, что после стольких лет в моей памяти так ясно сохранились детали. Но запомнились они не сами по себе, а в их связи со Сьюзен. Когда я узнавал все эти подробности, она находилась рядом. Мы держались за руки, и ее волосы скреплял сзади бант цвета морской волны.
На короткое мгновение мне показалось, что, стоя на том же месте и вспоминая сказанные тогда слова, я могу вернуться в прошлое, и она вновь окажется со мной, ее рука в моей, ее запах на моей шее, вкус ее губ все еще на моих губах. Я представил, как она медленно идет по проходу, касаясь моего плеча, и вдыхает смешанный аромат ладана и цветов. А когда она проходит под окнами, то попеременно оказывается то в тени, то на свету, то снова в тени.
В глубине собора я опустился на колени перед статуей херувима с купелью в руках, попирающего ногами образ зла, и помолился за жену и дочь.
* * *
Морфи уже дожидался меня в «Маркизе», кафе-кондитерской во французском стиле. Он расположился в глубине дворика, сверкая свежевыбритой головой. Морфи был одет в тренировочные брюки, фирменные кроссовки и футболку. Перед ним стояли две чашки кофе и тарелка с круассанами. Он с сосредоточенным видом пристраивал на рогалик виноградное желе. Я подошел и сел напротив.
– Я заказал тебе кофе. Бери круассан.
– Кофе – это то, что надо. Спасибо. У тебя выходной?
– Нет, отвертелся от утреннего патрулирования, – он отправил в рот половину круассана, помогая себе пальцем. – Жена дома ворчит на меня за это, – он улыбнулся и показал пальцем на свои раздувшиеся щеки. – Она говорит, что за столом я напоминаю ей малыша на дне рождения, который старается ничего не пропустить и съесть как можно больше.
Он дожевал часть круассана, принялся за вторую половинку и продолжал уже серьезно:
– Весь Сент-Мартин в ужасе, а некоторые рыщут в окрестностях в поисках окровавленной одежды. Вулрич со своими людьми взял большую часть расследования на себя. Вся махина работы больше нас не касается. Мы занимается только обследованием местности.
Я знал, как намерен действовать Вулрич. Убийство тетушки Марии и Ти Джина подтвердило существование серийного убийцы. Детальная информация поступит во вспомогательное подразделение ФБР, занимающееся выработкой рекомендаций по методам дознания и ведению переговоров при захвате заложников, оно же занимается материалами в рамках программ систематизации преступлений с применением насилия, а также поджогов и случаев установки бомб. Но что особенно важно для данного дела, это то, что в подразделении проводился анализ и составлялась системная характеристика преступления. Из тридцати шести агентов этого подразделения в недрах академии в Куантико над аналитическими схемами трудятся только десять человек.
В то время как федералы фильтровали информацию, стремясь сформировать образ Странника, полиция продолжала вести поиски вещественных свидетельств присутствия убийцы, обследуя окрестности дома тетушки Марии. Я сразу же представил себе цепь полицейских, прочесывающих заросли. Теплый свет струится на них сквозь кружево листвы. Под ногами у них чавкает болотная грязь, а за форму цепляются колючие стебли шиповника. Другие будут, обливаясь потом, шарить в мутных водах Атчафалайи.
Дом семейства Агуиллард был залит кровью. Странник, должно быть, перепачкался в ней с головы до ног. Вероятнее всего, он запасся халатом, фартуком или комбинезоном. Но такую улику держать при себе было рискованно, поэтому он утопил окровавленную одежду в болоте, либо зарыл ее, либо уничтожил. Я склонялся к последнему варианту, однако поиски следовало продолжать.
– Я так же мало связан с расследованием.
– Слышал, – Морфи расправился с круассаном и допил кофе. – Если ты готов, пойдем, – он оставил деньги на столе, и мы вышли на улицу. Неподалеку от кафе стоял тот же обшарпанный «бьюик», что следовал за нами к дому тетушки Марии. К приборной доске скотчем был прикреплен написанный от руки указатель: «дежурный полицейский». И, тем не менее, под дворником маячила штрафная квитанция за неправильную парковку.
– Черт бы их побрал! – Морфи с досадой швырнул снятую квитанцию в мусорный бычок. – Никакого уважения к закону.
Мы ехали в сторону унылых городских микрорайонов, где темнокожая молодежь болталась у замусоренных стоянок либо кидала в корзину мяч во дворах, обнесенных колючей проволокой. Кварталы двухэтажных, смахивающих на бараки домов тянулись вдоль улиц, которые, как в плохой шутке, носили название Благочестие, Изобилие, Гуманность. Мы остановились неподалеку от винного магазина, забаррикадированного подобно крепости. Молодежь тут же убралась подальше, почуяв полицейских: даже здесь мигом узнавали бритую голову Морфи.
– Ты много знаешь о Новом Орлеане? – спросил через некоторое время Морфи.
– Нет, – признался я и взглянул на него. Ворсистая куртка оттопыривалась, скрывая тяжелый пистолет. Ладони его рук огрубели от гантелей и штанги, даже пальцы стали толстыми и мускулистыми. Когда он поворачивал голову, мышцы и жилы на шее вздувались и двигались под кожей, как змеи.
Морфи отличался от других накачанных атлетов. В нем чувствовалась скрытая опасность. Вид его мышц вызывал ощущение, что они не плод декоративного бодибилдинга. Я знал, что в каком-то баре в Монро он убил негодяя-сутенера, застрелившего одну из своих девиц и ее клиента в номере гостиницы в Лафайете. Массивный сутенер-креол, называвший себя Мор Руж-Красная Смерть, ткнул Морфи в грудь разбитой бутылкой и старался задушить. Морфи колотил креола по лицу и телу, но тот и не думал его отпускать. Тогда Морфи схватил его за горло, и так они застыли, сцепившись; потом в голове у сутенера что-то лопнуло, и он упал на стойку бара. До приезда «скорой помощи» парень не дотянул.
Это была абсолютно честная схватка, но, сидя теперь рядом с Морфи, я подумал об истории с Лютером Борделоном. В том, что это явный подонок, сомневаться не приходилось. Со времен юности тянулся за ним хвост разных проступков, и он подозревался в изнасиловании австралийской туристки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50