Я поддерживаю вас, вы поддерживаете меня. Это же так просто.
— Гувернантки не указывают хозяевам, что делать.
— А много хороших гувернанток вы видели? — спросила она терпеливо.
В его глазах блеснул веселый огонек.
— Я уж думал, что хороших не существует. Одни напыщенные дуры.
— А я то же самое думала о своих нанимателях, — возразила она. — Ну что, согласны?
В ожидании ответа Анна невольно задержала дыхание. После паузы, показавшейся ей вечностью, граф медленно кивнул.
— Хорошо. Позже мы обсудим наши действия. Я, разумеется, буду поддерживать вас, если вы будете отвечать мне взаимностью.
— Благодарю вас, — с облегчением вздохнула Анна. «В конце концов, бывало и труднее», — подумала она, наблюдая за остывающим графом. Тот вдруг направился к двери.
— Пойдемте со мной, мисс Тракстон.
«Что он задумал? « — думала Анна, следуя за ним по коридору мимо впечатляющего старого фламандского гобелена с батальной сценой. Они пересекли холл и прошли через две огромные двери. Внезапно Анна остановилась. Ей еще не доводилось бывать в комнате величественнее этой. Из ухоженного сада через длинный ряд застекленных дверей в нее лились потоки света, отражавшегося на дубовых панелях и теплыми бликами игравшего на бесчисленных полках. Затейливая вязь балясин окаймляла ступеньки, ведущие на второй этаж, где также виднелись дубовые шкафы.
Еще больше ее поразила великолепная фреска, на которой была изображена борьба Истины и Добродетели с Ленью и Невежеством. Нежно-голубой, темно-лиловый, солнечно-желтый и ярко-малиновый тона блестяще выполненной композиции делали ее поистине незабываемой.
Анна перевела взгляд на ожидающего ее реакции графа.
— Превосходно!
Он едва сумел скрыть радость за доставленное ей удовольствие.
— Это пока единственная комната, в которой воплотились мои замыслы. Но настанет день, когда преобразится весь дом.
На полу лежал золотисто-красный ковер, в углу стоял огромный письменный стол из красного дерева, а вдоль стены до камина — прекрасная коллекция античных стульев. Но все это великолепие меркло в сравнении с количеством книг, заполнявших комнату, — все полки были забиты ими.
Анна медленно пошла вдоль стены, слегка касаясь пальцами кожаных корешков. Остановилась.
— Байрон?
Граф пожал плечами.
— Воплощенное неистовство.
— Вы его поклонник?
Она невольно продекламировала:
Как шум листвы, как сладость сна,
Как свежесть тихой звездной ночи,
Прекрасен твоего лица овал,
Твои сияющие очи.
Слова повисли в тишине. У Анны потеплело в груди Она и представить себе не могла, чтобы Грейли, воплощающий в себе физическую силу, читал романтичного Байрона.
— И я очень люблю Байрона, — призналась она. Стихи сыграли с ней странную шутку: на мгновение ей показалось, что она знает Грейли уже много лет и что он ближе ей, чем она себе представляла. В следующее мгновение иллюзия рассеялась, и она горько усмехнулась, вспомнив их споры. Чтобы прервать неловкое молчание, она повернулась к полкам.
— Неужели вы все это прочли?
Граф оперся о стол, заслонив своими широкими плечами выход из комнаты.
— Еще нет. Я предпочитаю неторопливо наслаждаться книгами, а не проглатывать их.
В голосе графа было нечто, заставлявшее с вниманием относиться к его словам. Он как будто взвешивал, пробовал на вкус каждое слово. Чуть скосив глаза, Анна увидела, что Грейли по-прежнему смотрит на нее. Вздохнув, она сказала:
— Я люблю читать. И настаиваю, чтобы мои воспитанники читали.
— Если даже вам просто удастся заставить их сделать что-нибудь, вы совершите больше, чем все предыдущие гувернантки вместе взятые.
— Сколько же их было?
— Я уже сбился со счета. — Он взял с письменного стола листок бумаги и протянул ей.
Анна с неохотой оторвалась от книг и подошла к нему.
— Расписание?
— Для каждой дисциплины я выделил по полчаса. Думаю, — с оттенком гордости сказал Грейли, — я все учел: история, греческий, латынь.
— Оставьте его себе, — Анна вернула ему листок. — Я не составляю расписаний.
— Тогда как же вы распределяете время?
— Я ставлю цели каждую неделю и стараюсь не ограничивать детей временными рамками. Затем мы каждое утро составляем план занятий на целый день.
Граф Грейли нахмурился.
— Я настаиваю на расписании, коль уж мы условились сотрудничать.
— Конечно, я не против, но вряд ли стоит рассчитывать, что дети будут ему следовать.
— Почему бы и нет? Я составляю расписания для слуг и нахожу это очень удобным. Они убирают по вторникам, стирают по четвергам и так далее. Это экономит массу времени и очень эффективно.
— Да, Грейли, но дети — не слуги. Вы что, не помните себя в детстве?
По выражению его лица Анна поняла, что не помнит. Как можно не помнить? В детстве и юности наслаждаться свободой, роскошью — думать, что все время мира принадлежит тебе. Но как же такое могло случиться? Сара рассказывала ей о своих шалостях, о купании в пруду, о том, как утащила у одного из братьев перочинный нож, чтобы вырезать кролика из сука старого дуба. Как получилось, что брат Сары оказался лишен памяти детства? «Похоже, пора написать Саре», — подумала Анна. Как бы то ни было, нужно было убедить Грейли позволить ей самой составить распорядок для детской.
Стук в дверь возвестил о приходе дворецкого.
Войдя, Дженкинс поклонился.
— Милорд, комната мисс Тракстон готова. Анна обрадовалась:
— Замечательно! С удовольствием отдохнула бы перед обедом. — Она заспешила к двери. — Спасибо, что уделили мне время, граф. Ваша библиотека действительно великолепна.
Грейли удивился:
— Вы что, убегаете? Анна остановилась.
— Я никогда не убегаю. Я просто ухожу от разговора, который нам обоим неприятен.
Граф Грейли только развел руками. Он не привык иметь дело с прямодушными людьми. В роду Эллиотов откровенность была не в чести.
— Ладно, мисс Тракстон. Но мы еще вернемся к расписанию. Так или иначе.
В ее глазах запрыгали чертики. Она добилась своего.
— Непременно вернемся после того, как я съем что-нибудь.
Граф Грейли взглянул на Дженкинса:
— Мисс Тракстон устала и проголодалась. Проводите ее в комнату и скажите миссис Стиббонс, чтобы она принесла ей ленч.
— Я думаю, миссис Стиббонс уже позаботилась об этом. — Дженкинс открыл дверь и поклонился: — После вас, мисс.
Анна сделала изящный реверанс и выскочила за дверь. Она почти бежала, упруго ступая, и от ее стройных ног, грациозно двигающихся под накрахмаленными юбками, невозможно было отвести глаз.
Грейли, засунув руки в карманы, вышел из библиотеки и покачал головой. Он мог быть откровенен с собой — Анна Тракстон оказалась упрямее и привлекательнее, чем он думал, а серьезно увлекаться не входило в его планы. Правда, ему нравились красивые женщины. Если бы она меньше спорила. Хотя ему не на что жаловаться — он заполучил ее за целое состояние. Осталось только отучить ее совать нос не в свои дела.
Граф с досадой вспомнил огонек в ее глазах и вдруг засмеялся. «А эта девица не промах», — подумал он. Уже много лет никто не смешил его.
Глава 8
Мне не хватает Финеаса Тракстона, этого старого скряги. Жаль, что он разорился и уехал. Скажите, сможет ли он поправить свои дела?
Виконт Ивенсток — герцогине Честерфилд, сидя в ложе Честерфилдов в театре.
— Похоже на гарем, — заявил сэр Финеас Тракстон, глядя на широченную кровать под синим шелковым балдахином в центре комнаты, отведенной внучке. — Но мне нравится.
Анна тоже удивилась. Здесь явно была какая-то ошибка. Дорогие синие обои на стенах, ковер такой толщины, что ноги утопали в нем по щиколотку, массивный шкаф, рядом — изящный столик с бархатным пуфиком. На мраморной столешнице — набор разнообразных флаконов. И огромная, будто рассчитанная на пятерых, задрапированная синим шелком с багровыми кистями кровать.
— Это какая-то ошибка!
— Нет, все верно, — удовлетворенно сказал сэр Финеас. — Ты Тракстон, и Грейли это помнит.
— Я гувернантка!
— Сегодня. Но завтра все может измениться. — Он многозначительно пожал плечами. — Как знать, как знать! Я бы не спешил с выводами.
— И завтра я буду гувернанткой!
— Гм, — улыбка сэра Финеаса сменилась сарказмом. — Не хочу тебя обидеть, но ты что, собираешься вечно носить это платье?
— Может быть. Оно соответствует моему положению.
— Да, но не твоему происхождению. Поэтому можно было бы одеваться нормально.
— Нормально? Дедушка, я гувернантка. А гувернантке следует одеваться подобающим образом.
— Кроме того, что ты гувернантка, ты еще и Тракстон. Не забывай об этом.
«К чему это он клонит? « — нахмурилась Анна. Она не любила, когда с ней спорили.
— Дедушка, о чем ты говоришь?!
— Тсс… Ты слышала? — Он захромал к двери. — Звон посуды. Похоже, несут твой ленч.
В дверь постучали, и сэр Финеас распахнул ее. В комнату влетела миссис Стиббонс в сопровождении служанки с подносом. Увидев сэра Финеаса, экономка с негодованием воззрилась на него.
— Что это вы здесь делаете, мистер Тракстон? Вам давно уже следует отдыхать.
Сэр Финеас заулыбался:
— Я бы с удовольствием…
— Как можно отдыхать, шатаясь по дому? — Она взяла его под руку и подтащила к двери в смежную комнату. — Ваша комната за этой дверью. Вам нужно вздремнуть. Вот увидите, вам это пойдет на пользу.
Сэр Тракстон притворно надул губы.
— Ну что ж, подчиняюсь. — Он взглянул на внучку. — Я тебе еще нужен, дорогая?
— Нет. Иди отдыхай. Я займусь ленчем.
С усмешкой он позволил экономке уложить себя в постель. Слыша его слабые возражения, Анна чувствовала, что он рад проявляемому к нему вниманию.
Она подошла к кровати. Плотный голубой шелк, туго набитый матрац. Замечательно. Было бы эгоистично с ее стороны требовать комнату попроще — дедушка непременно последовал бы за ней, а он заслуживает роскоши. Анна посмотрела на гору подушек, взяла одну и с улыбкой взбила ее. «Я в самом деле достойна этого! «
Кроме того, Грейли сказал, что комната гувернантки требует ремонта, поэтому было бы дурным тоном жаловаться. Тракстоны никогда не позволяли себе неучтивости. По крайней мере, большей, чем требовалось.
Вернулась миссис Стиббонс.
— Лили, поставь поднос на столик у окна, — приказала она служанке, — думаю, мисс Тракстон захочет полюбоваться садом. У нас чудесные розы в этом году.
Служанка отнесла поднос к окну и стала раскладывать приборы.
— Не греми! — прикрикнула на нее миссис Стиббонс, смягчив улыбкой резкость тона. Она посмотрела на Анну. — Лили только неделю у нас.
Анна улыбнулась девушке.
— Прекрасное имя — Лили. Мне всегда хотелось, чтобы меня назвали как цветок, хотя с моим ростом вряд ли бы это было уместно.
Служанка улыбнулась.
— Хорошо, Лили, — сказала экономка, — налей мисс Тракстон чаю и иди.
Благодарно улыбнувшись Анне, Лили наполнила чашку и вышла, закрыв за собой дверь. Миссис Стиббонс повернулась к Анне.
— Благодарю вас, мисс. Лили хорошая девушка, только немного пугливая.
— Она выглядит доброй девушкой.
— Да, мисс. И вы завоевали ее доверие. В отличие от леди Патни.
— Бабки детей?
— Да, и притом самой мерзкой и глупой старухи, которую я только видела в жизни. Я постоянно говорю его свет-лости, что она специально приехала, чтобы натравливать на него детей.
— Если это так, почему же он не выставит ее?
— Тогда дети вообще взбунтуются. Леди Патни науськивает их. Ей нужны эти дети, и она поклялась, что получит их!
Слова были наполнены должным пафосом. «Похоже, миссис Стиббонс известно все о Грейли-Хаусе и его обитателях», — подумала Анна.
— Странно, что дети так плохо воспитаны, — вслух подумала Анна.
— Они не так плохи, как хотят казаться. — Экономка смахнула с покрывала несуществующую пылинку. — Бедняжек просто сбили с толку.
Анна улыбнулась.
— Вы выкинули всех лягушек из комнаты графа?
— Разумеется. Бедные твари облюбовали шейный платок его светлости, и мы их сразу скопом вынесли. Должно быть, им пришелся по вкусу крахмал, которым камердинер крахмалит белье его светлости. — Лицо экономки выражало неодобрение. — Тысячу раз говорила этому дураку Ледбетеру, что его светлость не любит накрахмаленные платки, но ему хоть кол на голове теши.
— Порядок превыше моды, — пробормотала Анна. — Что?
Анна печально улыбнулась:
— Извините, у меня дурная привычка разговаривать с собой. Но скажите, чего же добиваются дети своими выходками? Они должны понимать, что этим лишь злят графа.
— Именно этого они и добиваются. Они хотят заставить его выгнать их из дома вместе с бабкой.
Анна нахмурилась:
— И леди Патни поощряет это?
Миссис Стиббонс любовно поправила драпировку. Она явно гордилась своей работой.
— На мой взгляд, она и является причиной. Она носит им сладости, игрушки — в общем, делает все, чтобы переманить их на свою сторону.
— Она попросту потакает им!
— Именно. Но это как раз то, что им знакомо. Я слышала, что их родители были очень занятыми людьми, поэтому всю заботу о детях перепоручили слугам. Теперь дети используют полученный опыт, чтобы избавляться от гувернанток, которых нанимает его светлость.
«Значит, мне придется иметь дело со знатоками гувернанток, — подумала Анна. — Интересно. Очень интересно».
— Думаю, строгость графа оборачивается против него же самого.
— Как бы я ни уважала его светлость, должна признать, что он довольно суров с ними. Дети не могут этого понять — вы же знаете, как это бывает.
— Скажите, миссис Стиббонс, а что дети любят больше всего? — спросила Анна.
— Кататься на пони. Они просто обожают их, и если им дать волю, они и ночевали бы в конюшне. Но он позволяет им кататься только утром по вторникам и четвергам. Он тщательно следит за расписанием.
— Я уже слышала об этом. — Анна не сдержала негодующего жеста. — Мы с его светлостью разошлись во мнениях по этому вопросу. Я не собираюсь придерживаться расписания только потому, что это создает всего лишь ощущение порядка.
Миссис Стиббонс с удивлением посмотрела на нее.
— Это разумно звучит. Вот только, боюсь, графу это не понравится.
— Я и не надеюсь на это. К счастью, мне предстоит заниматься детьми, а не его светлостью.
— Думаю, вы ошибаетесь.
— В чем же?
— Его светлость очень пунктуален во всем, что касается его обязанностей. Он постоянно заходит в детскую, чтобы проверить, как ведут себя дети и как справляется со своими обязанностями гувернантка. — Экономка поджала губы. — Я буду рада, мисс, если вы продержитесь более двух недель.
— Я рассчитываю пробыть здесь не менее трех месяцев, — мягко сказала Анна, — понравится это детям или нет.
Миссис Стиббонс была явно озадачена.
— Что ж, удачи. Она вам понадобится, если вы собираетесь игнорировать расписание.
— Да, удача мне не помешает, — пробормотала Анна, думая, что ей придется применить все свои способности.
Миссис Стиббонс поворошила дрова в камине и поставила кочергу на латунную подставку.
— Ну что ж, мне нужно бежать. Вам еще что-нибудь нужно, мисс?
— Нет, благодарю вас. Вы очень помогли мне. Улыбнувшись, экономка вышла.
Анна дождалась, пока не затихнут ее шаги, затем набросила на столик салфетку и, перегнувшись через него, открыла окно. Был чудесный летний день, на небе ни облачка, деревья в саду сонно покачивались. Весь дом, казалось, спал. И только где-то в его глубине пятерка сорванцов строила планы, как выжить новую гувернантку.
Анна хорошо изучила детей аристократов. Эта пятерка не была исключением. Обычно детей поручали слугам, которым до них и дела не было, и выпускали из детской только чтобы представить гостям. У нее был другой подход: она проводила со своими подопечными очень много времени; изучая их и наблюдая за их поведением, она не забывала об их родителях, большинство из которых просто оставались верны традициям, в которых воспитывались сами.
Уникальность ее положения состояла в том, что она хорошо знала высшее общество и была способной и опытной гувернанткой, чьи услуги были нарасхват. Все это позволяло ей откровенно высказывать свое мнение. Как и сэр Финеас, она никогда не пренебрегала возможностью вмешаться в чью-нибудь жизнь.
«Расписание! « — Вспомнив о нем, Анна фыркнула. Первое, что она изменит в Грейли-Хаусе, — самого Грейли!
Властность графа доходила до такой степени, что он требовал полного и немедленного повиновения даже в элементарных вещах. Огромное состояние, принадлежность к древнему и уважаемому роду и, наконец, огромная физическая сила, на голову возвышающая его над другими мужчинами, видимо, давали Грейли повод считать себя сверхчеловеком. Очень опасное для подобного человека заблуждение, которое Анна и решила рассеять в первую очередь. Однако тут же засомневалась в своих силах. Только она задумалась, с чего бы начать, как в дверь деликатно постучали. Вошел лакей в ливрее с серебряным подносом.
— Записка, мисс. От его светлости. Ответ не нужен.
Анна взяла записку, лакей поклонился и исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Гувернантки не указывают хозяевам, что делать.
— А много хороших гувернанток вы видели? — спросила она терпеливо.
В его глазах блеснул веселый огонек.
— Я уж думал, что хороших не существует. Одни напыщенные дуры.
— А я то же самое думала о своих нанимателях, — возразила она. — Ну что, согласны?
В ожидании ответа Анна невольно задержала дыхание. После паузы, показавшейся ей вечностью, граф медленно кивнул.
— Хорошо. Позже мы обсудим наши действия. Я, разумеется, буду поддерживать вас, если вы будете отвечать мне взаимностью.
— Благодарю вас, — с облегчением вздохнула Анна. «В конце концов, бывало и труднее», — подумала она, наблюдая за остывающим графом. Тот вдруг направился к двери.
— Пойдемте со мной, мисс Тракстон.
«Что он задумал? « — думала Анна, следуя за ним по коридору мимо впечатляющего старого фламандского гобелена с батальной сценой. Они пересекли холл и прошли через две огромные двери. Внезапно Анна остановилась. Ей еще не доводилось бывать в комнате величественнее этой. Из ухоженного сада через длинный ряд застекленных дверей в нее лились потоки света, отражавшегося на дубовых панелях и теплыми бликами игравшего на бесчисленных полках. Затейливая вязь балясин окаймляла ступеньки, ведущие на второй этаж, где также виднелись дубовые шкафы.
Еще больше ее поразила великолепная фреска, на которой была изображена борьба Истины и Добродетели с Ленью и Невежеством. Нежно-голубой, темно-лиловый, солнечно-желтый и ярко-малиновый тона блестяще выполненной композиции делали ее поистине незабываемой.
Анна перевела взгляд на ожидающего ее реакции графа.
— Превосходно!
Он едва сумел скрыть радость за доставленное ей удовольствие.
— Это пока единственная комната, в которой воплотились мои замыслы. Но настанет день, когда преобразится весь дом.
На полу лежал золотисто-красный ковер, в углу стоял огромный письменный стол из красного дерева, а вдоль стены до камина — прекрасная коллекция античных стульев. Но все это великолепие меркло в сравнении с количеством книг, заполнявших комнату, — все полки были забиты ими.
Анна медленно пошла вдоль стены, слегка касаясь пальцами кожаных корешков. Остановилась.
— Байрон?
Граф пожал плечами.
— Воплощенное неистовство.
— Вы его поклонник?
Она невольно продекламировала:
Как шум листвы, как сладость сна,
Как свежесть тихой звездной ночи,
Прекрасен твоего лица овал,
Твои сияющие очи.
Слова повисли в тишине. У Анны потеплело в груди Она и представить себе не могла, чтобы Грейли, воплощающий в себе физическую силу, читал романтичного Байрона.
— И я очень люблю Байрона, — призналась она. Стихи сыграли с ней странную шутку: на мгновение ей показалось, что она знает Грейли уже много лет и что он ближе ей, чем она себе представляла. В следующее мгновение иллюзия рассеялась, и она горько усмехнулась, вспомнив их споры. Чтобы прервать неловкое молчание, она повернулась к полкам.
— Неужели вы все это прочли?
Граф оперся о стол, заслонив своими широкими плечами выход из комнаты.
— Еще нет. Я предпочитаю неторопливо наслаждаться книгами, а не проглатывать их.
В голосе графа было нечто, заставлявшее с вниманием относиться к его словам. Он как будто взвешивал, пробовал на вкус каждое слово. Чуть скосив глаза, Анна увидела, что Грейли по-прежнему смотрит на нее. Вздохнув, она сказала:
— Я люблю читать. И настаиваю, чтобы мои воспитанники читали.
— Если даже вам просто удастся заставить их сделать что-нибудь, вы совершите больше, чем все предыдущие гувернантки вместе взятые.
— Сколько же их было?
— Я уже сбился со счета. — Он взял с письменного стола листок бумаги и протянул ей.
Анна с неохотой оторвалась от книг и подошла к нему.
— Расписание?
— Для каждой дисциплины я выделил по полчаса. Думаю, — с оттенком гордости сказал Грейли, — я все учел: история, греческий, латынь.
— Оставьте его себе, — Анна вернула ему листок. — Я не составляю расписаний.
— Тогда как же вы распределяете время?
— Я ставлю цели каждую неделю и стараюсь не ограничивать детей временными рамками. Затем мы каждое утро составляем план занятий на целый день.
Граф Грейли нахмурился.
— Я настаиваю на расписании, коль уж мы условились сотрудничать.
— Конечно, я не против, но вряд ли стоит рассчитывать, что дети будут ему следовать.
— Почему бы и нет? Я составляю расписания для слуг и нахожу это очень удобным. Они убирают по вторникам, стирают по четвергам и так далее. Это экономит массу времени и очень эффективно.
— Да, Грейли, но дети — не слуги. Вы что, не помните себя в детстве?
По выражению его лица Анна поняла, что не помнит. Как можно не помнить? В детстве и юности наслаждаться свободой, роскошью — думать, что все время мира принадлежит тебе. Но как же такое могло случиться? Сара рассказывала ей о своих шалостях, о купании в пруду, о том, как утащила у одного из братьев перочинный нож, чтобы вырезать кролика из сука старого дуба. Как получилось, что брат Сары оказался лишен памяти детства? «Похоже, пора написать Саре», — подумала Анна. Как бы то ни было, нужно было убедить Грейли позволить ей самой составить распорядок для детской.
Стук в дверь возвестил о приходе дворецкого.
Войдя, Дженкинс поклонился.
— Милорд, комната мисс Тракстон готова. Анна обрадовалась:
— Замечательно! С удовольствием отдохнула бы перед обедом. — Она заспешила к двери. — Спасибо, что уделили мне время, граф. Ваша библиотека действительно великолепна.
Грейли удивился:
— Вы что, убегаете? Анна остановилась.
— Я никогда не убегаю. Я просто ухожу от разговора, который нам обоим неприятен.
Граф Грейли только развел руками. Он не привык иметь дело с прямодушными людьми. В роду Эллиотов откровенность была не в чести.
— Ладно, мисс Тракстон. Но мы еще вернемся к расписанию. Так или иначе.
В ее глазах запрыгали чертики. Она добилась своего.
— Непременно вернемся после того, как я съем что-нибудь.
Граф Грейли взглянул на Дженкинса:
— Мисс Тракстон устала и проголодалась. Проводите ее в комнату и скажите миссис Стиббонс, чтобы она принесла ей ленч.
— Я думаю, миссис Стиббонс уже позаботилась об этом. — Дженкинс открыл дверь и поклонился: — После вас, мисс.
Анна сделала изящный реверанс и выскочила за дверь. Она почти бежала, упруго ступая, и от ее стройных ног, грациозно двигающихся под накрахмаленными юбками, невозможно было отвести глаз.
Грейли, засунув руки в карманы, вышел из библиотеки и покачал головой. Он мог быть откровенен с собой — Анна Тракстон оказалась упрямее и привлекательнее, чем он думал, а серьезно увлекаться не входило в его планы. Правда, ему нравились красивые женщины. Если бы она меньше спорила. Хотя ему не на что жаловаться — он заполучил ее за целое состояние. Осталось только отучить ее совать нос не в свои дела.
Граф с досадой вспомнил огонек в ее глазах и вдруг засмеялся. «А эта девица не промах», — подумал он. Уже много лет никто не смешил его.
Глава 8
Мне не хватает Финеаса Тракстона, этого старого скряги. Жаль, что он разорился и уехал. Скажите, сможет ли он поправить свои дела?
Виконт Ивенсток — герцогине Честерфилд, сидя в ложе Честерфилдов в театре.
— Похоже на гарем, — заявил сэр Финеас Тракстон, глядя на широченную кровать под синим шелковым балдахином в центре комнаты, отведенной внучке. — Но мне нравится.
Анна тоже удивилась. Здесь явно была какая-то ошибка. Дорогие синие обои на стенах, ковер такой толщины, что ноги утопали в нем по щиколотку, массивный шкаф, рядом — изящный столик с бархатным пуфиком. На мраморной столешнице — набор разнообразных флаконов. И огромная, будто рассчитанная на пятерых, задрапированная синим шелком с багровыми кистями кровать.
— Это какая-то ошибка!
— Нет, все верно, — удовлетворенно сказал сэр Финеас. — Ты Тракстон, и Грейли это помнит.
— Я гувернантка!
— Сегодня. Но завтра все может измениться. — Он многозначительно пожал плечами. — Как знать, как знать! Я бы не спешил с выводами.
— И завтра я буду гувернанткой!
— Гм, — улыбка сэра Финеаса сменилась сарказмом. — Не хочу тебя обидеть, но ты что, собираешься вечно носить это платье?
— Может быть. Оно соответствует моему положению.
— Да, но не твоему происхождению. Поэтому можно было бы одеваться нормально.
— Нормально? Дедушка, я гувернантка. А гувернантке следует одеваться подобающим образом.
— Кроме того, что ты гувернантка, ты еще и Тракстон. Не забывай об этом.
«К чему это он клонит? « — нахмурилась Анна. Она не любила, когда с ней спорили.
— Дедушка, о чем ты говоришь?!
— Тсс… Ты слышала? — Он захромал к двери. — Звон посуды. Похоже, несут твой ленч.
В дверь постучали, и сэр Финеас распахнул ее. В комнату влетела миссис Стиббонс в сопровождении служанки с подносом. Увидев сэра Финеаса, экономка с негодованием воззрилась на него.
— Что это вы здесь делаете, мистер Тракстон? Вам давно уже следует отдыхать.
Сэр Финеас заулыбался:
— Я бы с удовольствием…
— Как можно отдыхать, шатаясь по дому? — Она взяла его под руку и подтащила к двери в смежную комнату. — Ваша комната за этой дверью. Вам нужно вздремнуть. Вот увидите, вам это пойдет на пользу.
Сэр Тракстон притворно надул губы.
— Ну что ж, подчиняюсь. — Он взглянул на внучку. — Я тебе еще нужен, дорогая?
— Нет. Иди отдыхай. Я займусь ленчем.
С усмешкой он позволил экономке уложить себя в постель. Слыша его слабые возражения, Анна чувствовала, что он рад проявляемому к нему вниманию.
Она подошла к кровати. Плотный голубой шелк, туго набитый матрац. Замечательно. Было бы эгоистично с ее стороны требовать комнату попроще — дедушка непременно последовал бы за ней, а он заслуживает роскоши. Анна посмотрела на гору подушек, взяла одну и с улыбкой взбила ее. «Я в самом деле достойна этого! «
Кроме того, Грейли сказал, что комната гувернантки требует ремонта, поэтому было бы дурным тоном жаловаться. Тракстоны никогда не позволяли себе неучтивости. По крайней мере, большей, чем требовалось.
Вернулась миссис Стиббонс.
— Лили, поставь поднос на столик у окна, — приказала она служанке, — думаю, мисс Тракстон захочет полюбоваться садом. У нас чудесные розы в этом году.
Служанка отнесла поднос к окну и стала раскладывать приборы.
— Не греми! — прикрикнула на нее миссис Стиббонс, смягчив улыбкой резкость тона. Она посмотрела на Анну. — Лили только неделю у нас.
Анна улыбнулась девушке.
— Прекрасное имя — Лили. Мне всегда хотелось, чтобы меня назвали как цветок, хотя с моим ростом вряд ли бы это было уместно.
Служанка улыбнулась.
— Хорошо, Лили, — сказала экономка, — налей мисс Тракстон чаю и иди.
Благодарно улыбнувшись Анне, Лили наполнила чашку и вышла, закрыв за собой дверь. Миссис Стиббонс повернулась к Анне.
— Благодарю вас, мисс. Лили хорошая девушка, только немного пугливая.
— Она выглядит доброй девушкой.
— Да, мисс. И вы завоевали ее доверие. В отличие от леди Патни.
— Бабки детей?
— Да, и притом самой мерзкой и глупой старухи, которую я только видела в жизни. Я постоянно говорю его свет-лости, что она специально приехала, чтобы натравливать на него детей.
— Если это так, почему же он не выставит ее?
— Тогда дети вообще взбунтуются. Леди Патни науськивает их. Ей нужны эти дети, и она поклялась, что получит их!
Слова были наполнены должным пафосом. «Похоже, миссис Стиббонс известно все о Грейли-Хаусе и его обитателях», — подумала Анна.
— Странно, что дети так плохо воспитаны, — вслух подумала Анна.
— Они не так плохи, как хотят казаться. — Экономка смахнула с покрывала несуществующую пылинку. — Бедняжек просто сбили с толку.
Анна улыбнулась.
— Вы выкинули всех лягушек из комнаты графа?
— Разумеется. Бедные твари облюбовали шейный платок его светлости, и мы их сразу скопом вынесли. Должно быть, им пришелся по вкусу крахмал, которым камердинер крахмалит белье его светлости. — Лицо экономки выражало неодобрение. — Тысячу раз говорила этому дураку Ледбетеру, что его светлость не любит накрахмаленные платки, но ему хоть кол на голове теши.
— Порядок превыше моды, — пробормотала Анна. — Что?
Анна печально улыбнулась:
— Извините, у меня дурная привычка разговаривать с собой. Но скажите, чего же добиваются дети своими выходками? Они должны понимать, что этим лишь злят графа.
— Именно этого они и добиваются. Они хотят заставить его выгнать их из дома вместе с бабкой.
Анна нахмурилась:
— И леди Патни поощряет это?
Миссис Стиббонс любовно поправила драпировку. Она явно гордилась своей работой.
— На мой взгляд, она и является причиной. Она носит им сладости, игрушки — в общем, делает все, чтобы переманить их на свою сторону.
— Она попросту потакает им!
— Именно. Но это как раз то, что им знакомо. Я слышала, что их родители были очень занятыми людьми, поэтому всю заботу о детях перепоручили слугам. Теперь дети используют полученный опыт, чтобы избавляться от гувернанток, которых нанимает его светлость.
«Значит, мне придется иметь дело со знатоками гувернанток, — подумала Анна. — Интересно. Очень интересно».
— Думаю, строгость графа оборачивается против него же самого.
— Как бы я ни уважала его светлость, должна признать, что он довольно суров с ними. Дети не могут этого понять — вы же знаете, как это бывает.
— Скажите, миссис Стиббонс, а что дети любят больше всего? — спросила Анна.
— Кататься на пони. Они просто обожают их, и если им дать волю, они и ночевали бы в конюшне. Но он позволяет им кататься только утром по вторникам и четвергам. Он тщательно следит за расписанием.
— Я уже слышала об этом. — Анна не сдержала негодующего жеста. — Мы с его светлостью разошлись во мнениях по этому вопросу. Я не собираюсь придерживаться расписания только потому, что это создает всего лишь ощущение порядка.
Миссис Стиббонс с удивлением посмотрела на нее.
— Это разумно звучит. Вот только, боюсь, графу это не понравится.
— Я и не надеюсь на это. К счастью, мне предстоит заниматься детьми, а не его светлостью.
— Думаю, вы ошибаетесь.
— В чем же?
— Его светлость очень пунктуален во всем, что касается его обязанностей. Он постоянно заходит в детскую, чтобы проверить, как ведут себя дети и как справляется со своими обязанностями гувернантка. — Экономка поджала губы. — Я буду рада, мисс, если вы продержитесь более двух недель.
— Я рассчитываю пробыть здесь не менее трех месяцев, — мягко сказала Анна, — понравится это детям или нет.
Миссис Стиббонс была явно озадачена.
— Что ж, удачи. Она вам понадобится, если вы собираетесь игнорировать расписание.
— Да, удача мне не помешает, — пробормотала Анна, думая, что ей придется применить все свои способности.
Миссис Стиббонс поворошила дрова в камине и поставила кочергу на латунную подставку.
— Ну что ж, мне нужно бежать. Вам еще что-нибудь нужно, мисс?
— Нет, благодарю вас. Вы очень помогли мне. Улыбнувшись, экономка вышла.
Анна дождалась, пока не затихнут ее шаги, затем набросила на столик салфетку и, перегнувшись через него, открыла окно. Был чудесный летний день, на небе ни облачка, деревья в саду сонно покачивались. Весь дом, казалось, спал. И только где-то в его глубине пятерка сорванцов строила планы, как выжить новую гувернантку.
Анна хорошо изучила детей аристократов. Эта пятерка не была исключением. Обычно детей поручали слугам, которым до них и дела не было, и выпускали из детской только чтобы представить гостям. У нее был другой подход: она проводила со своими подопечными очень много времени; изучая их и наблюдая за их поведением, она не забывала об их родителях, большинство из которых просто оставались верны традициям, в которых воспитывались сами.
Уникальность ее положения состояла в том, что она хорошо знала высшее общество и была способной и опытной гувернанткой, чьи услуги были нарасхват. Все это позволяло ей откровенно высказывать свое мнение. Как и сэр Финеас, она никогда не пренебрегала возможностью вмешаться в чью-нибудь жизнь.
«Расписание! « — Вспомнив о нем, Анна фыркнула. Первое, что она изменит в Грейли-Хаусе, — самого Грейли!
Властность графа доходила до такой степени, что он требовал полного и немедленного повиновения даже в элементарных вещах. Огромное состояние, принадлежность к древнему и уважаемому роду и, наконец, огромная физическая сила, на голову возвышающая его над другими мужчинами, видимо, давали Грейли повод считать себя сверхчеловеком. Очень опасное для подобного человека заблуждение, которое Анна и решила рассеять в первую очередь. Однако тут же засомневалась в своих силах. Только она задумалась, с чего бы начать, как в дверь деликатно постучали. Вошел лакей в ливрее с серебряным подносом.
— Записка, мисс. От его светлости. Ответ не нужен.
Анна взяла записку, лакей поклонился и исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26