– Я должен внести ясность. – Мистер Джоселин кивнул на свою визитную карточку, которую Арден бросил на соседний стол. – Я состою в штате Общества врачей, но в данный момент я здесь только как друг мистера Брюса и его дочери. Однако я не говорю, что не буду действовать как профессионал, если потребуется. И я намерен быть с вами совершенно откровенным, так как дочь мистера Брюса доверилась полностью мне в том, что касается истории ваших с ней отношений. – Он выразительно посмотрел на Ардена. – Я прочитал ваши бумаги… – он перелистал уголки сложенных стопкой мелко исписанных листов, – и могу сказать, что ваше предложение полностью и абсолютно в порядке. Я уважаю вас и лорда Белмейна за позицию, занятую вами при сложившихся обстоятельствах.
– Тогда зачем вы здесь, мистер Джоселин? – нетерпеливо спросил Арден, позволив себе немного расслабиться.
– Честно говоря, лорд Уинтер, в качестве причины она назвала мне ваше обращение с мисс Элизабет. Оно настолько скверное, что я, возможно, буду чувствовать себя вынужденным посоветовать ей отказаться от вашего щедрого предложения.
– Черт побери! – выругался Арден. – Что, по ее заявлению, я сделал Элизабет? – Он вскочил с кресла. – Ручаюсь, она сказала, что я пытался утопить дочь!
– Быть может, вы изложите мне свою точку зрения? – Мистер Джоселин поднял тонкие брови.
Стараясь подавить возмущение, вызванное наглостью незнакомца, Арден долго стоял, сжавшись в комок. До отъезда из Суонмира мистер Кинг провел с ним долгую и поучительную беседу, и теперь Арден знал, что Зения, если ее подтолкнуть, может найти способы сделать себя и Бет недосягаемыми для него и предоставить ему весь остаток жизни продираться через судебные джунгли. Арден заставил себя разжать кулаки и снова сесть. Самым спокойным тоном, на какой только был способен, он рассказал, насколько рьяно Зения от всего оберегала Бет, и о единственном дне, который он провел с дочерью на свободе.
– Я совершил ошибку, не откликнувшись, когда нас звали, – с неохотой признал он. – Но, Господь свидетель, ей не угрожала ни малейшая опасность. Ни малейшая.
– Понятно, – пробормотал мистер Джоселин. – Понятно.
– Я хочу поговорить со своей женой. – Арден старался оставаться спокойным. – Я настаиваю на разговоре.
– Лорд Уинтер, я должен попросить у вас прощения. – Адвокат открыто не улыбался, а смотрел вниз и явно бесцельно шуршал бумагами. – Мне кажется, я непреднамеренно оказался вовлеченным в небольшое недоразумение между вами и леди Уинтер, которое меня совершенно не касается. Прошу извинить меня, что я отнял у вас время, но мой долг перед мистером Брюсом… – Он убрал бумаги и, поднявшись, протянул виконту руку. – Надеюсь, вы простите, что я как надоедливый доброжелатель желаю только всего самого хорошего вашей жене и дочери. Я передам ей, что она не может сделать ничего лучшего, чем встретиться с вами, как вы настоятельно просите в своем красочном письме, чтобы вы вместе могли рассудительно обсудить сложившуюся ситуацию.
Проводив мистера Джоселина, Арден через несколько минут вышел вслед за ним из отеля и, оказавшись на улице, поднял воротник, чтобы защититься от холодной сырости. Он был привычен к лондонской погоде, но ветер, казалось, насквозь пронизывал пальто и вызывал неприятную дрожь; Арден нагнул голову и направился к книжному магазину на Стрэнд. Здесь его хорошо знали, и стопка географических и научных изданий уже дожидалась его, но продавец книг оказался несколько сбит с толку просьбой лорда Уинтера дать ему книгу о беседах.
– Что-либо из греческой философии, сэр? – спросил продавец.
– Нет, английскую. – Арден, не поднимая головы, перелистывал атлас. – С примерами. Как разговаривать с… с различными людьми.
– А-а! По-моему, вы имеете в виду сборник выражений, милорд, дающий рекомендации, как изящно излагать свои мысли. Например, сделать предложение леди, принести поздравления по поводу повышения по службе. Такого типа книгу, сэр?
– Да, именно такого типа, – ответил Арден, хмуро глядя на мыс Святой Марии острова Мадагаскар.
Зения выбрала одно из новых платьев – неяркий полосатый шелк в красновато– и желтовато-коричневых тонах. У нее не было горничной, поэтому ей пришлось попросить миссис Саттон помочь ей с корсетом и пуговицами.
– Теперь, когда мы не в особняке, я миссис Лэм, мадам, – прокомментировала няня, возясь со шнуровкой. – Его сиятельство давным-давно спросил, действительно ли меня зовут Саттон, и я ответила «нет», и все время он называл меня моим настоящим именем.
Уехав из Суонмира, Зения открыла, что у миссис Саттон, или Лэм, как няне больше нравилось, – довольно воинственный характер. Няня не делала секрета из того, что крайне неодобрительно относится к отъезду Зении в город, и даже осмелилась сделать пару замечаний, говорящих о ее отношении к лорду Уинтеру как отцу и джентльмену, но они едва ли внушили Зении особую любовь к ней. Но сейчас у Зении не оставалось выбора – она находилась в Лондоне одна и не могла сама делать все для Элизабет, поэтому она просто объяснила:
– Если вы хотите, я с удовольствием буду называть вас миссис Лэм. Вам следовало сказать об этом раньше.
– Вы наденете шляпу с красивой оранжевой лентой, мадам? – спросила миссис Лэм. Она отвела Элизабет от открытого гардероба, вытерла ей мокрый нос и свободной рукой достала шляпу, о которой говорила.
– Я иду на встречу не к королю, а к лорду Уинтеру, – ответила Зения. – Сгодится и моя повседневная черная. Боюсь, Бет простудилась.
– Осмелюсь заметить, в черной шляпе мадам выглядит страшилищем, – предупредила няня. – Его сиятельство будет идти сюда по Оксфорд-стрит и, несомненно, встретит немало женщин, которые кое-что понимают в моде.
Слова няни произвели желаемый эффект.
– Вы должны держать мисс Элизабет строго в детской на верхнем этаже. – Зения пощупала лоб дочери. – Она кажется мне немного горячей. Вы не должны приносить ее вниз ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли?
– Мадам. – Няня сделала реверанс, взяла Элизабет на руки и пошла с ней к двери, тихо ворча, что у любого ребенка, которого вытащили из постели и волокут среди ночи через всю страну, конечно, будет жар.
Повернув голову к двери, Зения прислушивалась к ее шагам и, убедившись, что няня с Элизабет добрались до третьего этажа, отложила черную шляпу и взяла другую, с яркими лентами. Шляпник назвал их цвет «капуччино», но они скорее относились к густо-оранжевым, как настурции, которые росли в саду ее матери, – и с такого же цвета вуалью, столь прозрачной, что Зении все было видно сквозь нее. Зения взяла также пару желтовато-коричневых перчаток, на которых выделялись вышитые крошечные цветочки такого же, оранжевого, цвета. Думая обо всех модницах, которых лорд Уинтер мог встретить по дороге к ней, Зения оглядела себя в зеркале. Ее волосы, сдерживаемые шляпой и спускавшиеся локонами у щек, выглядели чистыми и блестящими; платье с пышными нижними юбками, туго стянутое на талии, скроено и отделано по последней моде исключительно в английском стиле. И все-таки Зения боялась, что, взглянув на нее, Арден может увидеть в ней все того же оборванного бедуинского мальчика.
Стук раздался в то время, когда Зения спускалась по лестнице, и она остановилась на нижней ступеньке. Лорд Уинтер пришел рано, и служанка, торопливо выйдя из столовой и спрятав под фартук тряпку для пыли, пошла открывать дверь.
Он стоял на пороге, выделяясь темным силуэтом на фоне серой дождливой улицы позади него. Войдя в дом, лорд Уинтер снял шляпу и взглянул на Зению необыкновенными голубыми глазами. Если он и увидел за ее английским нарядом несчастное босоногое прошлое, то ничем себя не выдал, а спокойно поклонился и отдал служанке плащ и перчатки.
– Добрый день, леди Уинтер, – сдержанно поздоровался он.
– Входите, прошу вас. Клер?
Служанка присела и быстро направилась к черной лестнице за подносом с чаем, а Зения повела Ардена вверх по лестнице в гостиную. Накануне она и служанка весь день трудились, чтобы снова развесить шторы и снять покрывала с мебели и зеркал, но все же без расставленных повсюду безделушек и украшений комнаты выглядели неприветливыми, тем более что в пасмурный день масляные лампы освещали все ровным желтым светом.
– Вы чудесно выглядите, – резко высказался Арден и немедленно отвернулся, как будто что-то увиденное на улице привлекло его внимание, а затем снова с бесстрастным видом посмотрел на Зению.
– Благодарю вас. – Вспыхнувшая радость несколько померкла от его равнодушия. – Вы тоже хорошо выглядите.
Он был для нее таким же, как всегда: красивым, мужественным, смуглым, с кобальтово-синими глазами. Его физическое присутствие принесло с собой неуловимое ощущение превосходства и мужской силы. Зения чувствовала его мужество и силу в пустыне и именно потому последовала там за ним. Она могла выделить его среди сотни мужчин и здесь на улице.
– Садитесь, прошу вас. – Зения указала на кресло возле каминного экрана.
– Где Бет?
– Наверху. Она только что уснула. У нее небольшая температура, и я не хочу, чтобы она волновалась.
Секунду казалось, что лорд Уинтер собирается возразить ей, но он только поклонился и ждал, пока она сядет на кушетку, а потом повернул кресло и сел лицом к ней. Вошла Клер с чаем и блюдом тонко нарезанного хлеба с маслом и, поставив поднос на чайный стол возле Зении, вышла и закрыла за собой дверь.
– К сожалению, у нас нет пирожных. – Зения налила ему чай. – Вам с сахаром?
– Разве мы не можем обойтись без вежливой пустой болтовни и просто поговорить друг с другом?
– Как вам будет угодно. – Она поставила чайник, не налив себе чаю, и положила руки на колени.
– Зения, мне вовсе не нужны чай и пирожные, я их не терплю.
– Полагаю, – она в упор посмотрела на него, – вы предпочли бы есть руками, сидя на земле?
Ее язвительное замечание, казалось, озадачило его, и он, слегка нахмурившись, взглянул на нее.
– Может быть, немного посыпать масло песком, чтобы вам было проще?
– Нет. – Улыбнувшись одним уголком рта, Арден взял чашку и нарочито демонстративно с изяществом отставил мизинец. – Если нужно, я могу играть. Как поживает ваша дорогая тетя, леди Уинтер? Я слышал, у нее раз в час бывают приступы жара. У меня есть рецепт пластыря из ревеня – очень эффективное средство! Конечно, если вы предпочитаете более радикальное лечение, ничего не может быть лучше смертельной дозы мышьяка.
Почувствовав, как против ее собственной воли у нее растягиваются в улыбке губы, Зения взяла чайник и придвинула к себе свою чашку с блюдцем.
– Вы помните, как Кралла ночью разбудила меня? – неожиданно спросил лорд Уинтер.
Зения прикусила нижнюю губу, вспомнив, как его верблюдица Кралла, выросшая избалованной подачками хлеба, однажды ночью просунула свою длинную шею в палатку. Просящая голова животного раскачивалась над ними, как огромная белая змея, а теплое дыхание щекотало Ардену ухо.
– Да, – ответила Зения, – палатка была замечательная, пока существовала.
– Несправедливо! Что значит одна дыра размером с верблюдицу?
– Одна размером с нее, а другая размером с вас! – воскликнула Зения. – Я не думала, что мне удастся распутать вас. – Зения сжала губы, но потом снова непроизвольно улыбнулась.
– Ерунда. Вы просто слишком сильно смеялись, вместо того чтобы всерьез заниматься делом.
– Бедняжка Кралла стояла там с брезентом, обмотавшимся вокруг ее шеи, и терпела все с величайшим достоинством, – Зения бросила на него взгляд, – в отличие от вас.
Они оба улыбались, и когда их взгляды встретились, Зения почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, и, покраснев, отвернулась, положив себе в чай ложку сахара.
– Когда Бет смеется, я вижу, как смеетесь вы, – проговорил лорд Уинтер.
Не поднимая головы, Зения пила чай. Ее сердце громко стучало, как будто следующий момент, следующее, что скажет лорд Уинтер, могло бы навсегда изменить ее жизнь.
Мистер Джоселин настойчиво советовал ей выйти замуж за лорда Уинтера, несмотря на то что она рассказала адвокату обо всех своих страхах; он просто выставил их обоих непомерно упрямыми и глупыми. Он полагал, что лорд Уинтер не заберет у Зении Элизабет, даже если закон предоставит ему такую возможность на правах ее мужа. «По закону, когда дело доходит до этого, каждый муж имеет одинаковые права, – толковал мистер Джоселин, – однако было бы очень странно, если бы нашелся мужчина настолько жестокий или ненормальный, который воспользовался бы своими правами. Как в интересах Элизабет, так и в ваших собственных интересах следует гораздо больше бояться другого – жить отвергнутой женщиной с незаконнорожденным ребенком», – настоятельно подчеркивал он.
Зению убедили, однако не окончательно. Лорд Уинтер был необычным человеком. Им управляла не жестокость, а дьявольская сила, тот же джинн, который погнал ее собственную мать на Восток, в уединение, к абсолютной свободе, как сказала леди Белмейн, объясняя, что виновата кровь, текущая в жилах ее сына.
– Зения, – заговорил лорд Уинтер с серьезностью, заставившей ее снова поднять голову, – я хочу сказать, что я…
Казалось, ее взгляд помешал ему закончить предложение, хотя Зения изо всех сил старалась, чтобы лицо не выдало ее переживаний. Она ждала, но лорд Уинтер медлил, глядя на нее, словно ожидал, что Зения сама закончит за него фразу.
– Я хочу сказать, – наконец снова заговорил он менее уверенно, – что у меня очень… что я чувствую особо… – Он встал и отвернулся к камину. Вид экрана, видимо, восстановил ход его мыслей, и он резко сказал: – Я понимаю, что вы на самом деле не можете традиционным образом оценивать свое положение. Именно поэтому мне хотелось встретиться с вами. Все эти чертовы… прошу прощения. Эти адвокаты говорили с вами, но, вероятно, ни один из них не заставил вас понять, что будет означать для вас и Бет жить без моего законного покровительства. – Он сжал вместе заложенные за спину руки, его голос стал тверже. – Если брак со мной столь ненавистен вам, что вы предпочитаете, чтобы вас нигде не принимали, предпочитаете жить в бедности, быть выброшенной на улицу, иметь дело с мужчинами, чувствующими себя вправе оскорбительно обращаться с женщиной, что ж, тогда таков ваш выбор. Но вам следует понимать, что вы обрекаете нашу дочь на такую же жалкую участь. Вы, видимо, считаете, что я не забочусь о благополучии Бет, – он еще крепче сжал руки, на них вздулись жилы, а косточки пальцев побелели, – но я уверен, вы принесете ей гораздо больше вреда своей глупостью, эгоизмом, нежеланием подумать, проклятым ослиным упрямством. – Он сделал несколько шагов, остановился и с воинственным видом оглянулся на Зению. – Я был бы гораздо более страшным чудовищем, чем я есть, если бы оправдывал ваше поведение!
– Я вовсе не эгоистка, не упрямица и не дурочка! Я просто хочу защитить Элизабет!
Позади него дождь все сильнее барабанил по стеклам.
– Зения, вы действительно считаете меня чудовищем? – Он сердито нахмурился. – Как по-вашему, какое преступление задумал я совершить против Элизабет?
– Я не думаю, что вы специально причините вред Элизабет, – ответила она, опустив взгляд.
– Спасибо! – с горечью откликнулся он.
– Но если я выйду за вас замуж, у меня не будет власти защитить Элизабет от того, что вы можете сделать. Мистер Джоселин признал это. Даже если вы не будете ее опекуном и у вас не будет права что-либо делать, то, если я выйду за вас замуж, я не смогу ничего возразить вам… потому что по закону жена не может идти против своего мужа. – Зения встала. – Вы сами сказали мне, что можете поступать с ней, как вам вздумается, и я не смогу помешать вам.
– Я сказал такие слова в гневе!
– Быть может, вы будете в гневе и тогда, когда будете забирать ее у меня. Быть может, вы были в гневе, когда утопили девушку, на которой должны были жениться.
– Произошел просто несчастный случай. – Арден побелел, словно она дала ему пощечину.
– Вы сами говорили мне совсем иное.
Сжав зубы, он свирепо смотрел на нее.
– Вы сказали, что она мешала вам, – Зения заставила себя стоять спокойно и не отступить под его взглядом, – что она собиралась удержать вас дома, и поэтому вы ее убили.
Он чуть-чуть, почти незаметно, разжал губы и покачал головой.
– Почему я должна верить вам? – воскликнула Зения. – Я не могу! – Она повернулась, зацепив юбкой кушетку. Ей не хотелось вести сейчас разговор с ним, видеть у него на лице жесткое выражение; оно ее пугало, заставляло сердце сжиматься от раскаяния и страха.
– Почему женщина всегда доверяет мужчине? – глухим голосом спросил он.
– Я не знаю. – Она с трудом сглотнула. – Правда, не знаю.
– Возможно, потому что он ее любит. – Арден говорил так тихо, что она его едва услышала из-за шума дождя.
Зения обернулась, но он не смотрел на нее, он уже шел к двери, оттолкнув в сторону стул, как будто даже не заметил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41