Он то бросается на людей, то мучается угрызениями совести и винится перед ними... Его преследует этот кошмар, когда...Клер оборвала фразу, личико ее вытянулось.— Я умею ладить и с неврастениками, и с мизантропами, — мне пришлось успокаивающе погладить ее по руке. — Уверяю вас: я буду терпелива, как мать.Мне показалось, что мы с Клер выяснили все вопросы, но я ошиблась.— Эти люди... — медленно начала она, — родственники, прислуга... Им покажется странным то, что муж и жена спят в разных комнатах...— Это нетрудно уладить, — быстро ответила я и поймала острый взгляд Клер, доказывающий, что не такая уж она и глупенькая. — Я скажу им, что устала, что у меня болит голова, что не могу уснуть, если рядом кто-то сопит и храпит... Я выкручусь. Совру что-нибудь.— Да, придется.Клер поджала губы. В ее голосе не было уверенности в том, что я правильно решу «постельную» проблему. Поэтому я постаралась отвлечь Клер от опасной темы:— Расскажите мне о родственниках мистера Убхарта.— Дон почему-то не жалует сестру и брата. Он не встречался с ними со дня похорон второй жены. Ни Ванда, ни Карл не сумеют разоблачить вас, Мэвис. Они не знают настоящую Клер Убхарт.— Ванда и Карл — это...— Сестра и сводный брат. Ванда будет в поместье вместе с мужем — Грегори Пейтеном. Кажется, он врач.— А Карл?— Карл живет один. Или жил один.— Холостяк? — плотоядно облизнулась я, чтобы перевести подозрения Клер с мужа на другого мужчину.— О боже! Как я не подумала! — Клер расцвела. — Если между вами и Карлом наметится интрижка, это так разрядит обстановку! Только и разговоров будет — жена Дона свела с ума его брата!— Вы находите это забавным?Только теперь я начала кое-что соображать.Разговор с Клер направил мои мысли по достаточно каменистому руслу: несомненно, в поместье Убхартов меня поджидают неприятности. А на что, собственно говоря, я надеялась? Увеселительной прогулки не будет, это ясно. Хуже другое: я вступаю в круг людей, раздираемых противоречиями. И вместо семидесяти двух часов скуки получу семьдесят два часа тревоги и напряжения. Роль подставной жены будет очень трудной.— Спасибо за угощение, но мне пора, — я поднялась. — Рада была познакомиться с такой очаровательной женщиной, будущей миллионершей — я не сомневаюсь в этом.Клер проводила меня до порога.— Когда раздел наследства закончится и ваша миссия тоже, приезжайте ко мне запросто, без всяких дел, на ленч, — предложила миссис Убхарт. — Или на ужин.— Разумеется. Благодарю вас.Обе мы прекрасно понимали, что наши слова — это еще одна условность, дань вежливости, не более. Судя по всему, больше мы никогда не встретимся.Увидев, что я вхожу в агентство, Джонни широко улыбнулся.— Ну и как там жена Убхарта? Миловидная крошка? Изучила натуру?— Отстань, — отмахнулась я. — Дело предстоит не из приятных. А кончится оно тем, что меня положат на рельсы — я же миссис Убхарт! — и проутюжат экспрессом.— Раз ты шутишь, значит, не так уж все плохо, — деланно рассмеялся Джонни.— Знаешь, что я тебе скажу? Идея с подставной женой сильно смахивает на авантюру.Джонни стал серьезным. Чек на две тысячи — это не пустяки, чтобы пренебречь мнением некой Мэвис.— Ладно, не кричи «тону!», пока стоишь на берегу, — сказал он. — Нет никаких признаков опасности. И потом, я тоже еду в Санта-Барбару.— Ну вот! Я подвергаюсь опасности, отправляясь в эту чертову Испанию, а он будет нежиться на пляжах Санта-Барбары! Как всегда, самая грязная и неблагодарная работа предназначена мне. И это ты называешь партнерством?!— Мэвис, не кипятись. Как ты думаешь, где находится поместье Убхартов?— Возле Толедо, в самом Толедо... Короче, в Испании. Какое это, к черту, имеет значение?! — огрызнулась я.— Вилла «Толедо» расположена в шести милях от Санта-Барбары. И я буду всегда рядом с тобой. Рядом — это значит неподалеку.— Так это здесь?! — я нащупала кресло и, не глядя, примостилась на краешек.— Да, мы партнеры, мы единое целое, — наставительно произнес Джонни. — И моя роль не менее трудна, чем твоя. Не обнаруживая своего присутствия, я должен наблюдать за всем, что происходит в поместье, — Джонни закурил. — Убхарт заедет за тобой рано утром. А я буду жить в ближайшем отеле, где уже заказал апартаменты и даже могу сообщить тебе телефонный номер, по которому ты будешь мне названивать. Вот так...— Хорошо, каждое утро я буду сообщать тебе все, даже меню...— Вот-вот! Какие «блюда» там готовят!— Ну, первое кушанье я могу назвать даже сейчас: жаркое а ля. Мэвис.— Какое это удовольствие — иметь остроумного партнера! — хохотнул Джонни.— Мне повезло меньше, — вздохнула я. — Мой партнер — бесчувственный жлоб. Я уверена: он будет танцевать на моих похоронах. В лучшем случае — слоу-фокс.— Если, конечно, я сам перед этим тебя придушу! — осклабился мистер Рио. — Ну чего ты трясешься? С тобой все время рядом будет находиться Дональд Убхарт. И вообще, у тебя есть, как ты любишь повторять, собственная голова на плечах. И руки. Надеюсь, ты не забыла уроки морского сапера?— Ты имеешь в виду, наверное, сержанта? Нет, не забыла. С тех пор, как он показал мне свои приемчики, ни один обидчик не смог уйти от меня безнаказанным.— А что, тебя часто обижали? И кто, хотелось бы знать?— Мужчины. До чего ты бестолков.Джонни хмыкнул.— Посмотрим на это дело так: нам выписали чек на большую сумму. Убхарт хочет дать нам еще две тысячи, когда раздел наследства закончится и он получит свои чертовы миллионы. В то же время работенка у нас, в общем-то, плевая. Тебе всего-навсего нужно три дня покантоваться в роскошных апартаментах. Отдохнешь, отоспишься... А проживешь ты после этого еще очень долго.— Вот об этом — о жизни и смерти — я и хотела с тобой поговорить. Знаешь, Джонни...— Знаю. Знаю, что тебе нужно ехать домой и собирать вещи. Или ты заставишь клиента ждать завтра утром? Учти: к его приезду чемодан должен быть собран.— Джонни...— Все, дорогая. Поговорим всласть на природе. Я всегда буду у твоих ног, только звякни мне в отель.— Нет, я не буду звонить. Я буду вопить на всю Санта-Барбару!— Вот теперь ты снова похожа на прежнюю Мэвис.Он ухитрился дать мне шлепка пониже спины и каким-то образом выставил за дверь.Мэвис потащилась собирать чемоданы.Собралась я очень быстро и решила перед поездкой как следует выспаться. Сон не шел. Я включила телевизор. Зачем я это сделала?! Старый, но мастерски закрученный фильм ужасов «Кузен Франкенштейна» завел меня, как пружину часового механизма. Вместо того, чтобы навеять сон, телевизор прогнал его окончательно. Если бы из-под кровати сейчас вылез мужчина, он смог бы сделать со мной все, что захотел, — я была абсолютно деморализована.Ночь прошла в кошмарах. Но к десяти утра я была одета, как Клер, причесана, как Клер: волосы стянуты в пучок. Мэвис-бэби облачилась в свитерок, на два размера меньший, чем она обычно носит. Я вспомнила слова одного неглупого мужчины, специалиста по рекламе: «Упаковка и демонстрация, Мэвис, очень важны, без них товар не продашь. Но никогда не следует строить рекламу одного товара на недостатках другого. Высокое качество в этом не нуждается, оно говорит само за себя». Конечно, в зеркале я видела, что поддельная Клер выглядит куда лучше настоящей. Однако я должна была спрятать свое превосходство, чтобы никто не догадался по моим глазам, в каком розыгрыше он участвует. Тот специалист по рекламе был тысячу раз прав, хотя его самого интересовало во мне только то качество, которое было спрятано под юбкой.Убхарт появился ровно в 9.30. Я открыла дверь, и он вцепился в меня изучающим взглядом.«Муж» рассматривал меня довольно долго.— Я готова, — потупила я наивные глазки.— А я нет. Я не могу привыкнуть к новому облику своей жены. Мне надо... придти в себя. У вас потрясающий вид!— Стараюсь...— Вы сложили свои вещи?— Да. Вот чемоданы.Убхарт озадаченно пересчитал их:— Три небольших плоских, один очень большой и две картонки для шляп... Вы что, сюда уже больше не вернетесь?— Я взяла только то, что должна была взять настоящая миссис Убхарт. Я должна выглядеть как леди. Не так ли?«Муж» развеселился:— Да, вы правы, я как-то не сообразил... О'кей, сейчас заброшу ваши вещи, мадам, в багажник.Вскоре мы уже мчались в направлении Санта-Барбары.Солнце слепило глаза, деревья разбегались, едва замечая новенький «корветт» Дона Убхарта. Жизнь была замечательной — по контрасту с ночными кошмарами, все было так, как и предсказывал Джонни.— Хочу обсудить с вами один вопрос, — сказал Дон. — В доме никто не знает, как зовут мою последнюю жену. Поэтому лучше всего представить вас как Мэвис Убхарт — так мы не запутаемся, и все будет выглядеть естественно.— Согласна.— Я не уверен, что мои родственники приехали, — его голос поблек. — Но Эдвина наверняка уже приготовила нам комнаты.— Кто такая Эдвина? Еще одна жена?Я навострила ушки.— Это экономка. Последние два года перед смертью отца она была там, в поместье. Ее держат в доме, ибо такова была воля отца. Эдвина останется экономкой до моего тридцатилетия.— А потом? Вы прогоните ее? Кстати, сколько ей лет?— Что-то около тридцати пяти.— Эдвина должна опасаться вас, — задумчиво произнесла я.— Да уж, не думаю, что она меня любит. Будьте с экономкой настороже. Нам надо следить за ней... За ней и за Фабианом, разумеется, тоже.— Фабиан? Это имя годится для комедии или оперетты!— Фабиан Дарк — адвокат семьи Убхартов и... крепкий орешек. Нет, он не из оперетты — он, скорее, из драмы. Сухарь, резонер, все знает, ничего не боится...— Знакомо...Завтракали мы в Санта-Барбаре. Я решила как следует подкрепить свои силы перед штурмом «Толедо» и заказала бифштекс. Утро потускнело. Я вспомнила, что еду не на увеселительную прогулку, и занервничала. Впрочем, это вскоре прошло.Дорога вилась вдоль побережья. Голубая вода, голубое небо, облака... Я всматривалась в их очертания, словно надеялась увидеть некий особый небесный знак.— Вот мы и дома, — сказал Дон.На берегу океана стоял настоящий дворец с белыми стенами, белыми арками, белыми занавесями на окнах.— Боже мой, до чего красиво! — воскликнула я. — Дон, это же настоящая Испания.— «Толедо».— «Толедо»...— Точная копия того дома, в котором родилась и жила моя мать. Только побольше, пороскошнее... — Дон делал эти пояснения как бы через силу. — Добиться абсолютного сходства было очень трудно, но отец умел преодолевать трудности. Снаружи оба дома идентичны.У меня едва не закружилась голова. К горлу подступил комок.— О, теперь я вижу, на что способен мужчина, который любит свою жену.Убхарт бросил на меня странный взгляд.— Моя мать была в детстве несчастнейшим существом. Она осталась жива и не сошла с ума только потому, что надеялась вырваться из этого ада. Родители воспитывали ее с изощренной жестокостью. Мать ненавидела их, Испанию и все испанское. Словом, все то, что напоминало ей о детстве и юности. Поэтому мой отец выстроил этот дом. А так как другого дома у нее не было, мать была вынуждена здесь жить.— Как же...Язык застрял, я не смогла выговорить свой вопрос. Но Дон все понял. Он глянул на меня через плечо и бросил:— Отец был остроумным человеком, хотя его представление о шутках носило оттенок садизма. Глава 3 Женщины тридцати пяти лет казались мне всегда старухами, но Эдвина развеяла это заблуждение.Это была высокая, тонкая в кости брюнетка. Ее волосы — иссиня черные — подчеркивали белизну лица, а темные глаза блестели, как вишни, умытые дождем. Черное платье с белым воротничком делало ее строгой и даже чопорной. Взгляд метался между мной и Доном: было видно, что на душе Эдвины кошки скребут.Как положено наивной малышке Клер, я прижалась к руке Дона. Притворяться было совсем несложно: я и вправду боялась. Боялась этого огромного дома Рэндолфа Убхарта, этой женщины, затянутой в черное, и ее неспокойного взгляда...Изнутри дом подавлял, он был таким же чопорным, как Эдвина. Внутренний дворик-патио был пустынен, комнаты поражали высокими потолками и тяжелыми драпировками. У меня сложилось ощущение, что похороны Рэндолфа Убхарта явно затянулись... Во всяком случае, дом был в трауре.— Эдвина, — сказал Дон, — познакомьтесь с моей женой. Ее зовут Мэвис.Несмотря на полумрак, царивший в гостиной, Эдвина пронзила меня своим взглядом насквозь.— Приветствую вас, миссис Убхарт, — ее голос оказался бесцветным и тем не менее выдавал высокомерие и презрение. — Как поживаете?— Благодарю, хорошо, — еле слышно ответила я.— Вы остановитесь в апартаментах своих родителей, — обратилась Эдвина к Дону. — Я приготовила комнаты.— Вы очень заботливы, — пробурчал Дон.— Можете пройти туда. Багаж вам принесут.— Что, уже есть прислуга? — вскинул брови Дон.Эдвина соизволила кивнуть:— Я наняла кухарку, горничную и привратника. Все с хорошими рекомендациями.— Кто еще в доме?— Мистер Дарк. Он прибыл вчера. К вечеру должна приехать чета Пейтенов. Они сообщили об этом. А вот когда приедет ваш брат, мне неизвестно.— Мой сводный брат.— Да. Ваш сводный брат.Они обменялись взглядами: при всем желании я не смогла бы разгадать, что стоит за всем этим.— Глупо, но я забыла о том, что Карл — ваш сводный брат, — проскрипела экономка.Дональд Убхарт посмотрел на меня:— Идем, Мэвис. Я покажу наши комнаты.Я вежливо улыбнулась Эдвине:— Мы еще увидимся. Я не прощаюсь.— Разумеется. Я всегда в доме. Я его часть.Она говорила слова, предназначенные для меня, но сама в это время смотрела на Дона. Он схватил меня за руку и потащил куда-то по коридору.— Спокойно, спокойно, — шептала я ему. — Вы тащите меня так, словно вам не терпится вкусить все прелести медового месяца. Не забывайте, официально мы давно женаты.Дональд замедлил шаг.— Эдвина едва не вывела меня из себя. Эта особа появилась в доме после того, как отец развелся со второй женой. Подумать только: она ведет себя так, словно была его третьей женой! — Дон помолчал и неожиданно рассмеялся. — Только сейчас мне пришло в голову, что Эдвина, скорее всего, и была ему женой, но старик не хотел или не успел оформить отношения официально. Вот это и не дает ей покоя все пять лет после его смерти.Апартаменты, отведенные нам, были неприлично огромными: две спальни, при каждой — ванная и туалетная комнаты. Двери спален выходили в гостиную, в которой можно было бы проводить соревнования по большому теннису.— Клер могла бы спать спокойно, если бы это увидела, — сказал Дон, посмотрев на меня изучающим взглядом.Вскоре в гостиной появился привратник, сгибающийся под тяжестью моего самого большого чемодана. Он грохнул его на пол так, что звякнули «сосульки» люстры. Через десять минут появился остальной багаж. Привратник свалил его у моих ног и искоса посмотрел на меня испепеляющим взглядом.— Не поднять ли сюда еще и вашу машину, мадам? — съязвил он.— Как вы со мной разговариваете? Вы представляете, кто я?— Женщина, которая любит разнообразие в одежде, — сбавив пыл, ответил он сквозь зубы.После его ухода Дон отнес вещи в мою спальню.— Вы можете принять ванную или душ, — сказал он. — А потом мы спустимся вниз и попробуем напитки. Ну как?— Годится.— Договорились. Встретимся в пять часов, — он прикрыл дверь жестом настоящего джентльмена, а может быть, даже и настоящего мужа.Приняв душ, я начала перебирать туалеты и остановилась на черном бархатном платье, оголявшем мои плечи, а также шею и часть груди. Короче, этот лоскут держался на двух тонюсеньких бретельках и должен был демонстрировать подлинность и притягательную натуральность некоторых телесных подробностей Мэвис Зейдлиц. Платье плотно облегало фигуру, но расширялось от колен книзу: это было что-то похожее на веер в духе двадцатых годов. Модельер заверял меня, что ностальгический силуэт платья направляет мысли на вечное и непреходящее... Но я точно знаю, что у мужчин этот силуэт направляет мысли совсем в другую сторону — весьма современную, даже сиюминутную.Дон ждал меня в нашей общей гостиной. Он был очень внимателен. Платье вызвало в нем бурю чувств: я заметила это по его глазам.— Нет, — твердо сказала я. — Ничего подобного. Несмотря на то, что я — ваша жена. На три дня.— Мэвис, это будут очень длинные и мучительные для меня дни, — вкрадчиво ответил он.Мы спустились в ту гостиную, где состоялось мое знакомство с Эдвиной, пересекли ее и прошли в бар.В этом помещении крыша была стеклянной, поэтому солнце беспрепятственно гуляло по всем закоулкам. Около стойки бара стоял человек с бокалом. Толстячок. Я отметила, что его белый костюм сшит у первоклассного портного, и что когда-то этот мужчина-, несомненно, был кудряв: теперь те кудри заметно поредели. Залысины, впрочем, не портили его лица, и даже наоборот, лоб выглядел мощным — это был лоб мыслителя. Толстячок, увидев нас, заулыбался, обнажив два ряда отборных зубов. Когда мы подошли к нему поближе, я почуяла аромат дорогого парфюма.— Приятно видеть вас здесь, — сказал он и протянул для рукопожатия ухоженную руку. — Дон так долго прятал свою жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13