Марла шла через комнату к ванной, и простыня тянулась за ней, как смятая фата.
– Подожди, нам надо поговорить! – Джон устремился вслед за ней, но Сильвия его остановила:
– Так, слушайте меня все! – Она старалась взять себя в руки. – Марла, я не хочу больше тебя видеть. И не потому, что ты спала с моим мужем, а потому, что ты отняла у меня Джона – моего друга, моего врача и мою единственную надежду. – Она перевела дух и обратилась к Джону: – И ты тоже уходи, предатель. Я много лет была уверена в том, что ты меня любишь. Но оказалось, что тебе безразлично, кого любить… Все, спектакль окончен! Мама, как всегда, оказалась права. А теперь убирайтесь отсюда.
Сильвия опустилась в кресло и застыла в выжидательной позе, скрестив на груди руки. Все чувства перепутались, она уже сама не понимала, чего хочет, кого любит и кого ненавидит.
Марла сгребла с пола свою одежду и подошла к Сильвии, кутаясь в простыню.
– Вот, – сказала она, протягивая кольцо. – Спасибо, у меня теперь будет свое. Джон мне подарит. Из ванной есть другой выход, так что ты меня больше не увидишь.
Джон в это время молча обувался. Перед тем как уйти, он бросил Сильвии:
– Ты была несправедлива. Может быть, когда-нибудь ты это поймешь.
В комнате остался только Боб. Он по-прежнему сидел на постели, натянув до плеч одеяло.
– А что же ты скажешь мне, Сильвия?
– То же, что и остальным. Одевайся и уходи.
– Из дома?
– Из моей жизни! Я двадцать лет только и делала, что отдавала. Я всю жизнь заботилась о других, и тебя это вполне устраивало. Тебе в голову не приходило поинтересоваться, что нужно мне!
– Ты вправе упрекать меня. Но мне казалось, что за последнюю неделю между нами все изменилось. Разве мы оба не почувствовали настоящую страсть?
Сильвия только пожала плечами. Боб влез в брюки, встал и подошел к ней. Он положил руку ей на плечо, но она резко отстранилась.
– Значит, я должен потерять все, что люблю, из-за этой проклятой истории?
Она кивнула, все так же сидя в кресле. – Именно так я и думаю.
– Но ведь ты обещала, что выйдешь за меня замуж! – с отчаянием в голосе проговорил Боб.
– Тогда я была не я, а она, – напомнила ему Сильвия. – Не переживай. Возможно, Марла еще передумает и снова вернется к тебе.
Боб так побледнел, что на его посеревшем лице с особой четкостью проступили веснушки. Он был уничтожен и не мог вымолвить ни слова. Ее план блестяще осуществился: Боб предстал перед ней клоуном, лжецом, глупцом. Почему же ей так безумно тяжело?
Сильвия держалась из последних сил, стараясь выглядеть спокойной. Она боялась пошевелиться, произнести хоть слово, даже вздохнуть. Но стоило Бобу выйти за дверь, она рухнула на постель и дала волю слезам.
32
Несколько часов спустя семья собралась в гостиной. Теперь все уже были в курсе событий. По совету Милдред друзья детей уехали – Джим выдал им деньги на гостиницу и обратную дорогу. Близнецы сидели вместе с остальными членами семьи за столом, унылая пустота которого наилучшим образом отражала состояние их души. В течение часа уже они сидели и ели пироги с тыквой, которых Марла напекла бессчетное количество.
Все знали, что Боб уехал, а Сильвия заперлась в спальне и никого к себе не пускает. Когда на лестнице послышались шаги, все отвлеклись от пирогов и переглянулись. Сильвия вошла в комнату с покрасневшими, опухшими от слез глазами.
– Пирог остался? – тихо спросила она.
Милдред молча отрезала ей изрядный кусок, а Джим подвинул свою тарелку:
– Вот, можешь доесть мой, детка.
– Спасибо, папа. – Сильвия похлопала его по руке.
На самом деле есть ей совсем не хотелось – особенно под такими пристальными взглядами. Все смотрели только на нее. Конечно, дети догадались, что произошло. Хорошо еще, что они оказались избавлены от подробностей…
– Мама, вы с папой… – начала Рини, но Кении перебил ее:
– Они будут нас по-прежнему любить и придут к нам на окончание колледжа и на наши свадьбы… – Он говорил с фальшивой искренностью актера школьного театра. – Но придут поодиночке.
– Дети, я должна вам сказать…
Сильвия собиралась как-то успокоить их, но поняла, что не может найти слов.
– Интересно, а куда уходит любовь, когда она уходит? – вдруг спросила Рини. – О, мама, я имею в виду не тебя, а себя. Брайен говорит, что любит меня, а я… – Она помолчала. – Я уже не чувствую, что люблю его. Все это было вчера.
Зазвонил телефон. Фил и Розали одновременно вскочили, чтобы снять трубку, но Фил оказался проворнее. Он начал что-то невнятно внушать своей бывшей жене, та отвечала, и их шепот становился все жарче.
– Не говори ей ничего, – настаивала Розали.
– Но она же спросит. Роз.
– Ну, тогда зови ее. Но учти: она не станет с ним разговаривать, а иначе она просто тряпка.
– Кто это? – спросила Милдред. Сильвия уже знала ответ, но промолчала.
– Это Боб, – с притворным безразличием ответил Фил.
– Повесь трубку и не разговаривай с этим сукиным сыном! – гаркнул Джим.
Милдред подняла брови и выразительно посмотрела на мужа, а Кении и Рини не сводили глаз с матери. «Какой урок они получат, глядя на меня?» – подумала Сильвия.
Милдред взяла ее за руку и увела в холл.
– Сильвия, если отец сердит на Боба, это еще не причина, чтобы тебе не простить своего мужа. Я полагаю, твой план удался. Ты достигла даже большего, чем хотела. Теперь вопрос в том, любишь ли ты его.
– Я всегда любила его, – призналась Сильвия. – Он не обращал на меня внимания, но я любила его. Я сердилась на него – и продолжала любить. Он мне изменил, но я не перестала любить его. – Она спокойно посмотрела на Милдред. – На этот счет никогда сомнений не было. Вопрос в другом: любил ли он меня? Я не хочу, чтобы он вернулся, и я снова стала для него нянькой, уборщицей и прачкой. Следить за тем, чтобы его запонки всегда были на месте, может кто угодно. Мама, я хочу, чтобы он вернулся, но только если он меня любит по настоящему.
– Эй, Боб ждет у телефона! – крикнул Фил.
– Ничего, подождет, – ответила Милдред и снова повернулась к дочери. – Запомни, Сильвия: мужчины не такие, как мы, женщины. Они как бы даже не совсем люди, а… скажем так: человекоподобные существа.
– Это неправда, мама!
Сильвия вышла из холла и задержалась, чтобы поцеловать Кении в макушку.
– Сильвия, ну что ты? – Фил показывал на трубку.
– Тебе же звонят, Сильвия, – напомнила Милдред дочери. – Или ты хочешь, чтобы я ответила?
– Все в порядке, – успокоила мать Сильвия. – Я возьму трубку в «музыкальной», – сказала она Филу.
Боб сидел за рулем Прелестной Малютки, прижимая к уху телефонную трубку. Температура падала, трубка запотела от его дыхания, и он зябко поежился. Боб не помнил, как много времени провел в холодной машине, но был готов ждать сколько понадобится. Кроме всего прочего, это давало ему возможность подумать.
Как он мог оказаться таким болваном?! Какой же он осел! Боб пытался рассердиться на Сильвию за ее розыгрыш, но у него ничего не получалось. Более того, он испытывал непонятную гордость за нее! Ведь все началось с его собственной лжи, и ему нечего было осуждать Сильвию за то, что она оказалась хитрее. Боб снова начал прокручивать в уме события последней недели, и краска стыда горячей волной залила его замерзшее лицо. И как он только не заметил, что Марла и Сильвия почти близнецы? Как он не заметил подмены? А главное – до какой же степени он был глуп, что решился пойти на риск потерять семью ради мимолетного увлечения молодой женщиной! Но, может быть, он все же не совсем законченный кретин, если еще способен признать, что он кретин? Ему сорок четыре года, и никакая молодая женщина не способна этого изменить. Он мужчина средних лет, скоро наступит старость, а потом он умрет. Вот и весь сценарий. Вопреки расхожему мнению, отрицание не может остановить процесс старения.
Боб поежился в темноте ночи: матерчатая крыша плохо защищала от холода. Зачем он с такой тщательностью восстанавливал эту машину, зачем так упрямо ездил на ней? Скорее всего, это часть все той же болезни: синдрома «хочу оставаться молодым». Нечто подобное случилось в свое время с Филом – и он разрушил свою жизнь.
Боб сидел в нелепой, маленькой, промерзающей насквозь машине, и думал о том, как сильно он любит Сильвию. В какой же момент он перестал ценить их брак и решил, что она постарела? На самом деле не Сильвия постарела, а он. Она осталась живой и импульсивной, по-прежнему влюбленной в свою музыку; она все так же была готова путешествовать и совершать сумасбродные поступки. Даже этот розыгрыш говорил о ее изобретательности и таланте.
И снова, сидя в одиночестве, в ожидании решения своей судьбы, Боб мучительно покраснел.
Он вспомнил, какими волнующими были минуты их близости в квартире Марлы. И как же он был глуп и слеп, что не узнал ее! В Библии говорится, что Авраам познал Сару. Может быть, речь идет о сексе? А вот он не узнал Сильвию и, возможно, окончательно разрушил свою жизнь…
Боб посмотрел на телефонную трубку и, сознавая свою вину, произнес молитву.
Сильвия вошла в «музыкальную» комнату и закрыла за собой дверь. Она не спешила брать трубку, поскольку не знала, что сказать Бобу. И что такого мог сказать Боб, чтобы все наладилось?
Она включила наружное освещение, но в комнате свет не зажигала. Сквозь створчатые двери открывался изумительный вид. Мороз выбелил газон, и на этом фоне особенно резко выделялась темная масса вечнозеленых кустарников. Сильвия села к роялю, как делала всегда в минуты радости и печали. Она заиграла ноктюрн, и музыка придала ей сил. Она решила, что должна, по крайней мере, выслушать Боба.
Сильвия со вздохом сняла трубку.
– Что ты хочешь? – спросила она.
– Сильвия? – В голосе Боба чувствовалось удивление, словно он не ожидал, что она отзовется.
– Да, это я. Что ты хочешь? – повторила она.
– Чего я хочу? Я хочу тебя… Наверное, это может показаться возмутительным, но ты спросила, и я ответил. – Голос Боба звучал глухо. Сильвии даже показалось, что он плакал. Но она подумала, что ей тоже пришлось в свое время достаточно поплакать. – Сильвия, сейчас, когда я все теряю, мне многое стало ясно.
– Неужели? Впрочем, к концу все всегда становится яснее, – заметила Сильвия. – Так что же ты понял?
– Сильвия, я не любил ее! Я даже плохо ее знал…
– Ну, положим, в определенном смысле ты знал ее даже слишком хорошо, – напомнила Сильвия.
– Я теперь понимаю, что просто слишком любил прошлое – то время, когда мы были молоды и счастливы, – задумчиво говорил Боб. – Я искал тебя прежнюю. Но это происходило на подсознательном уровне: я даже не видел вашего сходства. Понимаю, в это, очевидно, трудно поверить, но, думаю, дело в том…
В кармане у Сильвии загудел сотовый телефон.
– Не клади трубку, – сказала она и ответила на новый вызов.
– Сильвия? Это Марла, то есть Сьюзен.
– Что тебе нужно? – нахмурилась Сильвия.
– Хочу поблагодарить тебя и сообщить новость: мы с Джоном обручились! Я тебе первой об этом говорю.
– Обручились? А как же Нора?
– Кто это Нора?
– Неважно. – Сильвии подумалось, что все вокруг сошли с ума, и она не была исключением. – Наилучшие пожелания, – выдавила она из себя. Неужели Джон всерьез собрался жениться на этой девице?! Впрочем, он волен выбирать. Возможно, ее мать и права: мужчины – всего лишь человекоподобные существа.
– Передай Джону мои поздравления.
– Ты единственный на свете человек, кто дал мне обещание и выполнил его! – с жаром произнесла Марла.
– Будем надеяться, это была первая ласточка. Извини, Марла, я тут говорю по другому телефону, – сказала Сильвия и нажала кнопку. – Боб, ты еще здесь?
– Где же мне быть? Сильвия, ты должна меня выслушать. Я всегда любил тебя. Даже если на некоторое время забывал об этом, все равно это правда. Нам надо было побольше общаться, заниматься музыкой… Ведь мы с тобой когда-то были неплохой командой!
Она кивнула, но промолчала.
– Ты действительно всю себя отдавала нам. Но я тоже могу отдавать! Я очень многим могу пожертвовать ради тебя, Сильвия.
– Я что-то сомневаюсь, – ответила она, чувствуя, как по щеке катится слезинка. Она уже поплакала достаточно, но казалось, что эта одинокая слеза вобрала в себя всю ее боль и обиду. Она щекотала ей щеку, но Сильвия ее смахивать не стала. – Ты очень меня обидел, – прошептала она. – Это было так жестоко с твоей стороны.
– Я знаю, ты нрава, – согласился Боб. – Ну, может быть, ты сумеешь простить меня. Ведь я же тебя простил…
Он был неподражаем, как и все мужчины. Интересно, способны ли они хоть что-нибудь понимать?
– Как ты можешь сравнивать? Ты разрушил мою веру в тебя!
– Но я…
Сильвия не дала ему продолжать. Она должна была высказать все до конца. И если он не в состоянии понять ее боль, она ему о ней расскажет.
– Не знаю, как я не сошла с ума. Ты изменял мне со своей любовницей, а я при этом присутствовала. Я сама была ею! Помнишь, как ты обнимал меня? Ведь это меня ты обнимал и целовал! – Она застонала от сжавшей сердце боли, но не разрешила себе заплакать.
– Сильвия, я не знал, я…
– Боб, ты не знал слишком многого. Ты не знал, например, что Марла похожа на меня. А все потому, что не видел в ней личности, не понимал, что причиняешь ей боль и обманываешь ее. Ты также не знал, что любишь меня, и не знал, как я страдаю без близости с тобой. А еще ты не знал, на что я способна в постели… Вспомни, ведь это было прекрасно, мы идеально подходили друг другу. Только ты не знал, что мы – это мы. Ты очень долго меня недооценивал, Боб. Я не только специалист по стирке и уборке! – Сильвия чувствовала, что рыдания рвутся наружу, но ей удалось их подавить. – У меня до сих пор богатое воображение, я ощущаю в себе столько сил, столько страсти, а ты ничего этого не замечал. Ты… ты… О, Боб, ты просто дурак!
– Мне нечем оправдываться, – вздохнул Боб. – Я не только дурак, я – негодяй. Но… Я много думал, Сильвия, и понял, когда совершил главную ошибку в своей жизни. Все пошло не так после того, как я отказался от музыки. Я начал обижаться на тебя, раздражаться на детей и Джима. Мне хотелось найти виновного, но дело было во мне самом. Я сделал свой выбор – и мне было удобно идти по проторенной колее. Однако я не мог забыть о том, что когда-то хотел стать великим музыкантом.
Сильвия услышала, как у него перехватило дыхание. Она не представляла, откуда он звонит, но спрашивать не стала.
– Я никогда не был таким открытым, гармоничным человеком, как ты, – продолжал Боб. – Я не знал границ своих возможностей. – Наступило долгое молчание. – Сильвия, ты позволишь мне попытаться наверстать упущенное?
Сильвия встала и подошла к окну, сжимая в руке телефонную трубку. Что она могла ответить?
Боб был сейчас в отчаянии и мог пообещать все, что угодно. Но кто скажет, как надолго хватит его решимости?
– Я не знаю, что ответить, Боб, – призналась она. – Я очень боюсь, что больше никогда не смогу поверить тебе.
И все же ее душа рвалась к нему – единственному мужчине, которого она в своей жизни любила. Сильвия вспомнила две последние ночи, проведенные с ним, – пусть и в постели другой женщины. Тогда она не сомневалась, что он тоже любит ее… «Нет, нельзя быть такой слабой, – сказала себе Сильвия. – Я ведь не знаю, на что в действительности он готов пойти ради меня, от чего готов отказаться». Как возместить то, что потеряно? Сможет ли Боб измениться, перестать быть таким отстраненным и замкнутым? Ей не хотелось оставаться одной, разрушать семью, но ее не устраивала та жизнь, которой она жила раньше.
– До свидания, Боб, – сказала она и повесила трубку.
Сильвия прислонилась лбом к прохладному стеклу. Ну, вот и все. На этом ее супружеская жизнь кончена. Она до конца дней останется одна, и ей некого будет любить. Едва ли она снова отправится искать счастье: как можно поверить какому-то другому мужчине, если самый близкий человек так унизил ее, причинил ей такую боль? Есть вещи, которые невозможно простить…
Но стоило Сильвии подумать так, она внезапно поняла, что давно уже простила Боба. И не потому, что была «безвольной тряпкой» или слишком доброй, не из-за того, что простить было удобнее и проще. Дело было даже не в тех минутах страсти, которые ей хотелось испытать снова. Она простила его по той простой причине, что Боб, как многие мужчины, часто не отдавал себе отчета в собственных поступках, пока не сталкивался с результатом.
Она была уверена, что Боб не хотел причинить ей боль… Когда он выбрал женщину, похожую на нее, это была его попытка восстановить прошлое. Да, способ оказался глупым и не принес ничего, кроме вреда. Он едва не разрушил их жизнь и, возможно, наложил отпечаток на жизнь детей. Но тем не менее Боб наверняка не желал ничего подобного. Просто он поступил необдуманно, и Сильвия не сомневалась, что раскаивается он искренне.
Итак, она его простила. И что же? Почему она не сделала этого полчаса назад? Неужели мудрость всегда приходит к людям слишком поздно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Подожди, нам надо поговорить! – Джон устремился вслед за ней, но Сильвия его остановила:
– Так, слушайте меня все! – Она старалась взять себя в руки. – Марла, я не хочу больше тебя видеть. И не потому, что ты спала с моим мужем, а потому, что ты отняла у меня Джона – моего друга, моего врача и мою единственную надежду. – Она перевела дух и обратилась к Джону: – И ты тоже уходи, предатель. Я много лет была уверена в том, что ты меня любишь. Но оказалось, что тебе безразлично, кого любить… Все, спектакль окончен! Мама, как всегда, оказалась права. А теперь убирайтесь отсюда.
Сильвия опустилась в кресло и застыла в выжидательной позе, скрестив на груди руки. Все чувства перепутались, она уже сама не понимала, чего хочет, кого любит и кого ненавидит.
Марла сгребла с пола свою одежду и подошла к Сильвии, кутаясь в простыню.
– Вот, – сказала она, протягивая кольцо. – Спасибо, у меня теперь будет свое. Джон мне подарит. Из ванной есть другой выход, так что ты меня больше не увидишь.
Джон в это время молча обувался. Перед тем как уйти, он бросил Сильвии:
– Ты была несправедлива. Может быть, когда-нибудь ты это поймешь.
В комнате остался только Боб. Он по-прежнему сидел на постели, натянув до плеч одеяло.
– А что же ты скажешь мне, Сильвия?
– То же, что и остальным. Одевайся и уходи.
– Из дома?
– Из моей жизни! Я двадцать лет только и делала, что отдавала. Я всю жизнь заботилась о других, и тебя это вполне устраивало. Тебе в голову не приходило поинтересоваться, что нужно мне!
– Ты вправе упрекать меня. Но мне казалось, что за последнюю неделю между нами все изменилось. Разве мы оба не почувствовали настоящую страсть?
Сильвия только пожала плечами. Боб влез в брюки, встал и подошел к ней. Он положил руку ей на плечо, но она резко отстранилась.
– Значит, я должен потерять все, что люблю, из-за этой проклятой истории?
Она кивнула, все так же сидя в кресле. – Именно так я и думаю.
– Но ведь ты обещала, что выйдешь за меня замуж! – с отчаянием в голосе проговорил Боб.
– Тогда я была не я, а она, – напомнила ему Сильвия. – Не переживай. Возможно, Марла еще передумает и снова вернется к тебе.
Боб так побледнел, что на его посеревшем лице с особой четкостью проступили веснушки. Он был уничтожен и не мог вымолвить ни слова. Ее план блестяще осуществился: Боб предстал перед ней клоуном, лжецом, глупцом. Почему же ей так безумно тяжело?
Сильвия держалась из последних сил, стараясь выглядеть спокойной. Она боялась пошевелиться, произнести хоть слово, даже вздохнуть. Но стоило Бобу выйти за дверь, она рухнула на постель и дала волю слезам.
32
Несколько часов спустя семья собралась в гостиной. Теперь все уже были в курсе событий. По совету Милдред друзья детей уехали – Джим выдал им деньги на гостиницу и обратную дорогу. Близнецы сидели вместе с остальными членами семьи за столом, унылая пустота которого наилучшим образом отражала состояние их души. В течение часа уже они сидели и ели пироги с тыквой, которых Марла напекла бессчетное количество.
Все знали, что Боб уехал, а Сильвия заперлась в спальне и никого к себе не пускает. Когда на лестнице послышались шаги, все отвлеклись от пирогов и переглянулись. Сильвия вошла в комнату с покрасневшими, опухшими от слез глазами.
– Пирог остался? – тихо спросила она.
Милдред молча отрезала ей изрядный кусок, а Джим подвинул свою тарелку:
– Вот, можешь доесть мой, детка.
– Спасибо, папа. – Сильвия похлопала его по руке.
На самом деле есть ей совсем не хотелось – особенно под такими пристальными взглядами. Все смотрели только на нее. Конечно, дети догадались, что произошло. Хорошо еще, что они оказались избавлены от подробностей…
– Мама, вы с папой… – начала Рини, но Кении перебил ее:
– Они будут нас по-прежнему любить и придут к нам на окончание колледжа и на наши свадьбы… – Он говорил с фальшивой искренностью актера школьного театра. – Но придут поодиночке.
– Дети, я должна вам сказать…
Сильвия собиралась как-то успокоить их, но поняла, что не может найти слов.
– Интересно, а куда уходит любовь, когда она уходит? – вдруг спросила Рини. – О, мама, я имею в виду не тебя, а себя. Брайен говорит, что любит меня, а я… – Она помолчала. – Я уже не чувствую, что люблю его. Все это было вчера.
Зазвонил телефон. Фил и Розали одновременно вскочили, чтобы снять трубку, но Фил оказался проворнее. Он начал что-то невнятно внушать своей бывшей жене, та отвечала, и их шепот становился все жарче.
– Не говори ей ничего, – настаивала Розали.
– Но она же спросит. Роз.
– Ну, тогда зови ее. Но учти: она не станет с ним разговаривать, а иначе она просто тряпка.
– Кто это? – спросила Милдред. Сильвия уже знала ответ, но промолчала.
– Это Боб, – с притворным безразличием ответил Фил.
– Повесь трубку и не разговаривай с этим сукиным сыном! – гаркнул Джим.
Милдред подняла брови и выразительно посмотрела на мужа, а Кении и Рини не сводили глаз с матери. «Какой урок они получат, глядя на меня?» – подумала Сильвия.
Милдред взяла ее за руку и увела в холл.
– Сильвия, если отец сердит на Боба, это еще не причина, чтобы тебе не простить своего мужа. Я полагаю, твой план удался. Ты достигла даже большего, чем хотела. Теперь вопрос в том, любишь ли ты его.
– Я всегда любила его, – призналась Сильвия. – Он не обращал на меня внимания, но я любила его. Я сердилась на него – и продолжала любить. Он мне изменил, но я не перестала любить его. – Она спокойно посмотрела на Милдред. – На этот счет никогда сомнений не было. Вопрос в другом: любил ли он меня? Я не хочу, чтобы он вернулся, и я снова стала для него нянькой, уборщицей и прачкой. Следить за тем, чтобы его запонки всегда были на месте, может кто угодно. Мама, я хочу, чтобы он вернулся, но только если он меня любит по настоящему.
– Эй, Боб ждет у телефона! – крикнул Фил.
– Ничего, подождет, – ответила Милдред и снова повернулась к дочери. – Запомни, Сильвия: мужчины не такие, как мы, женщины. Они как бы даже не совсем люди, а… скажем так: человекоподобные существа.
– Это неправда, мама!
Сильвия вышла из холла и задержалась, чтобы поцеловать Кении в макушку.
– Сильвия, ну что ты? – Фил показывал на трубку.
– Тебе же звонят, Сильвия, – напомнила Милдред дочери. – Или ты хочешь, чтобы я ответила?
– Все в порядке, – успокоила мать Сильвия. – Я возьму трубку в «музыкальной», – сказала она Филу.
Боб сидел за рулем Прелестной Малютки, прижимая к уху телефонную трубку. Температура падала, трубка запотела от его дыхания, и он зябко поежился. Боб не помнил, как много времени провел в холодной машине, но был готов ждать сколько понадобится. Кроме всего прочего, это давало ему возможность подумать.
Как он мог оказаться таким болваном?! Какой же он осел! Боб пытался рассердиться на Сильвию за ее розыгрыш, но у него ничего не получалось. Более того, он испытывал непонятную гордость за нее! Ведь все началось с его собственной лжи, и ему нечего было осуждать Сильвию за то, что она оказалась хитрее. Боб снова начал прокручивать в уме события последней недели, и краска стыда горячей волной залила его замерзшее лицо. И как он только не заметил, что Марла и Сильвия почти близнецы? Как он не заметил подмены? А главное – до какой же степени он был глуп, что решился пойти на риск потерять семью ради мимолетного увлечения молодой женщиной! Но, может быть, он все же не совсем законченный кретин, если еще способен признать, что он кретин? Ему сорок четыре года, и никакая молодая женщина не способна этого изменить. Он мужчина средних лет, скоро наступит старость, а потом он умрет. Вот и весь сценарий. Вопреки расхожему мнению, отрицание не может остановить процесс старения.
Боб поежился в темноте ночи: матерчатая крыша плохо защищала от холода. Зачем он с такой тщательностью восстанавливал эту машину, зачем так упрямо ездил на ней? Скорее всего, это часть все той же болезни: синдрома «хочу оставаться молодым». Нечто подобное случилось в свое время с Филом – и он разрушил свою жизнь.
Боб сидел в нелепой, маленькой, промерзающей насквозь машине, и думал о том, как сильно он любит Сильвию. В какой же момент он перестал ценить их брак и решил, что она постарела? На самом деле не Сильвия постарела, а он. Она осталась живой и импульсивной, по-прежнему влюбленной в свою музыку; она все так же была готова путешествовать и совершать сумасбродные поступки. Даже этот розыгрыш говорил о ее изобретательности и таланте.
И снова, сидя в одиночестве, в ожидании решения своей судьбы, Боб мучительно покраснел.
Он вспомнил, какими волнующими были минуты их близости в квартире Марлы. И как же он был глуп и слеп, что не узнал ее! В Библии говорится, что Авраам познал Сару. Может быть, речь идет о сексе? А вот он не узнал Сильвию и, возможно, окончательно разрушил свою жизнь…
Боб посмотрел на телефонную трубку и, сознавая свою вину, произнес молитву.
Сильвия вошла в «музыкальную» комнату и закрыла за собой дверь. Она не спешила брать трубку, поскольку не знала, что сказать Бобу. И что такого мог сказать Боб, чтобы все наладилось?
Она включила наружное освещение, но в комнате свет не зажигала. Сквозь створчатые двери открывался изумительный вид. Мороз выбелил газон, и на этом фоне особенно резко выделялась темная масса вечнозеленых кустарников. Сильвия села к роялю, как делала всегда в минуты радости и печали. Она заиграла ноктюрн, и музыка придала ей сил. Она решила, что должна, по крайней мере, выслушать Боба.
Сильвия со вздохом сняла трубку.
– Что ты хочешь? – спросила она.
– Сильвия? – В голосе Боба чувствовалось удивление, словно он не ожидал, что она отзовется.
– Да, это я. Что ты хочешь? – повторила она.
– Чего я хочу? Я хочу тебя… Наверное, это может показаться возмутительным, но ты спросила, и я ответил. – Голос Боба звучал глухо. Сильвии даже показалось, что он плакал. Но она подумала, что ей тоже пришлось в свое время достаточно поплакать. – Сильвия, сейчас, когда я все теряю, мне многое стало ясно.
– Неужели? Впрочем, к концу все всегда становится яснее, – заметила Сильвия. – Так что же ты понял?
– Сильвия, я не любил ее! Я даже плохо ее знал…
– Ну, положим, в определенном смысле ты знал ее даже слишком хорошо, – напомнила Сильвия.
– Я теперь понимаю, что просто слишком любил прошлое – то время, когда мы были молоды и счастливы, – задумчиво говорил Боб. – Я искал тебя прежнюю. Но это происходило на подсознательном уровне: я даже не видел вашего сходства. Понимаю, в это, очевидно, трудно поверить, но, думаю, дело в том…
В кармане у Сильвии загудел сотовый телефон.
– Не клади трубку, – сказала она и ответила на новый вызов.
– Сильвия? Это Марла, то есть Сьюзен.
– Что тебе нужно? – нахмурилась Сильвия.
– Хочу поблагодарить тебя и сообщить новость: мы с Джоном обручились! Я тебе первой об этом говорю.
– Обручились? А как же Нора?
– Кто это Нора?
– Неважно. – Сильвии подумалось, что все вокруг сошли с ума, и она не была исключением. – Наилучшие пожелания, – выдавила она из себя. Неужели Джон всерьез собрался жениться на этой девице?! Впрочем, он волен выбирать. Возможно, ее мать и права: мужчины – всего лишь человекоподобные существа.
– Передай Джону мои поздравления.
– Ты единственный на свете человек, кто дал мне обещание и выполнил его! – с жаром произнесла Марла.
– Будем надеяться, это была первая ласточка. Извини, Марла, я тут говорю по другому телефону, – сказала Сильвия и нажала кнопку. – Боб, ты еще здесь?
– Где же мне быть? Сильвия, ты должна меня выслушать. Я всегда любил тебя. Даже если на некоторое время забывал об этом, все равно это правда. Нам надо было побольше общаться, заниматься музыкой… Ведь мы с тобой когда-то были неплохой командой!
Она кивнула, но промолчала.
– Ты действительно всю себя отдавала нам. Но я тоже могу отдавать! Я очень многим могу пожертвовать ради тебя, Сильвия.
– Я что-то сомневаюсь, – ответила она, чувствуя, как по щеке катится слезинка. Она уже поплакала достаточно, но казалось, что эта одинокая слеза вобрала в себя всю ее боль и обиду. Она щекотала ей щеку, но Сильвия ее смахивать не стала. – Ты очень меня обидел, – прошептала она. – Это было так жестоко с твоей стороны.
– Я знаю, ты нрава, – согласился Боб. – Ну, может быть, ты сумеешь простить меня. Ведь я же тебя простил…
Он был неподражаем, как и все мужчины. Интересно, способны ли они хоть что-нибудь понимать?
– Как ты можешь сравнивать? Ты разрушил мою веру в тебя!
– Но я…
Сильвия не дала ему продолжать. Она должна была высказать все до конца. И если он не в состоянии понять ее боль, она ему о ней расскажет.
– Не знаю, как я не сошла с ума. Ты изменял мне со своей любовницей, а я при этом присутствовала. Я сама была ею! Помнишь, как ты обнимал меня? Ведь это меня ты обнимал и целовал! – Она застонала от сжавшей сердце боли, но не разрешила себе заплакать.
– Сильвия, я не знал, я…
– Боб, ты не знал слишком многого. Ты не знал, например, что Марла похожа на меня. А все потому, что не видел в ней личности, не понимал, что причиняешь ей боль и обманываешь ее. Ты также не знал, что любишь меня, и не знал, как я страдаю без близости с тобой. А еще ты не знал, на что я способна в постели… Вспомни, ведь это было прекрасно, мы идеально подходили друг другу. Только ты не знал, что мы – это мы. Ты очень долго меня недооценивал, Боб. Я не только специалист по стирке и уборке! – Сильвия чувствовала, что рыдания рвутся наружу, но ей удалось их подавить. – У меня до сих пор богатое воображение, я ощущаю в себе столько сил, столько страсти, а ты ничего этого не замечал. Ты… ты… О, Боб, ты просто дурак!
– Мне нечем оправдываться, – вздохнул Боб. – Я не только дурак, я – негодяй. Но… Я много думал, Сильвия, и понял, когда совершил главную ошибку в своей жизни. Все пошло не так после того, как я отказался от музыки. Я начал обижаться на тебя, раздражаться на детей и Джима. Мне хотелось найти виновного, но дело было во мне самом. Я сделал свой выбор – и мне было удобно идти по проторенной колее. Однако я не мог забыть о том, что когда-то хотел стать великим музыкантом.
Сильвия услышала, как у него перехватило дыхание. Она не представляла, откуда он звонит, но спрашивать не стала.
– Я никогда не был таким открытым, гармоничным человеком, как ты, – продолжал Боб. – Я не знал границ своих возможностей. – Наступило долгое молчание. – Сильвия, ты позволишь мне попытаться наверстать упущенное?
Сильвия встала и подошла к окну, сжимая в руке телефонную трубку. Что она могла ответить?
Боб был сейчас в отчаянии и мог пообещать все, что угодно. Но кто скажет, как надолго хватит его решимости?
– Я не знаю, что ответить, Боб, – призналась она. – Я очень боюсь, что больше никогда не смогу поверить тебе.
И все же ее душа рвалась к нему – единственному мужчине, которого она в своей жизни любила. Сильвия вспомнила две последние ночи, проведенные с ним, – пусть и в постели другой женщины. Тогда она не сомневалась, что он тоже любит ее… «Нет, нельзя быть такой слабой, – сказала себе Сильвия. – Я ведь не знаю, на что в действительности он готов пойти ради меня, от чего готов отказаться». Как возместить то, что потеряно? Сможет ли Боб измениться, перестать быть таким отстраненным и замкнутым? Ей не хотелось оставаться одной, разрушать семью, но ее не устраивала та жизнь, которой она жила раньше.
– До свидания, Боб, – сказала она и повесила трубку.
Сильвия прислонилась лбом к прохладному стеклу. Ну, вот и все. На этом ее супружеская жизнь кончена. Она до конца дней останется одна, и ей некого будет любить. Едва ли она снова отправится искать счастье: как можно поверить какому-то другому мужчине, если самый близкий человек так унизил ее, причинил ей такую боль? Есть вещи, которые невозможно простить…
Но стоило Сильвии подумать так, она внезапно поняла, что давно уже простила Боба. И не потому, что была «безвольной тряпкой» или слишком доброй, не из-за того, что простить было удобнее и проще. Дело было даже не в тех минутах страсти, которые ей хотелось испытать снова. Она простила его по той простой причине, что Боб, как многие мужчины, часто не отдавал себе отчета в собственных поступках, пока не сталкивался с результатом.
Она была уверена, что Боб не хотел причинить ей боль… Когда он выбрал женщину, похожую на нее, это была его попытка восстановить прошлое. Да, способ оказался глупым и не принес ничего, кроме вреда. Он едва не разрушил их жизнь и, возможно, наложил отпечаток на жизнь детей. Но тем не менее Боб наверняка не желал ничего подобного. Просто он поступил необдуманно, и Сильвия не сомневалась, что раскаивается он искренне.
Итак, она его простила. И что же? Почему она не сделала этого полчаса назад? Неужели мудрость всегда приходит к людям слишком поздно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31