Одно дело, скажем, бороться врукопашную, и совсем другое – подвергаться смертельному риску, передвигаясь по тонюсенькой веревочке на высоте более десяти футов от земли.
Она чуть ли не со слезами на глазах просила его не ввязываться в это. Чтобы остановить его, она сказала, что и без того верит, что он сможет пройти по канату, и ему нет нужды доказывать ей это. Она говорила, что он самый храбрый и самый сильный рыцарь во всем королевстве. Тогда он поинтересовался, каков он, по ее мнению, в сравнении с Сиверном, и она ответила, что он, Тирль, бесспорно, лучше. Потом он спросил, считает ли она, что он в состоянии победить Рогана, и она немедленно согласилась. А после чего он начал выпытывать, готова ли она признать, что он и Кольбрана может положить на обе лопатки.
– Когда рак на горе свистнет, – выпалила она и сочла за благоразумное немедленно улизнуть.
Тирль поймал ее и щекотал до тех пор, пока она не запросила пощады и не сказала, что он, может быть, вероятно, наверняка лучше, чем Кольбран.
Когда начало смеркаться, Тирль сказал, что им пора возвращаться домой, потому что ночами по дорогам шастают всякие подозрительные и опасные личности, а он вовсе не намерен подвергать ее жизнь риску. Девушка начала было возражать, но потом покорилась, потому что действительно очень устала. Он вскочил в седло, потом один из пяти его людей, которые сопровождали их сегодня, подсадил Зарид к нему. Весь десятимильный путь она проделала, замерев в его объятиях.
Они благополучно добрались домой. Поднявшись в свою спальню, Зарид разделась и стала ждать Тирля. Она была уверена в том, что сегодня муж обязательно придет к ней, но он все не появлялся. В конце концов он все-таки заскочил к ней на минутку пожелать спокойной ночи и тут же ушел. Несмотря на усталость, Зарид не могла заснуть. Она встала с постели, уселась напротив камина, откинулась на спинку кресла, чувствуя, как ласковое тепло, исходящее от огня, проникает в ее тело. Иногда ей очень хотелось опять оказаться дома, потому что там все гораздо проще. Там ясно, где друзья, а где враги. Ее вырастили и воспитали в ненависти к Говардам, а теперь в ее сознании мелькали тысячи образов. Она вспоминала Тирля в черных доспехах, одного за другим сбрасывающего своих противников с коней, вспоминала, как он смеялся и подшучивал над ней. Перед ее глазами стояла, сцена, как он читал ей л улыбался, в комнате, освещенной, единственной горящей свечой.
Она обхватила голову руками. Кто же он, друг или враг? Вообще-то, он Говард, поэтому другом быть не может, однако…
Последние несколько недель они были почти неразлучны, и она, когда они беседовали по душам, откровенничала с Тирлем так, как никогда и ни с кем раньше. В ее семье всякие словесные излияния, если только они не касались темы войны с Говардами, немедленно пресекались, поскольку считались пустой тратой времени. Но Тирлю, похоже, ни на какие разговоры не было жаль времени.
Они рассказывали друг другу разные эпизоды из своего детства, делились прожектами относительно будущего, беседовали о вкусах и наклонностях друг друга. Единственная тема, которой они всегда старались избегать, – вражда между Говардами и Перегринами.
Тирль показывал ей планы переустройства поместья матери, нарисованные им собственноручно. Он знакомил ее со своими арендаторами. У нее дома арендаторов не знали даже по именам. Ее братья считали, что стоящий человек только тот, который умеет сражаться, все прочие доброго не стоят. Но Тирль во время своих визитов в Англию, когда сопровождал мать, перезнакомился со всеми, кто возделывал его землю. Он справлялся об их здоровье, расспрашивал о детях, словом, показывал, что они ему небезразличны.
Как же она могла ненавидеть человека, в котором столько доброты и который был таким веселым и приятным в общении? Поначалу она думала, что Тирль только строит из себя заботливого хозяина, но потом убедилась в том, что эти люди действительно обожали его, а ребятишки мчались к нему со всех ног, и он наделял их сладостями, которые специально для них приносил в карманах.
Зарид совсем осмелела и начала задавать ему все больше и больше вопросов о его жизни, о том, чем он занимался, когда они с матерью вернулись в Англию.
– Ты виделся во своими братьями по возвращении?
– Нет, – покачал головой Тирль. – Мама считала, что она полностью выполнила свои обязанности и подарила мужу сыновей, чьи жизни он мог положить в своей борьбе против Перегринов. Больше она не должна ему ни сыновей, ни своего времени. Я был самым младшим, и она забрала меня с собой во -Францию. Я жил с ней и редко встречался с отцом и старшими братьями.
Только тогда Зарид поняла, что он действительно вырос вдали от всех этих кровавых передряг и нисколько не заинтересован в войне между двумя семьями.
Чем больше она размышляла, тем больше во всем этом запутывалась. Если война ничего не значит для него, почему же он женился на ней? Он, как казалось, с готовностью согласился на аннулирование брака, когда она запретила ему к себе прикасаться, но при этом создавалось впечатление, что она ему очень нравится.
Она встала с кресла и подошла к огню вплотную. Так нравится ли она ему? Зарид закрыла глаза и попыталась представить себе возможное возвращение в дом своих братьев. Ей снова придется поселиться в доме, где никогда не слышно смеха и шуток, где все всегда так мрачны и серьезны, что прямо противно становится.
Она думала о своем брате Рогане и о том, ценой каких усилий и упорных трудов его жена отвоевывала у него каждую уступку своей свободе. Роган любил свою жену, но это не значило, что он позволял ей делать все, что ей вздумается, все от чего она получала бы удовольствие. А еще есть Сиверн, который женится на прелестной леди Энн. Зная крутой нрав Сиверна и то, что его будущую жену нельзя назвать покладистой, можно только гадать, не перегрызут ли они друг другу глотки в самом начале супружеской жизни.
Зарид снова вернулась в кресло и села, подперев голову рукой. Прости меня, Господи, думала она, но я так не хочу возвращаться домой. Она была бы счастлива остаться здесь, с этим человеком, человеком, который считался ее врагом и которого ее семья ненавидела. Несколько ее старших братьев уже полегли в кровавой битве, так и не вернув то, что по праву принадлежало им, но не Тирль был виноват в этом, хотя и принадлежал, к семье убийц. Она должна была ненавидеть его, но не могла.
На столике подле нее лежала ленточная розетка, которую он выиграл для нее. Она вспоминала, как гордилась им, когда он положил этого силача на обе лопатки, и прижала пучок лент к щеке.
Что же ей делать? Существует ли какой-нибудь способ одновременно сохранить верность своей семье и удержать возле себя этого человека?
Она легла в постель, но провела бессонную ночь, а утром поймала себя на том, что кидается на людей. Она уже сидела за столом, когда Тирль спустился к завтраку. В отличие от нее, у него не было кругов под глазами и других следов недосыпания. Он пребывал в приподнятом настроении и поприветствовал ее очень весело.
Зарид взглянула не него поверх кружки с разбавленным элем.
– От короля еще ничего не слышно? Тирль уселся во главе стола, отрезал толстый ломоть хлеба, а сверху водрузил не менее толстый кусок сыра.
– Беспокоишься, что нашему браку, возможно, уже конец?
Зарид посмотрела на него полными отчаяния глазами, но тут же отвела взгляд.
– Я думаю, чем раньше это произойдет, тем лучше. В ответ на это Тирль не проронил ни звука, поэтому она снова посмотрела на него. Его лицо было совершенно безучастным. Господи, когда же он успел стать таким привлекательным? Когда он из гадкого утенка превратился в самого красивого мужчину из всех, которых ей когда-либо приходилось встречать? Если их брак неминуемо должен разрушиться, пусть это произойдет как можно скорее, ведь чем дальше, тем мучительнее расставание. Она не могла позволить себе привязаться к нему еще сильнее, чем уже привязалась.
Наконец Тирль пожал плечами.
– Кто знает, что на уме у короля. Всему свое время. Может даже статься, что он отклонит мою просьбу.
– Отклонит? – У нее перехватило дыхание. – С-с чего бы это?
– Рассудив, например, что мы с тобой вполне подходящая пара. Мы – мост, соединяющий между собой две враждующие семьи. И король вполне может решить, что разлучать нас нежелательно.
Первой непроизвольной реакцией Зарид была улыбка. Возможно им суждено остаться вместе, в этом доме, навсегда. Тогда ей надо бы заказать несколько новых платьев. А как здорово было бы иметь парочку детишек!
Но она быстро овладела собой и очень правдоподобно изобразила, что страшно недовольна.
– Мои братья будут вне себя от ярости, когда узнают, что я замужем за Говардом. Наверное, мне стоит вернуться домой. Может, король более внимательно рассмотрит прошение, если я уже буду жить отдельно от тебя.
Она смотрела на мужа и ничего больше не хотела, кроме как услышать, что он просит ее остаться с ним навсегда, что он ни за какие сокровища на свете не расстанется с ней. Она хотела, чтобы он умолял ее остаться.
– Как тебе угодно, – вымолвил он вместо этого. – Мне выделить сопровождение для тебя?
Она готова была размазать всю еду по его физиономии.
– Если мои братья увидят меня в компании людей Говардов, они очертя голову ринутся в бой, даже не разобравшись предварительно, что к чему.
– Раз так, – медленно произнес он, – тебе, пожалуй, надо остаться здесь, пока мы не получим ответа от короля.
Она не сразу поняла его маневр, а поняв, улыбнулась.
– Действительно, это представляется самым разумным.
Они провели весь день, катаясь верхом. Вдвоем вырвались далеко вперед, предоставив охране догонять их. Тирль взял ее с собой, чтобы показать причудливое нагромождение странной формы камней – дело рук древних обитателей этих мест. Он рассказал ей жуткую историю о том, как на этом месте приносились человеческие жертвы. Потом подскочил к ней со свирепым видом, как будто собираясь затащить ее на жертвенник, она визжала и хихикала, но потом перестала, когда он, опустив ее на камень, навис над ней своим мощным телом.
«Сейчас он поцелует меня, – думала она. – Он забудет тот разговор о расторжении брака и обязательно меня обнимет».
Но ничего не произошло. Тирль отодвинулся от нее и пересел на другой камень, и когда она поднялась со своего места, он даже не смотрел в ее сторону. Она подошла к нему, но он упорно отводил взгляд, и только после того как протекло много долгих, томительных мгновений, он повернулся к ней лицом.
– Скоро стемнеет, – спокойно сказал он. – Пора возвращаться домой.
С того самого дня он начал отдаляться от нее. Но Зарид за короткое время успела так привыкнуть и привязаться к нему, что ей его страшно недоставало, когда она оставалась одна. Поэтому, когда она увидела, что он тренируется во дворике вместе со своими людьми, она одолжила кое-какую одежонку у поваренка, натянула ее и выскочила из дома, чтобы присоединиться к мужчинам.
Зарид улыбнулась ему, но он не улыбнулся в ответ.
– Ты моя жена. И поэтому тебе не пристало показываться среди моих людей в таком виде, – начал отчитывать он, поглядывая на ее ноги, на которых ничего, кроме тонких шерстяных чулок, не было.
– А что ты мне прикажешь делать? Весь день изнывать от скуки? – огрызнулась она. – К тому же я не твоя жена!
Она имела в виду, что жена она ему только на словах, но он опять все не правильно понял.
– Скоро ты получишь свободу, – сказал Тирль, и тон его не предвещал ничего хорошего.
Зарид отвернулась от него и от других мужчин, которые глазели на эту семейную сцену с нескрываемым интересом, и помчалась наверх в свою комнату. В свою одинокую, пустую комнату. Большую часть жизни она была одинока, и теперь ей некуда деваться от одиночества. Что может быть хуже этого? Как будто бы она нашла друга, но опять потеряла его.
Она с размаху бухнулась на постель. Хотелось реветь, но даже слез не было. Вот и хорошо, что он внезапно так охладел к ней. Да кому вообще нужен этот Говард? В конце концов, она из Перегринов, а значит, ненавидела всех Говардов.
Но так ли это на самом деле?
Она представляла себе реакцию Рогана, когда тот узнает, что его маленькая сестренка выскочила замуж за Говарда. Брат тогда самолично отправится к королю и потребует расторжения этого союза. Роган никогда никому не верил на слово. Скорее всего, он позовет повивальную бабку и прикажет обследовать Зарид на предмет сохранения девственности, чтобы убедиться в том, что Говард не касался ее.
– Я осталась девственницей, – прошептала она. – Чистой и невинной, как младенец. – И когда у Рогана в руках будут документы, подтверждающие аннулирование брака, он, вероятно, еще больше воспылает ненавистью к Говардам, раз один из них нагло пренебрег его сестрой. С Рогана станется.
«Должен же быть какой-нибудь выход, – твердила она про себя. – Я просто обязана что-то придумать, чтобы предотвратить новую стадию войны».


***

– Милорд, – осторожно позвала Тирля Маргарет. – Он умывался, с ожесточением соскребая с себя пот и грязь, которыми был покрыт после тренировки.
– Да? – Тирль обернулся к ней Последние несколько дней он пребывал не в лучшем расположении духа. Ни днем, ни ночью разного рода мысли не давали ему покоя. Он по уши влюблен в эту паршивку, которая считалась его законной женой. Может, он втюрился в нее еще тогда, когда увидел, как она отбивается от его людей, в их самую первую встречу? А эти болваны и не почуяли, что перед ними девчонка. И его чувства к ней ничуть не угасли даже тогда, когда она заговорила о возвращении домой и о расторжении брака. Он думал о том, что не сможет вечно откладывать отправление послания королю. Как ни увиливай, а сделать это придется.
Он взглянул на Маргарет.
– Ну что там еще?
– Леди Зарид отправилась в деревню. Он нахмурился.
– Моя жена – не пленница в этом доме. Кто включен в ее эскорт?
– Тех людей," которых я прислала к ней, она отправила обратно.
С Тирля моментально слетела маска напускного спокойствия. Она решила сбежать домой, к братьям?
Прежде чем он сорвался с места, Маргарет сжала его запястье.
– Ее отыщут и вернут. Один из слуг видел, что она направилась к жилищу Гебы.
– Зачем ей понадобилась эта старуха?
– Ходят слухи, что она ведьма. – Маргарет понизила голос. Как и все слуги, она знала гораздо больше о взаимоотношениях господина и госпожи, чем ей положено было знать.
– Что же ей нужно от ведьмы? Маргарет заколебалась.
– Геба избавляет женщин от нежеланных детей. Краска сбежала с лица Тирля.
– Вели Джону оседлать моего коня.
Примерно через час разъяренный муж ворвался в маленькую, грязную хижину старухи. Первым побуждением Тирля было прикончить эту тварь, потом он начал жаждать крови женщины, на которой женился. Для него не было никаких сомнений в том, что она носила ребенка Кольбрана. Ничего удивительного, что Зарид опасалась и не хотела возвращаться домой к братьям. Она явно намерена приписать отцовство ему, Тирлю, и при помощи ребенка попытаться завладеть землями Говардов. Он клял себя, ее, вообще всех женщин на свете, женитьбу и все остальное, что только связывает мужчин и женщин, – Моя жена была здесь, – прорычал он, чтобы напугать старуху. – Ты освободила ее от ребенка?
– Нет, милорд, – пролепетала та дрожащим голосом. – Никакого ребенка не было.
– Не лги мне. Одно слово лжи – и я спалю тебя живьем.
И без того тощая и сморщенная, старуха съежилась еще больше, прижавшись спиной к стене, на которой повсюду висели пучки сушеных трав.
– Я не обманываю вас. Прошу вас, милорд. Я не хочу умирать.
Вся ярость Тирля внезапно улетучилась. Он опустился на табуретку, единственную в этой лачуге, и весь обмяк. В конце концов, эта знахарка не виновата в том, что его жена решила избавиться от ребенка. Может, Тирлю стоит даже порадоваться, что она не стремилась любой ценой сохранить его. Учитывая, как она относится к Кольбрану, по меньшей мере странным выглядит то, что она не ухватилась за возможность возвести дитя на английский трон.
– Так что же было нужно моей жене? – устало спросил он.
– Приворотное зелье. Тирль вскинул голову.
– Что-о?
– Ваша супруга попросила у меня приворотного зелья. Это средство, чтобы заставить мужчину сходить с ума от вожделения.
– Кого? – только и смог выдавить он из себя. Он ведь сразу решил, что в течение последних нескольких недель в головке его жены зрели планы покорения какого-то другого мужчины. Вероятно, она рассчитывает встретиться с Кольбраном позже и…
– Вас, милорд. Она просила любовного напитка для своего супруга.
Это было настолько неожиданное заявление, что Тирлю понадобилось время, чтобы его переварить.
Старуха заметила, что Тирль успокоился, и сама воспряла духом Она расправила плечи и больше уже не прижималась к стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60